Kitabı oku: «Эффект бабочки, или Твоя западня», sayfa 5

***

Изабелла

Сказать, что ужин стал для меня пыткой, это ни сказать ничего. Едва увидев эту женщину, Монику, я испытала чувство, которое вмиг меня отрезвило, заставив устыдиться своих мыслей. Это открытие шарахнуло так сильно, что буквально выбило меня из колеи, накрыв звенящим вакуумом. Ковыряясь в тарелке, и пребывая в своих мыслях, я не участвовала в беседе, ерзая на стуле под блестящим назойливым взглядом Моники, пытаясь держать лицо, вспыхивая каждый раз, когда зеленющий взгляд Артемио останавливался на мне. Я не имела права чувствовать то, что зарождалось во мне, прорастая глубже в душу. Мне хотелось выдернуть из себя этот корень, стремительно уходящий вглубь, растоптать его, запретить себе это чувствовать, потому что даже моих скудных познаний в мужчинах достаточно, чтобы с точностью определить, это не мой мужчина.

Безусловно, он красив, как дьявол, и так же порочен. Хотя с чего я так решила? Что я знаю о порочности? Верно, ничего, но внутри все ныло, трепетало, возрождалось при виде его мощных плеч и волевой линии подбородка.

Ускользнув наверх от распинающих взглядов, сдернула с себя платье, откинула его от себя словно мерзкую живность, натянула пижамные шорты и топ. Я меряла комнату шагами, пытаясь разобраться в себе. Что со мной происходило? Я не находила своим мытарствам должного объяснения. Низ живота сладостно ныл, сердце стучало где – то в горле, заставляя меня устыдиться своих чувств еще сильнее. Что со мной происходит? Может я больна? Неизвестно до чего бы я еще додумалась, когда весело заиграл мобильный рингтон, заставив меня от неожиданности подпрыгнуть на месте. Схватив телефон, я с облегчение выдохнула.

– Как дела, Бель? Твой опекун не сильно серчал? Кстати, почему ты о нем ничего не рассказывала?

Услышала я голос Алекса. То, что он не обиделся после нашего расставания, принесло неимоверное облегчение.

– Да не о чем, собственно было рассказывать. Мистер Лански подолгу отсутствует. Он проживает в Испании. Все в порядке. – Не зная, что еще можно к этому добавить, я тоскливо замолчала.

– Я рад, что все в порядке. Ты уже просмотрела мои материалы? Ты обещала на них взглянуть.

Мысленно чертыхнулась. Только трупов моей психике сейчас не хватало.

– Конечно, – пискнула я, – Сейчас же посмотрю.

– Окэ. Жду твоего аналитического разбора. Работа уже у тебя на почте.

Попрощавшись, достала ноутбук, который любезно не так давно приобрела мне Анна, и вошла в почту. Быстро отыскав входящее письмо, приступила к изучению содержимого, мысленно поблагодарив Алекса за возможность отвлечься. Быстро пробежала глазами по тексту, искренне недоумевая, что не устраивает Алекса в своей работе, пока не добралась до прилагаемых материалов. Долго и тщательно рассматривала каждую фотографию, чувствуя, как вдоль позвонка собирается ледяной пот. Последнее фото, какого – то подростка, и глядя на него, я поняла, что имел в виду Алекс. Получается, вся работа не имела смысла, потому что одна существенная деталь является опровергающей. На первый взгляд все убитые не имели друг с другом определенной связи, да и что можно сказать вот так навскидку, не изучив личности убитых, и все с чем они были связаны? Верно ничего. Но этого от выпускника и не требовалось. Его целью было сделать первичные заключения по фото, максимально развернуто, и выходило следующее: у всех жертв было рассечено горло, странным образом. Сначала я не придала этому значения, и лишь фото подростка заставило взглянуть на всю картину по – другому. Его разрез был аккуратен, словно нанесен скальпелем. Именно на его горле можно было рассмотреть чуть витиеватый рисунок стали. В остальных же случаях, порез наносился, я пролистала вывод Алекса, предположительно стеклом, ножом, и даже острым краем железа, отчего рисунок был почти не заметен. Края смазаны запекшейся кровью, и тонкий изгиб пореза терялся. Посему выходило, что у всех убитых был один почерк, следовательно, и убийца один.

Решив еще немного покопаться в интернете, я ввела в поисковик, первое имя убитого и стала изучать информацию. Ничего особенного я не нашла, а вот вторая жертва, девушка, была по всей видимости представительницей древнейшей профессии, о чем свидетельствовала краткая биография убитой. Вчитываясь в строки ее социального падения, завидев знакомые имена, пол подо мной вдруг покачнулся. Фото убитой, и фото живой девушки сильно отличались, поэтому я впервые ее не смогла узнать. Я видела эту девушку в доме у Седого. Ошибки быть не может.

Дрожащими руками, я набрала дату убийства Милки, о чем не поленился написать только ленивый. Вчитывалась в плывущие перед глазами строчки, я гадала, могла ли Милкина смерть быть связана с остальными убийствами? Тогда я и подумать не могла анализировать порез на ее горле, а теперь остаётся только гадать.

Мысли о сестре снова отозвались глухой болью, стиснув горло ледяными тисками. В голове помутнелось.

Пошарив рукой, я нащупала теплый кардиган и поспешила на свежий воздух, чтобы хорошенько все обдумать и проветрить мозги.

Тихонько выскользнув в освещенный настенными лампами коридор, я, было, направилась к лестнице, стараясь бесшумно ступать, когда до моего слуха долетел томный стон, полный наслаждения. Дверь в комнату уважаемого мистера Лански была приоткрыта, и я ругая себя за любопытство замерла напротив заглядывая в образовавшуюся щель, как воришка.

Ночная лампа освещала его профиль, а я стояла, как завороженная, наблюдая за тем, что происходило в спальне, совершенно позабыв обо всем на свете. Женщина усмехнулась, и теперь сладко постанывала, обхватив мужчину длинными стройными ногами. Все во мне кричало, надрываясь, о том, что мне следовало немедленно убраться восвояси, но я словно приросла к полу, у чертовой щели, таращась, как Лански занимается любовью, позабыв об угрызениях совести. Я замерла, точно в столбняке, глядя на обнаженную и напряженную спину, с сильно развитой мускулатурой, чья рельефность блестела от пота в свете настольной тусклой лампы. Я вдруг осознала, что ничего прекрасней не видела в жизни, с жадностью скользя взглядом за руками Моники, бесстыдно гуляющим вдоль сего великолепия.

Дыхание перехватило, тело взмокло, низ живота заполыхал с удвоенной силой, и я с ужасом поняла, что не могу сделать ни шагу, стараясь совладать с учащенным дыханием. Я смотрела на его спину, и красивый четкий профиль, и завидовала Монике, мечтая оказаться на ее месте. Сердце ныло, и готово было разорваться от горя и глупой жалости к себе. Ощутила себя преданной, будто это мой мужчина сейчас изменял мне с другой, заставляя глотать собственную беспомощность.

И как только мысли о предательстве Лански полосонули изнутри, я дернулась, мысленно отвешивая себе звонкую оплеуху.

Я попятилась, потом побежала, перепрыгивая через две ступеньки, мечтая оказаться как можно скорее на улице. Дверь громко хлопнула о стену, и я выскочила босиком на улицу, подставляя пылающее лицо осенней прохладе. Дрожащими от волнения пальцами откинула распущенные волосы от лица, и быстро пошла по влажной брусчатке вдоль дорожки, стараясь усмирить дыхание, ругая себя последними словами. Затем свернула в парк, устроилась на крытой качели, подобрав заледеневшие ступни под себя. Мысли путались, нестройным хором перекрикивали друг друга. Я не могла дать объяснения своему порыву, и унизительному поступку подглядывания, но ничего не могла с собой поделать. Я сидела, сдерживая постыдную и назойливую необходимость вернуться обратно, и досмотреть до того самого финала их действие, и снова устыдилась собственного поведения. Лицо горело, грудь бурно вздымалась, тело отказывалось слушаться. Я задыхалась и в который раз подумала о том, что я попросту подхватила какой – то вирус, иначе как объяснить горящее тело, требовавшее выход… Чего?

Я прикрыла глаза, откинувшись на мягкую спинку, чуть расставив согнутые колени. Горячие пальцы, бессознательно скользнули вниз прошлись по кромке шва мягких шорт, трогая пылающую плоть. Сладость прострелила мое тело насквозь. Я задохнулась от всплеска обжигающих эмоций. Обезумевшее тело требовало еще, и я мысленно вернувшись в спальню Лански, представляя его руку у себя между ног. С губ сорвался полустон – полувскрик, и я выгнулась, бесстыдно расставляя ноги шире.

Вдруг воздух рядом словно наэлектризовался, жаля воспаленную кожу тонкими иголками. Я широко распахнула глаза, а следом и рот, падая в темную пропасть, темных глаз замершего напротив полуобнаженного Лански.

Глава 7

В темноте, разбавленной лишь одиночными всполохами садовых фонарей, он представлял собой чужого незнакомца. Тусклый свет выхватывал рельефы обнаженного тела, скул, лба, линии бровей и подбородка, оставляя в тени глаза и рот. Я глазела, на его голый торс, широко распахнув рот шумно глотая воздух. Адреналин обжигал внутренности, а весь его агрессивный вид толкал к краю неконтролируемой истерики и пронзительного стыда, полосонувшего острым лезвием. В ужасе сжимаю колени, он замечает этот стыдливый жест и делает шаг, оказывается так близко, что меня снова накрывает коктейль возбуждения, щедро разбавленный ужасом.

Рука касается ноги, и чуть отводит в сторону. Я как завороженная смотрю на нее, темнеющую смуглым пятном на белоснежной коже, чувствуя, как ломаются внутри преграды, стираюсь я сама под жгучим темным взглядом. Я ловлю себя на мысли что сладко постанываю, совсем как Моника каких – то несколько минут назад. Это мгновенно отрезвляет, и я уже готова дать отпор. Почти готова.

– Тебе понравиться. – Тихо произносит он, в самые губы, и от его голоса сердце с размаху подает вниз. Дергаюсь всем телом, но он в доли секунды хватает меня за горло, чуть подтягивая к себе, и меня накрывает запахом его крепкого тела, и того самого аромата. Сомнений больше нет. Его рука, как раскаленное клеймо на коже, заставляет трястись тело мелкой дрожью, и поддаваться.

Она горячей змеей скользит вверх по внутренней стороне бедра, останавливаясь у кромки малюсеньких шорт, будя во мне дикое необузданное желание.

Наглые пальцы не встречают препятствия, и он усмехается, осознавая, как горячо, и как влажно там. Я уже не пытаюсь сжимать колени, наоборот, шире распахиваю их, бесстыдно откидываясь назад, отчего ему приходиться поддаться следом. Голос разума утонул в гуле шокирующего возбуждения, и все о чем я мола сейчас думать это о его проклятой руке снующей у меня между ног.

Дергаюсь всем телом, когда его язык проходится вдоль шеи, и бессознательно ловлю его губы, чтобы убедиться, проверить, тот ли это вкус, до сих пор живущий на моих губах, но он отворачивается от моего поцелуя, скользя им к ушной раковине. Меня сотрясает дрожь, как припадочную, и плюнув на все, я крепче хватаюсь за Лански, проходясь жаждущими ладонями по вожделенной спине, как совсем недавно Моника, чувствуя себя беспомощной под беспощадным напором своего желания. Всхлипываю, когда он пробирается внутрь моего тела, между ног начинает жадно пульсировать, требуя большего. Я поддаюсь навстречу его рукам, не скрывая своих эмоций, которые, я могу поклясться, он впитывает, так же жадно, как и я. Его пальцы скользят во мне, и мне хочется заорать во все горло от острого, дикого наслаждения. А еще от понимания, что они на своем месте. Он сам на своем месте, и я создана целиком и полностью для его пальцев.

– Пожалуйста…– Хрипло шепчу я, чувствуя себя на грани чего – то необычного, вдыхая пряный терпкий запах своего желания. Он наращивает темп, и я тоненько вскрикиваю, отдаваясь во власть яркого ослепительного оргазма, обмякнув в его сильных руках, оглушенная и задыхающаяся от пронзительно наслаждения, сотрясающего тело.

Не знаю, сколько я так висела на нем. Осознание медленно, с замирающим сердцем, липкой субстанцией заполняет трепещущее тело, высасывая все до пустоты. Я мысленно себя проклинаю за свою капитуляцию, тщетно приказывая себе забыть, то, что только что произошло, зная наперед, что это выжжет все во мне до тла. Он сломает меня, потому что он не тот, кому стоило распахивать душу, поддаваться жадным пальцем. А еще, меня коробит от собственный мыслей, и идиотского девичьего желания услышать те самые заветные слова, которых, разумеется, я не услышу. Тошнота накрывает меня, и я сжимаюсь в его руках, чувствуя, как Лански напрягается всем телом, отстраняясь от меня, вглядываясь темной бездной в мое пылающее от стыда лицо.

– Аплодирую тебе стоя. Твой внезапный приступ скромности неуместен. Ты же поэтому топала как слон по коридору, громко хлопая дверью?

Снова дергаюсь, на этот раз, освобождаясь из его рук.

– Изумительно. Все в лучших традициях.– Хрипло выдыхает Лански.

Не знаю, что он там имел в виду, но вскочив на ноги, я опрометью бросилась в дом, изо всех сил сдерживая рыдания. Как была одета, бросаюсь в душ, и только там дала волю чувствам. Рыдания сотрясали тело, громкие, истощающие не только тело, но и душу. Я до ужаса боялась того, что именно это чувство ненасытности, гонит женщин по кривой, заставляя падать на социальное дно. Потому что я хотела Лански до судорог, до адской проклятой одержимости, стоная и задыхаясь, от мысленного прикосновения его… в общем того, что у мужчины между ног.

В воспаленном сознании возникает образ Милки на кровати, ее постыдно распахнутые бедра без белья, и реву еще горше, опасаясь закончить так же. Мое желание проснулось, и теперь будет истязать меня, нашептывать в ухо, толкая к краю.

Скидываю с себя мокрую одежду, она с мокрым шлепком, неопрятным комом ложится у моих ног, и я обессиленно опускаюсь на теплый кафель. Не знаю, сколько я так просидела, но наконец выбравшись, я закуталась в теплый халат, устроилась в кресле, с удивлением замечая порозовевшую линию горизонта.

В эту ночь я так и не сомкнула глаз, от того раньше всех собралась и отбыла в университет, решив выбить кровоточащий клин усердным рвением в учебе, отчаянно опасаясь встретиться с Лански. В голове всплывает наш вчерашний разговор о низкой социальной ответственности и его нелюбви к известным женщинам. Как он воспримет наш ночной адъюльтер? И не укажет ли он теперь мне на дверь. Эти жалящие мысли, и сотни им подобных, роились в моем сознании, занимая все мое внимание, отчего я даже проехала две лишних остановки.

Мысленно выругалась, пожелав мистеру Лански отправляться известным маршрутом, я все же вышла из битком набитой маршрутки, с интересом оглядываясь по сторонам.

Временя позволяло прогуляться пешочком, и проветрить заодно мозги. Накинув на голову капюшон, я поежилась от влажного ледяного воздуха, и направилась в сторону университета. Он находился в двух кварталах от того места где я находилась, и решительно выбросив мысли о ночном происшествии я бодро зашагала, вдыхая полной грудью морозный воздух, рассматривая сталинки спального района с облупившейся краской.

Каково же было мое удивление, когда из подъезда одного из домов выпорхнула знакомая фигура. Подняв повыше воротник, Алекс устремился в мою сторону, глядя себе под ноги. Не знаю, что заставило меня поспешно юркнуть за козырек пивного ларька, и замереть там. Может тот факт, что дом Алекса находился далеко от данного места, или выражение его хмурого, с печатью злости, лица, совсем ему не присущее. И весьма вовремя. Алекса кто – то окликнул, он выругался вслух, и замер в нескольких метрах от меня.

– Я все тебе сказал! – Жестко ответил мой друг, тоном, которого я никогда от него слышала.

– Но Алекс, мы же с тобой договорились! Ты мне обещал, что…– Залепетал женский тоненький голос. Я осторожно выглянула из укрытия и моим глазам предстала картина. Молоденькая, не старше меня, рыжая девушка, кутающаяся в теплый махровый халат, под пронизывающим ветром, широко распахнутыми зелеными глазами, с обидой взирала на Алекса. Губы предательски дрожали, а покрасневший нос, многозначительно указывал на то, что девчушка совсем недавно плакала. На щеке алело красное пятно, похожее на след от удара.

– Заткнись! – Грозно, со злостью оборвал ее Алекс, поспешно пряча руки в карманы, словно боялся не совладать с ними. Я напряглась всем телом, вытянувшись в струнку, радуясь отсутствию прохожих в столь ранний час.

– Но я же все сделала, как ты просил! – В голосе послышалась истерика, и Алекс снова выругался. Подошел к ней вплотную, и что – то тихо заговорил. Как ни напрягала я слух, но ничегошеньки не услышала. Вскоре он стремительно промчался мимо, а я, выглянув из – за козырька, увидела девушку, понуро плетущуюся к подъезду.

Постояв еще какое – то время, я отправилась следом за другом, гадая по пути, чтобы это все могло значить? Его поведение никак не вязалось с тем Алексом, которого я знаю, хотя откуда мне знать, как он ведет себя с девушками? И чем успела насолить ему эта девица? Я знаю его, как доброго и веселого друга, любившего посмеяться как над собой, так и надо мной, без всякого злого умысла. Он всегда видел суть проблемы, чем ни мало меня выручал, щедро делясь накопленным опытом, с готовностью предоставляя любую посильную помощь. Подумаешь, нагрубил девчонке? Возможно, у него была на то веская причина. Покопавшись в памяти, я прикинула что еще знаю о нем, и ничего более добавить к вышеперечисленному не смогла.

Черт знает что! Выругавшись подобно Алексу себе под нос, я припустилась к университету, решая, присмотреться к другу получше.

***

С Алексом удалось увидеться только тогда, когда у меня появилось окно. Купив себе кофе, я устроилась на скамейке в парке, чтобы обдумать, как следует минувшую ночь, и самое главное выработать стратегию дальнейшего поведения. Моника не та женщина, которая будет смотреть на мужские похождения сквозь пальцы. Чувствовалась в ней хищница, которая будет рвать без жалости и сожаления, отвоевывая свое. Интересно, как она восприняла его уход? Ведь не могла же она не заметить того, что ее мужчина на самом пикантном месте исчез из спальни?

Меня мгновенно бросило в жар, стоило только вспомнить события минувшей ночи. Требовательные пальцы Лански, и его хриплый шепот, и запах. Тело мгновенно отреагировало, что меня никак не порадовало. В глубине души, я надеялась, что заморский мистер не останется надолго в Москве, и моя душа и тело обретут, наконец, спокойствие.

– Вот ты где! – От неожиданности, я выронила бумажный стаканчик на асфальт, обжигая себе пальцы. – О, прости, я не хотел тебя напугать, держи!

– Какая забота! – Посетовала я, принимая новый стакан с капучино, облизывая обожженный палец. – Я, кажется, просила…

– Да – да, я помню, ты просила, чтобы я больше не подкрадывался к тебе. Но позволь заметить моя красавица, я машу тебе и даже зову тебя по имени, битые двадцать минут, наплевав на косые сочувствующие взгляды своих сокурсников. Между прочим, я смахивал на нерадивого влюбленного, которого игнорит понравившаяся девушка. Так о чем ты так глубоко задумалась?

– Ни о чем конкретном, – спрятав взгляд, ответила я.

– Проблемы с опекуном? – Мои щеки вспыхнули, я поспешила сделать глоток обжигающего кофе.

– Можно и так сказать, – пробормотала скорее себе, чем Алексу.

– Все образуется, поверь моему опыту! Лучше скажи, ты просмотрела мою работу? – В глазах Алекса что – то мелькнуло и тут же исчезло, заставив меня нахмуриться?

– Нет, ведь так?

– Почему нет, – удивилась я. – Просмотрела. Только к концу я поняла, что тебя насторожило. На последнем фото у погибшего мальчика четко виден срез. Скажи, разве может убийца таким образом обозначать свой характер, или что – то в подобном роде?

– Я об этом много думал. Искал информацию и все – таки, кое – что нарыл. Мальчишка вовсе не был случайной жертвой. Из достоверных источников удалось выяснить, что он приходился сыном одной проститутки, убитой подобным образом. Ее нет в тех архивах, которые мне передали. На самом деле, как мне шепнул один следователь, таких убийств гораздо больше. Более того, многих пытали. У двух девушек отсутствовали пальцы, у одной скальп. На горле все тот же порез.

– В городе орудует маньяк? – Испугала я, чувствуя, как ледяной озноб ползет вдоль позвоночника.

– Я бы так не сказал. Видишь ли, у меня такое впечатление, что он что – то, или, что более очевиднее, кого – то ищет. Почему вдруг в поле его деятельности попали проститутки? Среди них один пацан, и пару мужиков, но все они как – то связаны все с теми же шлюхами. Я уверен, что все дело в них. И есть еще один момент. Все эти женщины ходят под весьма авторитетными дядьками. Никто в здравом уме не станет с ними тягаться. Но нашему парню, на них наплевать.

В его словах определенно был смысл, но все какая – то деталь не давала мне покоя, отказываясь трансформироваться в четкую мысль.

– Скажи, тебе не удалось выяснить, что это за рисунок, который он оставляет на своих жертвах?

– Отчего же! – Алекс хитро улыбнулся, впрочем, улыбка не коснулась его глаз. – Он – имитатор, который находит свое воплощение в бесконечности.

Я непонимающе вскинула брови, совершенно забыв об остывающем кофе.

– Лет двадцать назад, такой парень уже имелся. Но его уже нет. Это достоверно и точно. Его узор на жертве символизировал бесконечность, в которую, по его мнению, он отправлял жертву. Только разница в том, что парень орудовавший в наших краях двадцать лет назад, определенно был психом, сбежавшим из секретной группы где – то в пределах Карабаха. К слову оттуда никому не удалось выбраться, кроме него. Экспертиза подтвердила, подлинность его личности, значит наш парень не кто иной, как имитатор. Со своей бесконечностью, разумеется.

– Но у него есть цель? Ты сам сказал, все те девушки…

– Это мое мнение, Белла.

– Когда была убита последняя жертва? – Решила аккуратно подвести к интересующему меня вопросу.

– Две недели назад. – Немало не смущаясь, выдал друг.

– Но, – мое лицо снова вытянулось от удивления! – Как же…

– Да – да – да! Тайна следствия и все такое! Но! – Его указательный палец взлетел вверх, прямо перед моим носом. – Первая жертва появилась более двух лет назад. Затем в Московской области были убиты именно те, чьи фотографии сейчас находиться в моей работе, которую я начал писать с начала года. Убийства продолжаются в течении года, и я сомневаюсь, что следователь вообще свяжет их друг с другом. Не сильно он жаждет копаться в делах женщин с низкой социальной ответственностью. В этом деле всегда есть колоссальный риск, нарваться на психа. Там девочек пачками вывозят в пригород, на свалку. Так что… – Он развел руками, поднимаясь, и вглядываясь в мое лицо. – Ну, и мои связи, в конце концов.– Он поиграл бровями, – без них в наше время никуда.

Я шумно выдохнула, совершенно не разделяя его веселья. Мое время истекало, и я, поднявшись, отправила недопитый стаканчик в урну.

– Мне пора. – Прошептала, пребывая в прострации. Мне очень не понравилось, то, что пришлось услышать. Теперь все мои выстроенные версии насчет Милки, рассыпались в прах. Потом меня будто током ударило.

– Алекс, а ты не мог бы мне скинуть фото убитых женщин?

На его лице отразилось удивление.

– Скажи на милость, зачем тебе это надо?– Растеряно произнес друг.

– Сама не знаю, но мне нужно на них взглянуть.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Помедлив, Алекс двинулся следом за мной. – Я предупреждаю тебя разу, сама в сыщика играть не смей. Это очень опасно. Этот тип до сих пор, где – то в городе, и любое твое любопытство…

– Я все понимаю, Алекс, но… Я не могу сама объяснить. Мне нужно на них посмотреть. – Тихо проговорила я, так как на дорожке показалась стайка студентов первокурсников.

– У тебя есть интерес в этом деле, я прав?

Именно в этот момент я могла признаться о своей Милке, но что – то помешало это сделать. Внутри все воспротивилось, и я промолчала, торопливо попрощавшись. Находясь на паре, я витала далеко от аналитической статистики убийств, размышляя, почему не сказала Алексу о сестре. Но чем дальше я забредала в своих размышлениях, тем сильнее убеждалась, что поступила правильно. Конечно, разыскать убийцу очень хотелось, но совершенно не представлялось возможным, без каких либо действий. И разумеется я боялась что кто – то обратит внимания на эти самые действия, и я поставлю под удар не только себя но и Лански. Вот тогда то, уж он точно вышвернет меня на улицу, прямо в руки того самого имитатора.

– Изабелла Шайнер продолжите пожалуйста мою мысль, вы так усердно следите за тем, что я говорю! – Противный профессор Гальский снова остановил на мне взор своих маленьких глубоко посаженных глазок.

– Ппростите, – запнулась я, стремительно краснея, – я отвлеклась…

– Как и десятки раз до этого, на моих лекциях!– Завизжал он, брызжа слюной. Соскочив с помоста, на котором располагалась трибуна, он в секунду оказался около моего стола.– Никто! Я подчеркиваю, никто не выйдет от меня неучем, Шайнер! Поэтому к следующему занятию вы предоставите реферат по сегодняшней теме. И лучше вам его предоставить, потому, как без зачета по моему предмету, вы не сдвинетесь дальше ни на шаг! Я ясно выразился?

– Конечно, предельно.– Отчеканила я, ненавидя его всей душой. Этот стервец придирается ко мне с самого первого дня. Весь университет знает, что у Гальского непременно есть как любимчик, так и несчастный, который попал к нему в немилость. Я всю голову сломала, гадая, отчего мне выпала такая честь, но ответа не находила.

А еще мне предстояло тащиться черт знает куда, в университетскую библиотеку, потому что Гальский не признавал интернет источников, и даже не возьмется читать работу, если в библиографическом списке не значатся его любимейшие и дрожайшие авторы. Мысленно я послала его, уже в тысячный раз кое – куда подальше, и поднялась с места, как только прозвенел звонок. Под его тяжелым взглядом, я гордо прошествовала мимо, доставая на ходу телефон, чтобы предупредить Анну о своей задержке.

Анна ответила сразу, и после короткого разговора, я поспешила к автобусной остановке.

Пары закончились поздно, стрелка упорно ползла к восьми часам вечера, и, учитывая бессонную минувшую ночь, я предвкушала тот момент, когда приму душ, и вытянусь на кровати, отгораживаясь от всех проблем, по крайней мере, до завтра.

В части города, где находилась библиотека, всегда было многолюдно. По правую сторону выстроились здания, которые сдавались под офисы, магазины, и так далее, а по левую, через небольшой живописный сквер, сияли неоновыми вывесками пабы, рестораны, и разные развлекательные заведения.

В библиотеке я провела порядком двух часов, отыскивая перечень книг, которым со мной любезно поделилась веселушка – хохотушка Любка, однокурсница, которую трахает ненавистный профессор Гальский. По крайней мере, об этом судачат все, кому не лень, да и она сама не скрывает сей постыдный факт, отчего неимоверно гордясь им, и по возможности, каждый раз напоминая. Может от того я так яростно его ненавижу? Как представлю этого тучного волосатого борова и тоненькую Любку, так тошно становиться. А сколько таких Любок в стенах университета? Зарабатывающих свои оценки отнюдь не своим интеллектом, а умениями совсем другого характера.

Покинув библиотеку, я забросила тяжелую сумку на плечо, посмотрела на часы, и побрела к остановке. Перейдя на другую сторону, я вдруг сбилась с шага, узнав среди многочисленных прохожих Алекса, осторожно озирающего по сторонам. Он шел впереди, а я не отдавая себе отчета, припустилась следом, держась на расстоянии. Сумка оттягивала тяжестью плечо, то и дело съезжая вниз. Перехватив ее покрепче, я продолжила свой путь, и вдруг остановилась.

Алекс входил в подвальное помещение, по всей очевидности какого – то ночного заведения. Тяжелая железная дверь со скрипом отворилась, впуская ночного гостя, и тут же захлопнулась. Помедлив, я приблизилась, к запертой двери, без опознавательных знаков, топчась под ней, сверля ее взглядом, ругая себя на чем свет стоит.

Ну, зачем, скажите на милость, я поперлась за ним. А если он вдруг выйдет? Как я объясню свое присутствие здесь? Не признаваться же, что следила за ним. Кстати, зачем я это делаю? Куда проще спросить его самого, и о той странной девушке, не дающей мне покоя, и о визите в это место. Может он занят сбором информации для своей аналитики, а я маюсь черт знает чем.

Еще раз мысленно выругавшись, я в который раз крепко перехватила тяжелую сумку, круто развернулась, и едва не снесла с ног хмурого коротко стриженного парня, одетого в черное полупальто, и зауженные черные слаксы.

– Оу, красотка, полегче! – Его руки удержали меня от позорного пикета на асфальт, а взгляд быстро профессионально окинул меня с ног до головы. Губы растянула плотоядная улыбка от уха до уха. Парень был весьма хорош собой, и отлично это знал. – Какая гостья у наших дверей! Позвольте, пригласить вас на чашечку кофе. На улице отвратительная погода. Ненавижу осень.

Слегка приподняв лицо, я с удивлением обнаружила, что опять пустился мелкий дождь. Растерявшись от такого напора, я позволила себя увлечь внутрь, прямиком в чудом распахнувшиеся двери, настороженно оглядываясь по сторонам, чувствуя на себе раздевающий взгляд парня.

– Марат. – Его горячая ладонь заграбастала мою руку, пытливо заглядывая в лицо.

– Изабелла. – Коротко ответила я, осматривая интерьер. Темно – красная обивка и светлые деревянные панели украшали стены. Немногочисленные столики расположились вдоль стены, а декоративная зеленая изгородь прикрывала лестницу. Алекса в зале не наблюдалось, из чего я сделал вывод, что он наверху.

– Каким ветром сюда надуло такую красавицу? Ты ведь здесь впервые? Я ни разу тебя здесь не видел.

– Да, признаться, я здесь оказалась совсем случайно.

– Дорогая, тебе совершенно нечего смущаться. Все девушки здесь оказываются случайно, и поверь, остаются здесь жить, и весьма неплохо.– Его губы снова растянула пошловатая улыбка, и я замерла, не совсем понимая, куда он клонит.

– Играете? Сегодня планируются большие ставки.

Я снова непонимающе уставилась на него, он в ответ посла мне аналогичный взгляд.

– Как вы здесь оказались? У нас закрытое помещение, и случайные птахи здесь редкость.

Официант принес кофе, и я обхватила ее двумя руками, пытаясь согреться, отводя взгляд. В зале сновали полуголые молоденькие женщины, присаживаясь на колени к вальяжно восседающим мужчинам. В глубокое декольте ныряли мужские руки, оставляя там купюры, и только сейчас, в этот момент, я поняла, в каком месте оказалась и как влипла. Принялась дико озираться по сторонам, подмечая все новые и новые детали.

– Мне пора. – Я вскочила на ноги, хватая свою сумку.

– Изабелла, успокойтесь. Вы не так меня поняли. В жизни каждого бывают непредвиденные обстоятельства, и вам совершенно незачем бежать от них сломя голову. Здесь вам ничего не грозит, уж поверьте мне на слово. – Его рука снова оказалась на моей, а проникновенный голос вещал, наводя флеру. – Это мое заведение, и вас здесь никто пальцем не тронет. Ну же, – его руки настойчиво усадили меня на место, – пейте свой кофе, и я доставлю вас домой.