Kitabı oku: «История одного расставания», sayfa 2

Черно-горно. Часть 2. Сексуальное

В какой-то из дней мы отправились в симпатичный старый город – Старый Бар. На улице была жарень. И мы набирали в рот воды и плевались друг в друга.

В самом городе были развалины старой крепости, куча камней, древних стен и местами сохранившихся зданий. От нечего делать мы, случайно обнаружив в этой крепости подвал, залезли в него по хлипкой деревянной лестнице. Ну и решили, что можно, в принципе, и сексом заняться.

И только мы успели слегка раздеться, как открывается дверь в подвал, лестница начинает дребезжать и детский мальчишеский голос на русском языке говорит:

– Папа, смотри, что я нашел, пойдем сюда!

Я прыснула со смеху.

Мальчик приостановился на лестнице. И раз десять его диалог с папой повторялся.

Мальчик:

– Папа, там кто-то смеется!

Папа:

– Да не ходи туда, пойдем отсюда.

Мальчик:

– Папа, а кто там смеется? – и продолжает стоять на лестнице.

И так по кругу.

Это была дикая смесь нелепости, смущения и ржача. Мальчик, конечно, ушел. Но и мы передумали.

Еще один нелепый секс был в Которе – самом милом городке Черногории. Мы сначала забрели в бар, где круглые, как бочонки, черногорцы пели Пугачеву. А потом набрели на один дворик – с лестницами, мансардами, виноградными листьями и большим мягким креслом на одной из мансард.

Я решила, как в своих подростковых фантазиях, будучи в юбке, присесть сверху. И как только закончили, случился «бац». Громко и смачно хлопнула дверь где-то рядом. Ух как у меня екнуло сердце! Мы быстро собрались и побежали из этого двора.

Если описать Черногорию, какой она для меня была в ту поездку, в нескольких словах, то я бы выбрала: секс, смех и заправка из соленейшего моря, еды и прогулок.

Команда

А еще Черногория была командной работой.

В том плане, что есть обстоятельства, которые так себе, не самые прекрасные, но можно объединиться вдвоем и посмеяться над ними, найти что-то интересное.

Так появился Хмурко Брович. Мы пробовали автостопить в горы, но это дело шло тухло, трассы были жаркие и неприятные. А до этого мы прикалывались над разными черногорскими именами и одним видосиком, где был Здравко Пежич.

Я не помню как, но, видимо, кто-то хмурил брови в тот момент. И как-то само собой для названия этого настроения и выражения лица родился Хмурко. Хмурко Брович.

А потом родилась шкала измерения приятного и неприятного. Бар, как самый дурацкий город Черногории, гордо стал шкалой «минус» – от нуля до минус 10. А Котор, как самый кайфовый город, стал обозначать шкалу «плюс» – от нуля до плюс 10. И всю поездку мы оценивали пляжи, еду, апарты и города по этой шкале.

– Сколько дашь нашему вечеру?

– Десять Котор!

– А ужину?

– Пять Бар.

– Да не, не так же все плохо было, можно дать всего три Бара!

Даже в самом утомительном автостопе вдвоем получалось веселиться над деталями. Вот, например, часть пути нас подвозила семья, состоящая из папы, мамы и маленького сына. На крошечном «Пежо». Папа был огромный и еле помещался в этот «Пежо», прямо как в мультиках рисуют.

По дороге у нас открылся багажник, и оттуда вылетели наши рюкзаки и много бутылок с водой. Абсолютно невозмутимо и молча большой папа остановился, вышел из машины, все собрал, и мы поехали дальше.

А потом в машине появилась оса. И она, особенно на этом контрасте с реакцией на выпавшие на ходу из багажника вещи, вызвала столько эмоций. Вся семья начала визжать и выгонять ее из машины. Вдобавок ко всему у нас не было общего языка с этой семьей, они говорили только на черногорском. В итоге мы стали зрителями какого-то абсурдного кино. Это было очень угарно.

А еще командная работа была в том, чтобы немножко “подтаскивать” другого. Когда один из нас сдавался и начинал поднывать, что, мол, все, устал, никуда не пойду, другой включал свое «ю-ху!» и подтаскивал на своей энергии до кайфовых мест и дел. Так мы нашли самую вкусную бургерную с эклерами рядом с Котором и красивые дикие пляжи.

Написала и поняла, что я скучаю. Я скучаю по такой командной работе в отношениях. Когда каждый друг за друга, и общее в итоге выходит намного лучше, чем если бы все делалось в одиночку.

Саундтрек: Hurts – Wonderful Life

(Эта песня играла фоном в одной из черногорских кафешек. Джек спросил, знаю ли я текст. Я не знала. Он рассказал, что поется о том, как мужчина теряет надежду и женщина его поддерживает, не бросает. «Как мило, что для него это важно», – подумала я.)

Недолго оставалось мне петь от счастья без каких-либо примесей. Но еще немножко оставалось. Мы вернулись в Москву прямо к моему дню рождения.

Двадцатичетырехлетию!

Двадцать четыре

Мой идеальный день рождения. Я встретила полночь в «Магнолии» у дома Джека, покупая картошку, чтобы прийти к нему и пожарить.

Стою на кухне, он сидит за компом.

– Эй, у меня день рождения начался. Ты чё меня не поздравляешь?

– Ой, забыл.

И начал поздравлять и спрашивать, чего я хочу.

Тогда в моем Идеальном мире в Настоящих отношениях Правильный мужчина Любимой женщине Должен дарить Платьишки. Именно так!

Я и сказала:

– Хочу платьишки!

– Окей, будут тебе платьишки, – сказал он.

«Идеально! Наконец-то все как надо», – подумала я.

Полдня я работала над текстом для поста – это был год моей массажной деятельности, и я впервые показывала свой сайт о необычном массаже, который летом сделала сама.

И еще: именно в этот день я начала свою регулярную личную терапию. Пообщалась со своим терапевтом и договорилась встретиться на следующей неделе и выбрать мне мое регулярное время. Так что день содержал в себе три значимых для меня события: день рождения, начало терапии и предъявление миру моего сайта.

А потом началась сказонька.

Джек с друзьями сначала отвел меня в квест. И это было круто-круто! Никогда ни до, ни после я не была в квестах, и мне, естественно, понравилось.

Потом мы вдвоем доехали до ресторана «В темноте».

И это опыт, который хоть разок, но советую всем попробовать.

Абсолютная темнота, ничего, совсем ничего не видно. Я брала еду руками, сначала нащупывая тарелку, потом еду на тарелке, потом пытаясь узнать, что же это за еда, на вкус. Потом нащупывала, где тут стоит мой стакан. Прикосновения друг к другу. Куча игры и возбуждения. Очень интересно и романтично.

После ресторана я сказала, что еще моя мечта – попасть на одно кладбище в Москве. И мы поехали туда на такси, но кладбище было закрыто на ночь, конечно. Но поехали же ради меня!

Это был самый волшебный день рождения. Где я ничего не устраивала сама. А просто наслаждалась заботой о себе, подарками, сюрпризами и исполнением мечт.

Мне кажется, именно вот такие отношения продают разные тренеры по отношениям. Когда один мальчик очень хочет сделать одну девочку счастливой и делает это. И какой бы там «самодостаточной» и «взрослой» девочка ни была, мне кажется, в душе именно такого хочется.

Немножко сказки, сюрпризов, заботы и сбычи мечт.

Сближение

Когда мы прилетели в Москву из Черногории, был очень важный момент.

Джек закидывал свои вещи в стиралку и сказал мне закинуть свои.

– Я дома постираю, – ответила я.

– В смысле – дома? Это мои друзья у себя дома постирают. А ты тащи свои вещи сюда.

Это было как-то смутительно приятно. Меня же сейчас поставили в привилегированное положение, выбрали, сказали: «А ну, куда пошла? Иди сюда!»

А потом мы стояли рядом и развешивали на одну сушилку носки, трусы и прочее белье. Не шаг, а целый шажище к сближению. Стоит еще одной фразы для «Love is…» – это развешивать трусы и носки на одну сушилку вместе.

Я несколько дней оставалась у Джека. И страдальчески говорила, что не хочу возвращаться в свою квартиру, мне стало там неуютно.

И в какой-то из дней получила в ответ эсэмэску от него: «Давай попробуем жить вместе? Недельку-две – а там посмотрим».

Я была счастлива. И согласилась, конечно.

Неловкие вопросы

Вопрос денег для меня был таким неловким, стыдным, выбивающим из колеи, что я даже упомянуть о нем не могла.

Я не спрашивала, откуда у него деньги и каким образом они приходят. А стоило бы. Ибо в начале осени я узнала, что деньги-то закончились. И что линейная схема «поработал – заработал» в случае с Джеком не работает.

Все. С тех пор все пошло по наклонной и начало быстро меняться. Веселье и легкость сменились обоюдной тревожностью и напряжением.

Мир под ногами и вокруг начал трещать. Я, конечно, зарабатывала, но только на себя саму, и то скромненько, уж точно не на квартиру на Чистых. Да и вообще, тогда мне претила идея платить за жилье, живя с мужчиной.

Вскоре Джек сказал, что нам бы куда-нибудь съехать и вообще он бы хотел от меня 50 процентов за оплату аренды.

Это был удар под дых. Я не могла говорить про деньги в принципе. Высказывать свое видение и желания. Не зарабатывала столько, чтобы хватало на общие расходы.

И поэтому меня шандарахнуло в истерику. Я плакала от несправедливости и страха. Но! Соглашалась на любые условия, чтобы папа меня не бросил.

Ага, да, папа. Ну а кто еще, если не папа и кроме как у ребенка, может вызывать такую реакцию – беспомощность и согласие на невыгодные условия, лишь бы остаться рядом.

Я сейчас смотрю на ту ситуацию. И думаю: если бы тогда возможно было допустить до осознания, что в ситуации с жильем, едой и деньгами я хочу быть маленькой девочкой с большим и сильным мужчиной рядом, то можно было бы это проговаривать и легализовать. Договариваться. Искать варианты. И в этом, в принципе, ничего необычного. Если легально, проговорено и найдено что-то подходящее двоим.

Но тогда слишком больно и уязвимо было это осознавать. Поэтому я играла в маленькую девочку и папу в этом вопросе нелегально, со скрытыми договорами.

В итоге в декабре мы переехали подальше от центра. Вместе. Я внесла какую-то часть денег. А потом саботировала весь этот процесс тем, что почти перестала зарабатывать и «потеряла» клиентов. Ха. А нет денег – нет и шеринга за квартиру.

Сегодня, спустя четыре года после этих событий, я думаю, что хорошо, если в паре каждый умеет зарабатывать, как для собственной свободы, так и для отношений. Но в целом, делить оплату квартиры вполне приемлемо, и “кто платит” зависит точно не от пола, а скорее от возможностей друг друга и договоренностей. Но как же сильно мне хотелось тогда побыть маленькой девочкой, такой беззаботной, такой защищенной, чтобы всё было по умолчанию.

Чуть вперед

Я немножко перескочу в своем повествовании вперед, так как эта тема имеет прямое продолжение в следующей истории.

Весной, когда я переезжала от Джека в свое новое жилье, я попросила его помочь мне перевезти вещи. Он вызвал такси и помог со всем. А потом, уходя от меня, спросил:

– Вернешь мне деньги за такси?

Мой мир снова затрещал по швам.

Весь переезд – пару часов – я чувствовала нереальное напряжение внутри. Я не просила вызывать и оплачивать такси. И не благодарила за это. Молчала и ждала в напряжении, надеясь, что этот вопрос не поднимется и будет разрешен по умолчанию.

В конце концов, я же девушка, а он парень.

Я знаю, как тут бомбит многих мужчин, когда они оказываются в такой ситуации. Когда их дела и забота воспринимаются под фокусом: «Мужик? Значит, должен!»

Но должен – это защищающая огромную боль оболочка. Должен – это возможность. Не просить. Не замечать заботу к себе. Не благодарить за нее. Опора на то, что он должен, кажется менее уязвимой. Хотя вызывает огромное напряжение внутри. Я же нутром знаю, что ничего он не должен.

В итоге с легким «психом» я отдала ему больше денег, чем нужно. И на следующий день отправилась говорить на эту тему к психологу.

Это была полостная операция без анестезии. Я узнала, что не могу просить и благодарить, так как уверена в своей недостойности и плохости.

Просить о себе позаботиться – значит верить, что человек может этого хотеть сам. Просить – это уметь справиться с отказом. Это уметь принять при согласии. Поблагодарить – признать ценность.

Свою.

Мужчины.

Его выбора и действий. Почувствовать тепло. Себя уязвимой, его – сильным. В этом моменте.

Я ревела на сессии. Что я имею право на заботу просто так. Что он уже делал так много, а я делала вид, что не замечаю, – и тут было так много раскаяния и боли.

Вы, может, знаете, что после терапевтического сеанса рекомендуется не делать резких движений хотя бы пару дней? Я всегда плевала на это правило. И сразу после сессии позвонила Джеку.

С дикими… паузами… с комком… в горле… я начала… говорить. Предупредила, что это будет серьезный… важный разговор… и сказала:

– Спасибо… что так много и часто помогал мне.

Стояла у окна. Говорила. Все легче и легче. Через водопады слез.

На самом деле между строк я говорила: «Я замечаю все твои усилия и заботу. И испытываю благодарность. Я ценю тебя. И твои действия. И я чувствую свою ценность. Я достойна заботы».

Кто кому должен?

Когда происходят мужско-женские баталии на эту тему, кажется, что мужчины реально думают, что женщины, во главе с их мамой, обнаглевшие сучки. И совсем не ценят их, погоняя долженствованием.

А на самом деле очень больно присвоить себе свою ценность и заметить его. Сразу так уязвимо, слабо, открыто, чувствительно становится. И пугающая зависимость сразу маячит. Мол, замечу вслух сейчас его действия ради меня – и потом не смогу без него.

А в реальности?

В реальности зависимость к парню может случиться независимо от признания его ценности или восприятия заботы по умолчанию. У нее механизм глубже и сложнее. В реальности становишься сильнее и устойчивее. Когда рискуешь играть в открытую. И признавать ценность. Себя. И его.

Массажный клиент. Телесный терапевт

Я придерживаюсь в этом вопросе следующей точки зрения: такие отношения нежелательны. Но каждый делает свой выбор. И вопрос в том, как он будет с этим дальше разбираться.

Отношения могут расхерачить еще больше психику клиента. А могут и не повлиять. И вполне также могут проехаться по терапевту. Или нет.

Это жизнь. И бывают истории семей, начавшихся с формата «тренер – участник», «терапевт – клиент».

Я не была именно терапевтом Джека. Но я никогда не была просто массажистом. Я ныряла вглубь, в душу и в психологические причины напряжений с самого начала.

С одной стороны, это очень сближало. Это были погружения в самую сердцевину души. Причем не только с моей стороны. Мы оба увлеклись ежедневной копалкой-разбиралкой себя самих с помощью друг друга.

Но загвоздка в том, что не понятно, с кем вообще встречаешься. С человеком, который рядышком с тобой помогает пережить рваные раны детства, или все-таки с другим взрослым, отдельным человеком и сам, по идее, такой же?

Такой опыт кажется как будто из другой реальности. Никто и никогда так близко не подходил, не видел, не знал тебя. А тут опа – и не один в своей черной дыре.

Но это жесткое выгорание. Это реально как психотерапия круглые сутки.

Поэтому сейчас я против такого. Против отношений, где психотерапевтический процесс не прекращается.

Это могут быть самые близкие отношения, о которых захочется писать книгу.

И я пишу. Но…

Пусть в моих других отношениях будет встреча не только двух маленьких внутренних малышей, но и взрослых людей.

Говорить о себе

Так грустно и удивительно одновременно, но только пару лет назад я начала говорить. О себе. Другим.

Мне всегда было непонятно, как и зачем рассказывать о себе, свои истории из жизни. Ведь писать у меня получается лучше. Значит, молчать – правильное решение. Не засорять эфир словами-рассказами.

Внутри сидела прошивка, что моя история другим неинтересна. Мое мнение, события из жизни, переживания – это все пустое.

Вот текст – это другое дело. Его можно обыграть метафорами, и его прочтет тот, кто захочет. А слова вслух придется слушать собеседнику и утруждаться ими. Грустнота же, да?

И таки да. Первый раз я заговорила о себе в отношениях с Джеком. В один из наших глубоких и близких разговоров.

Мы сидели на кухне. Он слушал. А я просто рассказывала свою биографию. Вот эту всю свою странную биографию. Про поездки в Индию и романы с индусами, тысячи километров автостопом по разным странам, про работу на яхте и увлечение сыроедением, про переезд в деревню и дома из глины, про свое смелое, рискованное и необдуманное.

Рассказывала. И ревела только так. Навзрыд, с всхлипами, остановками в рассказах, недоверием, потом доверием и снова ревом.

Так как… Правда интересно?!

– Тебе правда интересно слушать?

Правда интересно было слушать.

А мне было жутко больно. Ведь как так. Ведь всю жизнь – по-другому. Не в реальности, конечно. Но так казалось. А тут доза внимания и принятия все-таки зашла внутрь и начала усваиваться.

И за тот мой опыт – спасибо.

Переживания, чувства и опыт каждого человека – они ценны. И если они из души, горяченькие, живые, волнующие – они интересны многим.

Жаль, что я этого не знала изначально. И жаль, что в мире есть много людей, которые так же, как и я тогда, молчат о себе, считая, что это неважно.

Ох ты ж, как интересно!

Следующий отрывок я написала 30 ноября 2016-го. Мы тогда еще были вместе. Но уже тогда я записала первые кусочки наших отношений. Нашла сейчас их в общей переписке во «ВКонтакте».

А вообще я рот открываю от удивления, когда скольжу вниманием по нашей переписке. Такая она стершаяся из памяти, живая. Я там себя не узнаю вообще. Его не узнаю. Другие люди…

А тут сейчас продолжаю делиться той важностью и ценностью, теми образами, которые остались в моей голове. Изрядно трансформировавшимися и отличающимися от реальности.

А теперь история. Январь 2016-го.

Я лежу с Джеком на кровати. У меня почти нет денег, они почти закончились, а зарабатывать я практически перестала. Он спрашивает меня о планах. Я говорю, что очень хотела бы поехать на обучающий семинар по макияжу для себя. Но сомневаюсь – для этого придется потратить свои последние деньги.

Он встает с кровати, подходит к столу, возвращается ко мне и дает мне 10 тысяч – две пятерки. Для меня это очень много. Дает мне деньги для того, чтобы я поехала на курс, который хочу.

Бах! Только что подожгли фитиль внутри меня. Взрыв.

Мне? Мне нельзя такое давать. Я этого не заслуживаю. Я не такая хорошая, чтобы дарить мне деньги на мои желания. Не заслуживаю, не заслуживаю, не заслуживаю. Забери их обратно. Не давай мне этого. Мне стыдно. Я умираю от стыда. Не надо. Это тяжело. Не делай ничего хорошего для меня. Нет!

Дай мне нож, и я кастрирую твое желание радовать меня, делать мне подарки и делать меня счастливой. Нет. Не надо делать это ценой моего сжигающего стыда и ощущения никчемности. Не-е-е-е-ет!

Я не умею принимать. Я не умею быть достойной такого отношения, о котором втайне грежу. Я беру деньги и умираю от стыда.

А через неделю, после прохождения курса и отрезания собственных волос, появляюсь на свет новая я. Новая, совсем ничего не умеющая, которой предстоит закалиться в адском пекле и захлебнуться в собственных слезах в ближайшие полгода. Но теперь это я, которая умеет принимать подарки и достойна отношения, о котором всегда мечтала.

P. S. Похихикиваю, что «новая я» потом вернулась из Воронежа и взяла у Джека еще денег на косметику.

Точнее, он сначала предложил в формате: «Давай я тебе дам денег, а ты будешь краситься когда захочешь». А я и согласилась.

И неловко было. Ужас. Неудобно, неуютно, стыдно, да. Но меньше.

А сейчас… Сейчас я все равно почти не крашусь. Зато умею. И есть чем.

Я. Он. Она

У Джека была подружка. Как сестра.

Началось у них все с влюбленности, отношений и ее переезда из другого города к Джеку в Москву много лет назад. Но на момент наших отношений с Джеком, несмотря на факт из прошлого, они оба воспринимали друг друга очень по-родственному, эмоционально близко, но без сексуального подтекста.

Однако меня выносило от этой истории. Крутило через эмоциональную мясорубку. В этом треугольнике они оба были на противоположной от меня стороне. Я ревновала и пыталась объяснить, что мне больно, когда я вижу их безграничную близость. Они говорили, что ничего такого нет, ревновать не к чему. Казалось, что кто-то из нас точно не прав, хотя сегодня я понимаю, что и мой, и их взгляд имеет право быть, просто тогда не хватило осознанности услышать друг друга и учесть, сохраняя себя.

Наверное, эта история наслаивается на какую-то мою детскую раночку от «измен» родителей с моей младшей сестрой, а может, и еще что-нибудь.

Реагировала я крайне остро. Крайне больно. Когда он мял ей ножки. Обнимал, когда она плачет. Помогал по работе у нас дома в ночи. Или у нее дома в ночи. Гулял и веселился. По ночам. По улицам. Смотрел сериалы: забирал проектор из нашего дома и отвозил к ней на вечер. Сопровождал к врачам. Так по-братски помогал.

Однажды мы сидели втроем, и я решила позаботиться обо всех. Отправилась на кухню – положить всем еды в тарелки. И тут до меня прилетел голос «сестренки»:

– Нам с Джеком можно в одну тарелку!

Что, извините?!

Меня бросало в истерики и скандалы в основном. Эмоции били за красной чертой. А в логике я проигрывала.

Но мы «как взрослые люди» втроем и вдвоем говорили разговоры. И пытались наладить эту систему. Чтобы у них ничего не менялось. А меня отпустило.

Я говорила: “Так нельзя. Нет мужско-женской дружбы. Мне больно. Хватит. Разойдитесь. Хотя бы не надо так близко!”

А они говорили: “У нас совсем нет сексуального влечения друг к другу, ты чего, Маш? Чего кипешуешь? Мы просто по-человечески любим друг друга. И не оставим в этой жизни”.

Я не могла в этом разобраться. Смириться. Понять. Доказать.

И так и не смогла.

Часики терапии во время отношений и много позже привели меня к пониманию, что это была битва не про секс. А про внимание. Это раз.

А два: как бы мой неокортекс не понимал все логически, что у них дружба и бла-бла-бла, мой древний мозг бил тревогу на весь мой организм: «В доме чужая самка. Опасность. Опасность. Опасность. Выгнать ее срочно отсюда!!!»

Однажды по весне мы вместе смотрели фильм «Мой король». И я была попеременно то в ужасе, то в неверии, что история в фильме так похожа на нашу.

После расставания за год с лишним я набывалась в разных треугольниках и формах свободных, странных отношений, и насмотрелась со стороны на такие истории.

Думаю, что в большинстве случаев близкая дружба между М и Ж строится либо на отгремевшем романе (часто), либо на грядущем (реже).

И часто сложно тут всем. Текущему партнеру скорее всего сложно будет смотреть на близкие отношения, в которых сам не участвуешь. Мозг еще можно логически накормить доказательствами, что вот этот «третий» не опасен, всего лишь друг/подруга, но дикое животное внутри все равно будет офигевать от этого приблудившегося в пару самца/самки. Человек, который посередине, будет либо мучительно выбирать между соулмейтом-другом и любимым партнером, либо отчаянно защищаться от нападений на какую-либо из связей. Друг/подруга возможно будет отмораживаться и не понимать, к чему сыр-бор весь, “уберите эту ревность и дайте просто общаться с моим близким человеком, на статус партнера не претендую”.

Сегодня я думаю, что выход из этой ситуации возможен без резких движений и разрывания отношений. Через точечные рассказы, какие именно ситуации вызывают боль и ревность, чуткость всех участников друг к другу, готовность слышать и идти на встречу, где-то отказываться от чего-то, где-то учиться поддерживать себя, чтобы усмирять тревогу и боль. И, конечно, тут предстоит огроменная работа с доверием в паре и чувством собственной ценности, любимости и нужности, потому что именно оно ставится под сомнение, когда у “моего мужчины/женщины” появляется или уже есть кто-то ещё близкий и важный.