Kitabı oku: «Неделя. Истории на каждый день», sayfa 6
Шампанское в искусстве
(Суббота)
Питера затащила на это светское мероприятие, или, как принято говорить в высших кругах, soirée1, Эллен. Он отказывался как мог, уверяя, что далек от живописи и вообще от искусства, но в конце концов уступил ее железному аргументу, что друзья должны помогать друг другу в трудную минуту. В данной ситуации это было действительно так. Эллен как журналистке, занимающейся культурой, выпало освещать новую выставку очередного модного художника. Судя по именам приглашенных, событие обещало быть громким и значимым для всей светской жизни столицы. В редакции журнала, где работала Эллен, ждали подробного отчета. И, как это часто бывает, в последний момент выяснилось, что гости обязательно должны прийти с кем-то. Рик, муж Эллен, как назло был в отъезде и она, недолго думая, позвала Питера. Эти трое дружили еще со школы. Рик и Питер вдвоем ухаживали за Эллен, но она предпочла веселого и шумного Рика застенчивому Питеру. Это между тем не помешало всем оставаться хорошими друзьями.
– Хорошо, – покорно вздохнул Питер, сдавшись, – но Рик будет мне должен…
– Ты чудо! – прощебетала Эллен, чмокнув его в щеку. – Сейчас беги на Седьмую авеню, я договорилась, тебе подберут смокинг и приличные туфли.
– Смокинг?! – у Питера задергался правый глаз.
До этого ему только один раз – на свадьбе Рика и Эллен – пришлось надеть вечерний костюм, и на протяжении всего праздника Питер чувствовал себя скованным и будто не в своей тарелке. Ему больше по душе были потертые драные джинсы и старые кроссовки.
– Зачем смокинг? А нельзя так…
– Ты в своем уме? – у Эллен округлились глаза. – Неужели ты думаешь, что тебя пустят на soirée в джинсах? Там другой мир, дорогуша, свои законы. Будет много известных личностей. Ты вообще что-нибудь слышал о дресс-коде?
– О, черт. Только этого мне не хватало, – пробормотал Питер.
– У нас мало времени, – поторопила его Эллен, – ты должен вернуться к шести. В половине седьмого за нами заедет редакторский лимузин.
«Рик вовремя смылся, – мрачно подумал Питер, выходя из дверей. – Ох и рассчитаюсь я с ним…»На Седьмой авеню Питера уже ждали. Улыбчивая служащая принесла несколько смокингов и быстро подобрала нужный размер.
– Сидит так, будто сшит специально для вас!
Питер посмотрел на себя в зеркало. «Бонд. Джеймс Бонд», – пришло ему на ум. В смокинге он и правда смотрелся очень презентабельно.
– Сколько с меня? – поинтересовался Питер.
– Не волнуйтесь, – ответила служащая, – за него платит редакция журнала. За костюм и за страховку.
– Простите, – не понял Питер, – а зачем страховка, это же не автомобиль?
– Таковы правила, – засмеялась женщина, – мало ли что может случиться. Например, пиджак испачкается, кто-то случайно прольет соус… Вечеринки бывают разные. Ну вы понимаете?
Питер кивнул.
– В общих чертах представляю.
***
Смокингом и тем, как в нем смотрелся Питер, Эллен осталась довольна. Сама она была в черном вечернем платье с открытой спиной от Ральфа Лорена.
Редакторский лимузин прибыл вовремя. Они вышли на улицу, шофер раскрыл перед ними дверь.
– Привет, Эллен! – поздоровался он.
– А, как дела, Эдвард? – узнала она водителя. – Снова вечерняя смена?
– Да, – кивнул тот, – а тебя шеф решил сегодня послать в террариум?
– Что поделать, выбирать не приходится, – вздохнула Эллен. – Надеюсь, нам не придется торчать там до закрытия.
– Перед выходом отправь мне СМС, – напомнил Эдвард, – я подкачу прямо к входу.
– Спасибо, Эдвард!
Шофер захлопнул за ними дверь, сел за руль, и машина покатила по дороге.
– Почему он сказал про террариум? – настороженно спросил Питер.
– Скоро сам увидишь. На таких вечеринках рождаются сплетни для светской хроники, находятся любые поводы для зависти, ну и так далее. Народ воюет за место под солнцем и за право оказаться на первых полосах газет.
Питеру стало не по себе. Эллен заметила это и успокаивающе похлопала его по руке.
– Ничего не бойся. Я не дам тебя в обиду.
– Легко тебе говорить, – проворчал Питер, – ты частый гость на таких… как ты это называла?
– Soirée.
– Вот-вот. А что делать мне, если кто-нибудь меня спросит о выставке? И вообще, кем мне представляться?
Эллен на минуту задумалась. Да, ей нужно было ввести Питера в курс дела, а то еще, чего доброго, вляпается в историю, а ей потом расхлебывать.
– Самое главное – не налегай на выпивку. Уж чего-чего, а этого там будет предостаточно.
Питер кивнул в знак согласия.
– Это я и сам знаю. А что еще?
– Так… Вот. Старайся больше кивать и поддакивать. Если вдруг тебе зададут вопрос, не отвечай на него прямо. Скажи что-нибудь общее, обтекаемое, но не слишком двусмысленное.
– Да уж, задачка, – проговорил Питер. – Ну а в каком качестве я там? Ты, кстати, не боишься, что пойдут слухи, мол, я твой любовник?
Эллен кокетливо поправила прическу и улыбнулась.
– Пусть позавидуют. Могу тебя уверить, что целомудрием эта публика не отличается. Что ты так на меня смотришь? Ну, в крайнем случае, кто-нибудь захочет тебя у меня отбить. Такое на soirée случается. Придешь с одним, а уйдешь с другим.
Питер раскрыл рот и изумленно уставился на свою приятельницу, не зная, как реагировать на такое. Эллен расхохоталась.
– Шучу. Вот, кстати, мы и приехали.
Лимузин остановился у лестницы, ведущей к резным дверям выставочного центра. Эдвард вышел из машины и открыл им дверцу.
– Не забудь прислать СМС, – напомнил он Эллен. Та кивнула:
– Непременно. Спасибо, Эдвард.
Она взяла Питера под руку, и они стали подниматься по лестнице.
– Так все же, как мне представляться? – снова спросил Питер, заметно нервничая. Эллен не успела ответить, как дверь распахнулась, и им навстречу вышла полноватая дама в возрасте в голубом вечернем платье, усыпанном золотыми блестками. Увидев их вместе, она расцвела в улыбке и широко расставила руки, словно намереваясь обнять их.
– Бог мой, Эллен! Питер!
У Питера немного отлегло от сердца. Это дама была давним другом Эллен и Рика. Питер раньше часто встречал ее у них дома. Присутствие еще одного знакомого человека немного ободрило его. Подруги «поцеловались», не касаясь щек губами, чтобы не повредить макияж.
– Диана, рада тебя видеть, – сказала Эллен.
– Добрый вечер, – поздоровался Питер.
– Девочка, ты решила затащить Питера в этот гадюшник? – укоризненно спросила женщина, кивая на молодого человека. – Неужели Рик решил подложить свинью своему лучшему другу?
– Рик в отъезде, – извиняющимся голосом отозвалась Эллен, – Питер здесь, чтобы…
– …спасти тебя сегодня, – закончила за нее Диана. – Пойдемте скорее, а то пропустите самое интересное.
– А что, уже началось? – испугалась Эллен.
– Нет, но Хиггинс приготовил для особых гостей несколько коробок «Дом Периньон». Ты же понимаешь, я, как всегда, в списке избранных, впрочем, ты знаешь, мне все равно. Но я хочу посмотреть на лица остальных, когда те поймут, что их обделили.
Диана хмыкнула.
– И, представляете, – интригующе продолжила она, – им придется довольствоваться всего лишь «Клико». Я даже знаю, кто этого не переживет.
Эллен подавила смешок. Питер не знал упомянутых названий и не обратил на сказанное внимания. Он лихорадочно придумывал себе легенду.
– Питер, – обратилась к нему Диана, – если наша крошка Эллен тебя покинет и отправится по своим журналистским делам, не стесняйся и присоединяйся ко мне.
Питер с признательностью посмотрел на нее и уже открыл рот, чтобы высказать слова благодарности, как Диана легонько их подтолкнула вперед, и те, распахнув двери, оказались в зале, где бурлила разноцветная и шумная светская жизнь.
***
Питер невольно зажмурился, ожидая попасть в водоворот слепящих разноцветных огней и неистового ритма ультрасовременной музыки, но, к своему немалому удивлению, не обнаружил ни того ни другого.
Акустическое трио, играющее классическую музыку, комфортное освещение, дамы в вечерних платьях, мужчины в смокингах, неторопливо и с достоинством передвигающиеся официанты – все это не укладывалось в представление Питера о кричащем гламуре. Диана уже куда-то исчезла, и он, наклонившись к уху Эллен, шепотом спросил:
– Где мы?
– Как где? – не поняла та. – На выставке. В чем-то проблема?
– Здесь как-то… – Питер замялся, не зная, какое слово подобрать. – Как-то тихо…
– А ты рассчитывал попасть на дискотеку или в ночной клуб? – усмехнулась Эллен.
Питер, признаться, ожидал увидеть именно это, о чем смущенно и признался своей «спутнице на вечер».
– Нет, дорогуша, спешу тебя разочаровать, – ответила та, – здесь другой уровень и все на первый взгляд чинно-благородно. Но, пожалуйста, не теряй бдительности.
Разговаривая с Питером, она не переставала смотреть по сторонам и отвечать кивком на приветствия. Друзья сделали несколько шагов и остановились у картины, на которой были изображены абстрактные геометрические фигуры. Здесь уже стояли, негромко переговариваясь, несколько человек. Пока Эллен перекидывалась с ними дежурными фразами, Питер огляделся по сторонам.
Вся экспозиция выставки была оформлена в виде треугольника, в вершине которого находилась небольшая сцена. Там, под огромным куском материи, по-видимому, прятали главную картину, показ которой должен стать кульминацией вечера. Остальные произведения художника висели на высоких, стилизованных под кирпич стендах, ребрами направленных к главной композиции.
Неожиданно Питер почувствовал, как Эллен легонько толкает его в бок. Он повернул голову в ее сторону и увидел, что все смотрят на него, явно чего-то ожидая.
– Простите?
– Мистер Кейси хотел услышать твое мнение об этой картине, – с улыбкой сказала Эллен, – но, я вижу, ты настолько впечатлен выставкой, что у тебя нет слов выразить свое восхищение?
– Абсолютно верно, – нашелся Питер, – но я бы хотел сначала взглянуть и на остальные полотна, чтобы составить свое окончательное мнение.
– О, да-да. Это разумно, – закивали головами присутствующие.
Эллен подхватила Питера под руку и потащила в сторону, одарив всех лучезарной улыбкой.
– О, черт! – сказал Питер, вытирая пот со лба, когда они оказались на расстоянии от других. – Прости, Эллен. Я все еще не в своей тарелке. И этот проклятый смокинг…
Эллен схватила с подноса проходящего мимо официанта бокал с шампанским и протянула его Питеру.
– Вот, это тебе поможет прийти в себя, но не увлекайся. Побудь здесь пару минут, мне нужно опросить кое-кого…
С этими словами Эллен упорхнула. Питер покорно взял бокал и, держа его в руках, медленно побрел, разглядывая картины и прислушиваясь к разговорам гостей.
–… в этом году я еду на виллу в Италии и буду там до следующей зимы, – донеслось до него.
– О, я не знала, что ты купила виллу, Эльза. Это неплохое вложение денег…
– Вложение? Как бы не так, от нее столько хлопот – налоги, содержание… Вообще-то это вилла моей подруги. Но я могу туда приезжать, когда захочу и насколько захочу… О, у меня возникла потрясающая идея: почему бы нам всем не поехать туда, скажем, в следующие выходные? Мне стоит только позвонить…
«… и твоя подруга просто умрет от счастья, узнав, какая орава непрошеных гостей к ней собирается», – подумал, усмехнувшись, Питер.
На банкетке напротив очередной абстрактной композиции, которая не произвела на Питера ни малейшего впечатления, расположились три девицы с шампанским. Судя по их голосам, они уже порядком набрались. Их, по всей видимости, мало интересовала живопись, в чем Питер убедился, подойдя ближе.
–…для этого лучше ездить на горнолыжный курорт в Вэйл, – поучительным тоном говорила одна. Питер сбавил шаг и прислушался. – Там больше шансов познакомиться с сынком богатеньких родителей.
– В Вэйл? – переспросила другая. – Ты уверена, Кэтти? Там только один билет на подъемник стоит целое состояние.
– Я нашла отличный способ. Прибываю во второй половине дня, часа за три-четыре до закрытия, когда люди уже начинают разъезжаться. И на парковке у кого-нибудь спрашиваю, не продаст ли он мне свой билет, который ему уже не ужен, но который все еще действителен…
– И это работает? – с интересом и изумлением спросили ее подруги.
– Еще как! Его отдают за символические деньги, и лучше всего спрашивать у мужчин. Они более лояльны к молодым девушкам…
Питер не стал дослушивать и двинулся дальше, пряча улыбку и качая головой. Вот тебе и гламурная тусовка! Он стал понемногу приходить в себя. Страх и неловкость постепенно уступали место любопытству. Питер остановился, хлебнул из бокала и чуть не поперхнулся: он никогда не пробовал брют, и пузырьки сухого игристого вина встали ему поперек горла. Он закашлялся, чем обратил на себя внимание. Кто-то из гостей, видимо поняв, в чем дело, снисходительно улыбался. Неожиданно и очень вовремя появилась Диана.
– Бог мой, Питер, – запричитала она, – кто тебе подсунул эту гадость?
– Никто, – прохрипел он, не понимая, к чему та клонит, – я сам…
– Так я и знала. Хиггинс, как всегда, все перепутал, и тебе всучили «Клико» вместо приличного вина. Я как чувствовала это и решила принести тебе сама…
Подоспевший официант принял злополучный бокал из рук Питера, и тот заметил, что Диана держит в руках два фужера с розовым пенистым вином. Она всучила ему один, успев шепнуть:
– Пей аккуратно, это не пиво.
Питер кивнул и осторожно сделал маленький глоток.
– Вот так, – тихо сказала Диана, – и не вздумай поморщиться… Теперь ты среди избранных.
Питер ничего не понял, но не стал спорить. Зеваки стояли, в буквальном смысле раскрыв рты.
– Теперь пошли, – продолжала Диана, подталкивая его, – смотри вперед, а не по сторонам, больше достоинства… Ты бы видел их лица!
Диана явно получала удовольствие от произошедшего. Когда они миновали пару стендов, их догнала Эллен.
– Что случилось? – взволнованно спросила она, – я слышала, у тебя аллергия на «Клико»?
– Что? – у Питера округлились глаза.
– Сплетни разносятся быстро, – рассмеялась Диана, – зато теперь никто не сможет сказать ничего дурного. Наш мальчик среди избранных, а им, как известно, прощают любые выходки, называя это экстравагантностью.
***
– Тебя ни на минуту нельзя оставить одного, – посетовала Эллен, когда Диана, убедившись в том, что с Питером все в порядке, в очередной раз сбежала. – А мне необходимо поговорить с Гленфилдом и еще с парой критиков.
– Кто такой этот Гленфилд?
– Это известный искусствовед. От него зависит, какие статьи появятся завтра в прессе об этом мероприятии. Если ему все понравится, статьи будут положительными.
– А ты не можешь написать просто свое мнение? – удивился Питер.
– Не будь таким наивным. Если я напишу отсебятину и это, не дай Бог, не совпадет с мнением знатоков, моя карьера будет закончена.
– Тяжелая у тебя жизнь, – вздохнул Питер.
– Не ерничай, – Эллен щелкнула его по носу, – извини, мне нужно тебя снова оставить. Пожалуйста, не впутайся снова ни в какую историю.
Она молитвенно сложила руки.
– Все будет хорошо, клянусь, – успокоил ее Питер.
– Скоро откроют главную композицию. Если я тебя не найду, то встретимся там.
И Эллен упорхнула.
Питер огляделся, прикидывая, в какую сторону ему пойти. В гущу народа соваться не хотелось. «Интересно все-таки, что такого все находят в этих картинах?» – подумалось ему. Решив потратить имеющееся в его распоряжении время до показа основной картины на самообразование, он стал задерживаться у каждого полотна и самым внимательным образом его рассматривать, пытаясь вникнуть в суть. Но это, честно говоря, далеко не всегда ему удавалось. Он постепенно допил шампанское, и расторопный официант с готовностью принес еще один бокал точно с таким же, розовым. Питер в задумчивости остановился напротив очередной картины, гадая, что на ней пытался изобразить художник. Рядом со скучающим видом стоял высокий плотный мужчина. Видимо думая, что никого рядом нет, он достал из внутреннего кармана пиджака плоскую фляжку, открутил крышку и сделал приличный глоток. Заметив Питера, он немного смутился.
– Не люблю шампанское, – сказал он, словно извиняясь и пряча фляжку.
– Я, признаться, тоже, – поддержал его Питер, – но за неимением лучшего приходится довольствоваться им.
Мужчина улыбнулся, и его лицо просветлело.
– Хотите? – заговорщицким тоном спросил он, снова доставая фляжку. – Коньяк.
Почувствовав в незнакомце родственную душу, Питер забыл обо всех предосторожностях и протянул руку.
– Простите, а я не встречал вас раньше, – спросил мужчина, дождавшись, когда Питер сделает глоток и вернет фляжку. – Судя по бокалу, что вы держите, вы не случайный гость.
– Да, я имею некоторое отношение к искусству, – решил соврать Питер, чтобы не подвести Эллен.
– Мы тут все ну или почти все имеем к нему отношение, – ответил мужчина. – Разрешите представиться – Джерри Томпсон.
Судя по интонации, с которой это было произнесено, со стороны Питера ожидалась какая-то реакция, однако тому прозвучавшее имя совершенно ни о чем не говорило. Тем не менее Питер сделал удивленное лицо и произнес:
– Признаться, не ожидал вас здесь увидеть. – Затем он представился сам:
– Питер Кливлен.
– Не ожидали увидеть главного спонсора? – добродушно улыбнулся Томпсон, а Питер прикусил язык, но, как выяснилось, напрасно. – Да, я не очень-то люблю показываться, но Альфред настоял, и вот я тут.
На всякий случай Питер не стал уточнять, кто такой Альфред.
– Вам, кстати, нравится выставка? – продолжил Томпсон.
– Честно говоря, спорная, – осторожно ответил Питер, вспомнив наказ Эллен.
– Здесь я с вами соглашусь. Я, например, твердо убежден, что современное искусство нельзя воспринимать без алкоголя. Может, еще по глотку?
Питер кивнул, и фляжка снова пошла по кругу.
– Очень точное определение современного искусства, – сказал он, кивая на картину.
– Да, я так и не понял, что здесь изображено. А как называется эта картина?
И Томпсон подошел ближе, чтобы прочесть, что там написано. Питер его остановил.
– Не стоит этого делать, – сказал он, – ведь если вам известно название, то вы начинаете смотреть, уже подгоняя под него увиденное. Вам сообщили, что это, и, значит, вы должны это увидеть. Но лучше, если бы у картины не было имени. В этом случае каждый мог бы разглядеть что-то свое. Ведь визуальное искусство, кроме того, что передает информацию, заложенную в ней художником, еще и создает настроение. Вот взгляните на во-о-он ту картину…
С этими словами Питер потащил своего нового знакомого к следующему стенду.
– Не читайте. Просто смотрите. Можно смотреть долго, если нужно… Какие ассоциации у вас вызывают эти цвета? Мазки… Линии…
Джерри задумался.
– Признаться, вы первый, кто указал мне на такую точку зрения. Несомненно, что-то в этом есть. Ассоциации, говорите? Я бы сказал, что это напоминает раннее холодное ноябрьское утро в центре города. Вот эти линии похожи на мост, не находите?
– Прекрасно! – возбужденно сказал Питер. – А теперь, давайте посмотрим на название… «Закипающий чайник». Хм… Любопытно…
Спонсор вытаращил глаза.
– В самом деле?! «Чайник»? Не может быть!
Он хлопнул себя по бедру и расхохотался. Фляжка в третий раз описала круг почета и скрылась во внутреннем кармане пиджака.
– Послушайте, мистер Кливлен, я предлагаю пройтись возле вон тех полотен и поиграть в игру «Угадай название». Она чертовски увлекательная.
Они обсудили еще несколько картин. Питер поделился своим мнением относительно того, с какой стороны должен падать на картины свет, поскольку от этого может меняться ее восприятие. Томпсон внимательно вслушивался в его разглагольствования. Затем сказал:
– Ваша концепция относительно восприятия современной живописи выше всяких похвал. Сразу видно человека, хорошо разбирающегося в искусстве. Я просто обязан познакомить вас с Альфредом! Он будет в восторге. Идемте!
***
Альфред, небольшого роста лысеющий мужчина в роговых очках, стоял рядом со сценой, где под большим куском материи томилась, ожидая своего часа, главная картина сегодняшней выставки. Вокруг начинал собираться народ. Эллен пока не попадалась на глаза, зато Диана прохаживалась со скучающим видом. Когда она заметила Питера в компании Томсона, у нее заблестели глаза, как у охотничьей собаки, учуявшей дичь. Она стала подходить ближе.
– Альфред, дорогой! – поприветствовал мужчину Джерри.
– А, ты уже успел набраться, – добродушно ответил тот, пожимая протянутую руку.
– Только наполовину, – шепотом сообщил Томпсон. – Добрую половину моей фляжки уговорил вот этот джентльмен. – Он указал на Питера.
– Если вы связались с моим другом, я вам не завидую, – начал Альфред, но Джерри его перебил.
– Ты только послушай, – воскликнул тот и вкратце пересказал все, о чем говорил Питер, не забыв представить их друг другу.
– Интересно… – медленно проговорил Альфред, когда его друг закончил. – Вы в каком университете учились? Впрочем, это неважно…
Он не успел договорить, как раздался звук, напомнивший Питеру удар колокола или гонга, и на сцене собственной персоной появился тот, чьи работы здесь обсуждались в течение последних часов. Это был художник Серджио Джеларди, которого более близкие люди знали как Буффона Ната. Его драные джинсы, пестрая рубашка и небрежно повязанный шарф резко контрастировали со смокингами и вечерними платьями присутствующих. Питер даже невольно позавидовал его свободному стилю.
– Дорогие друзья! – начал художник. – Перво-наперво я хочу поблагодарить вас за то, что вы нашли время поддержать меня своим присутствием. Для того, кто посвятил свою жизнь служению великому искусству, это очень ценно и важно…
– Да, если не знать, сколько стоил билет сюда, – шепнула на ухо Питеру подошедшая Диана.
–… представить вашему вниманию работу, над которой я провел бессонные ночи, пытаясь добиться совершенства красок и композиции…
– Как тебя угораздило познакомиться с Гленфилдом? – продолжала Диана.
– А кто тут Гленфилд? – не понял Питер.
– Стоит в двух шагах от тебя.
– Это Альфред, друг Джерри…
– Да, это Альфред Гленфилд, главный искусствовед, от мнения которого зависит все здесь. Я бы на твоем месте незаметно удалилась…
– …на ваш суд, друзья! Эх, будь что будет, я так волнуюсь, – на этих словах Буффон театрально заломил руки и сдернул покрывало.
Раздалось дружное «ах!», по которому тем не менее нельзя было однозначно определить впечатление, произведенное картиной на публику. Наступила тишина. Возможность незаметно улизнуть была упущена. Все ждали реакции Гленфилда как отправной точки для обсуждения. Тот молча смотрел на полотно. Питер тоже взглянул, ожидая увидеть нечто совсем необычное, но то, что он увидел, несколько его разочаровало. На белом прямоугольном холсте, поставленном горизонтально, были сделаны четыре небольших диагональных параллельных мазка, которые располагались немного слева от центра: красный, бледно-голубой, бордовый и светло-серый, почти белый.
– А что думаете об этом вы, мистер Кливлен? – негромко поинтересовался Гленфилд, повернувшись к Питеру. Присутствующие затаили дыхание. Такого поворота никто не ожидал.
– Кто, я? – краснея, переспросил Питер, но, почувствовав легкий толчок вбок, полученный от Дианы, набрал больше воздуха и глубокомысленно и громко заявил:
– А что можно думать?! По-моему, тут все предельно ясно!
– Вы правы, черт возьми! – подхватил Гленфилд после короткой паузы. Он поднялся на сцену к художнику и пожал ему руку:
– Поздравляю вас!
– Ах, благодарю, благодарю. Это так неожиданно… – потупив взор, отвечал тот.
Вслед за Гленфилдом на сцену кинулись все остальные, сыпя поздравлениями и комплиментами. До Питера, протискиваясь сквозь толпу, добралась бледная Эллен.
– Питер! Во что ты опять впутался… Я думала, у меня будет разрыв сердца…
– Эллен, – остановила подругу Диана, – наш мальчик делает поразительные успехи, и его мнение, между прочим, ценят…
– О, да вы знакомы! – неожиданно возле них появился главный критик.
– Мистер Гленфилд, – Эллен моментально переключилась на него, – вы же не откажете мне в коротком интервью? Читателей интересует лично ваше мнение…
– Эллен, этот молодой человек, – он кивнул головой на Питера, – может ответить на все твои вопросы лучше меня. У него безукоризненный вкус и чувство стиля.
– Но, сэр! – запротестовала она.
– А вам, мистер Кливлен, вот моя визитка. Позвоните в понедельник. Я думаю, Джерри и мне есть что вам предложить. Приятно было познакомиться. Вы позволите, дамы?
Кивнув женщинам, Гленфилд удалился. Эллен стояла с открытым ртом. Диана еле сдерживалась от хохота, и по ее щекам текли слезы.
