Kitabı oku: «Жена на один год», sayfa 9

Глава 15

Лера

Когда я была маленькой, мама рассказывала, что замуж нужно выходить только по любви. Прошло больше десяти лет после того, как их не стало, а я до сих пор помнила, с какой любовью мама смотрела на папу, и каким заботливым папа был с нами.

В доме приемных родителей такой любви не было. Нет, Татьяна Егоровна никогда не ругалась с Николаем Петровичем. Во всех делах она была его первой помощницей и тылом. Но любящие взгляды и забота включались только в присутствии свидетелей.

Это были два диаметрально противоположных брака.

Больше всего на свете я хотела пойти по пути своих настоящих родителей – выйти за того, кого люблю, и кто любит меня. Но получился какой-то странный гибрид. Я безнадежно и давно любила своего будущего мужа. Мне хотелось смотреть на него лишь с любовью и заботиться о нем.

А со стороны Никиты этот брак был копией брака Татьяны Егоровны и Николая Петровича. Идеальное партнерство. С красивой картинкой и полной свободой от близости.

Все три дня до выписки из больницы я старательно пыталась смириться с мыслью о таком своем замужестве. Несколько раз брала в руки и откладывала брачный контракт, который Павел подготовил за сутки. И даже тренировалась сказать слово «нет», будто у меня и правда существовал какой-то выбор.

Но когда приехала домой, подготовка к свадьбе свалилась мне на голову как снежный ком.

Как оказалось, связи у Павла были не только в больничных кругах. Я глазам не поверила, когда после завтрака в дом приехала владелица того же агентства, которое организовывало мое двадцатилетие.

Татьяна Егоровна в свое время за полгода договаривались с ней о юбилее. Ей даже пришлось подключить связи, чтобы Изольда Генриховна вписала нас в свой плотный график. А сегодня она приехала сама… забросала комплиментами мой дом и моего жениха. А после поставила меня в известность, что «свадьба будет организована быстро, но войдёт в историю Питера».

В принципе, чтобы хлопнуться в обморок, этого было достаточно. Но после всех встрясок, что случились со мной в последние дни, я лишь кивнула. И, словно ничего странного не произошло, предложила кофе.

Примерно таким же было начало встречи с Наташей. В кой-то веки она примчалась без своей группы поддержки в виде Панова. Однако, судя по взгляду, решила отработать за двоих.

– Лера, почему я, твоя лучшая подруга, узнаю о твоей свадьбе из новостей? – Она с такой силой сжала меня в объятиях, что ребра затрещали.

– Так получилось. Я сама не ожидала.

Никита и СанСаныч строго-настрого запретили рассказывать о настоящей причине свадьбы хоть одному человеку. Мои заверения, что Наташе можно доверять, их не убедили. «Это для её же безопасности!» – сурово произнес Никита. «Информация может уйти случайно. Она сама потом себя не простит», – подтвердил СанСаныч.

Спорить с этими двумя было невозможно. Мне безумно хотелось поделиться хоть с одним близким человеком. Но в лучших традициях приемной матери, вместо объяснения пришлось растянуть губы в улыбке.

– Знаешь, Лера, ты всегда была загадочной, но тут удивила! – Наташа отошла от меня на шаг и начала рассматривать, как незнакомку.

– Ты же хотела меня пристроить? Вот! – я пожала плечами.

– Хотела, но Лаевский!.. – Подруга округлила глаза. – Это же журавль с неба!

– Скорее коршун.

Я вздрогнула, вспомнив с каким видом Никита рассказывал о необходимости пожениться. Будто приговор зачитывал.

– Да-а! Мне отец вчера весь вечер мозг полоскал, чтобы брала с тебя пример. – Наташа громко рассмеялась. – А еще сказал, что у твоих акционеров случится массовый инсульт.

Она заговорщицки подмигнула и снова сгребла меня в объятия.

– Лерка, но он просто бомба. Я нашла фото. Мужик мечты. Умный, красивый, зрелый. Я б в него сама влюбилась, если бы не был занят.

– Боюсь, тебе Панов не простит. – Несмотря на ситуацию, мне стало смешно.

– Слушай, ну где Лешка, а где твой Лаевский?! Это ж птица совсем другого полета.

– Лёша просто ещё молодой. Вот увидишь, он тоже взлетит.

– Ну-ну… – Наташа как-то странно раскраснелась. – Ладно, хватит о Панове. Рассказывай, давай, как ты дожила до свадьбы?! Я от любопытства скоро ногти грызть начну.

– Он помогал мне с банком и постепенно все закрутилось…

– Служебный роман у моей маленькой монашки! С ума сойти! А как же свидания, поцелуи и прочее? Я что-то не помню, чтобы ты куда-то кроме института и своего проклятого банка каталась.

– Но мы давно были знакомы… соседи! – правда далась легко. Хоть в чем-то можно было не придумывать сказки.

– И он, наверное, тот самый мужчина, из-за которого ты воротила нос от всех ухажеров? – Глаза подруги блеснули. – Признавайся!

– Из тебя получился бы отличный следователь! В курсе?

Не знаю почему, но мне вдруг стало так легко, будто кто-то подцепил к телу сотню воздушных шариков.

– Вау! У меня сегодня день открытий!

Приглашать Наташу выпить кофе не пришлось. Видимо поняв, что из меня впервые можно вытянуть целую романтическую историю, она сама подхватила под руку и повела в кухню.

Там снова без разрешения на столе мигом появились фирменные эклеры Галины, две чашки и коробка с моими любимыми шоколадными конфетами, которые Наташа гордо извлекла из своей сумочки.

Ни за время лечения в больнице, ни час разговора с лучшим питерским организатором торжеств, а именно с Наташей я наконец начала понимать, что действительно мне предстоит.

Параллельно с этой мыслью стала доходить и другая – для всех мы с Никитой должны быть настоящей парой. С клятвами верности, с традиционным поцелуем в ЗАГСе и с медовым месяцем. Пусть коротким, символическим, но на нас двоих.

Голова шла кругом от такого открытия. Пальцы на ногах поджимались. От волнения и не чувствовала ни аромата кофе, ни вкуса эклеров.

– Ладно, все ерунда, – вырвала меня из размышлений подруга. – Жениха без меня ты себе выбрала. Но свадебное платье только со мной. Завтра с самого утра начнём поиск. Мне обещали сбросить контакты самых лучших салонов и дизайнеров.

– Агентство, которое занялось свадьбой, обещало помочь и с платьем… – попыталась отбиться я.

– Нет! Все эти агенты только как на обложках журналов умеют делать. А нам надо, чтобы твой жених дара речи лишился. Чтобы у него дыхание от счастья перехватило и захотелось прямо в ЗАГСе начать первую брачную ночь.

– Может… не нужно?..

Если чем-то меня и можно было добить, то этим. Щеки, наверное, уже не розовели, а краснели. Но Наташа, как ищейка, коротая уже взяла след, и не думала отказываться.

– Надо, родная! Для тебя же надо!

* * *

Никита

В моей жизни уже была свадьба. Не слишком пышная. Без сотни гостей и первых полос во всех модных изданиях. Тогда мне не хотелось чужого внимания, и важна была лишь женщина, которая скажет «Согласна».

Наивный, я считал, что повторения точно не случится.

Но жизнь на наглядном примере уже показала, что значат все мои планы. Пшик!

Сегодня в полдень во Дворце бракосочетаний мне предстояло снова повторить свое «Согласен» и надеть на женский палец обручальное кольцо.

Эта идея мне не нравилась с самого начала. Стоило Пашке лишь заикнуться ещё в самолёте, когда летели в Питер, я сразу ответил «нет».

Не нравилась она мне и тогда, когда сам преподнес ее Лере в качестве «единственного выхода».

Это был скорее тупик. И не столько для меня, сколько для самой Леры. Двадцать два года бывает лишь раз в жизни. Мало какая девушка с радостью согласилась бы разменять год своей молодости на фиктивный брак. Без встреч, расставаний, шумных вечеринок и безумных поисков себя.

Неправильно было воровать у Леры этот год. После её ворованного детства и юности под тотальным надзором приемных родителей такой брак казался продолжением пытки.

Я чувствовал себя не спасителем, а таким же преступником, как и те гады, которые пытались ее отравить.

Сегодня идея с браком не нравилась мне ещё сильнее.

Никакие объяснения, что это всего лишь сделка, не помогали. Как машина, лишенная эмоций и чувств, я заставлял себя надевать костюм. Цеплял дурацкую, душащую бабочку. Проверял кольца. И делал еще дюжину разных дел.

Даже в день собственной свадьбы удалённо разбирался с текучкой на работе и отдавал приказы.

Голова работала четко. Как часы. За грудиной ничего не ёкало. Да момента, когда за мной заехал Паша, в целом было нормально. Как перед важным процессом, за исход которого еще предстояло побороться.

Но счастливый, цветущий вид партнера и миниатюрный букет живых цветов, который он мастерски закрепил в петлице моего пиджака, снова заставили почувствовать себя моральным уродом.

– Я смотрю, ты цветешь и пахнешь! – Закончив с букетом, Паша присвистнул. – Настоящий жених!

От такого комплимента у меня даже кулак зачесался – так хотелось дать в челюсть этому умнику.

– А ты, видимо, считаешь себя бессмертным? – Для большей доходчивости я похрустел пальцами.

– Я тебе с самого начала предлагал свою кандидатуру, – рассмеялся Паша. – Да, без твоих связей в нужных кругах держать в страхе ту свору шакалов было бы сложно. Но ты бы сам раскидал для нас всех. Я бы только целовал невесту и катался с ней в путешествия. Из одного медового месяца в другой. Из третьего – в четвёртый. Весь год.

– А каталку в узел завязать я не предлагал?

Радуясь, что кольца заранее передал организаторам свадьбы и не нужно сейчас вверять футляр Пашке, я закрыл дверь временного офиса.

– Нет, эта процедура мне, пожалуй, не нужна. Это ты у нас без женского внимания можешь долго обходиться. Живешь себе как кактус в пустыне. Даже не чахнешь. А я и неделю не протяну. Характер испортится.

– Убедил. Перед следующим сложным процессом организую тебе неделю целибата. Чтобы деловой настрой был правильным.

– Добрый ты, – Бояринов, как борец за звание «Лучший таксист Северной столицы» распахнул для меня дверь свой машины. – Вот только мне интересно, как ты сегодняшний свой свадебный «процесс» переживешь.

Даже не пытаясь понять его намек, я устроился на сиденье и перекинул через грудь ремень.

– Я ж только от невесты, – Паша решил сам пояснить свою мысль. – Проверял, все ли там в порядке.

– И как? По плану? – Я сверился с часами. К фотосессии перед росписью мы успевали идеально.

– Да какой там план?! Хана тебе, Лаевский. Там такая красота, что можно забыть и о работе, и о брачном контракте, и вообще… – Пашка отмахнулся. – Твоя будущая жена может одним своим видом мужское бессилие лечить. Даже прикасаться не понадобится.

– Так ты мужскую силу проверять ездил или подготовку?

Желание вмазать Пашке оказалось настолько сильным, что пришлось достать из бардачка минеральную воду и осушить бутылку до донышка.

– Я свидетель! Мне по долгу положено волноваться о молодых.

Этот гад оскалился от уха до уха.

– Лучше бы ты так волновался о сохранности своего фейса.

– Эх, не ценишь ты моей заботы! Совсем не ценишь!

– Я оценил твой брачный контракт. Отличная работа. Придраться не к чему.

– Нет, ты точно непрошибаемый…

Светофор перед нами загорелся «красным» и, остановившись, Паша повернулся в мою сторону. Холеное лицо разгладилось. Исчезла улыбка. А в глазах появилось что-то новое. Серьезное.

Таким Паша был, когда в ходе судебного разбирательства у прокурора появлялись новые свидетели или доказательства.

Я никогда не любил это его выражение лица. Сегодня оно не нравилось мне особенно.

– Ладно, – словно догадался, о чем я думаю, Паша потер лоб. Тоже достал себе воду. И опустошив свою бутылку, добавил: – Это так не объяснишь. Тем более такому барану, как ты. Это нужно видеть.

Больше ничего не рассказывая, он ударил по газам. Машина тут же сорвалась с места. А уже через десять минут, стоило нам подъехать к зданию Дворца бракосочетаний, я сам отчетливо осознал, на что намекал друг.

* * *

Настоящие женихи ещё до ЗАГСа представляют встречу со своей невестой. Они ждут этого момента. Настраивают себя на белое платье, прическу и макияж, которые даже жабу превратят в принцессу.

Настоящие женихи хоть как-то морально готовятся.

Ненастоящим хуже.

Я смотрел свадебные макеты Изольды Генриховны. Ее специалисты продумали каждую мелочь: от речи регистратора до цвета пуговиц на платье невесты. Но между макетом и той невестой, которую я увидел сейчас у чёрного входа Дворца Бракосочетаний, не было ничего общего.

Вместо молодой светской львицы, увешанной бриллиантами и золотом, передо мной стояла другая. Больше всего, как ни странно, она напоминала соседскую девчонку с огромными испуганными глазами и моим портретом, написанным карандашом.

Даже сквозь фату была видна закушенная губа и растерянный взгляд. Даже, несмотря на роскошное платье, Лера сумела остаться собой.

Если бы к слову «хрупкость» нужно было бы найти образ, моя невеста подошла бы идеально.

Она казалась хрустальной фигуркой. В меховой пушистой накидке, но без бронежилета в виде корсета. В мягких облаках белоснежных кружев, но без длинного шлейфа, способного отгородить от посторонних на несколько метров.

Она была нереальной, нежной, парящей над ступенями в тонкой паутине прозрачной фаты.

Девочка-видение, не похожая на питерских и московских модниц. Скорее юная наследница королевской династии или даже будущая принцесса.

«На своей настоящей свадьбе Лера могла выглядеть только так», – не знаю, почему мне пришла в голову эта мысль. До последней секунды я вообще не представлял ее в свадебном платье или с обручальным кольцом.

Лера была знакомой, соседкой, человеком, которого я по каким-то до конца не понятным для себя причинам записал в короткий список близких.

В «женах», «любовницах» или «подругах» она не значилась. И только сейчас я осознал, что даже не поинтересовался: был ли кто-то у нее в личных списках… мечтала ли она о белом платье… планировала ли быть такой ослепительно красивой для любимого.

Как ни паршиво было это понимать, Алине я и на шаг не позволил бы приблизиться к ЗАГСУ ради такой аферы. А эту девочку просто поставил перед фактом: надо.

– Если что, я тебя предупреждал. – Пашка заметил мой взгляд и понимающе хмыкнул.

– Предупреждать следовало конкретнее, а не этими твоими импотентскими намеками. – Мое и так не самое лучшее настроение скатилось до отметки «плинтус».

– Ну, извини. У меня, в отличие от некоторых, здоровая мужская реакция на женскую красоту.

– Хотя бы на свадьбе постарайся обойтись без демонстрации этого своего здоровья.

В нынешней ситуации отступать было некуда, потому я лично перепроверил цветы в петлице, затянул ненавистный галстук-бабочку и взял с заднего сиденья букет.

Осталось выйти и завершить работу на сегодня. Двадцать минут на церемонию и еще максимум полчаса на фотосессию. Терпимо.

– Знаешь, Лаевский, я тебя второй раз в ЗАГС везу. А ощущения, словно в первый, – неожиданно совсем другим тоном произнес Паша. – Серьезно. Тогда все так тихо, скромно было. Словно репетировали.

– Тебе напомнить, что это на самом деле не брак, а сделка?

Казалось, более гадко на душе быть не может, но вышло, как в том анекдоте про колодец: «Снизу постучали».

– Эх, зря я не настоял на своей кандидатуре в женихи. С такой невестой не грех любую сделку превратить во что-то серьезное.

Ещё минуту назад я бы точно заехал бы этому гению в челюсть. Для бодрости духа! И свежести ума!

А сейчас резко остыл, словно бабка отшептала.

– И чтобы ты сделал? Украл бы у нее ещё пару лет? – Я в последний раз обернулся к Паше.

Дальше тянуть не стоило. Фотографы, прорвавшиеся к черному входу, уже заметили нашу машину, и вспышки фотокамер начали слепить глаза.

– Вот ты, Никита, умный, а иногда… – Подняв взгляд кверху, он произнес что-то еще. До меня донеслись лишь некоторые слова – весьма сомнительные комплименты. Но они уже не имели значения.

* * *

Дальше была работа. Чересчур крепкое рукопожатие СанСаныча, который так спешил, что привез невесту раньше срока. Полные ненависти взгляды Биркина и ещё парочки гостей из числа акционеров. Сощуренные глаза свидетельницы – лучшей подруги Леры. И протянутая мне узкая ладонь в белой перчатке.

Дурацкой была идея приезжать по отдельности. Нужно было метлой гнать эту организаторшу свадеб вместе с её «персональным» подходом. Для огласки вполне хватило бы несколько фотографий с росписи.

Но даже сейчас, после нескольких минут ожидания на холоде, Лера не произнесла ни одного упрека. Ее ледяная рука утонула в моей. И послушная, тихая, она пошла рядом к тяжёлой двери Дворца.

За ней нас ожидал уже знакомый ритуал. Для меня он не был волнительным в первый раз. Не стал он таким и во второй.

Белый потолок давил не больше, чем потолки в судебных залах. Свидетели сторон испепеляли друг друга недоверчивыми взглядами.

На словах о возражениях против брака один из акционеров нервно закашлялся. На словах клятвы верности моя невеста побелела больше прежнего, но подрагивающие пальцы смогли надеть кольцо.

Все прошло почти идеально. Так, как рассчитывала Генриховна, и представлял я сам. Лишь в конце одна деталь, вернее разрешение регистратора, пустила под откос весь выверенный план.

* * *

Сейчас уже сложно сказать, был ли я хорошим мужем, но нормальный жених из меня так и не получился.

После слов: «А теперь можете поцеловать невесту!» я взял Леру за руку и чуть не потянул к выходу. На автомате. Без всякой задней мысли или гениального замысла.

Остановил взгляд. Удивленный. Сквозь фату.

Вместе с этим взглядом на голову ледяным водопадом обрушилось и понимание, что я делаю не так.

Чтобы мысленно врезать себе по щекам и начать действовать, понадобилась несколько секунд.

Будто тяжелобольной, лишенный контроля над собственными конечностями, я неуклюже поднял фату.

Словно не жених, а случайный гость, оказавшийся в первом ряду, посмотрел в зал.

Смешно, но присутствующие казались отражением меня самого. Напряженные в струны гости. Каждый со своим выражением лица. Со злостью, с восторгом, с интересом, с недоверием… Окаменевшие в неудобных позах фотографы с пальцами на кнопках спуска.

Растерянная невеста…

Я на расстоянии чувствовал, как волнение сковывает ее по рукам и ногам.

Видел, как напряжены плечи, как не спеша, будто в замедленной съёмке, поднимается и опускается грудь. Красивая, высокая, обтянутая атласом и кружевом.

Глупо, наверное, было пялиться на грудь собственной жены. Пусть даже такую совершенную! Глупо тянуть время. Но это оказалось в стократ легче, чем посмотреть выше…

… на ложбинку, в которой как слеза, сверкал небольшой кулон. На белоснежные ключицы. На подбородок с ямочкой. На сочные пухлые, словно дольки мандарина, губы и глаза… широко распахнутые, серебристые как зеркала.

Легко не замечать женщину в маленькой девочке или соседской девчонке, растущей где-то вдали, в другом городе, а порой и в другой стране.

Невозможно не заметить, когда вся эта сумасшедшая, сияющая женственность с ожиданием смотрит тебе в глаза.

– Это просто поцелуй. – Я так и не понял, для кого сделал это предупреждение.

Ещё не понял, как сам потянулся к губам, заставив их раскрыться.

И совсем не понял, что случилось дальше.

Лера не сопротивлялась. Она не пыталась отодвинуться от меня или избавиться от ладони на затылке.

Вначале скованная, испуганная, она позволяла себя целовать. Послушно поддавалась моему рту. Не дышала. И, казалось, не жила. Красивая, как из сказки. Испуганная, словно воробышек.

А потом будто растаяла.

Я так и не понял, как это произошло. До меня донесся едва слышный стон, и нежные губы ожили. Будто пробуя, сами коснулись моих. Поделились дыханием. И не отпустили.

От этой робкой смелости предохранители в моей голове выгорели напрочь. Я забыл о целой толпе зевак, о времени и о том, зачем мы здесь вообще.

Забыл о свой временной фиктивной роли и злости на самого себя за то, что ворую у Леры год.

В этот момент, чувствуя, как она откликается и сама целует меня, эгоистично хотелось воровать и воровать. Вытолкать всех за дверь и остаться вдвоём.

Как последнему вуайеристу, способному завестись только на публике, мне хотелось того, чего не хотелось больше года.

Сам не верил, что может так вести.

Не понимал.

И почему-то именно сейчас вспомнил, что такое уже было. Несколько лет назад. В доме моих родителей. Зимней ночью перед камином. С девушкой, которая вместо подарка на день рождения попросила поцелуй.

Наверное, если бы потолок начал падать на голову, я бы и не дернулся. Последнее воспоминание яркой вспышкой ударило по глазам. И внезапно многое стало ясно.

Покорность Леры.

Её молчание о личной жизни, которой помешал бы наш брак.

Скованность и пылкость.

Её чувства.

Только такой повернутый на работе идиот, как я, мог не заметить очевидного.

Только слепец, застрявший в своём горьком прошлом, не способен был почувствовать главного.

Никогда в своей жизни я не смешивал бизнес и личное. Никогда не водил на свидания и не спал со своими клиентками. И… даже в самой бредовой фантазии не мог представить, что заключу фиктивный брак с девушкой, которая…

… меня любит.

Свидетели, казалось, разучились и разговаривать, и дышать, и двигаться. Вместе с регистратором они смотрели на нас. Будто чего-то ждали или вспоминали свое. А я медленно, как столетний старик приходил в себя.

Поправлял фату на невесте.

Стирал со своих губ остатки помады.

И даже включив фантазию на полную, не представлял, как жить со своим открытием дальше… целый год.

Это были те самые новые доказательства, которые полностью меняли весь ход процесса. Я, словно чувствовал, вспоминал о них перед свадьбой и злился на Пашу.

Слабоумный пророк.

Провидец с засохшим кактусом вместо сердца.

* * *

Наивный, тогда я верил, что через год мы с Лерой снова сможем вернуться к прежнему быту. «Расстанемся друзьями, соседями, партнерами». «Продолжим тянуть свою лямку уже по отдельности». «Будем вращаться на разных орбитах и забудем этих двенадцать месяцев».

Но если бы перед ЗАГСом или сейчас я только мог предвидеть… Если бы мне удалось хоть на миг заглянуть в будущее, которое уже стучалось в двери… То многое пошло бы не так.

Никто и никогда не остался бы один. Никто и никогда не оторвал бы от меня самое ценное, что выпадало в жизни.