«Ворона на мосту» kitabından alıntılar, sayfa 21
что о пространстве, которое открывается ему в такие минуты, невозможно говорить человеческим языком, о нем и думать-то можно только если забыть на время все языки, и о самой возможности существования речи тоже лучше бы не вспоминать. В общем, люди обычно говорят, что смотрят «в себя», наводят как могут порядок «в собственном космосе» – безнадежно дурацкие формулировки, даже Триша это понимает.
Любопытство и жажда новых знаний делают совершенно восхитительной жизнь, которая теоретически должна бы стать невыносимой.
Лонли-Локли аккуратно складывает на столе руки, опускает на них голову и смотрит, не мигая, в распахнутое окно, за которым понемногу сгущается вечерняя синева. Молчит. Триша знает цену такому молчанию, и этот отсутствующий взгляд ей знаком. Когда человек так молчит, он смотрит вовсе не в окно, а вот куда – вопрос, на который есть великое множество ответов, нелепых и невнятных, один другого хуже, потому
Нам обоим придется прожить совершенно безупречную жизнь – каждому свою. – Что вы имеете в виду, когда говорите о безупречности? Кажется, я вас снова не понимаю. – Конечно, не понимаешь. Но очень скоро поймешь. Безупречность, о которой я говорю, это сознательный вызов собственному невозможному, потому что иных достойных противников у человека нет вовсе, мало ли, кому что кажется…
– Когда-то давным-давно я прочитал в старинной рукописи, будто некоторые существа бессмертны, пока смеются, – задумчиво говорит он. – Я был чрезвычайно впечатлен, поэтому то и дело начинал смеяться, не дожидаясь, когда мне станет весело. На свой счет я заблуждался, конечно. Но, возможно, в этой книге писали о вас.
Но не все, что человек способен выдержать, непременно идет ему на пользу.
... стихи следует поливать кровью, а не слезами и тем более не дождевой водой; <...>.
"Способов оставаться одиноким, мне кажется, гораздо больше, чем способов быть с кем бы то ни было."
Может быть, оно как-нибудь само скажется? Рано или поздно… – … так или иначе, ага, – подхватывает Франк. – Как же, как же, знакомая песня.
Между жертвой и палачом всегда возникает особого рода связь, куда более прочная, чем между влюбленными, так что намерения другой стороны предельно ясны, и от знания этого никуда не деться, хотя желанным его не назовешь.
