«Мать» kitabından alıntılar, sayfa 18
Я не должен прощать ничего вредного, хоть бы мне и не вредило оно. Я - не один на земле! Сегодня я позволю себя обидеть и, может, только посмеюсь над обидой, не уколет она меня, а завтра, испытав на мне свою силу, обидчик пойдет с другого кожу снимать. И приходится на людей смотреть разно, приходится держать сердце строго, разбирать людей: это - свои, это - чужие. Справедливо - а не утешает!
Не надо плакать! Вы не могли жить иначе, а вот все ж таки понимаете, что жили плохо! Тысячи людей могут лучше вас жить, а живут, как скоты, да еще хвастаются - хорошо живем! А что в том хорошего - и сегодня человек поработал да поел и завтра - поработал да поел, да так все годы свои - работает и ест? Между этим делом народит детей себе и сначала забавляется ими, а как и они тоже много есть начнут, он - сердится, ругает их - скорей, обжоры, растите, работать пора! И хотел бы детей своих сделать домашним скотом, но они начинают работать для своего брюха, - и снова тянут жизнь, как вор мочало! - Только те настоящие - люди, которые сбивают цепи с разума человека.
Не будет чуда - нет худа, а будет чудо - не худо!
Все любят близкое, но - в большом сердце и далекое - близкое.
Любим мы то, что нам надо.
Они ведь лучше не будут, если ты обругаешь их.
Одной жить трудно, вдвоем - нудно!
Надо говорить о том, что есть, а что будет - нам неизвестно, - вот!
Скучно им, стыдно, оттого они делают вид, будто очень злые люди и сердятся на вас.
Заметив в чужом необычное, слобожане долго не могли забыть ему это и относились к человеку, непохожему на них, с безотчетным опасением. Они точно боялись, что человек бросит в жизнь что-нибудь такое, что нарушит ее уныло правильный ход, хотя тяжелый, но спокойный. Люди привыкли, чтобы жизнь давила их всегда с одинаковой силой и, не ожидая никаких изменений к лучшему, считали все изменения способными только увеличить гнет.
