Зыковы

Максим Горький

Зыковы

Действующие лица

Зыков

,

Антипа Иванов

, лесопромышленник.

Софья

, сестра его, вдова.

Михаил

, сын.

Целованьева, Анна Марковна

, мещанка.

Павла

, дочь её.

Муратов

, лесничий.

Хеверн

, компаньон Зыкова.

Шохин

.

Тараканов

.

Стёпка

, девчонка-подросток.

Палагея

.

Действие первое

У Целованьевых. В скучной комнате небогатого мещанского дома посредине приготовлен стол для чая, у стены между дверью в кухню и в комнату Анны Марковны другой стол с вином и закусками. Направо у стены маленькая фисгармония, на ней рамки с фотографиями, засушенные цветы в двух вазах; на стене много открыток и акварель:

Павла

 в костюме монастырской клирошанки. Два окна на улицу, в палисадник.

Целованьева

, чистенькая, гладкая женщина за сорок, – у чайного стола; она заметно взволнована, часто смотрит в окна, прислушивается, ненужно передвигает чашки.

Софья

 задумчиво ходит по комнате, в зубах – погасшая папироса.

Целованьева

(вздыхая)

. Загулялись…

Софья

(взглянув на часы в браслете)

. Да…

Целованьева.

 А что же это вы, Софья Ивановна, замуж не выходите?

Софья.

 Человека нет по душе. Найдётся – выйду.

Целованьева.

 В глухом нашем месте – мало интересных мужчин…

Софья.

 Интересные-то нашлись бы! Серьёзного человека трудно встретить…

Целованьева.

 У вас у самой, извините, характер серьёзный, вроде бы – мужской; вам бы взять мужчину тихого…

Софья

(нехотя)

. А на что он, тихий? Мышей ловить?

(Целованьева смущённо улыбается, видно, что ей неловко с этой женщиной, она не знает, о чём беседовать с нею.)

Софья

(хмурясь, спрятав руки за спину, исподлобья смотрит на неё)

. Кто это, скажите, пустил про Пашу слух… что она – блаженненькая?

Целованьева

(торопливо, негромко, оглядываясь)

. А это всё покойник муж… ну, и я тоже поддерживала, чтобы не очень интересовались люди. Пашенька всегда была прямая такая, что думает, то и говорит, – кому это может нравиться? Ну, вот… а он, муж-то, подозрение имел, что Паша не его дочь…

Софья.

 Разве?

Целованьева.

 Как же! Это ведь всем известно; он, бывало, выпимши, везде кричит… Ревновал он меня к одному… сектант был тут…

Софья.

 Отец Шохина?

Целованьева.

 Вот и вы знаете.

Софья.

 Без связи с вашим именем. Просто знаю – был сектант, человек гонимый.

Целованьева

(вздыхая)

. Ну, уж где, чать, без связи!

(Тихонько.)

 Гонимый…

(Быстро взглянув на Софью.)

 Он, покойник…

Софья.

 Шохин?

Целованьева.

 Муженёк мой… Он, бывало, глядит-глядит на неё, да вдруг и зарычит: "Не моя дочь! Я – человек подлый, ты – это я баба глупая, – не моя это дочь!"

Софья.

 Кривлялся немножко?

Целованьева.

 Бог его знает…

Софья.

 Бил вас?

Целованьева.

 Уж конечно! Да я – что? А за Пашу очень боязно было. Ведь это я кое-как обошла его, в монастырь-то спрятала её, Пашу… Ведь у меня, кроме её, никаких надежд…

Палагея

(в двери из кухни)

. Идут!

Целованьева.

 Ой, что ты, бес, пугаешь! Недруги, что ли, идут? Чего тебе?

Палагея.

 Нести самовар?

Целованьева.

 Скажут, когда надо. Ступай!

Михаил

(чуть-чуть выпивши, разморён жарой, на безбородом лице усталая улыбка)

. Ты что, баба, заткнула дверь? Убери свои окрестности.

(Ущипнул её – Палагея ахнула. Михаил смеётся всхлипывающим смехом; Целованьева обиженно поджала губы; Софья около фисгармонии, нахмурясь, смотрит на племянника.)

Михаил

(идя к столу)

. Жарко, наречённая мамаша!

Целованьева

(бормочет)

. Ну – где же ещё… какая же мамаша?

(Громко.)

 Палагея у нас придурковата…

Михаил.

 Кто?

Целованьева.

 Женщина эта.

Михаил.

 Ага! Только она, одна? Это я запомню.

(Идёт к столу с закусками. Софья пробует фисгармонию в басах.)

Целованьева

(беспокойно)

. Зачем же запоминать?

Софья.

 Он шутит, Анна Марковна.

Целованьева.

 Ох, плохо я понимаю эти шутки…

Палагея

(из кухни)

. Мужик верхом приехал…

Софья.

 Это – Шохин. Анна Марковна – это ко мне…

Шохин

(в двери)

. Шохин пришёл.

Софья

(строго)

. Я бы вышла к тебе, Яков!

Шохин

(кланяясь)

. Ничего! Доброго здоровья.

Целованьева

(отходит к окну)

. Вы не стесняйтесь…

Софья

(Шохину)

. Ну, что?

Шохин.

 Велел сказать, что напишет письмо.

Софья.

 Больше ничего?

Шохин.

 Ничего.

Софья.

 Спасибо.

(Записывает что-то в книжечку на поясе. Михаил, подмигивая на Анну Марковну, наливает Шохину стакан водки; тот, украдкой, выпивает, морщится.)

Михаил.

 Отчего ты, Яков, всегда такой угрюмый?

Шохин.

 Жалованья мало получаю. Софья Ивановна, у меня к тебе слово есть.

Софья.

 Что такое?

Шохин

(подходя)

. Лесничий этот вчера говорил машинисту нашему, что-де всех нас, за наше хозяйство, под суд сажать надо, дескать, от нас реки мелеют и вся земля портится…

Софья.

 Ну, – иди…

Михаил.

 Иди, раб!

Целованьева.

 Это он про лесничего говорил?

Софья.

 Да.

Целованьева.

 Строгий господин. Со всеми – ссорится, со всеми – судится, а сам всегда выпимши и, кроме карт, никаких удовольствий не признаёт. Холостой, должность хорошая – женился бы! Не любят теперь семейной жизни.

Михаил.

 Как – не любят? А – я? Вот я женюсь…

Целованьева.

 Вы – конечно… Вам – папаша велел.

(Невольно вырвавшееся слово смутило её, она невнятно бормочет что-то и быстро идёт в кухню.)

Софья

(Михаилу)

. Ты ведёшь себя совершенно неприлично.

Михаил.

 Ну? Не буду больше. Тебе нравится невеста?

Софья.

 Девушка красивая, простая… доверчивая. А тебе?

Михаил.

 Мне даже немножко жалко её, – какой я ей муж?

Софья.

 Это ты – серьёзно?

Михаил.

 Не знаю. Кажется – серьёзно.

Софья.

 Вот и хорошо! Может быть, она заставит тебя подумать о себе самом, – пора!

Михаил.

 Да я ни о чём кроме и не думаю…

Софья.

 Дуришь ты много, играешь…

Михаил.

 Это свойственно человеку. Вон и невеста моя играет на простоту, доброту…

Софья

(пристально смотрит на него)

. Что ты говоришь? Она действительно доверчива…

Михаил.

 И кошка будто бы доверчива, а попробуй, обмани кошку!

Софья.

 При чём здесь – обманы?

Михаил.

 Знаешь что? Пусть бы лучше отец женился на ней, а меня в отставку!

Софья.

 Какая чушь!

Михаил

(с усмешкой)

. Всё равно – сейчас не женится – после отобьёт. Она – доверчива…

Софья.

 Перестань! Что за гадости лезут в голову тебе!

(Взволнованно отходит прочь.)

Михаил

(тихонько смеётся, наливая вина в рюмку, и декламирует)

.

Я хотел поймать в воде

Отражение цветка,

Но зелёный ил один

Подняла моя рука…

Софья.

 Это – что значит?

Михаил.

 Ничего не значит. Шутка.

Софья.

 Ой, Миша, смотри, жизнь серьёзна!

(Из прихожей входит Антипа Зыков, мужчина лет под пятьдесят, в бороде с проседью, кудрявый, чёрные брови, с висков – лысоват; Павла – в голубом платье, очень простом, без талии, как ряса, на голове и плечах – голубой газовый шарф.)

Павла.

 Я всегда говорю правду…

Антипа.

 Ну? Поглядим.

Павла.

 Увидите. А где же мама?

Целованьева

(из кухни)

. Иду, иду…

(Антипа идёт к столу с закусками; Павла, улыбаясь, к Софье.)

Софья.

 Устали?

Павла.

 Жарко! Пить хочу…

Софья.

 Вы сами платье шили?

Павла.

 Сама. А что?

Софья.

 Идёт к вам.

Павла.

 Я люблю, чтоб всё было свободно…

Антипа

(сыну)

. Гляди, лишнее пьёшь, сконфузишься…

Михаил

(дурашливо)

. Жених должен показать себя со всех сторон…

(Антипа, взяв его за плечо, что-то строго говорит ему, Михаил усмехается.)

Софья

(Павле, вдруг, негромко)

. Который красивее?

Павла.

 Старший…

Антипа

(резко)

. Цыц!

Софья

(тихо)

. Антипа, что с тобою?

(Павла жмётся к ней.)

Антипа

(смущённо)

. Ты извини, Павла Николаевна, это для тебя же лучше…

Павла.

 Что?

Антипа.

 А – вот… этот сударь…

(Мычит.)

Целованьева

(с блюдом в руках, на блюде – кулебяка)

. Пожалуйте закусить, прошу вас…

Павла

(Антипе)

. Надо быть добрым, а то я буду бояться вас…

Антипа

(ласково усмехаясь)

. Ты всё про своё, про добро… Эх, дитё ты моё…

(Говорит ей что-то, понизив голос.)

Михаил

(хот и выпивший, чувствует себя лишним, бродит по комнате, усмехаясь, на ходу говорит тётке)

. Тесно, как в курятнике…

Целованьева

(волнуясь, следит за всеми, подходит к Софье)

. Пожалуйте к столу-то! Зовите, а то меня не слушает никто…

Софья

(задумчиво)

. Нравится мне ваша дочь…

Целованьева.

 О? Дай-то господи! Посмотрели бы вы за ней, поучили её…

Софья.

 Да, конечно. Наше, бабье дело везде – общее…

Павла

(удивлённо)

. А как же люди?

Антипа.

 Что – люди?

Павла.

 Что ж они подумают?

Антипа

(с жаром)

. Да мне – пёс с ними! Пускай, что хотят, то и думают. Люди! Чем я обязан им? Горем да обидами. Вот она, рука, которой я жизнь свою возводил, – это моя рука! Что мне люди?

(Выпил водки, вытер рот салфеткой.)

 Вот ты моя будущая… дочь, скажем; ты всё говоришь – ласково надо, добром надо! Четвёртый раз я тебя вижу, а речи твои всё одинаковы. Это – оттого, что жила ты в монастыре, в чистоте… А поживи-ка на людях другое заговоришь, душа! Иной раз так бывает – взглянешь на город, и до смерти хочется запалить его со всех концов…

Павла.

 Тогда и я сгорю…

Антипа.

 Ну, тебя я… ты не сгоришь!

Целованьева.

 Вы что, Михаил Антипович, не выпьете, не закусите?

Михаил.

 Папаша не велит…

Антипа.

 Что-о?

Михаил.

 И невеста не угощает.

Павла

(краснея, кланяется)

. Пожалуйте, я налью…

Михаил.

 И себе…

Павла.

 Не люблю я…

Михаил.

 А я – очень люблю водку…

Павла.

 Говорят – вредно это…

Михаил.

 Врут! Не верьте. Ваше здоровье!

Антипа.

 Слабоваты здоровьем люди становятся, Анна Марковна, а?

Целованьева.

 Отчего же? Пашенька у меня…

Антипа.

 Я – не про неё, конечно. А вот, хоша бы мой: много ли выпил, а и глаза мутные, и рожа оглупела.

Софья.

 Ты бы вслушался в то, что говоришь.

Целованьева

(смятённо)

. Сынок ваш молодой…

Антипа

(сестре)

. Я – правду говорю! Анна Марковна знает, как раньше пили, у неё благоверный неделями качал…

(Целованьевой.)

 А что молодой – это ещё не велико дело, это – проходящее мимо, молодость…

(Настроение – напряжённое, все ждут чего-то, присматриваются друг к другу. Софья настороженно следит за братом и Павлой; Михаил курит, тупо, пьяными глазами глядя на отца; Павла пугливо оглядывается. Антипа – у стола с закусками, Павла сняла чайник с самовара, мать её суетится около стола.)

Целованьева

(шепчет)

. Ой, Пашенька, жутко мне…

Софья

(брату)

. Не много ли пьёшь?

Антипа

(угрюмо)

. Ну, не знаком я тебе…

Софья.

 Всё-таки – следи за собой…

Антипа.

 Не мешай! Знаю, что делаю.

Софья.

 Знаешь ли?

(Смотрят в лицо друг друга.)

 Ты что затеял?

Антипа.

 Разве он ей пара? Его – не исправим, а её – погубим зря…

Софья

(отступая)

. Послушай, неужели ты решишься?..

Антипа.

 Стой, не подсказывай! Хуже будет…

Михаил

(усмехаясь)

. Сговор, а – не весело! Все шепчутся…

Антипа

(встрепенулся)

. Это всё твоя тётка серьёзничает… Эх, жаль, народу мало!

Павла.

 Вот и сказалась нужда в людях…

Антипа.

 Поддела! Упряма ты в мыслях твоих, Павла Николаевна… Что ж! Это так и надо женщине: держись за одно супротив всего…

Павла.

 А мужчине…

Антипа.

 Мужчина? Он – сам по себе. Он дикой. Его схватит за сердце – так он тут, как медведь, – прямо на рогатину… куда хочешь, да! Ему жизнь дешевле, видно…

Целованьева.

 Пожалуйте чайку-то…

Антипа.

 Теперь бы холодненького чего…

Михаил.

 Шампанского советую…

Антипа.

 Первый совет слышу твой умный! Иди, найди…

Михаил.

 Могу…

(Идёт в кухню покачиваясь, зовёт.)

 Женщина! Красавица…

Антипа

(подмигивая Павле)

. Видишь? А я – втрое боле его выпил. И таков я во всём – больше людей.

Павла.

 А чего вы боитесь?

Антипа

(удивлён)

. Я – боюсь? Как это – боюсь?

(Софья оживлённо, тихонько говорит с Целованьевой, но вслушивается в слова брата.)

Павла

(заметив это, весело говорит)

. Вы зачем же конфузите моего жениха?..

Антипа.

 Чем я его конфужу? Он мне – сын… я помню…

Павла

(тише)

. Что вы на меня так смотрите?

Антипа.

 Под одной крышей будем жить, – узнать хочу – с кем? Вот, ты говорила – в монастыре хорошо, тихо… У нас тоже будто монастырь… Разве иной раз Софья буянит…

Павла.

 А ведь вы – добрый…

Антипа

(хмурясь)

. Ну… не знаю! Со стороны, конечно, виднее. Ты всё о своём… занимает это меня! Нет, я, пожалуй, добротой не похвастаюсь. (

Вспыхнул.)

 Может, и было, и есть в душе доброе, хорошее, да куда ж его девать? Его надо к месту, а нет в жизни места для добра. Некуда тебе сунуть хороший твой кусок души, понимаешь ты – некуда! Нищему что хошь дай – всё пропьёт! Нет, Павла, не люблю я людей… У меня дома один хороший человек Тараканов, бывший помощник исправника…

Софья.

 Спасибо!

Антипа.

 Ты? Ты – молчи! Ты – чужая… ты – другая… Бог тебя знает, кто ты, сестра! Разве ты – добрая? Мы ведь про доброту говорим, а ты не добрая, не злая…

Софья.

 Хорошо ты меня рекомендуешь!..

Антипа.

 Не плохо, Софья! Вот, Анна Марковна, – она меня моложе почти на два десятка, а в тяжёлый час я к ней, как к матери, хожу.

Софья.

 Что это ты… разговорился? Странно…

Антипа.

 Стало быть – так надо! Да. Тараканов… его за доброту со службы прогнали – это верно! Он умный, знающий, а – неспособный ни к чему. На него только смотреть хорошо… как на забавную вещь. Встарину его бы шутом домашним сделали…

Софья

(улыбаясь)

. Выдумал! Почему – шутом?

Антипа.

 Так мне видится. А ты – ты уж не нашего, Зыковых, гнезда, ты шесть лет за дворянином замужем была, в тебе барская кровинка есть…

Софья.

 Перестал бы ты, Антипа…

Антипа.

 Нет, погоди! Ты – умница и всякому делу хозяйка: так ведь ты – женщина, птица вольная, снялась да и полетела. А я – остался один! И мужчина не всегда знает, чем он завтра будет, а женщина твоего характера и подавно – это уж так!

Целованьева.

 А Михайло Антипыч?

Антипа

(угрюмо)

. Сын? Что ж… Хорошего про него я мало знаю, коли правду говорить, а мы – честное дело затеваем, – тут – вся правда нужна. Мало Михаил хорошего накопил… вот – стишки складывает, на гитаре играет… Училище реальное – не окончил, не хватило уменья… А уменье это терпенье… Положим – терпеньем и я не похвастаюсь…

Павла

(взволнованно)

. Что же вы про меня думаете, говоря так о сыне вашем, моём женихе?

Антипа

(негромко, как бы про себя)

. Правильно спросила…

Целованьева

(беспокойно)

. Милые мои, послушайте меня, мать…

Софья

(строго)

. Ты обдумал то, что делаешь?

Антипа

(встал на ноги, внушителен)

. Размышлять – не умею! Пускай кто хочет размышляет, а я – знаю, чего хочу… Павла Николаевна, встань, выдь со мною на минуту…

(Встали все три женщины; Павла, как во сне, улыбаясь, идёт в комнату рядом с кухней, Антипа, тяжело и угрюмо, за нею. Дверь не затворили, слышен возглас Антипы: "Садись… погоди, соберусь с мыслями!")

Целованьева

(опускаясь на стул)

. Господи! Чего он хочет? Софья Ивановна, что же это?

Софья

(взволнованно ходит)

. Ваша дочь – очень умная девушка… если я верно понимаю…

(Закуривает, ищет глазами, куда бросить спичку.)

Целованьева.

 Ведь это он сам хочет…

Софья.

 Позвольте…

Антипа

(в комнате)

. Какой он тебе муж? Годами ты ему ровесница, душою – старше. Иди за меня! Он меня старее, он – дряблый! Это я тебя буду молодо любить, я! В ризы одену, в парчу! Трудно я жил, Павла, не так, как надо… Дай мне иначе пожить, порадоваться чему-нибудь хорошему, прислониться душою к доброму – ну?

Софья

(волнуясь)

. Слышите? Хорошо говорит! Зрелые люди любят крепко…

Целованьева.

 Ничего я не понимаю… Богородица всемилостивая – на тебя вся надежда моя: пожалей дитя моё, пощади от горя; мною всё горе испытано, и за неё, за дочь, испытано!..

Софья.

 Вы – успокойтесь! Я – тоже поражена… Хотя это в его характере… что же теперь сделаешь? И ваша дочь, видимо, не против…

Целованьева.

 Не знаю вас, никого! Приехали сватать сына, племянника, – вдруг – что такое стало?

(Идёт в комнату, где дочь и Антипа.)

 Я желаю слушать, я – мать… я не могу…

Антипа.

 Ты мне на дороге богом поставлена… Анна Марковна слушай!

(Закрыли дверь, Софья, кусая губы, ходит по комнате; в окне лицо Муратова насмешливое, под глазами – отёки, острая бородка, лысоватый.)

Софья

(сама с собою)

. Ах, боже мой…

Муратов.

 Приветствую!

Софья.

 Ой… что это вы?

Муратов.

 А что? Мне ваш Личарда, Шохин, сказал, что вы здесь, и я счёл долгом засвидетельствовать…

Софья.

 Через окно?..

Муратов.

 Ба! У нас нравы простые, как вы знаете…

Софья.

 Вы всё опрощаетесь?

Муратов.

 Ирония? Да, всё опрощаюсь. А вы – сватаете?

Софья.

 Уже – известно?

Муратов.

 Конечно! Известно, что и невеста не вполне при своих мозгах…

Софья.

 Вы, разумеется, слышали о моём якобы романе с вами?

Муратов.

 Слышал. Люди предупреждают события…

Софья.

 Вы не опровергали этот слух?

Муратов.

 Зачем? Я горжусь им…

Софья.

 А вы не сами пустили его?..

Муратов.

 Вот что называется – воткнуть вопрос иглой в око… Но, когда со мною говорят в этом тоне, я становлюсь нахалом…

Софья.

 Я всё-таки попрошу вас �