Kitabı oku: «Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства. 1917— 1920», sayfa 6

Негорские народы (ногайцы и горские евреи) в рамках Союза горцев

Судьба степных народов Северного Кавказа на протяжении нескольких веков была тесно переплетена с судьбой горцев. По первой и последней переписи Российской империи 1897 года только в Ставропольской губернии насчитывалось 19 тысяч туркмен и 18 тысяч ногайцев и еще несколько тысяч караногайцев в Терской области²²⁶. Больше половины из них жили, ведя кочевой образ жизни, в степях Ставропольской губернии. В тисках оседлых соседей на столь небольшой территории они вели жизнь на грани физического выживания.

Исторически соседствуя с горцами, они, по сути, являлись своего рода их частью на равнине. Суровые горы и не менее суровые степи составляли единый ландшафт региона. Никто не отделял ногайца от кумыка, балкарца, карачаевца: все тюрки были не просто близкими и родственными для горцев народами, они являлись непосредственной частью местного населения. В этом есть уникальность ситуации и отличие, к примеру, от казаков, которые, даже живя в предгорье и иногда в горах, все равно не воспринимались горцами как люди гор и уж тем более как близкий народ. Последние несколько веков история горца и степного ногайца была историей совместного проживания, взаимного обогащения и доверия друг к другу. То есть закономерно, что уже Первый съезд горцев во Владикавказе в мае 1917 года ввел в состав всех образуемых ими органов представителей народов, населяющие степную часть Северного Кавказа.

Решения съезда о праве собственности на землю и перераспределении ее среди малоземельных было встречено ногайцами, как и другими представителями Северного Кавказа, с энтузиазмом.

Ногайцам приходилось учитывать разделенность своего этноса на территории от Каспийского моря до земель Причерноморья, что делало необходимым участие не только в создаваемых институтах Горской республики, но и в институтах, создаваемых на Кубани казачеством²²⁷. К примеру, от горцев Баталпашинского отдела в состав Законодательной рады вошел ногаец Султан Шахим Гирей. Фактически он представлял туркмен. Подобная разделенность (между Кубанской радой и Горским правительством) была также характерна и для закубанских черкесов. Кабардинцы были представлены в составе Горского правительства, в то время как закубанские черкесы имели своего представителя в казачьих структурах правительства Кубани. Это наглядно показывает, насколько слабы были позиции горцев и Горского правительства, не сумевшего добиться объединения под своим патронажем всех народов, населявших край. Но в этот период Союз горцев на большее претендовать не мог.

Реальность была такова, что привлечение в Союз горцев, тех жителей гор и степей, кто жил в районах кубанских казаков, могло вызвать военное противостояние, что никак не входило в задачу только что организованных во Владикавказе новых структур.

Было закреплено и участие ногайцев в парламенте Горской республики – Союзном совета. В постановлении о созыве Временного союзного совета от 11 декабря 1917 года указывалось на представительство от ногайцев: «Создать особый временный союзный Совет из представителей окружных или народных комитетов, или советов последующей схеме: чеченцев – 5, осетин и кабардинцев – по 3, ногайцев и туркмен, кумыков, балкарцев и ингушей – по 2, а всего по Терской области и Ставропольской – 19, столько же и от Дагестанской области»²²⁸. Как видно изданного постановления, ногайцы и туркмены получили равнозначное представительство с другими горскими народами Северного Кавказа. Таким образом, ногайцы и другие степные народы в их лице принимали активное участие в различных структурах, создаваемых в эти годы на Северном Кавказе, и пытались достойно представлять и защищать свои интересы на фоне развала Российской империи²²⁹.

То, что Горская республика имела виды на союз с ногайцами, было подтверждено и провозглашением ее в мае 1918 года независимой от России. Горская республика, по замыслу ее создателей, распространяла свою государственную власть «на всю территорию Дагестанской области, на шесть горских округов и караногайский участок Терской области, а также территории ногайцев и туркмен Ставропольского края»²³⁰.

Территориально ногайский вопрос решился совместно северокавказцами и А. Деникиным в период оккупации Белой армией территории Горской республики в 1919 году. В июне 1919 года Терское казачество во главе с атаманом генералом Г. Вдовенко принимает решение о включении всех земель караногайцев в общевойсковой казачий фонд. Был образован Караногайский участок, подчиненный атаману Кизлярского отдела, отдан приказ послать в ставку Терекли-Мектеб делегацию от Малого войскового круга и войскового правительства для закрепления этого события²³¹.

Однако неправильно считать, что не было ногайцев, поддерживавших идеи большевиков. Как можно было игнорировать силу, которая обещала то, чего так критически не хватало, – землю? Хотя называть ногайцев «опорой Советской власти в регионе» также было бы некорректно²³². Тем более на фоне пребывания ногайцев, как и представителей всех других народов Северного Кавказа, в рядах армии, подконтрольной генералу А. Деникину²³³.

Горские евреи в отличие от ногайцев и туркмен, в силу ряда политических причин оказавшихся отрезанными от горцев Северного Кавказа казачьими формированиями, проживали внутри территориального образования Союза горцев Северного Кавказа. Тем не менее вопрос участия в Союзе еврейской общины Северного Кавказа в период развала Российской империи и до момента установления советской власти в регионе в 1920 году остается для исследователей открытым. Как и все народы, проживавшие на Кавказе, горские евреи были нацелены на объединение своих разрозненных по всему Кавказу общин²³⁴. Они осознавали, что им стоит представить Учредительному собранию и свои проблемы. И для этого лучше всего было бы иметь какую-то централизованную организацию. Проблема заключалась в том, что горские евреи также были неоднородны: таты-мусульмане в Азербайджане и таты-иудеи в Дагестане, горские евреи Нальчика и Ставрополья, ашкенази Грузии и Азербайджана и т. д.²³⁵

В мае 1917 года в Хасавюрте по инициативе известного этнографа и исследователя горских евреев Ильи Анисимова было созвано совещание по подготовке Всекавказского съезда горских евреев. В организационном собрании приняли участие делегаты от шести общин: двое из Грозного – И. Анисимов – инициатор и председатель – и Шамай Шаулов; трое из Кубы – раввин Ицхак Рафаэлов, Симанду Симандуев и Асаф Пинхасов; двое из Дербента – Юшва Меирович, секретарь совещания, и раввин Рафаэль Мушаилов; из Темир-Хан-Шуры – Гершон Бабаев; из Петровска – Захай Худайнатов; из Хасавюрта – раввин Сасон Шаулов и Манувак Анисимов²³⁶. На совещании было решено собрать съезд 15 июня 1917 года в Дербенте; повестка дня – выборы руководящих органов, принятие декларации о признании Временного правительства и выражения доверия Совету рабочих и солдатских депутатов в Петрограде.

На съезде в Дербенте в назначенный день собрались около 100 делегатов, которые на протяжении 10 дней шаг за шагом принимали единые для всех горских евреев региона решения. Самым главным решением съезда стало признание факта, что горские евреи являются неотъемлемой частью всех евреев России. Другим пунктом было решено создать горско-еврейские комитеты, издавать газету на языке горских евреев.

Примечательно, что с самого начала своей политической деятельности большевики пользовались симпатией со стороны горских евреев, поскольку обещали обеспечить мир и законность. Именно этого и хотели горские евреи, боявшиеся разгула анархии и понимавшие, что могут стать объектом для нападений. Поэтому неудивительно, что среди первых большевиков на Северном Кавказе мы видим многих из числа тех, кто ассоциировал себя с горским еврейством. К примеру, Ной (Самуил) Буачидзе, один из руководителей Дербентского Совета Ихил Мататов, участники защиты Нальчика от Белой гвардии²³⁷. По информации Краткой еврейской энциклопедии, около 70 % красногвардейцев в Дагестане были из числа горских евреев²³⁸. Это также служило поводом для нападений на горских евреев, якобы настроенных пробольшевистски. По своим традициям и укладу жизни они были близки к горцам, но выбор в пользу большевиков сделал их мишенью для нападений со стороны горцев. В отличие от бакинских евреев²³⁹, которые были официально признаны как национальное меньшинство (доктор А. Бушман был членом парламента²⁴⁰) и придерживались разных политических течений (были представители и большевистского крыла²⁴¹), издавали свои газеты и журналы, ошибочно можно решить, что евреи на Северном Кавказе были представлены только в партии большевиков. И что горские евреи остались как бы вне зоны интереса со стороны Союза горцев, не были задействованы в их местных органах и это определило выбор евреев в пользу коммунистов. На самом деле горские евреи на Северном Кавказе были частью горского сообщества. И нет ничего особенного в том, что, будучи маленькой по численности группой, они искали свое место. После первичных организационных съездов представителей национальных советов Дербента, Темир-Хан-Шуры, Шамиль-Калы и других населенных мест, где компактно проживали горские евреи, было решено провести 13 января 1918 года в Темир-Хан-Шуре Первый объединенный съезд представителей горских и европейских евреев Дагестана²⁴². От Дербента и близлежащих сел было выдвинуто 12 депутатов, от Шамиль-Калы и Темир-Хан-Шуры – по 9 депутатов. Были на съезде и представители таких организаций, как Сионистская фракция «Цейри-Цион» (Кукулиев от темир-ханшуринской секции и Алхазов – от шамиль-калинской). Необычность съезда заключалась лишь в том, что европейские евреи выступали совместно с горскими евреями как туземцы. Председательствовал на съезде доктор Янкелевич, который рассказал о встрече с председателем правительства Горской республики П. Коцевым, у которого он заручился поддержкой и пониманием необходимости защиты интересов национальных меньшинств. Более того, на съезде было высказано неодобрение игнорирования прав национальных меньшинств в представительстве всеобластного съезда Дагестана. Было решено избрать в области Национальный совет, а для постоянной работы собрать центральный исполнительный комитет в составе шести человек (Янкелевич, инженер Зильбершмидт, Радовильский, агроном Шур, Мушаилов и Осипов), который обязан был всегда находиться в контакте с властью, поэтому для исполкома предлагалось найти помещение там же, где располагалась власть, то есть в Темир-Хан-Шуре²⁴³.

Таким образом, на съезде евреи обсуждали те же проблемы, что и другие народы Северного Кавказа. Они не считали свое положение уникальным или вызывающим обеспокоенность. Они понимали, что являются частью сообщества горцев, и пытались добиться большего представительства в их структурах, чтобы быть не наблюдателями, а участниками тех событий, что происходили в регионе.

Вопросы, с кем пойти и кто будет защищать их интересы, вставали и перед всей еврейской общиной. Именно с этой целью 8 августа 1919 года генерала А. Деникина посетила еврейская делегация, представлявшая различные территории бывшей Российской империи²⁴⁴. Делегация в составе М.С. Брука (представитель общины Екатеринославля), Л.В. Виленского (президента Харьковского еврейского сообщества), доктора З. Голденберга (делегированного от ростовских евреев), И.А. Эвинсона (вицепрезидента еврейской коммуны Таганрога) пыталась заполучить из первых уст видение еврейского вопроса одним из главных персонажей Юга России. Но, в отличие от адмирала Колчака, выпустившего декларацию о защите евреев, генерал А. Деникин отказался это сделать, заявив, что, возможно, сделает это, но не сейчас и не здесь. Встреча явно не укрепила еврейскую общину в вере власти в лице генерала А. Деникина. А факт, что такую поддержку оказал адмирал Колчак, свидетельствует, что у Белой гвардии не было единого подхода к данному опросу, поэтому нельзя однозначно сказать ни об антиеврейских, ни о проеврейских настроениях руководителей Белой России.

Отдельные исследователи заявляют, что у евреев не было альтернативы. По мнению О. Будницкого, «выбор между красными и белыми постепенно превратился для евреев в выбор между жизнью и смертью. Неудивительно, что они предпочли первое»²⁴⁵. Вряд ли стоит быть таким категоричным. Тем более говорить о предпочтениях целой этнической группы. Выбор у каждого был индивидуальным, и порой он диктовался прагматизмом и не был оттенен национальным колоритом²⁴⁶. Может быть, эта проблема была очевидна в каких-то других регионах бывшей Российской империи, но на Северном Кавказе мы видим иную картину. В любом случае изучение истории горских евреев на Северном Кавказе достойно отдельного и тщательного исследования, без идеологических и националистических подходов. Такого рода исследование только дополнит историю народов Северного Кавказа и, бесспорно, обогатит ее.

Позиция и роль большевиков на Северном Кавказе (1917)

По мере изменения ситуации в России после Февральской революции 1917 года на Северном Кавказе политическая элита горцев пыталась добиться для себя, своего региона как можно больше местной автономии в рамках единого федеративного Российского государства²⁴⁷. На первом этапе, до Октябрьской революции 1917 года, мало кто считал возможным отдельное существование Кавказа вне рамок Российского государства. Горцы призывали Временное правительство (которому высказывали свое доверие на переходном этапе) сформировать федеративное государство: «Для отстаивания в Учредительном собрании принципов федеративной республики… требуется единение всех горцев…»²⁴⁸ Представителями этой линии, обозначившими свои планы политического устройства в форме федерации, стали Б. Шаханов, А.-М.Чермоев, Р. Капланов, В.-Г. Джабагиев и др.²⁴⁹ Сама политическая программа Союза горцев Северного Кавказа предполагала установление федеративной демократической республики с как можно большей автономией для народов, которые ранее входили в состав Российской империи. Каждое государственное образование, провозглашенное в результате ослабления центральной власти, предполагало схему независимых штатов²⁵⁰ в составе страны с единым управлением и координацией наиболее важных вопросов²⁵¹.

С февраля по октябрь 1917 года на пространстве бывшей Российской империи легализовались многочисленные политические партии, союзы и организации, которые по-разному видели будущее страны. До октября 1917 года на всевозможных съездах, проводимых в регионе, мы наблюдаем многочисленные переплетения идей и фигур.

Захват большевиками органов власти в ноябре 1917 года²⁵² и низложение Временного правительства, на которое горцы возлагали большие надежды в свете многих вопросов, вынесенных на Учредительное собрание, многое изменили. Большевики, распустив Временное правительство, организовали, по сути, классический государственный переворот, выступили против всех. Действия большевиков стали причиной того, что их политические оппоненты на Кавказе сочли возможным изменить свои намерения жить в обновленном Российском государстве и стали требовать образования независимых от Петрограда государств в регионах²⁵³.

На Северном Кавказе Временное правительство держало большие воинские силы. Это также послужило причиной проигрыша большевиков в первые дни Октябрьского переворота в Петрограде. По призыву питерских большевиков местные их приверженцы должны были захватить почту, вокзалы и телеграф²⁵⁴. Но эту попытку сорвали воинские части, которые были верны кому угодно, но уж точно не большевикам. Не приходится говорить о каком-то серьезном влиянии большевизма на Северном Кавказе. Тем более что накануне переворота большевиков в России был сформирован новый Юго-Восточный союз, который позволял сконцентрировать раздробленные силы перед натиском большевиков²⁵⁵.

Органами власти (Временного правительства) на местах были исполкомы. Ни в одном из местных исполкомов большевики не имели ни власти, ни влияния. В Кабарде и в Балкарии комиссаром, то есть представителем власти Временного правительства, был князь Г. Чежоков²⁵⁶, в Осетии – С. Такоев, в Ингушетии – М. Джабагиев, в Чечне – Т. Эльдарханов, в Хасавюртовском округе – Р. Капланов, в Веденском – полковник А. Адуев, в Грозненском – присяжный Ильин²⁵⁷. При комиссарах округа действовали исполкомы и местная милиция.

Советская историография сильно преувеличивала влияние северокавказских событий на исход общероссийской борьбы, что было связано с канонизацией таких фигур, как С.М. Киров и Г.К. Орджоникидзе²⁵⁸. На самом деле мало кто знал о них, мало кому они были интересны, так как организация большевиков во Владикавказе к маю 1917 года насчитывала всего шесть человек²⁵⁹. И это притом, что С. Киров находился во Владикавказе с 1909 года, уже имея за плечами три ареста за революционную деятельность. Однако во Владикавказе ему удалось собрать вокруг себя лишь несколько человек, среди которых не было ни одного представителя коренных народов. Стоит критически подходить к тем или иным воспоминаниям советских деятелей на Северном Кавказе, писавшим их в период существования СССР. На самом деле вопрос о возможном союзе с большевиками был для горцев интересен в контексте их предложений о земле. Неудивительно, что большевики делали упор именно на решении этого вопроса. Еще до Октябрьской революции местные лидеры из рядов интеллигенции ставили этот вопрос как основополагающий. Но горская интеллигенция не спешила решать этот вопрос путем жесткого изъятия земли у казаков и крупных землевладельцев. Большевики осознавали, что казаки на данном этапе не могут стать им опорой в вопросе установления власти в регионе, и сделали ставку на Союз горцев. Союз предлагал отобрать землю и перераспределить ее в пользу малоимущих горцев.

В свои местные лидеры большевики по возможности пытались выдвинуть тех, кто хоть как-то был связан с элитой. То есть это должен был быть человек, способный возыметь хоть какое-то влияние на людей. Большевик аварец Магомед-Мирза Хизроев находился в родстве с наибом имама Шамиля Хаджи-Муратом. Кабардинец Бетал Калмыков принадлежал роду, который, по сведениям словаря Брокгауза и Ефрона, происходил от кабардинской княжны, выданной замуж за калмыцкого хана. Аварец Магомет-Али Дахадаев по прозвищу Махач был женат на внучке имама Шамиля. Ногаец Магомет-Гирей Мансуров – один из многочисленных потомков легендарного мирзы Эдиге²⁶⁰.

В противоположном лагере в первые годы распада Российской империи была широко представлена религиозная элита: шейх Узун-хаджи, шейх Н. Гоцинский, шейх А. Акушинский. Однако и здесь были исключения в лице представителей деловой элиты и интеллигенции, хоть и малочисленной. Например, А.-М. Чермоев из числа формирующейся торговой верхушки чеченского общества, начинающий писатель А. Шерипов, врач И. Шаков, агроном В.-Г. Джабагиев и т. д. Объяснялось это тем, что этим людям было легче выдвинуться в лидеры благодаря их происхождению, авторитету предков. Для людей было важно знать, что лидер из благородной семьи или из семьи, которая успела уже зарекомендовать себя какими-то позитивными делами.

В большевизм люди приходили по-разному, кто-то искренне веря, что такая идея способна обеспечить равенство, кто-то – ввиду разногласий. К примеру, А. Шерипов был противником исламского государства. Именно поэтому он ушел от социалистов из Союза горцев Северного Кавказа и примкнул к большевикам.

На самом деле большевистская идеология на Северном Кавказе была явлением позднего времени. Политическая организация большевиков начала формироваться практически только в период существования Временного правительства. И по примеру самоорганизации горцев в Союз горцев Северного Кавказа и Дагестана большевики, командированные в этот край, предпринимают действия для упрочения своих позиций в этой части Кавказа. С. Киров, А. Микоян, С. Орджоникидзе, Н. Буачидзе²⁶¹ смогли за короткий исторический отрезок времени создать базу большевиков из числа представителей коренных народов региона (1918–1920).

Большевики получили в свое распоряжение многочисленное оружие и боеприпасы, за счет чего удалось в самое короткое время только в одном Северо-Кавказском военном округе собрать до 75 тысяч вооруженных людей²⁶². Но оставалась проблема военных кадров, именно по этой причине на первых порах массово привлекались те, кого считали монархистами. Но других не было. Выбор был ограничен. И, приближая к себе того или иного бывшего офицера Российской империи, большевики, разумеется, рисковали²⁶³.

Любой союз большевиков в регионе с кем бы то ни было был для них явлением вынужденным. Не в них нуждались, а именно они нуждались. Для того чтобы создать себе платформу, базу для дальнейшей работы, они, будучи по сути атеистами, согласны были временно снять этот тезис.

Говорить о большевизме на Северном Кавказе до 1919 года можно с большой натяжкой, и то как об элементе совершенно неместном, импортированном из России. Единичные случаи присутствия большевиков в регионе свидетельствуют о трудностях, которые они испытывали в деле создания каких-либо организаций из представителей местного населения.