Kitabı oku: «Два колдующих дитя», sayfa 8
– Не знаю, смогу ли когда-нибудь расплатиться с вами, господин Амин. – Элла сжала ткань синего платья. – Вы не оставили меня в беде.
Она снова заплакала, хотя казалось, что слез уже не осталось. Прикрыв лицо ладонями, чтобы он не видел, девочка села боком.
– Я не просил награды. – Патриций встал. – Утром прибудет корабль, и я сопровожу вас в порт. Попробуйте отдохнуть, вам предстоит долгая дорога.
Элле не удалось уснуть. Она думала о том, что же скажет родителям, как объяснит им все. Представила истерику матери, ее надрывный плач и лицо отца. Сидя в спальне, как в клетке, девочка еле дождалась утра. В широком коридоре было пусто. У двери стоял Баро, наконец снявший свой шлем. Он был одет в простую одежду и был похож на горожанина. Элла попыталась улыбнуться ему, но лишь устало опустила взгляд.
Патриций ждал внизу. В его руках был белый конверт, который он держал в руках. Элла заметила, как дрожали его пальцы, а во взгляде читался страх. Это чувство передалось и ей, и как только она оказалась на последней ступеньке, Элла ощутила, как пустота замка страшит, будто где-то ждет притаившееся чудовище.
– Принцесса. – Патриций сделал паузу. – Прибыл корабль из Приама. Капитан передал мне письмо, адресованное вам, но боюсь, то, что там написано…
Элла замотала головой, попятилась, не желая слушать. Господин Амин продолжил говорить, несмотря на то, что его слова казались равнодушными. Он пытался спрятаться за ними, будто за стеной, но голос предательски дрогнул, когда девочка отступила.
– Капитан передал мне, что три дня назад на остров пришла буря…
– Слишком рано! – воскликнула Элла. – Она должна была быть через неделю!
Патриций кивнул.
– Странным образом город почти не тронут, но вашу виллу занесло по самую крышу. Тела ваших родителей откопать не удалось. Это письмо написала вам одна из сестер в храме.
Он протянул письмо, но Элла его не взяла. Ей казалось, что пока оно в чужих руках, все написанное там – неправда. Девочка усмехнулась, затем засмеялась в голос. Она хохотала, пока из глаз не полились слезы, а когда Баро попытался обхватить ее сзади, закричала.
В ее крике были спрятаны все потери этих дней, все перемены, что выжгли невидимые рубцы.
Советники вызвали лекаря в замок, и пока принцесса приходила в себя, в зале советов накалялись страсти. Патриций предложил то, что не нравилось никому из мужчин, которым когда-то доверился король.
– Долина осталась без короля и королевы. Элла – единственный выход! – Амин устало сел на стул, скрипнувший под его весом. – Вспомните, почему наша долина процветает? Почему мы гораздо богаче остальных островов? Что объединяет нас с Приамом?
Все молчали. Каждый из советников задумался о словах Патриция.
– Мы вверили себя в руки короля, люди сплотились перед единым правителем, также, как и в Приаме. – Амин нахмурился. – Она похожа на сестру… Жители не поймут, кто именно перед ними, если мы прикроем ее лицо. Потеряв мужа и сестру, Ювэр станет чуть ли не мученицей в их глазах.
Кто-то попытался возразить, но Патриций надавил, произнес слова громче.
– Рискованно, да. Элла может не согласиться, но лучше, если она будет править отсюда! Приам останется в ее власти, как остров-вассал. О такой мощи не мечтал и мертвый король. Вы все видели доказательства его деяний, но мы обязаны сохранить все в тайне, иначе…
Патриций замолчал. Ему казалось, что вверить судьбу королевства в руки пятнадцатилетней девочки будет лучше, чем ждать неожиданные последствия правды.
Она не до конца могла понять, что делает. Следующие часы сохранились в памяти урывками, будто гравюры на стенах местного театра, описывающие собой весь путь королевства Тхамар. Могилу сестры Элла выкопала сама, отдав инструмент, когда ладони превратились в кровавое месиво. На своеобразных похоронах присутствовали все советники, но никто не смотрел прямо на девочку, пытающуюся похоронить свое прошлое. Они отводили взгляд, будто делали вид, что смотрят за тем, чтобы их никто не потревожил, хотя широкая крона Сириса справлялась с этой задачей прекрасно. Лишь Патрицию Элла позволила приблизиться к телу сестры, которое было замотано в белые ткани и мужчины поняли, кто будет новым фаворитом у королевы.
Элла опустила тело Ювэр на дно ямы. Они закопали ее там, где корни дерева не выступали над землей. Шум листьев ласкал их слух, будто скорбел вместе с маленькой принцессой, еще больше повзрослевшей за несколько дней.
Когда все собрались уходить, над гладью воды, что освещала луна, появилась голова Бога Тавота. Вызвав своим появлением бурную реакцию у всех, кроме Эллы, бог приблизился к берегу. Советники, не боясь поднять ненужный шум и разбудить спящих жителей Аму, бросились к кромке воды. Элла подошла последняя. Встав рядом с Баро, будто ища в нем защиты, она упала на колени. Вина за деяния отца жгла душу.
Тавот жестом приказал Элле подняться. Возвышаясь над людьми, почитавшими его, он тихо произнес.
– Ювэр Вастровэлла отправилась в мой мир. Я забрал ее душу и посадил рядом с собой. Уверяю тебя, Элла Вастровэлла, что она безгрешна. Я снимаю с тебя клятву и даю возможность входить в любой храм. Дарю тебе одно желание. – он строгим взглядом прошелся по всем людям и вновь вернулся к девочке. – Ты можешь звать меня в своих молитвах, и я всегда приду к тебе.
Когда он скрылся под поверхностью воды, несколько мужчин упали в обморок. Ладонь Баро, за которую схватилась Элла, была ледяной. Она выдохнула, испытав невероятное облегчение от того, что ее сестра обрела покой рядом со своим Богом.
Спустя пять лет. Долина Тхамар.
В тронном зале было прохладно. На балконе, на каменной скамейке под ветром, подрагивала забытая шаль. Элла прикрыла глаза – теперь она была королевой. Каждый день, ступая в этот огромный зал, она ощущала одиночество. Эти несколько мгновений, пока двери были закрыты, а за ними собирались жители долины со своими просьбами, Элла чувствовала себя пустышкой. Она садилась на кресло и закрывала глаза, пытаясь переместиться в прошлое и представить другую жизнь.
Элла открыла глаза и повернула голову вправо: красивый вид открывался с балкона, что высекли по ее приказу три года назад, за каменным парапетом виднелась долина и часть моря, блестящего под лучами полуденного солнца.
– Тебе бы понравился этот вид, Ювэр. – прошептала королева в тот момент, когда двери открылись. Она вздрогнула от скрежета, к которому должна была давно привыкнуть, и увидела двух стражников в белом, за которыми шла женщина.
В ее руках была корзина с фруктами, сбоку торчал кусок дорогой белой ткани. Стражники остановились у трона и развернулись к королеве спиной. Женщина низко поклонилась, оставаясь чуть в стороне, и поставила корзинку у своих ног.
– Моя королева! Позвольте в знак уважения преподнести вам плоды с моей яблони.
Элла кивнула и чуть улыбнулась, хотя ее улыбка скрылась под легкой тканью, которой она прикрывала лицо.
– В чем состоит ваша просьба, госпожа…
– О нет! Моя королева, вы уже сделали для меня многое. Я мать Фагоса, того мальчика, которого вы спасли неделю назад. Помните? Он пробрался в ваш замок, чтобы взглянуть на вас и вместо того, чтобы бросить его в тюрьму, вы отправили его домой. Целехонького!
– Как же, Фагос. – Элла усмехнулась. – Помню.
После того, как она стала выдавать себя за Ювэр, ей приходилось прикрывать лицо полупрозрачным платком. Пусть они были похожи, многие жители могли заподозрить неладное, увидев некоторые чужие черты – слишком много времени Ювэр пребывала среди жителей долины, и они хорошо знали свою молодую королеву. Быть раскрытой Элле совсем не хотелось, и лишь оставаясь без лишнего внимания, она снимала платок и могла побыть собой.
– Фагос интересный мальчик. Он сказал мне, что его отец работает на руднике, а сам он хочет стать учителем, когда вырастет.
– Это так, моя королева.
– Хватает ли вам денег, госпожа?
– Да, моя королева! – женщина залилась краской при обращении госпожа и низко поклонилась.
– Что ж, передайте сыну, если он будет прилежно учиться и слушаться родителей, когда он вырастет, то я построю еще одну школу в вашем квартале, чтобы все имели возможность получить образование, а пока, если кому-то из общины каменщиков нужна помощь, оставьте обращение на первом этаже у Психо фон Ауса. Деревни растут с каждым днем, границы столицы переносились уже дважды, и это радует меня, но невозможно обеспечить достойную жизнь всем районам города одновременно.
Женщина закивала головой.
– Как нам повезло с королевой! Я молю Тавота о вашем здоровье!
Она, раскланиваясь, ушла. Элла, в ожидании следующего, встала с трона. Стражник слегка дернулся, чуть развернулся, чтобы подать руку, но королева вскинула ладонь, останавливая мужчину. Она вышла на балкон, построенный после смерти Ювэр, и прислонилась к каменным рейкам-колоннам, поддерживающим парапет.
В долину пришла красивая осень. Деревья с желтыми листьями блестели под последними теплыми лучами солнца, жители уже нарядились в пухлые платья и рубахи, спасающие от пронизывающего ветра, кое-где среди белых нарядов мелькали разноцветные одежды тех, кто прибыл с Приама и так и не привык к здешней моде. Глядя на эти пестрые пятна, Элла улыбнулась и поправила волосы. В ее косу была вплетена золотая нить, выбивающаяся при каждом дуновении ветра. Запах роз, что высадили под балконом, слегка пьянил, и Элла не вовремя подумала о том, что хочет есть.
Она взглянула в угол, куда поставили корзину с яблоками, и в ее рту собралась слюна.
– Баро, будь добр, принеси мне что-нибудь из корзины. – она взглянула на стражника, который тут же выполнил приказ.
Он неуклюже схватил ветку винограда, что норовила выскочить из рук, облаченных в перчатки, и подошел к королеве. Она приняла виноград и, отщипнув пару ягод, лихо закинула их себе в рот.
– Хочешь? – девушка поднесла веточку к лицу Баро, и мужчина замотал головой. Элла пожала плечами.
– Попросить повара приготовить для вас закуски?
Элла замотала головой – до обеда оставалось пару часов, и она не хотела перебивать аппетит.
– Совет хочет, чтобы я вышла замуж.
Баро вздрогнул. Этот неожиданный ответ поставил его в тупик. Он обернулся посмотреть, не слышит ли их второй стражник, но тот отошел к двери.
– Так значит, вы ищите жениха?!
– Я – нет. Никогда не стремилась замуж и сейчас этого не хочу. Ни дети, ни муж не являются моей первостепенной задачей.
Баро кивнул.
– Посмотри на них. – Элла кивнула вниз. Мальчики и девочки лет пяти бегали по лужайке друг за другом и весело хохотали. Взрослые обходили их стороной, улыбаясь. – Вот мои дети – каждый житель долины. В каждом лице вижу сестру: ее доброту, смех, любопытный взгляд…
– Им повезло с королевой.
– Ювэр справилась бы лучше. Она бы лелеяла их, словно хрустальных, и дарила бы им любовь денно и нощно, выполняла бы все просьбы и вместе сидела бы с ними за одним столом, если бы ее пригласили на ужин. В каждом из домов ждали бы свою королеву…
Элла поняла, что вот-вот заплачет и замолчала, повернула голову так, чтобы стражник не видел ее лица.
– Но вы и есть Ювэр, моя королева.
Элла рассмеялась, но в ее голосе было столько боли, что Баро громко вздохнул.
– Они видят то, что я показываю им. Я не Ювэр, Баро, не она.
Она замолчала. Дети внизу, устав от беготни, уселись на траву. Солнце стояло высоко в небе, последними лучами нагревая землю.
– Есть ли какие новости о Литте? – Элла доела виноград и поправила платок на лице.
Когда ей впервые рассказали о том, что ее сестра жива, Элла упала в обморок. Столько лет она считала себя единственной оставшейся из внучек короля Алая, что смогла привыкнуть к этой мысли. Но, узнавая новые подробности жизни Литты, Элла приходила в ужас. Несколько раз она даже хотела написать письмо сестре, но так и не решилась.
– Никаких, моя королева. Вы все еще боитесь, что она убьет вас?
– Нет, если бы она хотела, то давно сделала было это. По слухам, у нее есть последний Митши со странной всадницей, если верить словам моряков, удостоившихся чести видеть мельком мою сестру. – Элле не нравилось это утро – сегодня она была полна меланхолии. – Я бы хотела увидеть Литту, сказать, как скучаю и как люблю ее. Хорошо, что хоть она осталась жива…
– Моя королева! – в голосе Баро появилась сталь. – Этот человек выбрал жизнь на острове Старого мира. Литта Михиледжи могла вернуться назад…
– Тогда еще был жив мой отец, Баро. Он бы нашел способ уничтожить ее.
Элла повернулась к Баро всем телом и посмотрела в его разноцветные глаза. Он больше не отворачивался, наверное, привык, что королева любит заглядывать в душу, пытаясь поймать там что-то, что известно только ей.
– Она лишилась отца и матери, законного места в Приаме. Если бы не мой отец, то Литта сейчас бы правила островом алмазов, я бы делала, что хотела, да и Ювэр тоже. Нам не нужно было бы думать о нашем положении. Мы могли бы остаться при Литте или уехать в путешествие, стать послами ее королевской воли или выйти замуж на крайний случай. Но мы все лишились возможности делать то, что хотим.
Элла улыбнулась.
– Может, я бы вышла замуж за тебя, Баро. – протянула королева и рассмеялась, глядя, как глаза стражника округлились.
Дверь вновь открылась, прерывая королеву. Элла отошла от перил и вернулась к креслу. Баро последовал за ней и встал у трона.
В зал вошел старик небольшого роста, с широкой спиной и крепкими руками. Пройдя по ковру-дорожке, он огляделся, будто ждал подвоха, и, сняв шляпу, слегка поклонился королеве, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, словно хотел упасть на колени.
– Что вас беспокоит?
Он опустил глаза, будто стыдился своей просьбы, но все же тихо произнес.
– Моя королева, – он снова поклонился, – я прибыл к вам из Дибари. Это остров Старого мира. Меня зовут Ахим фан Саби. У меня благородное происхождение, хотя по мне и не скажешь.
Элла сидела, замерев, и внимательно слушала старика. Его речь была грамотной, но старая потрепанная одежда и правда сбивала с толку.
– Моя мать умерла в родах, и моей мачехе пришлось воспитывать меня. Я никогда не был любимым ребенком и как только вырос, стал кузнецом.
– Кем? – переспросила Элла, слыша незнакомое слово.
– Я тот, моя королева, кто делает оружие. Ножи, мечи, доспехи. Те, что надеты на вашей страже, сделаны этими руками. – он сунул шляпу под мышку и раскрыл ладони, исчерченные мозолями, перед королевой. – Я сбежал с острова, когда Дибари объявил войну Сальвичестеру. Вы вряд ли слышали о них и не знаете, что это за острова, но я, хоть и жил в Старом мире, мне хочется покоя. Я оказался здесь в надежде, что смогу принести пользу вам и долине, но, видимо, ошибся. Уже две недели я провел тут, но работу так и не нашел, а когда люди узнают, что я с Дибари, то думают, что их жизнь под угрозой.
Элла кивнула, понимая, что перед ней человек-мастер, так они называли тех, кто работает с ножами и прочими вещами в Новом мире.
– Почему же они вас боятся? – спросила королева. – Вы знаете о нашем Боге Тавоте?
Мужчина кивнул.
– Да, на островах Старого мира его не почитают, но многие знают о нем. Там живут образованные люди, и не всегда царит смерть и разрушения. Вы были бы приятно удивлены, побывав в Старом мире.
– Раз вы знакомы с Тавотом, то знаете, что бывает за лишение жизни человека. Мой отец, король Приама, убил своего брата в борьбе за власть и был наказан болезнью, что съела его заживо. Он каждый день страдал от боли… Жителям нашей долины нечего бояться. Реши вы их убить, ваша собственная смерть была бы длительной и мучительной.
Элла замолчала, глядя на мужчину.
– Что ж, раз вам нет нигде места, оставайтесь в замке. Пусть я не могу предложить вам дело, равное тому, чем вы занимались в Дибари, но у нас много чего строится, а там всегда нужны крепкие мужчины. На первом этаже вам выделят комнату, или, если вы хотите завести семью, мы построим вам дом, а до тех пор жить и есть вы будете рядом. Вам выделят деньги и новую одежду, господин Ахим фан Саби.
– Я благодарен вам, королева, но не слишком ли щедрое предложение? Я лишь беглец.
– Вы пришли за помощью, и я оказала вам ее, отблагодарите меня добросовестным трудом и будьте счастливы.
Он кивнул и попятился к выходу, но остановился.
– О вас знают в Старом мире. Кто-то почитает вас, кто-то даже боится.
– Почему меня боятся? – удивленно спросила Элла и подняла брови.
– Дибари был спокойным островом, прогрессивным – да, но спокойным. Мы старались вести дела со всеми остальными, кто принадлежал Старому миру, но пять лет назад к нам прибыла девочка, она вошла в совет короля острова, и наша жизнь стала мучительной. Она привела с собой чудовище, огромного быка со всадницей, что вечно молчит, и все пошло прахом. Советница, что зовет себя Литтой, сказала, что она ваша и сестра, и жители стали бояться и вас тоже. Эта девушка настоящий убийца, не знающий ни жалости, ни любви. Она бессердечна!
Элла сжала подлокотники своего кресла. По ее коже пробежали мурашки, по спине прокатилась струйка пота.
– Литта – моя сестра, это правда. У нас общий дед. Общность на этом заканчивается. Ступайте, господин.
Элла замолчала, но вновь обратилась к кузнецу. Голос ее немного сорвался от волнения. Слова беглеца тяжелой болью легли на сердце. Несколько минут назад, стоя на балконе, Элла хотела увидеть сестру хотя бы еще раз, а теперь боялась одной мысли о встрече.
– У меня к вам будет просьба личного характера, Ахим. Могли бы мы встретиться с вами сегодня вечером после ужина у двери этого зала?
Мужчина кивнул, поклонился и вышел.
Она вновь осталась одна. Баро молчал, даже не повернулся, чтобы посмотреть, как себя чувствует его королева. Тишина вновь заполнила зал. Элла стянула с головы корону и потрепала темные волосы. Встав с кресла, она сбросила с плеч накидку, что успела подобрать со скамьи на балконе себе под ноги.
– Собери всех в зале совета, пусть Хантор захватит карты. Все карты, не только с нашими союзниками. – Баро кивнул. – Нет! Подожди.
Элла вышла на балкон. Баро проследил за ней взглядом и, повернувшись к другому стражнику, кивнул, чтобы тот вышел. Как только они остались вдвоем, Баро присоединился к своей правительнице.
– Вас что-то беспокоит?
– Да, и многое. Дибари развязал войну и пусть они далеко, но я переживаю, что мы услышим стук их оружия.
– Ваш Бог защитит вас.
– «Ваш». Как много таких, как ты, Баро? Тех, кто не верит Тавоту, но живет в Новом мире. Наш Бог не защитил Ювэр и Воридера с Каро. Мы сами должны обезопасить себя.
– Не Тавот виноват в том, что случилось с ними, а сами люди.
– Ты жесток, Баро.
– Я честен с вами, моя королева. И все же я отказался от веры, когда мне пришлось предать короля, но не преступил закон.
Он поклонился, а Элла усмехнулась.
– С Мали ты тоже был честен?
– Вы жестоки, моя королева.
Элла рассмеялась и услышала его смех под шлемом. На улице резко похолодало, и королева обхватила себя руками. Иногда она позволяла себе шутить над собой и над прошлым. Как сказал ей Патриций когда-то, рана действительно зажила, хотя порой, разговаривая сама с собой в своей спальне, Элла думала, что вот-вот проснется и окажется на вилле, залитой приамским солнцем.
– Вам нужно развеяться, и я бы хотел предложить авантюру. – Баро снял шлем и потер свою шею. Под пристальным взглядом Эллы он чувствовал себя неуютно, поэтому поспешил надеть его на голову обратно. – У нас в страже есть один мужчина, он худой и невысокий, как вы. Его сегодня нет в замке – он навещает родителей, а вы можете облачиться в доспехи и пройтись по городу. И непременно сейчас, ведь вечером у вас встреча личного характера.
– Прекрасная идея. – она воодушевленно всплеснула руками. – Прекрасная!
Элла пропустила мимо ушей слова стражника о встрече, но он не оставил это без внимания.
– Зачем вам этот кузнец?
– Хочу, чтобы он помог мне сделать долину неприступной крепостью.
– У нас нет для этого ресурсов.
– Сейчас нет, но и долина строилась не за один день, верно?
Они тайком пробрались в оружейную под замком. На стенах, в выемках, предназначенных для оружия и щитов, лежала пыль и висела паутина. Баро отдал комплект королеве и отвернулся, пока она одевалась. Он помог ей надеть шлем и натянуть перчатки, повесил на пояс пустые ножны. Баро не видел выражения лица Эллы, но по тону понял, как она удивлена.
– Они пусты? Стража без оружия…
– У меня есть меч. Большего нам и не требуется.
Они вышли за пределы замка, когда уже начало темнеть, но в сумерках было еще красивее. Туман понемногу начинал отступать, открывая белое дерево – гордость Аму, в доспехах было тепло, даже жарко, и Элла смотрела на людей, кутающихся в плащи, как на нечто новое, словно никогда не видела жителей столицы. Ей было в диковинку то, что никто не спешил расступиться перед ней, все шли напролом, занятые своими делами и мыслями. Баро шел рядом расслабленно и когда кто-то нечаянно задевал королеву плечом, не бросался огородить ее. Они прогулялись по всем площадям и вышли к мосту, изрядно поплутав. Элла устала: ноги и спина болели, но было приятное ощущение, которое она не испытывала раньше – Тхамар стал ей ближе. Они остановились на мосту, чтобы немного отдохнуть, и пока за спинами местные жители переговаривались, Элла взглянула на дерево. В розовом цвете заката ей мерещился Приам, запах сладостей и фруктов родного дома, который она оставила. Королева приказала себе не плакать, чтобы не возвращаться в замок с красными глазами.
Рядом с ними остановились две девушки чуть поодаль и весело щебетали. Королева начала невольно прислушиваться.
– Мой брат только вернулся. Они привезли последнюю партию алмазов с этого тухлого Приама.
– Говорят, там даже храм занесен песком? А к порту не подобраться?
– Да, им пришлось добираться вплавь, а потом тащить бочки до корабля. Но это еще ничего, в западном районе Аму слишком много беженцев. Местные вынуждены были уехать, потому что приамцы все заполонили собой и своими жуткими специями. От их пестрой одежды кружится голова, а сами они крикливы, как павлины, которых скоро и вовсе не останется, если они продолжат есть их, как домашних кур.
– Они едят павлинов?!
– Да и устраивают паломничество к статуе сестры королевы, от молитв этих проходимцев тошнит. Как можно молиться безызвестному куску мрамора? Мы ее и не знали-то толком! Почему ее статуя не стоит на Приаме, среди песков?
Вторая девушка кивнула.
– Безобразно!
Элла молчала, но по тому, как она сжала перила, было заметно ее напряжение. Королева вся превратилась вслух, и даже запах резких духов, исходивший от девушек, не заставил ее отойти.
Дверь в зал советов открылась, и королева влетела внутрь. Советники не успели даже встать, как Элла оказалась у стола с картами, заботливо разложенными Хантором Дюбом. Он принес все, что просила королева, и даже те, что валялись без дела в библиотеке. Психо фон Аус, сидящий в кресле у окна, подался вперед.
– Моя королева, в городе растет недовольство. Люди узнали, что вы пригрели змею в виде этого беглеца с Дибари.
– О, позвольте, господин Аус, королева решила правильно! Я считаю, такой умелец, как господин Ахим фан Саби нам очень будет полезен. – Патриций бесцеремонно перебил Психо, и тот раскраснелся от злости.
– Они разозлятся еще больше, когда узнают, что я ввожу новую моду! – воскликнула королева. – Я приамская принцесса и забыла о своих корнях. Мне надоел этот белый цвет, пора вдохнуть в долину жизнь и добавить больше красок.
– Позвольте, моя королева. – произнес Хантор, и комната наполнилась голосами. Кто-то пытался перебить его, но он не сдавался. – Вы королева долины и белые одежды – наша традиция, что соблюдалась веками! Веками! Вы должны искать поддержки жителей, а не пытаться вызвать их злость!
– Согласен! И пусть ваше детство прошло в Приаме, которого уже нет, – Психо поддержал разговор, пытаясь встать с низкого кресла. – Ваша юность и зрелость – здесь. И еще… спешу напомнить о вашем маленьком секрете, который мы все храним.
– Этот секрет не только мой! – Элла почувствовала, как у нее загорелось лицо от гнева.
– Согласен, но мы лишь ваши подданные, с нас спрос не так уж и велик, моя королева, а люди во все времена любили сладкие тайны, особенно если они касались королевских кровей!
Элла хищно улыбнулась. Все советники молчали. Терим, что сидел справа за столом, потянул за край карты, будто собирался там что-то рассмотреть.
– Коль вы так скоро перешли к угрозам, господин Психо, спешу вам напомнить, что Тавот задолжал мне желание, не вынуждайте тратить его на вас! – фон Аус уже собрался что-то ответить, но Элла перебила его, сделав к нему шаг. – Если вы еще раз посмеете уколоть меня, вас найдут мертвым брюхом кверху в порту, на радость жителям, что во все времена любили зрелища!
Элла обвела взглядом каждого из советников. Теперь она знала их маленькие слабости и характеры. Она любила Терима – капитана Проки и самого веселого человека на свете. Его добрые глаза сверкали каждый раз, когда он смотрел на мир и на Эллу. Его добрые слова ласкали слух, а с его сыном Аароном, выросшим в прекрасного певца, она подружилась.
Патриция королева Тхамара уважала больше всех. Она каждую ночь молилась о его здоровье. Этот мужчина был старше ее лет на десять, побывал в двух сражениях, потерял зуб и вставил вместо него золотой. По ночам он заседал в кабаках, после чего по утрам был угрюм и задумчив.
Хантор Дюб, сухой старик с тонкой бородкой, следил за казной. Он доводил Эллу до тошноты своими отчетами и требованиями заполнять бумаги ровным почерком. Его кожа была бледной и тонкой – советник практически никогда не выходил на улицу.
Полной противоположностью серьезного Хантора был Психо фон Аус – смотритель острова Тхамар. Под его надзором была стража и порядок во всех поселениях. Это был рыжий полный коротышка, любивший красивых женщин и дорогое вино.
– За пять лет моего правления долина расцвела больше, чем за все годы под Мали. Дома стали крепче, порт богаче, корабли больше и надежнее, на столах людей много продуктов, есть чистая вода и одежда, наша долина построила сотни школ и не собирается останавливаться. Самые удаленные деревни живут хорошо, не богато, да, но хорошо. Мы делаем вклад в науки, развиваем медицину, многие болезни уже забыты. Этот секрет не только бремя, но и дар. – королева устало отбросила волосы с плеча. – Я не деспот, я прислушиваюсь к вам. Новая мода – мой каприз, так и есть, но я заслуживаю, чтобы мой каприз был исполнен.
Она сделала вдох и отчеканила.
– Я выберу себе мужа, как вы того хотите – Тхамару нужен наследник. Но союз должен быть достойным, с выбором нельзя спешить, нужно все обдумать и мне важны ваши слова, советники. Именно поэтому я попросила принести карты. Многие острова, что лежат дальше, те, с кем мы не ведем дружбу, тоже могут быть полезны.
– Верно, моя королева, – подал голос Терим. Он повернул к Элле карту, чтобы она могла посмотреть. – Мой сын мог бы выступить в качестве посла. Эти острова ближе всех к нам, можно начать с них.
Терим указал пальцем.
– Очень щедрое предложение, но мне бы хотелось, чтобы это сделал Патриций, – Элла подняла глаза на старика. – Если вы не откажете?
Патриций встал и улыбнулся, сверкнув золотым зубом.
– Это честь для меня, моя королева.
Элла вошла к себе в спальню и захлопнула дверь, повернув ключ в замке. Она сняла обувь, хоть пол и был холодным, сняла плащ, скинула подвеску с шеи, расстегнув замочек на толстой цепи. Каждое утро помощница наряжала ее, как куклу, кружа над королевой, пока та вяло отбрыкивалась, как гнедая лошадь. Все эти украшения на фоне белой одежды выглядели несуразно и вычурно, но людям нравилось, или они лишь надевали приветливые маски при взгляде на тощую Эллу, которая бряцала алмазами при ходьбе.
Королева забралась в горячую ванну и, прежде чем опуститься в воду, заколола волосы. Элла закрыла глаза, нежась в обволакивающем ее тепле, и вспомнила о Приаме. Она позволила слезам свободно течь. Соленые капли падали на скулы, растворяясь в мыльной воде, скрывающей подбородок. Лицо сестры, такое яркое, на котором можно было различить еле видные веснушки, встало перед глазами. Ювэр улыбнулась чистой бесхитростной улыбкой, помахала рукой, убегая по переливающемуся на солнце песку. Ее легкое желтое платье тянулось за ней шлейфом. Когда шаль с головы сестры упала и, подхваченная ветром, унеслась к верхушкам пальм, Элла закрыла глаза. Ей казалось, что это прервет болезненные воспоминания, но вместо лица Ювэр она увидела глаза Литты. Они смотрели на нее из-под зеленого платка, которым она любила прикрывать лицо. Пушистые ресницы подрагивали в лунном свете.
Элла открыла глаза и зарыдала в голос, не сдерживая себя. Ей было наплевать, услышит ли плач служанка – неспособность отпустить прошлое злило королеву. Чувство одиночества стало верным спутником, а решение оставить Приам и стать правительницей долины Тхамар с каждым месяцем казалось ошибочным.
Она лежала в воде, пока та совсем не остыла. Вечер опустился на Аму, первые звезды появились на небе, больше не скрываемые тучами. Элла потянулась за полотенцем, наспех вытерлась и надела ночную рубашку. Она набросила сверху халат и подвязала волосы повыше, чтобы кончики не намочили ткань. Элла обула мягкие тапочки, что бы ее шаги не были так слышны в пустом коридоре, и покинула ненавистную комнату. Королева спустилась вниз по лестнице, подсвеченной тусклым светом фонариков, от которых исходил легкий запах жженого воска, и прошла в дальнее крыло, где находились комнаты слуг. У самой последней двери она остановилась, прислушиваясь к размеренному ритмичному звуку металла. Королева нажала на ручку и вошла внутрь, оказавшись в большой комнате. Каменные голые стены, одинокое маленькое окошко, задранное к потолку, узкая кровать и небольшой стол в углу – все, что ее окружило. Баро сидел на краю постели и точил свой меч, что лежал у него на коленях. Он был одет в легкие белые штаны и рубашку с большим вырезом. Мужчина выглядел расслабленным. Он поднял голову, услышав, что кто-то вошел, и отложил точильный камень, оставшись сидеть с пустыми руками. Его плечи были опущены, на столике стояла статуэтка Тавота.
– Моя королева? – под тусклым светом свечи его кожа казалась бледной. Баро с каменным лицом уставился на Эллу.
– Ты занят? – королева осталась стоять. – Вновь молился?
Она указала кивком подбородка на мраморную фигурку.
– Нет, она здесь стоит постоянно. Как украшение.
Воцарилось молчание. Элле даже некуда было присесть, не было ни стула, ни пуфа, и она бесцеремонно подошла к мужчине и опустилась на его кровать. Баро чуть сдвинулся вбок, все с таким же каменным лицом и, посмотрев на свою королеву, принялся накручивать на палец собственный локон.
