Kitabı oku: «Офелия и янтарные хроники», sayfa 5

Глава 6

Когда я в детстве забиралась к отцу на колени, от него всегда пахло одинаково: чернилами и липой из нашего сада. Именно этот запах витал в комнате, как призрачный след моего сна, когда на следующее утро я проснулась от странного шороха: Пиппа рылась в моих вещах. Почти забытый запах из детства… Я и обрадовалась, и огорчилась тому, что моё подсознание, видимо, решило освежить и это воспоминание. Жизнь вне времени открыла в моём внутреннем мире больше, чем я ожидала.

Я моргнула.

И одним махом проснулась.

Пиппа высыпала содержимое моего рюкзака на пол возле раскладного дивана, на котором я спала. Она брала в руки один предмет одежды за другим, качала головой и отбрасывала. Квартира Пендулеттов во дворце была не очень большой, и беспорядок, который моя прапрабабушка сейчас устраивала в маленькой гостиной, не добавлял уюта. И всё же мне стало интересно, что такого неожиданного прапрабабушка надеется найти среди моих вещей.

– Ой, Пиппа? – Я резко села. – Что ты делаешь?

– Тебе нужно платье, – сообщила она. – Не пойми меня неправильно, твои рубашки потрясающие, но… бальное платье было бы более уместно.

Я фыркнула.

– Ты думала, что у меня в походном рюкзаке случайно завалялось бальное платье до пола?

Пиппа, которая сегодня была одета в розово-чёрный ансамбль с пышной нижней юбкой, разгладила свои колготки в сеточку.

– Да, я надеялась на это, – сказала она. – Скоро Янтарный турнир… ну, ты помнишь, церемония открытия. – Она на мгновение задумалась. – Мои платья тебе будут коротки… Но давай попробуем сымпровизировать! Что у тебя здесь самое шикарное?

Я схватила расписную толстовку, которую сама Пиппа недавно признала шикарной.

Но сегодня прапрабабушка только разочарованно закатила глаза.

После завтрака – Грета снова устроилась за столом в центральной ложе и притворилась, что меня не видит, – прапрабабушка повела меня за собой по лабиринту комнат, лестниц и коридоров. Вневременны́е жили в роскоши, ни в чём себе не отказывая: например, я увидела кинотеатр, спа-центр с саунами и бассейнами, боулинг, кофе-бар, искусственную волну для сёрфинга, симулятор полёта на самолёте, а в подвале обнаружилась даже крытая лыжная трасса.

За время своего существования дворец, должно быть, расширялся и перестраивался много раз, так что теперь коридоры или винтовые лестницы разветвлялись в самых невероятных местах, и, наверное, нужно было изучать его годами, чтобы находить дорогу среди этих стен так же естественно, как это делала Пиппа. К счастью, время здесь было наименьшей из проблем.

Кстати, я наконец ощутила вневременны́е особенности дворца. Прежде всего бросалось в глаза полное отсутствие пыли – здесь не было ни пылинки. А стрелки наручных часов на моём запястье не шелохнулись со вчерашнего вечера. Но было и кое-что ещё: нечто изменилось и во мне с тех пор, как я поднялась по истоптанным ступенькам к главному входу. Странные признаки я почувствовала не сразу, но теперь на них нельзя было не обращать внимания: у меня перестало биться сердце. Не полностью, но почти.

Я дышала. Ела, пила и спала. Но сердце моё билось с каждым часом всё медленнее. Будто ожидая, что я вот-вот отступлю назад во времени. Неужели однажды моё сердце совсем перестанет биться? А пока пришлось привыкать к тому, что оно пульсирует в груди только раз в несколько минут или часов, но я при этом остаюсь живой и здоровой.

И ещё надо было привыкнуть к статуям и картинам, которые попадались во дворце на каждом шагу. Вот и опять я вздрогнула, когда мы с Пиппой свернули за угол и многоголовое гранитное чудовище внезапно преградило нам путь. Художественный вкус Вневременны́х был и правда… особенным.

– Да, я понимаю, коллекция президента немного разрослась, – сказала Пиппа, когда мы перелезали через каменные шеи и головы. – Но он любит эти изваяния, и среди них есть очень ценные экспонаты, которые хранятся у него с древних времён. Да и они придают дворцу домашний уют, тебе не кажется?

Я как раз смотрела на гобелен, на котором чудовищные рыбы грызли борта лодки.

– Наверное, да, – ответила я.

«Уют среди химер? Интересный вкус».

Чуть позже мы встретили двух пожилых дам в теннисных юбках, которые явно направлялись на матч.

– Вы не видели сегодня Леандра Андерсена? – окликнула нас одна из них, когда мы проходили мимо.

– К сожалению, нет, – ответила Пиппа.

– Разве этот мальчик не был с вами в Париже в прошлый раз? – поинтересовалась другая. – Куда же он снова пропал?

Мы пожали плечами и продолжили осмотр Янтарного дворца. Я тоже кое-кого искала: раз за разом я оглядывалась по сторонам в поисках старика с разноцветным галстуком-бабочкой, который вчера вечером упомянул моего отца. К сожалению, с ним мы тоже не встретились, хотя, казалось, обошли все коридоры этого гигантского здания. И я всё ещё не понимала, что нам предстоит сделать.

– Объясни, зачем мне платье? – спросила я. Винтовая лестница, по которой мы поднимались, так закручивалась вокруг собственной оси, что у меня кружилась голова.

– Сегодня вечером состоится церемония открытия Янтарного турнира. Четыре семьи Вневременны́х проводят турнир только раз в несколько столетий, и за Январских на этот раз выступает твоя родная сестра. Хороший повод приодеться, – сказала Пиппа.

Я вздохнула. Сегодня утром она уже объяснила мне то же самое.

– Но… Грете будет всё равно, что на мне надето, – начала я и сглотнула, потому что Грете, вероятно, было всё равно, есть я на свете или нет. – Если я правильно понимаю, она будет соревноваться с другими, чтобы стать… эээ… Повелительницей времени, и поэтому ей придётся выполнять всякие странные Вневременны́е задания, верно?

Я терялась в догадках, думая о том, какими способностями должен обладать тот, кому поручено переправлять души умерших обратно к источнику временны́х потоков. А уж вообразить, что такого замечательного в этой работе, даже не пыталась. Однако я была уверена, что Грета приложит все усилия, чтобы выиграть. Даже если я появлюсь в зале голой или в костюме динозавра. Потому что, если Грета что-то задумала…

– Сегодня все приоденутся, – сказала Пиппа, как будто это всё объясняло. – И я хочу, чтобы моя праправнучка была красивой.

Я снова вздохнула.

– Спасибо, конечно, но… Я никогда не любила платья, понимаешь?

Я была из тех девочек, которые ползают по грязи в скаутском лагере, чтобы захватить флаг противника в ориентировании на местности. Из тех, кто, покупая одежду, прикидывает, удобно ли будет в ней пристёгивать страховку для скалолазания. И джинсы я выбирала чаще и с бо́льшим удовольствием, чем…

– Да, думаю, любовь к красивым платьям ты от меня не унаследовала, – сказала Пиппа, глядя на меня. – Но мы уже пришли.

– Отлично.

Пиппа постучала в дверь, украшенную резным цветочным орнаментом, и нажала на изящную ручку из слоновой кости.

Первым делом мне в глаза бросились сапфиры.

Вся комната была полна ими, драгоценные камни красовались на маленьких столиках и вазах, на подлокотниках стульев и на диванных подушках. Всё мерцало и сверкало ярко-синим цветом. Однако ярче всего сиял потолок, весь покрытый драгоценными камнями. Мои глаза не сразу привыкли к этому неожиданному великолепию, но вскоре я разглядела на одном из диванов молодую женщину. Её голубое шёлковое платье в сапфировом сиянии было идеальной маскировкой.

– Привет, Елена! – поздоровалась с ней Пиппа. – Это Офелия, наше недавнее пополнение семейства. Мы хотели спросить, не одолжишь ли ты ей на вечер платье. У вас с Офелией примерно один размер.

Елена в голубом кивнула мне. Её тёмные волосы были уложены на макушке в замысловатую башню из локонов, и я вспомнила, что именно эту красавицу я видела вчера за ужином, когда она пристраивала вымпел на парапет ложи.

– Привет, – сказала я. – Не беспокойтесь, я обойдусь и без платья.

Но Елена уже вскочила на ноги. Она обошла меня круго́м, внимательно рассмотрела с головы до ног, наклонив голову, а потом хлопнула в ладоши и исчезла в соседней комнате.

– Извините, но… может быть, у вас найдётся что-нибудь с длинными рукавами? – крикнула я ей вслед. Пиппе я пояснила: – Я не ношу одежду, в которой видно мой шрам.

Пиппа мне молча улыбнулась. Не дождавшись ответа от Елены, я осторожно шагнула в сторону соседней комнаты, но Пиппа положила руку мне на локоть и удержала на месте.

– Думаю, Елена всё услышала, – тихо объяснила прапрабабушка. – Просто она не разговаривает… никогда. Молчит уже давным-давно. Знаешь, раньше она была принцессой. В Древней Греции её почитали за красоту и изящество. Но она тяжело заболела и умерла бы, если бы президент Пан не нашёл её и не привёз сюда буквально в последний момент. Он её спас. Жить Елене оставалось всего секунду. Ей нельзя покидать дворец.

– Ох. – Мысль о том, что я навсегда застряну в здании, пусть даже таком великолепном и роскошном, как это, нагоняла тоску. Никогда не выйти на свежий воздух, не пройтись босыми ногами по луговой траве…

– Вот так бывает, – сказала Пиппа. – Но сегодня у неё хорошее настроение. Сегодня, в кои-то веки, гвардия Вневременны́х ещё немного растянет безвременье. Всего на час или два. Тогда она сможет увидеть настоящее небо. – Пиппа указала на сапфировый потолок над нашими головами.

– А откуда ты знаешь, что ей оставалось так мало? Всего секунда жизни?

– Ну…

В этот момент вернулась Елена. Она несла целый ворох вечерних платьев: облака тюля и тафты, украшенные драгоценными камнями, пышные рукава, шлейфы и расфуфыренные декольте. О боже.

Меня заставили примерить все платья, одно за другим, пока я не остановилась на простой, асимметричной модели с одним рукавом. В этом облегающем чёрном платье, вопреки ожиданиям, я себе очень понравилась. Платье красиво открывало мою шею и придавало мне более взрослый вид. Взрослый и уверенный в себе. Да, в этом платье можно провести вечер и без скалолазания.

Однако я не успела примерить и четверти предложенных платьев, чем очень разочаровала Пиппу с Еленой. Но поскольку я всё-таки согласилась надеть бальное платье, у Пиппы не было причин и дальше наряжать меня в платье за платьем, будто живую куклу. Когда мы направились обратно по лабиринту коридоров, Пиппа на меня явно дулась.

Возможно, именно поэтому мы пропустили нужный поворот на пятом этаже и внезапно оказались в галерее, которую охраняли несколько гвардейцев. Сначала я подумала, что они охраняют от посторонних дубовую дверь, на которой поблёскивала простая латунная табличка: «Клуб 27» (что бы это ни значило). Но потом я поняла, что стражники закрывали путь к узкой винтовой лестнице, которая вела в широкую комнату под галереей.

– Оп-ля, ошиблись поворотом, – пробормотала Пиппа и хотела было оттащить меня в сторону, но я уже подошла к балюстраде и перегнулась через неё. В нос сразу ударил запах старой бумаги – одного этого было достаточно, чтобы понять: там – библиотека! Внизу оказался целый лабиринт книжных полок, которые занимали не только все стены, но и практически каждый квадратный сантиметр пространства. Между полками, заставленными тяжеленными томами, оставили только узкие коридоры. Повсюду стояли высокие лестницы, которые можно было передвигать от стеллажа к стеллажу, и столы с маленькими лампами. Книги были старыми, потрёпанными и в то же время явно стоили целое состояние.

В единственном углу, не занятом полками, где было достаточно места для стола и нескольких стульев, я обнаружила участников Янтарного турнира: Грету и Леандра, Дария – парня в очках для ботаников и, конечно, Сибиллу Чо, которые склонились над пожелтевшими картами и что-то тихо обсуждали.

Похоже, Леандр взялся объяснять что-то сложное, не обращая внимания на остальных. Слушала его одна только Грета. Дарий с отсутствующим видом вертел в пальцах шариковую ручку, а взгляд Сибиллы Чо беспокойно блуждал по залу. Она заметила нас с Пиппой и слегка кивнула.

Сверху претенденты казались островом в море из тысяч книг. Да, тысяч по крайней мере.

– Безумие, – начала я. – Что это…

– Тсс, – оборвал меня один из гвардейцев, и Пиппа поспешно зашептала:

– Это Янтарный архив. Здесь хранятся все знания о потоках времени, которые мы накопили за последние две тысячи лет. – Она указала на полку, заставленную рассыпавшимися свитками. – И, конечно, здесь же архивы нашей семьи. Родословные и информация о каждом из наших предков, о Вневременны́х и обычных.

– Здорово, – слишком громко ответила я. И тут же получила ещё один строгий взгляд от стража. Он носил закрученные усы размером со щётку для волос и производил обескураживающее впечатление человека из тех времён, когда с нарушителями спокойствия расправлялись быстро и без церемоний. – А чтобы осмотреться там, нужно какое-то удостоверение? – прошептала я.

– Нет, – тихо сказала Пиппа. – Кроме президента Пана и четырёх претендентов, участвующих в турнире, доступ к записям имеют только вступившие в ряды гвардии. Знаешь, там хранится столько старинных и очень ветхих книг и свитков, что, если позволить всем желающим их листать, они очень быстро придут в негодность.

– Но разве не бывает исключений? Например, если очень нужно найти одного человека?

– Нет, исключений не бывает. – Пиппа вздохнула.

Усатый гвардеец, который всё ещё хмурился, глядя на меня, кивнул в знак согласия с ней. Пиппа снова попыталась утащить меня за собой, и снова я вырвалась из её рук. Архив внизу слишком сильно манил меня. Если Грете разрешили читать эти книги, проверяла ли она, что случилось с папой?

– Что нужно сделать, чтобы тебя приняли в гвардию? – спросила я, изо всех сил стараясь говорить непринуждённо. Мой взгляд был прикован к свиткам на полках.

– Двадцать лет следить за потоками времени под Римом. Распутывать временны́е петли, убирать отмели, растворять пороги. Короче говоря: доказать, что вы достойны, – сказал ворчливый страж. – А теперь – уходите!

– Послушайте, можно мне…

– Это не игровая площадка для Вневременны́х новичков. – Его усы встопорщились. – Претендентам нужен отдых. Они должны сосредоточиться, их задача слишком важна и слишком опасна.

– Ну пожалуйста, если бы вы позволили мне спуститься туда всего на минутку…

Похоже, терпение стража лопнуло.

– У тебя есть ровно три секунды, чтобы уйти, а потом я помогу тебе это сделать, – тихо, но угрожающе сообщил усач. – Раз…

– Пойдём, – прошипела Пиппа и сжала мою руку. – В этом дворце не так много правил. Но президенту Пану не нравится, когда кто-то нарушает покой этого места. Янтарный архив для него священен, потому что там, внизу, хранится наследие наших предков.

«Да, – подумала я, нехотя следуя за прапрабабушкой. – Именно поэтому он меня так интересует».

После обеда, не в силах усидеть на месте, я отправилась исследовать дворец в одиночестве. Пиппа и тётя Бланш, решившие поиграть в «Эрудит», уговаривали меня присоединиться, но настольные игры меня мало привлекали.

Вокруг было столько чудес!

Конечно, я не сразу поняла, что безнадёжно заблудилась. Утром я пыталась запомнить коридоры и лестницы, пролегавшие между комнатами Пендулеттов и Янтарным архивом, но, к сожалению, некоторые части дворца выглядели совершенно одинаково. Повторялись даже статуи монстров, одна из которых теперь снова преграждала мне путь посреди тусклого коридора! Эта штуковина напоминала глубоководное чудовище, слепое и с острыми зубами в самых неожиданных местах. Разве бывают живые существа, у которых несколько лишних ртов? Фу!

«Возможно, Вневременны́м стоит выдавать новым членам карты дворца», – подумала я. Обычные карты, вроде тех, которые продают туристам над нашими головами. Только на карте дворца стоит указывать не достопримечательности, а коридоры и каменных жутких рыб с кучей зубов.

Однако, когда я снова взглянула на это существо… оно показалось мне странно знакомым! Пройдя мимо уродливой статуи, я двинулась дальше по коридору. За углом показалась пара знакомых старомодных телефонов-автоматов. Да, не так уж я и заблудилась…

Но когда я осторожно заглянула за угол галереи, к сожалению, всё было как в прошлый раз: тупой охранник по-прежнему стоял на своём посту и хмурился. А заглянув между стойками балюстрады, я заметила Грету и Леандра, которые листали книги в бархатных переплётах времён Средневековья, не иначе. Причём Леандра обступила целая орава гвардейцев, очевидно, ожидавших, когда он в следующий раз оторвётся от чтения.

Я тоже немного подождала, спрятавшись в тени статуи гигантского кальмара и надеясь, что придёт смена караула. В конце концов, тот ворчун, который стоял между мной и записями о папе, должен был однажды покинуть пост хотя бы затем, чтобы причесать усы.

Однако ничего не происходило. В результате я сдалась и решила совершить путешествие в прошлое. Дворец, конечно, был довольно красив и по-своему увлекателен, но… ещё более увлекательными были мои способности вневременного человека, которые я, к сожалению, не могла использовать здесь, в безвременье. Всё это было восхитительно и по-прежнему невероятно! Почему-то мне захотелось убедиться, что я действительно могу управлять временем.

Я направилась на первый этаж, где снова застряла в холле, наблюдая за песочными часами. Конечно, ни одна песчинка не сдвинулась ни на миллиметр в своей тюрьме из мерцающего стекла. И всё же я не могла оторвать от них взгляд. Как могла эта крошечная, безмолвная, незаметная частица пыли быть воплощением безвременья? Как вообще может существовать место, где сердца перестают биться?

Анна наверняка отправила бы меня в психушку, расскажи я ей о таком. А может быть, всё так и случилось? Что, если я лежу в больнице, потому что так расшиблась, слетев с велосипеда, что впала в кому? Возможно, всё это мне снится? Вневременны́е, Янтарный дворец, странный турнир…

– Я слышал, тебя уговорили надеть сегодня вечером платье? – спросил кто-то прямо у меня за спиной.

Я резко развернулась.

– Извини, не хотел тебя напугать, – сказал дядя Жак.

– Ничего страшного, я просто задумалась.

– М-м-м. – Он мягко улыбнулся мне. – Задумалась? Случайно, не о тренировке на берегах Реки времени?

Я вздохнула. Дядя Жак, похоже, знал меня лучше, чем я предполагала.

– Именно об этом я и размышляла, – сказала я и в тот же миг спрятала все сомнения насчёт своего психического и физического состояния в самый дальний уголок разума.

Дядя Жак протянул мне руку и указал на дверь:

– Позволь тебя пригласить?

Я подала ему руку.

– С величайшим удовольствием, – сказала я, а в моей голове уже проносились нескончаемой чередой тысяча и один вопрос. – На этом турнире, – начала я, пока мы шли через холл, – что именно должны делать претенденты?

Глава 7

К празднику гвардия Вневременны́х создала паутину пыли, которая в тот вечер взвилась в небо над Колизеем, словно сверкающий серебряный купол. Деревянные трибуны заполнили древнюю арену, и на них удобно разместились нестареющие женщины в потрясающе элегантных платьях и костюмах. Драгоценные камни сверкали на роскошных тканях и расфуфыренных причёсках. Джентльмены надели шляпы и самые лучшие ботинки.

Дядя Жак, тётя Бланш, Пиппа и я сели рядом с остальными Январскими – к счастью, довольно далеко от предполагаемого Наполеона, который разговаривал с человеком, удивительно похожим на Майкла Джексона. С наших мест открывался прекрасный вид на сцену, установленную в центре амфитеатра, и возвышающийся за ней каменный трон. Справа от нас расположились Июльские, размахивая своими кукурузно-жёлтыми флагами, а слева темнели бордовые вымпелы Октябрьских.

Я заметила, что многие Вневременны́е неотрывно смотрели вверх сквозь ячейки сети времени. Как будто хотели насладиться зрелищем звёзд и ощущением простора над головой и надолго это запомнить. Наверное, это были в основном те, кто долго не покидал свою золотую клетку под землёй. Некоторые сильно испугались, когда над нашими головами протарахтел вертолёт – его фары отразились от пылевого купола, поэтому он нас, скорее всего, не заметил.

Дядя Жак рассказывал, что последний Янтарный турнир состоялся около трёхсот лет назад, потому что эти соревнования проводят, только когда правящий Повелитель времени становится слишком стар, а во всех четырёх семьях Вневременны́х на свет появляются дети, способные видеть пыль. Каждая семья предпочитала отправить в сражение совсем юного кандидата, чьи силы только раскрылись и кто сможет занимать завоёванный пост достаточно долго. Получается, мы собрались, чтобы выбрать того, кто следующие лет триста или около того… будет собирать души? Исторический момент, так сказать.

Однако сам Повелитель времени оказался не такой внушительной персоной, как я ожидала. Закутанный с ног до головы в чёрный плащ с капюшоном, из-под которого выглядывала только длинная борода, он взошёл на трон. В одной руке Повелитель времени держал нечто небольшое, металлическое – присмотревшись, я решила, что это карманные часы. Его лицо было в тени капюшона, и я бы не удивилась, узнав, что, тёмной тканью скрывается голый череп. Но едва заняв своё место, Повелитель времени откинул капюшон, открыв морщинистое, неприглядное старческое лицо. На нас, своих подданных, он посмотрел с искренней добротой.

Да, пожалуй, старик действительно был ничего, симпатичный. По нему и не скажешь, что без устали бегает от одного умирающего к другому, собирая души и доставляя их источнику времени недалеко от Рима, чтобы мёртвым не пришлось вечно скитаться здесь, на земле. То есть иначе они превратятся в призраков? Ладно, меня уже ничем не удивишь.

Дядя Жак весь день твердил, каким важным будет это соревнование и какая честь выпадает Грете, ведь Январские выдвинули её кандидатом от семьи. Но я никак не могла себе представить, что моя сестра будет бродить по городу в таком плаще. С её образом талантливой скрипачки это совсем не вязалось. Разве будет она, Повелительница времени, тогда играть на скрипке, даже если сможет управлять и Рекой времени, и дворцом вне времени, получит дар перемещаться в прошлое, настоящее и будущее по своему желанию с помощью золотых часов смерти – иначе, вероятно, подбирать вовремя души всё равно не удастся? К счастью, меня все эти заботы не касались.

Я обнаружила, что в последнее время слишком часто беспокоюсь о самых возмутительных вещах. Поэтому решила пока не обращать внимания на честолюбивые и безумные планы Греты. Помнится, дядя Жак говорил, что я слишком много размышляю… и под этим сверкающим пыльным куполом самое время немного отдохнуть от лишних мыслей.

Так что я собралась просто сидеть в эффектном платье, наслаждаться атмосферой и ждать начала представления. Что в итоге и произошло: на сцену выкатили рояль. За ним шёл мужчина в чёрном костюме и ослепительно-белой рубашке. Когда он направился к инструменту, Вневременны́е мгновенно притихли, как мыши.

– Вулфи сочинил кое-что специально для сегодняшнего вечера, – едва слышно прошептала мне Пиппа. – Говорят, что он работал над Янтарной симфонией с 1920-х годов, но ни во время гастролей, которые он совершает каждые несколько лет под вымышленным именем, ни во дворце никто никогда не слышал ни одной ноты этого произведения.

Мужчина опустил пальцы на клавиши.

Теперь я тоже затаила дыхание. Моцарт! Неужели этот человек с тёмно-русыми волосами, собранными хвостиком, и кустистыми бровями…

Первые ноты разлетелись по ночному Колизею. Тихо, нерешительно они прокладывали себе путь и в то же время отодвигали всё остальное на второй план. Мелодия была нежной, почти незаметной. Руки Моцарта скользили, словно во сне, вызывая из рояля такие чистые и безмятежные звуки, что я невольно закрыла глаза.

Казалось, что мелодия ласкает кожу, а когда она медленно набрала темп, ноты затанцевали друг с другом во всё новых вариациях. Вскоре древний амфитеатр наполнился прекрасной музыкой, которая как заклинание проникала в каждый уголок древних стен и глубоко в души слушателей. Такой музыки я никогда раньше не слышала – она переливала время, пространство и вечность в ноты и удары по клавишам.

Когда стихли последние звуки, на мгновение воцарилась тишина, а потом раздались аплодисменты. Вневременны́е аплодировали, а некоторые даже вытирали слёзы. Я тоже с энтузиазмом хлопала, хотя обычно классическая музыка мне не очень нравится.

Моцарт поклонился и покинул сцену, рояль исчез в углублении где-то в катакомбах Колизея. Вместо него появился президент Пан, высокий и худой, как ворон. На нём снова была гвардейская форма с медалью, а седые волосы увенчивали его макушку завитыми локонами.

– Добро пожаловать! – крикнул он и раскинул руки. – Добро пожаловать, дорогие друзья, на это эпохальное событие! После долгого долгого перерыва снова настал тот самый момент: наш уважаемый Повелитель времени уходит на покой, и нам выпала большая честь избрать его преемника.

Вневременны́е зрители снова зааплодировали.

– Четыре кандидата из почтенных Янтарных семей готовились к этому дню, некоторые – десятилетиями, – продолжил президент Пан. – Мы гордимся каждым из них: Дарий Сальваторе, Грета Пендулетт, Леандр Андерсен и Сибилла Чо! Кто бы ни победил в итоге, я уверен, что будущее безвременья и души умерших окажутся в правильных руках. Каждая семья отправляет на этот конкурс достойнейших из своих детей, и для меня большая честь стоять сегодня здесь вместе с ними.

С задних рядов донёсся смешок. Президент подождал, пока установится тишина, и продолжил свою речь.

– Конечно, времена нынче не самые простые, – серьёзно пояснил он. – Особенно в последние несколько недель в наших любимых потоках накопились аномалии, и, как вы помните, мы до сих пор не знаем их причины. Некоторые несоответствия были замечены даже обычными людьми, которые даже написали о них в своих газетах. Поэтому мы должны срочно что-то предпринять, если хотим и дальше сохранять наш мир в тайне.

По рядам прошелестел ропот согласия, то тут, то там возникали шепотки, и я не в первый раз подумала о странных осечках башенных часов по всему миру… Но Пан не оставил нам времени как следует обсудить тревожную проблему.

– Поэтому я тем более рад, что теперь мы можем наконец послать четырёх наших самых одарённых Вневременны́х героев, чтобы они не только доказали своё мастерство, но и помогли нашим гвардейцам докопаться до сути текущих проблем, – сказал он. – Я уверен, что молодые таланты скоро вернут время под наш контроль. – Он прочистил горло. – Янтарный турнир начинается!

Мы снова захлопали, а президент отошёл к краю сцены и посмотрел на Повелителя времени. Тот тяжело поднялся с трона. Часы смерти в его руке сверкнули в свете звёзд, когда он медленно вытянул руку над головой и сказал что-то на языке, которого я никогда раньше не слышала. Это прозвучало архаично и мощно, несмотря на хрупкий голос старика. И пока он говорил, тиканье часов в его руке становилось всё громче, отражаясь от круглых стен Колизея и заставляя трепетать что-то в глубине моего живота. Даже сам Повелитель времени вдруг стал казаться больше, чем прежде. Больше, чем может быть нормальный человек. Тиканье превратилось в барабанные удары, и от каждого из них меня пробирала дрожь.

Сеть времени над нашими головами мерцала, угрожая вот-вот погаснуть. С оглушительным взрывом крышка Часов смерти открылась, и из неё вырвался огненный шар, который сначала поднялся в воздух, а потом медленно опустился на сцену, где в конце концов и остался висеть в воздухе, примерно в метре над помостом.

Лицо президента осветилось оранжевым в сиянии огненного шара. Он снова взял слово и торжественно объявил:

– От Октябрьских: Дарий Сальваторе!

Октябрьские зааплодировали, когда мальчик в очках, как у ботаника, вышел из ворот между трибунами. Решительными шагами он поднялся по ступенькам на сцену, встал рядом с огненным шаром и протянул руки к пламени. Президент вручил ему нож с кованой рукояткой.

И снова Повелитель времени сказал что-то на своём забытом языке, и мальчик ответил:

– Пусть время подчиняется мне, как я подчиняюсь ему.

Договорив, он провёл ножом по указательному пальцу, и капля крови с шипением упала в огонь. Шар мгновение пульсировал, как бьющееся сердце.

Настала очередь Греты. Не успел президент вызвать её, как Вневременны́е на наших трибунах бурно захлопали и принялись даже притопывать, как недавно Октябрьские. Даже тётя Бланш не усидела на месте, да и я не могла не поддержать сестру. Грета вышла вперёд. Её идеальная коса плавно покачивалась, пока она капала кровью в пламя.

Леандр, казалось, тоже ничуть не нервничал, но когда он шагнул вперёд, никто не зааплодировал, потому что он был последним и единственным из Апрельских. Дядя Жак говорил, что Вневременны́е даже долгое время считали, что Апрельских не осталось вовсе, пока Леандра не обнаружили в детском доме где-то высоко в горах на севере Европы.

– Пусть время подчиняется мне, как я подчиняюсь ему, – сказал Леандр и, не задумываясь, провёл лезвием по пальцу.

На его лице плясали блики пламени. На мгновение, когда он сжал руку в кулак и кровь хлынула меж пальцев, его серьёзные черты тронула довольная улыбка.

Наконец, президент Пан провозгласил:

– От Июльских: Сибилла Чо!

Июльские размахивали своими флагами, некоторые из них даже спели небольшую песню. Все взгляды обратились к четвёртому проходу между трибунами.

Но там никого не было.

– От июльских: Сибилла Чо! – повторил спустя несколько секунд президент Пан. И, наконец, крикнул в третий раз: – От Июльских: СИБИЛЛА ЧО!

Никого.

Песня Июльских смолкла. Вневременны́е зашептались. Кто-то окликнул:

– Сибилла? Дорогая? – Один из гвардейцев открыл четвёртые ворота.

За ними никого не было.

На трибунах Июльские потянулись за мобильными телефонами. Три десятка Вневременны́х одновременно набрали номер Сибиллы, а стражники бросились на поиски во дворец.

Помогали все: мы с Пиппой заглянули под ярусы сидений и даже забрались под сцену, а дядя Жак и тётя Бланш тем временем проверяли нашу квартиру глубоко под Колизеем, вместе с другими Вневременны́ми, которые отправились осмотреть свои комнаты и другие помещения дворца. Напрасно.

Сибилла Чо исчезла.

Неужели она ушла? Просто взяла и передумала?

Когда же примерно через час мы сдались, и все вернулись на свои места в Колизее, лицо президента Пана посерело от беспокойства. Некоторое время он нерешительно стоял на сцене, а потом прочистил горло.

– Что ж, правила ясны. Янтарный турнир может быть проведён только при условии участия четырёх кандидатов. – Он повернулся к Вневременному с кукурузно-жёлтым флагом справа от нас. – Не желает ли кто-нибудь из вас… – начал он, но его прервал голос Повелителя времени.

Он снова поднял Часы смерти и воскликнул:

– От Январских: Офелия Пендулетт!

Пиппа вскрикнула и обняла меня. Другие Январские вокруг нас тоже разразились ликующими криками. Я же не двинулась с места и не издала ни звука.