Kitabı oku: «Часы», sayfa 7
Я уже был рядом с ним, когда подскочил от громкого, режущего слух треска, похожего на скрежет пилы по металлу. Сердце от испуга забилось чаще, и я машинально рванул вперед по улице, убегая прочь. Однако звук не утихал и, казалось, следовал за мной. Я не сразу осознал, что он доносится из моего кармана. Я нехотя отпустил одну руку от уха и нащупал в брюках часы. Не маловат ли источник шума для такой трели?
У меня не с первого раза получилось открыть эту древность, и, пока я пытался, я не скупился на проклятия, сквернословя с таким чувством, что на меня стали оборачиваться прохожие. Я схватился за колечко, но оно не двигалось, и тогда я попробовал вытянуть заводную головку. Это снова получилось лишь со второй попытки – она поддавалась с трудом и не без усилий. Я нервно прокрутил полный оборот, и часы наконец-то замолчали.
Похоже, прежний владелец обладал прекрасным чувством юмора, раз заводил будильник на такое время. Зато теперь я знал, что, даже если я очень сильно устану, эта штука сможет поднять меня с кровати и в придачу обеспечит головную боль на целый день.
Голова и вправду разболелась, еще когда я тащил подошвы ко входу в хостел. Я, не скрывая радости, повернул засаленную дверную ручку под небольшим деревянным козырьком. Первый день на свободе подходил к концу.
***
Я еще раз убедилась, что нигде в квартире, кроме коридора, не горит свет, и, поправив ремень сумки, обмотала вокруг шеи сложенный треугольником платок. Жаркое солнце ближе к вечеру теряло бдительность, и температура воздуха заметно падала, вынуждая надевать на себя дополнительные слои одежды. А когда небо окончательно темнело, прохладный ветер любезно напоминал о своем существовании. Наученная горьким опытом, я знала – лучше иметь при себе что-нибудь теплое, если, конечно, в планы не входит простудиться.
Было почти девять, когда я получила от Джейка сообщение, что он выезжает. На готовку почти не осталось времени, и я решила, что будет лучше состряпать ужин на скорую руку, поэтому направилась в ближайший супермаркет. Тележку брать не хотелось, поэтому я ограничилась легкой металлической корзиной, поместив ее на сгибе локтя.
Напрямую пройти в рыбный отдел не получилось – путь преграждали ряды уставших под конец дня людей, переминавшихся с ноги на ногу в длинных очередях. К лучшему, ведь, пока я их обходила, я успела прихватить с собой по кочану красной и белой капусты, чтобы быстро нашинковать салат коул, а также хрустящие ржаные хлебцы.
К моей удаче, заработала еще одна касса, и я прошмыгнула к ней среди первых счастливчиков, что сэкономило мне лишних пятнадцать минут.
Прилетев домой, я скинула ботинки и, не раздеваясь, прошла на кухню. Несколько минут – и купленные мидии полетели в кипящую воду.
Когда я услышала дверной звонок, два больших блюда уже были украшены сочными холмиками салата. Я включила чайник и направилась открывать дверь.
Джейк весело мне улыбнулся и, поцеловав в щеку, промычал:
– М-м-м, как вкусно пахнет! Мне даже стало обидно, что я уже поел.
– У тебя снова была встреча? – расстроенно спросила я, поправив на вешалке его куртку. Напрасно торопилась…
– Нет, мы с коллегами решили посидеть после работы.
– С Питом и Робом?
Джейк нагнулся, развязывая шнурки, но мне показалось, он специально.
– Нет, другие. Ты их не знаешь.
– Ладно… Новые знакомства – всегда хорошо, – я постаралась улыбнуться.
Он никогда не скрывал от меня, с кем общается на работе. Более того, я даже знала лично нескольких его приятелей – пару раз мы ходили с ними в бар. Конечно, в крупной компании ты мог хоть каждый день встречать новые лица, особенно когда проекты предполагали взаимодействие с другими департаментами, и такое общение приносило, помимо бесценного опыта, интересные встречи. Офисная жизнь могла быть не менее насыщенной, чем обычная, особенно когда вокруг было много единомышленников. За это я и любила свою работу: порой удивляло, насколько разносторонними и талантливыми людьми были мои коллеги. Играть со скоростью на снежных склонах гор, в перегонки с удачей – на ровном асфальте, заставляя стрелку спидометра низко кланяться твоим умениям? Выступать на этно-фестивалях, гипнотизируя пластикой рук и погружая в совсем иной, незнакомый мир? Создавать собственными руками настоящие произведения искусства, будь то картины, украшения, одежда? Петь – так, что, при сравнении, блеск современных звезд тускнеет? Мне нравилось быть частью всего этого, видеть, как просто и легко такие удивительные люди взаимодействуют друг с другом. Как ребята разных возрастов и должностей, приходя с утра, пожимают руки в знак приветствия, как, возвращаясь из поездок, привозят угощения или готовят что-то сами – просто чтобы порадовать… Такие теплые дружеские отношения нам удавалось поддерживать и вне работы, но порой хотелось чаще выбираться куда-то вместе: я могла по пальцам пересчитать количество раз, когда нам это удавалось. Если у Джейка это получалось, я должна была только радоваться за него. Но… Я все равно не поняла, почему он не предупредил меня, как обычно.
– Хотя бы посидишь со мной? – спросила я, когда он выпрямился.
– Прости, мне надо еще поработать, я пойду в комнату.
Он потупился в пол и попытался обойти меня, и я сделала шаг в сторону, чтобы его пропустить.
– Как день прошел? – бросила я ему вслед, но Джейк никак не отреагировал и, уткнувшись в телефон, быстро прошел по коридору, печатая что-то пальцами. Я посмотрела ему вслед, не зная куда себя деть.
Настроение испортилось настолько, что пропал аппетит, и я с досадой убрала все в холодильник. На кухне было невыносимо тихо. Пришлось заполнить пустоту вечером наедине с планшетом. Я набрала в строке поиска имя одного блогера, которого смотрела время от времени. Он снимал прохождения разных видеоигр, которые, пусть и были мне интересны, размещались далеко не на первом месте в списке моих увлечений. Хотя иногда было приятно окунуться в вымышленный мир, где от твоего решения зависело развитие всего сюжета: ты определял ход событий и мог либо гордиться своим выбором, либо сожалеть о нем. Почти как в реальности, где, к сожалению, твоих действий порой было мало.
Я провела около часа, наблюдая за тем, как в не столь далеком будущем начнется противостояние людей и машин. Вот только последние не будут стремиться истребить человечество – скорее, наоборот…
Интересная мысль, еще раз указывающая на то, что мы постепенно теряем способность чувствовать, что даже андроиды способны испытывать живые эмоции – в отличие от бьющихся, но черствых сердец. Кто знает, может, впереди нас и вправду ждала такая жизнь. Где роботы гораздо человечнее людей. Где у механизмов есть душа…
ГЛАВА 10
Пятница, 30 августа 2019 года
Сегодня, вопреки здравому смыслу, я жалела, что рабочий день пролетел слишком быстро. И единственной причиной, по которой я так думала, было пасмурное небо за окном. Еще с самого утра зарядил дождь, вернее, сильный ливень, который, за исключением небольших пятиминутных перерывов, не прекращался до сих пор. По «счастливой» случайности именно сегодня Джейк решил подвезти меня до работы, и я, не подозревая о том, что небеса в скором времени разразятся обильными слезами, не взяла с собой зонт. По той же «счастливой» случайности, запасного в офисе не оказалось.
Когда я вышла из здания, меня встретило большое количество плащей, в основном, черных. Сливающаяся воедино темная масса с редкими, раздражающими вкраплениями цветастых курток лениво колыхалась в пределах невидимых границ, навязанных спасительным металлическим козырьком, в который плавно переходила входная группа. Люди нервно переступали с ноги на ногу, вытягивая шеи и выглядывая из-за чужих спин, чтобы с досадой убедиться – дождь не кончился. Те, кому это обстоятельство не сильно портило настроение, собирались кучкой и весело обсуждали между собой итоги дня, неспешно коротая и без того медленно тянувшееся время.
Протолкнувшись к краю, я глубоко вздохнула и, еще раз взвесив все «за» и «против», ступила на мокрую брусчатку. Таких отчаянных, как я, было немного, и все же я была не одинока. Каждый из нас пытался укрыться от воды как мог: в ход шли синие папки-уголки, кожаные кейсы, шейные платки… У меня же был обычный потрепанный пакет для покупок, который я всегда носила в сумочке на всякий случай. В первые несколько секунд он вселил в меня уверенность, что я смогу добраться до остановки с минимальными потерями, однако влага упорно захватывала мою сухую одежду, сантиметр за сантиметром, приклеиваясь к коже липкой прохладной тканью. Куртка, которая до первой стирки неплохо отталкивала любую стремящуюся пропитать ее жидкость, уже изрядно намокла на рукавах и спине, а васильковый цвет льняных брюк внизу поменял оттенок на иссиня-черный. Вместе с тем, вопреки сырости и внезапно налетающим порывам ветра, было комфортно. Температура воздуха была незаметной, а, значит, не приходилось задумываться, свежо на улице или душно. Раз так, не стоило бояться, что мне придется пить жаропонижающие средства после короткой прогулки.
Наконец, я опустила руки, поддавшись уговорам затекших мышц и несколько раз встряхнула пакет, не сбавляя шага. По лицу моментально зарядили крупные капли, и одна даже угодила мне в глаз. Проморгавшись, я с недовольным видом посмотрела на рыхлое серое небо… Ни единого намека на то, как скоро это закончится. Неужели завтра нас ожидало такое же странное, тоскливое, блеклое утро?
В то же время этот вопрос был чуть ли не последним из тех, что по-настоящему меня волновали. Чем ближе была суббота, тем незначительней становились аргументы в пользу идеи провести вечер на берегу океана. Хотелось верить, что все обойдется, но дурное предчувствие редко меня обманывало.
Похоже, на этот раз нелюбимый дождь проявлял заботу, успокаивая меня своей монотонной сосредоточенной песней. В благодарность я даже не стала прятаться от него под крышей остановки. К тому же туда втиснулось столько людей, что, казалось, у тех, кто был посередине, не получится упасть, если они подогнут ноги.
Подъехавший практически сразу автобус неуклюже затормозил у тротуара, выпуская набившихся битком пассажиров. Кого-то снесло общим потоком, и он старался просочиться обратно, вступив в неравную схватку с людьми, которые хотели поскорее зайти внутрь. Даже меня умудрились толкнуть в спину, хотя я была одной из последних. В салоне были все те же мокрые плащи, все те же хмурые лица. Я отвернулась к запотевшему окну и принялась наблюдать за полупустой улицей, вдоль которой медленно ползли машины, переливаясь в красном свете негаснущих стоп-сигналов. Плотное движение вынуждало водителей отвлекаться от дороги, но, вместо того, чтобы смотреть по сторонам, большинство погружалось в свои телефоны, по обыкновению предпочитая окружающему миру картинку на плоском экране. Иной раз мне казалось, я и сама постепенно отвыкаю получать впечатления в первозданном виде: за редким исключением (когда дело касалось совсем уж личного), мне важнее было сохранить момент в электронном виде, чтобы поделиться с кем-то или пересмотреть самой – позже, когда магия, витавшая тогда в воздухе и которую мне так и не удалось впитать сполна, не улетучится окончательно. Я не проживала эти мгновения – я создавала искусственные воспоминания сквозь призму камеры, и они нередко были испорченными с самого начала. Я винила плохое освещение, расфокусировку, людей, случайно попавших в кадр. А должна была – себя. За то, что больше не могу просто радоваться тому, что со мной происходит. Технологии и вправду затягивали нас в цифровой омут, меняя сознание, и я уже вряд ли смогла бы из него выплыть на подсдувшемся матрасе под названием «Нормальное Детство». Было даже забавно находиться где-то между: старшее поколение осуждающе качало головой, стоя на берегу, в то время как подростки лишь изредка выныривали на поверхность, гордо демонстрируя свои жабры и плавники. Мир менялся, и все старались успевать, вот только, выбирая подводную жизнь, некоторые забывали, что над головой – все такое же манящее необъятное небо.
Я слишком любила небо, чтобы променять его на дно.
ГЛАВА 11
Давно я так не радовалась звуку ключа, поворачивающегося в дверном замке.
Я скинула c плеча сумку и, оставив на коврике потемневшие от воды балетки, втиснула мокрые ступни в мягкие домашние тапочки. В них добираться до ванной было гораздо приятнее, чем босиком. Я распахнула дверь и еще раз посмотрела на дорожку из крупных капель на красном ламинате, которая образовалась за мной. Ветровку придется выжимать…
Я быстро освободилась от одежды и залезла под горячий душ. Струйки воды приятно покусывали кожу и в сочетании с ароматом виноградного мыла мгновенно стирали из памяти промозглую сырую улицу. Тело потихоньку привыкало к новой температуре, вбирая в себя влажный горячий воздух, и постепенно поддавалось дразнившей его легкой истоме. Соблазн забраться в мягкую кровать и затеряться на несколько часов в царстве грез был очень велик, однако я решительно отгоняла его от себя – для этого у меня была целая ночь, и перед предстоящим днем нужно было хорошенько отдохнуть, не размениваясь на сон урывками.
Короткий ворс прямоугольного коврика быстро промок под ногами, сохраняя на себе отпечатки моих ступней. Я потянулась к крючку и на мгновение взглянула в зеркало. Попытка улыбнуться своему усталому отражению далась с трудом.
Тепло сменилось обволакивающей прохладой шелка на чистой коже, и я, запахнув халат, вооружилась шваброй и насухо протерла пол, после чего отправилась на кухню. Электрический чайник заклокотал, захлебываясь кипящей водой, и со щелчком выпихнул из себя кнопку, уведомив меня о том, что я могу заваривать чай. Я задумчиво открыла полку и уставилась на несколько стоявших в ряд бумажных пакетиков, каждый из которых был скреплен сверху плоской золотой проволокой. Как-то раз мы с Джейком забрели в одну невзрачную китайскую лавочку и с тех пор чай покупали только там. Сегодня не хотелось отдавать предпочтение сладким фруктовым оттенкам, поэтому я задвинула ароматный Да Хун Пао подальше в шкаф и взялась за хрустящую упаковку, в которой отзывчиво зашуршали сухие скрученные листочки Шу Пуэра. Кипяток, едва впитавший в себя древесные нотки, стал заливать дно каменной раковины, вытекая из носика глиняного чайника в окружении не менее ароматного пара. Спустя минуту я снова наполнила его до краев, достала с другой полки свою любимую кружку и, проверив, не забыла ли я чего, отправилась в комнату.
Желтая керамика скрылась под прозрачным темно-красным настоем, запах которого пропитал воздух терпким густым ароматом, и я, сев по-турецки, водрузила чашку на скрещенные ноги. Меня ожидала привычная горечь на языке, но, пожалуй, это не шло ни в какое сравнение с тем, какие чувства я скоро испытаю…
Я взяла с дивана тяжелую тетрадь и усмехнулась, прочитав первую строчку.
***
Я шел по мокрому шоссе, и все, что мне оставалось, это проклинать себя за то, что я решил отправиться в путь в такую погоду. Ливень крупными каплями падал мне на макушку, и моя несчастная голова снова гудела от боли.
Широкий зеленый плащ со светобликовыми вставками на рукавах и спине совершенно не защищал от дождя, хотя на упаковке в магазине была большая надпись «непромокаемый». Впрочем, неудивительно. Я был не первым покупателем, которого одурачили в этой стране ради выгоды жадные предприниматели. Справедливости ради, надо сказать, в первые минуты товар все же сохранял обещанные качества.
Зря я бесился. От такого дождя спас бы разве что силиконовый шар, наподобие тех, в которых бегают откормленные хомяки, неистово перебирая лапками. Их судорожные быстрые движения забавляют хозяев, вот только животные из последних сил пытаются куда-то успеть, скорее всего, добраться до места, где будет достаточно кислорода. Разумнее было обзавестись такой штукой вместо пресловутого плаща: и сухо, и значительно сокращает время передвижения.
Время… Именно оно сыграло со мной злую шутку. Тогда я не понимал ровным счетом ничего, был обескуражен, сбит с толку. Реальность обманчива, пусть я давно привык с ней мириться. В чем смысл отрицать то, что уже случилось? Но… Найти разумное объяснение произошедшему я не мог.
Дело в том, что мое пробуждение стало для меня настоящим сюрпризом.
Могу сказать уверенно: давненько я так хорошо не высыпался! И голова больше не болела – недаром говорят, сон лечит. Я потянулся и покрутил ступнями: суставы привычно хрустнули, и я проделал то же самое с кистями. Открыв глаза, я различил в темноте выключатель и зажег свет. Его жалкое подобие слабым конусом повисло над моей постелью, обрекая остальную часть маленькой комнатушки на полумрак. Я взял с тумбочки часы: как и предполагалось, мой организм до сих пор следовал режиму, от которого, я надеялся, мне удастся отвыкнуть. Что ж, вставать рано еще никому не вредило.
Я несколько раз отжался, чтобы разогреться: в помещении было промозгло, несмотря на полнейшее отсутствие кондиционера. Наверное, стоило открыть гардины и впустить внутрь день… Сначала я не понял, почему вместо красной кирпичной стены увидел черную пустоту. Возможно, стекло было чем-то заклеено, потому что я был уверен, что мой номер выходит на соседнюю подворотню. Но нет, я открыл окно и высунул руку наружу. Должно быть, какая-то шутка. Я задумчиво посмотрел на циферблат. Неужели я настолько устал, что проспал до вечера? Ладно, бывает. Видимо, мое тело захотело сполна вкусить свободы…
Я отправился в ванну, которая, к счастью, оказалась свободной, и, совершив свой «утренний ритуал», подошел к раковине, над которой висело замызганное зеркало. Я присмотрелся, протер глаза и снова вгляделся в отражение. И, когда убедился, что оно в точности повторяет мои движения, встал как вкопанный. Оттуда на меня смотрел до боли знакомый человек. Но он только был похож на меня: впавшие скулы, черные круги под глазами вкупе с седыми волосами и морщинами на лице… Я не был таким. Жилистые грубые руки дотронулись до щек, и я почувствовал холодные кончики пальцев на своей коже… Не смешно… Такое чувство, что я постарел…
Я вернулся в комнату и, пошарив в карманах, достал оттуда телефон. На экране высветилась информация о непрочитанных сообщениях, и я радостно подскочил на месте. Пора.
Рюкзак был там же, где я его и оставил. Я в спешке проверил свои вещи – ничего не пропало – и спустился на ресепшен. Ворчливая дамочка подняла на меня свои мутные глаза и прокуренным голосом проскрипела: «Номеров нет!» Она так сказала и мне, когда я пришел, но я уговорил ее выделить мне маленькую угловую комнатку с «дополнительными жильцами», как она сказала. Мне было все равно, вчера я безумно хотел спать и буквально валился с ног от усталости. К тому же головная боль делала все вокруг одинаковым – был ли смысл привередничать? Отворив дверь, я первым делом увидел «соседей»: пять замечательных таракашек, сбившихся кучкой у ножки стола. Они и не думали сматываться. Если бы я был в более приподнятом состоянии, я бы поспорил, что они машут мне своими крохотными лапками в знак приветствия… Шучу.
– Я пришел сдать ключ.
– Сдать? – мадам была явно удивлена и даже удосужилась оторваться от сканворда. Решение головоломок, похоже, было для нее единственным видом умственной деятельности. – Какой номер?
– Это каморка у лестницы.
– Первый этаж?
– Второй.
Женщина смерила меня оценивающим взглядом и ухмыльнулась. Я заметил, что ей недоставало одного зуба. А, может, и не одного. Странно, мне казалось, что у акул на месте выпавшего вырастает новый.
– Что-то я Вас не помню. Имя?
– Марвин Шерфилд.
Она сняла очки и потерла переносицу. Потом, отъехав от стола, достала из-под него здоровенную помятую тетрадь. Именно туда вносились имена постояльцев, а их было много: номера никогда не пустовали. Равно как и никто в них не задерживался. Я стал редким исключением, проведя в этой дыре почти сутки.
– Марвин Шерфилд… – процитировала написанное моя нелюбезная собеседница и снова посмотрела на меня. – Позавчера Вы выглядели по-другому, – она сняла очки, снова надела их, и снова сняла. – У Вас… – она очертила в воздухе круг над головой и подперла рукой подбородок.
– Спасибо, я покрасился, – я изобразил на лице вымученную улыбку.
Сидящий в углу мужчина, полностью скрытый за газетой, над которой торчала лишь его шляпа, сдержанно рассмеялся. Хоть кто-то оценил мой сарказм. И вдруг меня словно молнией пронзило.
– Простите, что Вы сказали?
– Ваша седина… Экстравагантно! У Вас необычный взгляд на этот мир, мистер Шерфилд…
– Нет-нет… Хотя ладно, – я усмехнулся.
Должно быть, показалось.
– Сколько с меня?
Женщина покрутила в руках карандаш и вдруг вцепилась в него зубами. Какая там акула…Пиранья! Упитанная такая.
– Сорок, – сухо бросила она и, черкнув что-то в тетради, захлопнула ее.
– Сколько? – я вскрикнул.
– Вы занимали комнату двое суток. Наш хостел находится…
– Да это не комната даже!
– Мистер Шерфилд… – в ее тоне послышалась угроза.
– Как двое суток? – перебил ее я. – Вы что-то путаете.
Дамочка недовольно посмотрела на меня и, опершись на кулаки, поднялась со стула и, взяв с тумбочки за спиной небольшой настольный календарь, резко сунула его мне в лицо:
– Вы умеете считать, мистер Шерфилд?
Пока я немигающим взором изучал календарь, она вновь раскрыла свою тетрадь и ткнула пальцем в строку с моим именем:
– Двадцать первое число… Сегодня – утро двадцать третьего… У Вас остались вопросы?
– Остались! – вспылил я и бросил деньги на стойку. – Всего доброго!
Как только я оказался на улице, начался страшный ливень, и я поспешил спрятаться в круглосуточном магазинчике на местной заправке. Продавец даже не отвлекся на меня, когда я зашел внутрь. Игра была для него куда интересней, чем вероятность быть обворованным. Я прошел между высоких стеллажей к стене, на которой висели всевозможные китайские поделки. Именно там мне на глаза попался мой обожаемый плащ. Перекинув его через руку, я направился к холодильнику, когда колокольчик звякнул. Я не обратил бы внимания на посетителя, если бы поверх стеллажа не увидел знакомую черную шляпу. Я взял две банки содовой и пачку овсяного печенья и направился в сторону незнакомца. Видимо, он не хотел сталкиваться со мной лицом к лицу, поскольку, как только я повернул за стеллаж, он быстрыми шагами направился в сторону туалета. Что ж, всякое бывает – я тоже был не в восторге от санузла в хостеле. Бьюсь об заклад, здесь он был чище.
Расплатившись, я на месте же надел плащ. За время, пока я возился с упаковкой, да и с самой обновкой, шляпа так и не вернулась. Опять же, всякое бывает… Интересных бесед мне не предстояло, и я расстроенно покинул магазин. Через пять минут я уже жалел, что вдобавок не купил зонт.
К моему удивлению, мне не пришлось долго идти. Впереди, там, где начиналась черта леса, сквозь плотную стену дождя показались два тусклых серебристых луча, которые впоследствии превратились в яркие автобусные фары. Пока нас разделяло несколько метров, я по старинке быстро достал карту и, тщетно смахивая с нее воду, отыскал дорогу, которая соединяла Сейлем и Сиэтл. Я был как раз на ней.
Я сошел с обочины и встал почти в центре дороги. Автобус затормозил, и из окна показалась сначала голова водителя, потом рука и по последовавшему жесту я понял, что он был крайне недоволен. Я кивнул и подбежал к окну.
– Совсем больной? Это мой единственный рейс на сегодня, мне еще трупа не хватало!
– Простите, мистер, этот автобус идет до Сиэтла?
– Да, но мест нет.
– Это я уже слышал.
– От меня?
– Не только. Похоже, здесь это самая популярная фраза.
– Ты не местный?
– Не то чтобы.
Мужчина внимательно оглядел меня, и мне показалось, в его глазах мелькнуло сочувствие.
– Похоже, придется тебя взять. Промокнешь. Есть там места…
Меня поразила его внезапная доброта.
–Так ты едешь? – спросил водитель, свесившись ко мне через окно. На его фуражку набросился ливень, и струи воды стекли по козырьку прямо мне на лицо. Я фыркнул и потряс головой, после чего подбежал к дверям.
В салоне было тепло и сухо, но было как-то неловко садиться на нетронутые влагой сиденья. К счастью, я приметил два свободных в конце автобуса.
Я замешкался, чтобы достать деньги, но водитель хлопнул меня по локтю:
– Сядь, отогрейся лучше. Я все равно не выпущу тебя из автобуса, пока не заплатишь.
Я благодарно улыбнулся и поспешил в конец салона. Проходя, я обратил внимание на окна: по ним стекало все меньше струек, и, когда я оказался рядом со своим местом, дождь окончательно прекратился. Великолепно!
Закинув рюкзак на полку, я сел у окна и собирался вздремнуть, однако холодное стекло под виском оказалось невероятно бодрящей штукой. Меня уколол приступ горькой досады, с которым я ничего не мог поделать. Оставалось только смотреть на проносящиеся мимо деревья, черные силуэты которых смазывались от скорости на фоне светлеющего неба.
Автобус плавно шел по свободной дороге, и его мерный гул убаюкивал. Я несколько раз зевнул в надежде, что сон все-таки посетит меня, но дальше этого дело не пошло. Что-то отвлекало, и к моменту, когда я осознал, что виной тому гремящие гитарные партии, раздававшиеся из дешевых наушников моего уснувшего соседа, сон окончательно улетучился.
Мальчишке было лет семнадцать, и, когда он вошел, первым, на что я обратил внимание, была красная прядь волос. Он неуклюже дернулся, чтобы смахнуть спавшую на глаза челку, и ударился головой об полку. Девочка впереди меня громко засмеялась, вогнав паренька в краску. Можно подумать, что она сама никогда не спотыкалась на ходу или что-нибудь еще в этом роде. Тем временем он приземлился рядом, но тут же вскочил, потому что на повороте с полки упал его рюкзак. Раздался такой страшный звук, что несколько человек проснулись и стали испуганно оглядываться, не развалился ли по пути автобус, но, убедившись в своей безопасности, успокоились, снова закрыли глаза и погрузилась в мир грез. Завидовал ли я им? Возможно.
– Ты кирпичи в нем таскаешь, что ли? – я указал пальцем парню под ноги.
– Ах, нет, – тот покачал головой, и красная челка снова влезла ему в глаза, – только мешки с песком.
– А если серьезно? – этот ответ не мог не вызвать у меня улыбку.
– Детали в основном. Я ремонтирую отцовский Понтиак. Не идет вторая передача.
– Хочешь Рыцарем Дорог заделаться?
– О, да Вы в теме! – глаза паренька округлились, и он практически влез мне в лицо.
– Шутишь? Это же был настоящий хит восьмидесятых! Мальчишкой, я был фанатом!
– Обалдеть! Знаете, у меня, конечно, не KITT, но моя жар-птица тоже способна на чудеса! Мощность – двести тридцать лошадиных сил, автоматическая коробка передач TH-700R4…
– Я был фанатом истории, а не машины, – обрубил его я несколько раздраженно.
Вначале я подумал, что он станет прекрасным лекарством от скуки на остаток пути, но вот слушать заумную лекцию я точно не собирался. Ненавижу, когда меня забрасывают ничего не значащими для меня терминами.
Он замолчал, и какое-то время мы провели в тишине. В относительной тишине, потому что вокруг все еще раздавался чей-то храп.
– Так ты ездил за деталями сюда?
– Я облазил уйму сервисов, в этих краях они, конечно, тоже пытаются содрать кучу денег… Ну не мудрено, детали перестали выпускать аж в 2002 году, а число желающих приобрести их, естественно, увеличилось. Считайте, мне повезло: они отдали мне трансмиссию всего за две тысячи…
– Сколько? – если бы у меня был чай, я бы им картинно поперхнулся, как в фильмах.
– Я дешево взял, – расплылся в улыбке парень. – В основном, за них просят три с половиной…
– А, ну да, тогда определенная выгода в этом есть…
Повисло неловкое молчание, которое в этот раз нарушил он.
– Простите, я иногда слишком увлекаюсь и надоедаю этим, – словно прочитав мои мысли, произнес юноша. – Я просто очень люблю машины, да и вообще всякие механизмы, люблю в них копаться, – он сделал паузу и бросил на меня многозначительный взгляд, – так что… Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я как посмотрю, Вы тоже не любите находиться в дороге. Вот Вы что тут делали?
Знаешь ли, я только что вышел из тюрьмы, попал туда, когда ты еще не родился, и сейчас хочу наверстать упущенное. Но пока что меня лишь обобрали в мотеле, обобрали на заправке, и, бог знает, сколько возьмут с меня за эту поездку. Может, мне забрать твою трансмиссию и перепродать ее за три пятьсот?
– Я… Путешествую.
Парень все это время с интересом изучал меня без капельки стеснения.
– Что, шестеренки высматриваешь? – я покосился на него, роясь в кармане.
– Нет. Просто…Пытаюсь понять, сколько Вам лет?
– Ах, это… Я тоже. Я тоже.
– Шутите?
– А что? Возраст имеет значение?
– Я просто не понимаю, как человек Вашего возраста может бросить все и путешествовать.
– Ну ты же смог рвануть в другой город за запчастями. В твоем-то возрасте?
– А мне нечего бросать, я птица вольная.
– Это тебе так кажется. У тебя есть семья?
– Да.
– А у меня нет, – я, сам того не заметив, громко вздохнул, а паренек испуганно выдавил из себя: «Простите!» – Вернее, есть. Но мы, скажем, очень редко видимся.
– Не ладите?
– Не то чтобы…
Я понял, что снова хочу сменить тему. Какой я непостоянный сегодня! Немного помедлив, я добавил:
– И я не старый!
Юноша робко кивнул и уставился на свои руки. Его пальцы были черными от маслянистой грязи и слегка блестели.
– Так ты механик, значит? – я отвернулся от окна и поглядел на него.
– Вообще-то я учусь. Но да, заметно? – он помахал мне испачканной ладошкой.
– Тогда будь другом, посмотри, пожалуйста, эти часы! На них какой-то ненормальный будильник, может, как-то подкрутить что-то…
– Я механик, а не часовщик, – возмутился он, но любопытство взяло верх, и он послушно подставил левую руку, в которой через секунду оказался небольшой, но увесистый хронометр. Он, бережно перебирая пальцами, поднес его к глазам и стал внимательно изучать узор. Многочисленные рельефные завитки на крышке тонким орнаментом жались друг к другу, на обратной стороне раскрываясь крупными экзотическими цветками.
– Рисунок подстерся… Они не новые, хоть и блестят. Семейная реликвия? – юноша покачал часами из стороны в сторону, держа за витую золоченую цепочку.
– Возможно, но не моя. Мне их отдали.
– Говорят, примета плохая. Тот, кто дарит часы, отнимает свое собственное время…
Я усмехнулся: я не верил в приметы. И уж тем более в то, что часы могут забрать часть чьей-то жизни. Я вас умоляю… Но вдруг меня посетило сомнение – то, которое рождается вопреки здравому смыслу. Внезапные изменения произошли со мной практически сразу после того, как у меня появились часы. Что, если эти вещи были связаны, я ничем не болел, а старый тюремщик потихоньку высасывал из меня жизнь? Для себя? Поэтому он так настаивал, чтобы я забрал часы с собой…
