Kitabı oku: «Часы», sayfa 8
Идиотская мысль, от которой я отмахнулся. Нужно было всерьез заняться своим здоровьем – тюрьма меня потрепала, потрепала…
– Эй! – парнишка слегка толкнул меня в плечо, чтобы я начал его слушать, и я медленно перевел на него взгляд. – Продать не хотите?
– Так они копейки стоят…
– Думаете?
– Кто в здравом уме отдаст мне дорогостоящий антиквариат?
– Тот, кому и так всего хватает. Или тот, кто не знает, какой ценностью он обладает.
– Сложно сказать… – я пожал плечами. – Ну так что там с будильником?
– Не знаю. По ходу его здесь нет. Вот тут, видите, – он, придерживая крышку, повернул в мою сторону усеянный такими же, как и снаружи, завитками циферблат, по кругу которого расположились поблескивающие золотом римские цифры, каждая – в отдельной черной ячейке, – должна быть еще одна стрелка. Ее нет. Минутная – большая, и часовая – поменьше.
– Я знаю, для чего эти стрелки…
– Простите, сэр.
– Давай без «сэр»? Я не настолько взрослый, – с нажимом сказал я и, растянув на губах улыбку, подал ему ладонь. Не знаю, почему меня так раздражало уважительное обращение, но мне хотелось поскорее перестать его слышать. – Марвин.
– Я Ник, – парень крепко схватил мою руку и теперь энергично тряс ее в воздухе, – Ник Дэйвис.
Я кивнул. Парень расплылся в улыбке, обнажив слегка кривые, но поразительно белые зубы и, подождав немного, продолжил.
– Так вот… Смотри… Если я вот так вот поверну, – он поддел ногтем заводную головку и уже начал крутить ее, склонившись над часами, как вдруг дернулся и, вскрикнув, схватился за правый глаз.
– Что? – от неожиданности я подпрыгнул в кресле и вцепился в подлокотники. Когда подросток рядом с тобой сопит и дергается, обычно ни к чему хорошему это не приводит.
– Черт, как больно! – простонал Ник, жмурясь как от палящего солнца.
– Может, ресничка? – осторожно спросил я, пододвигаясь ближе. – Дай посмотрю…
– Как лазером, Господи, – парень продолжал корчиться от боли, раскачиваясь на сидении.
Мне как человеку с острой эмпатией стало страшно. Вдруг он уберет руку, а с глазом что-то произошло?
Я быстро откинул пластмассовый столик на спинке переднего кресла и, забрав из рук Ника часы, швырнул их туда. Они гармонично смотрелись рядом с наклейкой Пикачу, облепленной разноцветными жвачками. Я бы предпочел сто лет всматриваться в эти разноцветные шарики со следами чьих-то зубов, чем обернуться к соседу, но это было бы чересчур эгоистично. Я, взрослый, просто не имел морального права игнорировать его. Несмотря на свою фобию по отношению к травмам глаз.
Собравшись с силами, я сказал еще раз, как можно тверже:
– Дай посмотрю!
– Черт, как больно, – повторял скороговоркой Ник, все еще зажимая правую часть лица ладонью. – Черт, как больно!
– Да не дергайся ты! Убери руку. Давай, надо посмотреть, все ли в порядке.
– В порядке? Да мне глаз прожгло!
От нашей возни девушка, сидевшая впереди нас, обернулась и бесцеремонно стала наблюдать за нами, положив голову на подлокотник.
– Вы не могли бы потише, здесь люди спать пытаются… – вопреки словам, в ее голосе скорее слышалось любопытство, нежели недовольство.
– Да ему что-то в глаз попало, – я развел руками в воздухе, а Ник, обернувшись ко мне, возмущенно вскрикнул:
– Попало? Да у меня все было прекрасно, пока я не попытался завести эти… твои…
– Я слышала, как вы говорили про лазер! – глаза девушки округлились, и она восторженно уставилась на часы, а потом со знанием дела добавила. – Секретное оружие?
– Да отвали ты, дура, не лезь в мужские разговоры! Надо меньше фильмов про шпионов смотреть!
– Я могу вызвать полицию! – невозмутимо прочавкала девчонка, надув ртом большой розовый пузырь. Он неприятно щелкнул прямо перед моим носом. – Вот и разберемся, кто на кого напал…
Такая маленькая, а уже такая вредная!
– Полицию? – у меня закололо щеки, и я чуть было не признался, что только что вышел. – Валяй! Но я тут ни при чем.
– Да что за бред ты несешь? – воскликнул Ник, стуча свободной рукой по подлокотнику.
– Ты сам только что сказал, что это сверхострый лазер!
– Лазер? Острый? Ты вообще читать умеешь?
Повисла недолгая пауза, и мы молча уставились на нее, не понимая, то ли злиться, то ли смеяться. Девчонка постаралась выдавить из себя надменную улыбку, и у нее почти получилось.
– Особенно по лицам!
– И что же ты видишь на моем? – парень привстал и оказался прямо напротив нее.
– Что ты козел! – выплюнула она ему в лицо и обиженно села на свое место.
– А вот и неправильно, – сурово пробурчал под нос Ник и скрестил руки на груди. – Правда ведь? – и он повернулся ко мне.
Мне стало дурно. Правый глаз походил на поплавок. Странная ассоциация, но в то мгновение мне в голову пришло только это – красно-белый поплавок, покачивающийся на поверхности воды. Небольшая часть белка со стороны переносицы была кровавого цвета. Пятно почти доходило до радужки и напоминало размытый знак бесконечности.
Я не сдержался и выругался. Улыбка сошла с лица Ника, и он проблеял:
– Что?
– У… у тебя лопнул сосуд. Или… много сосудов.
Он опять схватился за глаз, потом вскочил и, перегнувшись через соседнее кресло, обратился к той девчонке.
– Эй, а зеркало у тебя есть?
Я услышал, как она вскрикнула, и через мгновение рука с блестящим синим кругом взмыла в воздух.
– Спасибо, – парень схватил его и, поколебавшись, протянул мне. – Давай ты… Мало ли.
Я открыл его и, прежде чем передать Нику, сам заглянул в него. От испуга кожа на лице натянулась, и я уже был похож на его ровесника, а не престарелого дядьку-путешественника. А по поведению – и того младше.
– Не тяни, – он почти вырвал из моих рук зеркало и, поднеся к лицу, застыл.
Я словно онемел. Серьезно, я не мог пошевелиться. Любые нехорошие вещи, которые происходят с глазами, вселяют в меня непередаваемый ужас. У всех нас есть слабости.
Я придвинулся как можно ближе к окну и уже продумывал наперед, чем буду разбивать стекло в попытке спастись от разбушевавшегося подростка. В состоянии аффекта даже такой хиляк может спокойно придушить слона, чего уж там.
В эту секунду Ник уставился на меня и, склонив голову набок, блаженно улыбнулся. За свою жизнь я видел много жутких вещей, но это… Одно дело, взрослые мужики, но… Поначалу я подумал, что это нервное, и от увиденного у него поехала крыша, но его поведение меня окончательно обескуражило. Он засмеялся, а у меня, если честно, пробежал холодок по спине.
– Марв, честное слово, ну что же так пугать было?
Марв нашел в себе силы отлепиться от окна и сесть ровно.
– Пугать? Да, а что, это так, пустяк? – я пытался говорить непринужденно, но моя безразличная манера оказалась чересчур смешной. Я поднял глаза и снова увидел девчонку с переднего кресла. Она была красная и прикусила указательный палец, чтобы не расхохотаться на весь автобус. Я скорчил гримасу и сам отчего-то рассмеялся.
И тут мы словно взорвались: хохот длился минуты две, и под конец уже на нас начали шикать. Вскоре мне удалось совладать с собой, и я окончательно успокоился.
– Так я не понял, что смешного-то? – спросил я уже серьезно.
Ник покосился на меня здоровым глазом и ухмыльнулся:
– Бывало и похуже.
– Правда? – я снова хотел принять безразличный вид, но поймал на себе ее взгляд. Девчонка стала молчаливым участником нашей беседы.
– Ну да, в прошлом году металлическая стружка отлетела мне прямо в глаз, была гифема. Меня передернуло от одного названия. Похоже, он этим гордился.
– Что это?
– Кровоизлияние в радужку, если по-простому.
Я сделал над собой усилие и начал непривычно часто и глубоко дышать – обычно это успокаивало меня и помогало справиться со стрессом, в отличие от сосредоточенных медленных вдохов, которые только обостряли чувства.
– Выходит, не впервой….
– Да, наведаюсь к окулисту, как вернусь… Неужели это все часы?
Мы покосились на золотой диск, еще лежавший на столике, и я, накрыв ладонью, подвинул его к самому краю и ловко перехватил другой рукой. Повозившись с крышкой, которую я до сих пор поддевал с трудом, я раскрыл часы на уровне груди.
Ник уже было нагнулся посмотреть, но я остановил его.
– Стой, второго раза захотелось?
– Твоя правда, – согласился он и, молча кивнув, наблюдал за тем, как я несколько раз открыл и закрыл часы. Я крутил их у глаз, ловил ими блики… Ничего. Абсолютно.
– Странно.
– Да… Вот так посмотришь и не понимаешь, как эта штука вообще такое смогла, – вздохнул Ник. Он казался разочарованным.
– Может, не они все-таки? – я убрал часы обратно в карман.
– А что еще? Ты сам видел.
Мне нечего было сказать. Я не мог объяснить того, что произошло, и от этого еще больше стало не по себе. Появлялось все больше вопросов, и, видимо, в скором времени мне так или иначе пришлось бы искать ответы…
Тут я спохватился и полез в рюкзак. Когда в моих руках оказалась холодная металлическая фляжка, я с ностальгической грустью погладил большими пальцами кожаную вставку на передней стороне. Именно неровными крокодильими чешуйками, покрашенными в темно-коричневый цвет, она и полюбилась мне больше остальных в магазине – даже тех, которые были крупнее и солиднее. Подарок отца на пятнадцатилетие, который я с боем выпросил, зная, что все равно буду тайком наполнять его из бара вопреки обещаниям. Она была со мной до последнего, и вот, спустя столько лет я мог снова держать ее. Не думал, что она понадобится мне так скоро, пусть и наполнил ее отборным 46-градусным Вестландом всего пару часов назад. Второй глоток за день не сделал его лучше, однако, как только тепло разлилось по глотке, я почувствовал себя в безопасности.
– Что это? – полюбопытствовала девушка.
– Это? – я с недоумением уставился на нее.
– Яблочный сок, будешь? – ухмыльнулся Ник. – Его носят в таких фляжках.
Девчонка скривилась, а он, стыдливо посмотрев на меня, тихо сказал:
– Марвин, а можно мне? Немного…
Я проникся к пареньку. Был в нем этот детский задор и блеск в глазах, который пока не успел потухнуть. Отказать ему в столь невинной просьбе, когда он пострадал по моей вине?
Я согласно кивнул и протянул ему флягу, наблюдая за тем, как он подносит горлышко к носу и, убедившись в том, что это и вправду виски, делает небольшой осторожный глоток. Его лицо мгновенно скривилось, отчего девчонка тихонько засмеялась.
– Ты сама сначала попробуй! – прохрипел он, и она заглянула мне в глаза, спрашивая разрешения.
Тело потихоньку стало расслабляться, и, чтобы не совершать лишних движений, я просто моргнул.
Меня ведь не посадят за спаивание несовершеннолетних?
Ник воодушевленно передал ей флягу, и она, не задумываясь, сделала большой глоток. По выражению ее лица, она не ожидала, что жидкость внутри окажется такой крепкой, но, нужно отдать ей должное, держалась она до последнего, пока не разразилась громким кашлем, который снова кого-то разбудил. Ничего не сказав, она протянула нам флягу и медленно сползла по спинке кресла.
Парень просиял:
– Я же говорил!
Я усмехнулся и сделал еще один глоток.
– Еще будешь?
– Да. Если только последний. Эта бурда лошадь срубит.
– Как раз то, что нужно. У нас есть пара часов на сон.
– И то верно.
Я убрал флягу в рюкзак и устроился поудобнее. Ник шепотом позвал меня, но я даже не стал открывать глаза.
– М-м-м?
– А девчонка-то ничего!
Я пожал плечами. Конечно, когда-то голубоглазые блондинки с ангельскими лицами были в моем вкусе, но сейчас… При том, как я выглядел, они бы даже не обратили на меня внимания.
В полудреме я услышал, как Ник привстал и, перегнувшись вперед, спросил ее имя.
Оказалось, ее тоже зовут Сьюзан.
ГЛАВА 12
Когда я звонил Лэйну из хостела, все казалось куда проще.
Пусть он и не горел желанием со мной общаться, он все-таки был причастен к моей судьбе. К тому же, я полагаю, за столько лет он успел от меня отвыкнуть и не слишком бы огорчился моему появлению.
На другом конце трубки задумчивый мужской голос сухо поприветствовал меня, протянув при этом мерзкое: «Это Вы-ы-ы…»
Я не был почетным клиентом, да и, честно говоря, не собирался им становиться.
Артур Лэйн относился к тому типу людей, которые скорее удавятся за свою безупречную репутацию, и для подтверждения собственной значимости брал за нее втридорога. Говорят, если хочешь получить нечто эксклюзивное и качественное, не стыдно выложить за это кругленькую сумму. В случае с данным господином она округляла глаза и заставляла вновь и вновь пересчитывать количество нулей.
Поэтому я сразу спросил, сколько будет стоить услуга, которую, как я ожидал, он мне окажет. Мужчина крепко задумался и непроизвольно начал напевать вслух одну до боли знакомую песенку. Точно, впервые я услышал ее в рекламе автомобиля, где три упитанных хомяка занялись собой и пошли в спортзал, чтобы потом все обалдели от их преображения. Я тогда не был сильно знаком с творчеством Леди Гаги, но что она, что реклама, заслуживали аплодисментов1. Еще одно подтверждение тому, что, если прилагать усилия, можно многого добиться.
Так. А среднестатистические хомяки бегали в колесе тоже для того, чтобы понравиться?
Незаметно Лэйн переключился с музицирования на разговор, не меняя интонации, и пропел мне что-то в трубку. Мне пришлось переспросить, чем я вызвал его крайнее неудовольствие.
– Я говорю, что время – очень ценный ресурс, мистер Шерфилд, и тратить его впустую нерентабельно. Мое время стоит дорого.
– Я знаю, Артур. И знаю, как Вы относитесь к своей работе, поэтому я к Вам и обратился, – я решил подсластить пилюлю и продолжил. – Для Вас ведь это не составит труда?
– Для меня это будет проще простого! – плюнул в трубку Лэйн. – К обеду у Вас будет нужная информация. Деньги переведете на мой счет. Всего доброго!
Послышались короткие гудки. Я нервно тряхнул головой, стараясь смахнуть с себя благоухающие лепестки напыщенности, которыми Лэйн буквально осыпал в меня.
Конечно, для него это будет просто. Ему всего лишь надо было поднять свой архив, и среди груды документов старатель непременно откопал бы контакты моей сестры. За сей непосильный труд он просил двести долларов в час.
Я прикинул, на сколько вырастет сумма к обеду, и раздосадовано запихнул телефон в карман.
В полдень следующего дня, как и предполагалось, у меня была нужная информация. В сообщении от Артура упоминался телефон и адрес. Все, что нужно. Однако ответа от меня он не получил – я был занят глубоким непробудным сном, из которого меня не вытащили ни его звонки, ни последовавшие за этим гневные смс-ки со словами «Я так и думал!»
Я планировал разобраться с этим позже: мне предстояло волнующее путешествие под названием «дорога домой». Конечно, теперь я знал, что ты переехала на север и жила в другом штате, но не слишком далеко. Тем более, «дом» у меня ассоциировался с тобой. Место, куда я так долго хотел вернуться.
Я мечтал, я должен был увидеть тебя! Спустя столько лет я наконец-то мог прийти к тебе сам. Меня терзали сомнения: что будет, когда я появлюсь, словно гром среди ясного неба, что тогда ты скажешь? Мне хотелось верить, что ты заплачешь и кинешься мне на шею, избавив разом от всех проблем, как в детстве.
Да. Я возвращался домой.
Поездка в автобусе с забавным пареньком немного отвлекла меня от волнения, которое с каждым километром все сильнее клокотало во мне, грозя выплеснуться неминуемым шквалом на мое душевное спокойствие. Мы тепло расстались с Ником и Сьюзан, я успел немного пробежаться и занять еще одно место у окна в автобусе до Оберна, отходившем в два с пересечения 2-й авеню и Марион-стрит. Спустя час я был в городе и смог уговорить местного бомбилу помочь мне преодолеть последний отрезок пути.
Попетляв на развязке, мы выехали на свободную автомагистраль, сплошь покрытую прожилками битумной мастики в таких причудливых узорах, как если бы на ней незадолго до того проходила масштабная змеиная вечеринка с купанием в черной краске и безудержными танцами в качестве обязательного пункта программы.
Постепенно бетонный отбойник перешел в металлический, а деревья, принарядившиеся с корней до кроны в густой влажный мох, плотно облепили дорогу, и она сама как змея начала круто петлять среди туманных холмов, нависавших над машиной то слева, то справа. Вскоре лес расступился, для разнообразия обнажив поля, однако, когда мы миновали озеро и свернули налево, высокие ели, потерявшие стыд вместе с теплыми зелеными шмотками, модными в чаще, стали все больше светить голыми стволами с частных участков за низкими деревянными заборчиками. Я высадился на обочине, проводил взглядом своего безмолвного водителя и еще раз сверился с адресом и картой, после чего открыл калитку и пошел к опрятному крыльцу.
Я долго стоял на пороге большого кирпичного дома, переминаясь с ноги на ногу, и совершенно не представлял, как все обернется. В моей голове вертелись тысячи мыслей, тысячи непрожитых, ложных воспоминаний, вариантов, как именно ты встретишь меня. Я все никак не мог заставить себя нажать на звонок.
Не знаю, сколько бы еще я не решался прикоснуться к пугающей кнопке на стене, если бы не он. От неожиданности я дернулся и медленно повернулся. Двумя ступенями ниже стоял крупный седой мужчина с густой бородой. Он вопрошающе смотрел на меня, и я нервно улыбнулся.
– Так Вам помочь? – переспросил он хрипло и поднялся на крыльцо. Он был выше меня всего на полголовы, однако рядом с ним я почувствовал себя лилипутом.
– Добрый вечер! – неуверенно проговорил я и проследил взглядом за пакетами, которые тот предусмотрительно поставил на пол, освободив руки. В его пальцах звякнула связка ключей, и он демонстративно выставил вперед самый длинный, с множеством острых зубцов.
– Обычно люди не топчутся просто так на чужом пороге, – он не ответил на приветствие, и я сделал шаг назад. – Раз Вы мне не отвечаете…
– Я ищу Сьюзан Шерфилд, – я постарался произнести это как можно спокойнее. Оказывается, собрать себя в кулак было не так-то просто.
– Шерфилд? – брови незнакомца взметнулись вверх, и он подступил ко мне. – Кто Вы?
Я с силой втянул в себя воздух и посмотрел под ноги.
Я понимаю, почему ты его выбрала. Он мог защитить тебя. От всего.
Я поднял глаза и встретил пристальный взгляд.
– Я по объявлению, – я закивал головой и заметил, как брови мужчины поползи еще выше.
– Объявлению? – он было хотел продолжить, но послышался звук затвора, и дверь резко распахнулась.
– Дедушка! – пухленькая девочка лет пяти кинулась к нему и обхватила своими маленькими ручками его ноги.
– Дора! – от неожиданности мужчина покачнулся и, приобняв девочку за плечо, с усилием втолкнул ее в дом. – Скажи папе, чтобы подошел…
Я отпрянул назад, едва не свалившись со ступеней, и, машинально вытянув шею, заглянул внутрь: прихожая переходила в длинный коридор, который заканчивался лестницей на второй этаж. Незадолго до нее стена заканчивалась – нетрудно было догадаться, что за поворотом располагалась гостиная. Оттуда раздались быстрые шаги.
– Карлайл? – послышался беззаботный звонкий голос.
Меня словно пронзило стрелой. Я прирос к месту, не отрывая глаз от узкого пустого пространства между светлыми стенами в фотографиях. Еще секунда, и я увидел вдалеке силуэт, все такой же хрупкий и изящный. Даже большой теплый балахон не делал фигуру крупнее. Женщина шла навстречу с сияющей радостной улыбкой, шаркая тапочками по полированному деревянному полу. За ее спиной показались два парня.
– Карлайл, а кто…
Она прищурила глаза, пытаясь получше разглядеть меня. Ее шаги стали медленнее, а выражение лица постепенно изменилось. На нем появилась растерянность и, что еще больнее, испуг.
К тому времени, как она оказалась на крыльце, я был уже за три дома оттуда. Спиной я чувствовал, как мне смотрят вслед, и это заставляло меня бежать еще быстрее. Еще немного, и я скрылся за поворотом на соседней улице, где смог остановиться и перевести дух.
Не знаю, что я ожидал увидеть. На секунду мне показалось, что она обрадовалась мне… Но это был обман.
Почему у тебя так поменялось лицо? Неужели ты и вправду начала узнавать меня? Страшный призрак прошлого, которого ты постаралась не допустить до новой жизни, где у тебя была счастливая семья, муж, дети, дом? В твоих глазах на секунду отразился такой страх, почти животный, что мне стало не по себе. Дотронуться до всего этого, чтобы в одночасье разрушить? Я просто не мог.
Я не имел права, и, знаю, не стоило и пытаться врываться в твою жизнь. Наше время уже давно прошло. Все закончилось тогда, когда я попал за черту. Видеть, как твоя улыбка исчезает с лица, было невыносимо.
Сердце колотилось как сумасшедшее.
***
Теплая рука Джейка опустилась ко мне на плечо, и я нехотя оторвалась от тетради. Он поцеловал меня в макушку и, перемахнув через спинку дивана, устроился рядом.
– Что читаешь? – он обнял меня и притянул к себе, и я хихикнула. Его пальцы, расположившиеся на моем боку, стали жестче и принялись перебирать одно ребро за другим, заставляя меня корчиться от приступов смеха. Я выставила вперед ладони и отпихнула его от себя, и он победоносно рассмеялся.
– Я обожаю так делать! Всегда как в первый раз, – он нежно посмотрел мне в глаза, и я ответила легкой улыбкой.
В такие моменты не особо верилось в то, что наши отношения трещат по швам. И даже они пропитывались особой, приторной грустью, поскольку забота, тепло и внимание были дружескими. Словно полюса вновь поменялись, и притяжение между нами таяло, так и не дав слишком сблизиться. От этого было как-то не по себе.
– Так что же это за каракули? – Джейк раскрыл тетрадь вверх тормашками и поспешно перевернул ее, не заметив, как из нее выпала невесомая металлическая закладка. Я хотела поднять ее, но он резко схватил меня за запястье. – Это что такое, Лу? – он взволнованно посмотрел на меня, и я почувствовала, как нервы натягиваются в струну.
Требовалось немало времени, чтобы привыкнуть к некоторым чертам Джейка. На первый взгляд, могло показаться, что он несерьезен в каких-то вопросах, но за трогательной личиной ребяческой непосредственности скрывался довольно жесткий, принципиальный человек, редко идущий на уступки. И порой его стремление защитить и уберечь меня от всего выливалось в горячие споры о моей собственной свободе – поступков, желаний. Даже мыслей. Я знала, что он не поймет.
Я улыбнулась – деваться было некуда.
– Углубляюсь в нашу историю…
Его брови взметнулись вверх:
– Это мало похоже на семейный альбом…
Его глаза продолжали настойчиво сверлить меня, выпрашивая ответ.
– Это дневник, – бросила я и снова потянулась к тетради, однако он еще дальше отвел руку.
– Чей? – он расцепил пальцы, и, пока я терла запястье, пролистнул пару страниц.
– Брата Сьюзан.
Джейк помрачнел. Конечно, ему не показалось. Одно случайное слово, мелькнувшее перед носом – и надо мной нависла ужасная угроза. Я уже предвкушала, что будет дальше. Сценарий никогда не менялся: он снова попытается запретить мне то, чего я хочу. Далее ситуация накалится, и либо я молча сдамся под натиском сухих и скучных аргументов, либо обрушу на себя все его негодование. Правда, столкнувшись с такой реакцией однажды, с каждым разом учишься находить все более достойные способы выйти из ситуации.
Мне грустно осознавать, что в последнее время непонимание между нами усиливалось.
– Думаю, тебе не стоит читать такие вещи, – как по шаблону проговорил Джейк и положил тетрадь себе на колено. – Мало ли, что он там напишет… Откуда вообще у тебя его дневник?
– Сьюзан дала, – я решила прямо отвечать на вопросы.
– Когда?
– Когда мы ездили к нему домой. Она попросила меня прочесть…
– Замечательно, – он обиженно поджал губы и уставился перед собой. – Получается, ты мне соврала?
– Я не рассказала. Это разные вещи.
Такое оправдание моему поступку звучало слабо, но лучше мне придумать не удалось. Почему я умолчала? Потому что боялась, что так все и закончится?
Удивительно, как легко мы стали проваливаться из одного зеркального мира в другой. В одном хотелось остаться навечно, но рано или поздно происходил мощный выброс негативной энергии, которая нацеливалась на область солнечного сплетения и в самый неподходящий момент выбрасывала нас за его пределы, туда, где все было похожим, но чуждым и неуютным. Мы оба оказывались среди леденящих языков пламени, которые оставляли на душе морозные ожоги. В том, другом мире, мы не искали друг друга, а расходились в стороны. И, чем дальше я была от границы и от Джейка, тем меньше смысла было возвращаться. Начинало казаться, что ненавистное пространство вокруг не может быть бесконечным, что я справлюсь в одиночку, что, наконец, мне удастся вырваться. И тогда я побегу без оглядки.
Джейк продолжал:
– И от Сьюзан я не ожидал! Перекладывать свою ответственность на других…
– Мы – ее семья, Джейк, – спокойно сказала я, забирая толстый манускрипт в дешевом зеленом переплете. – Ей тяжело принять то, что случилось.
– Мы, Лу! Не он! Мы даже не знали о нем!
– Вот я и пытаюсь понять хоть что-то… Он был неплохим человеком, мне кажется…
Порой я не узнавала в искаженном горечью лице родного человека. То, как он пренебрежительно кривил губы и усмехался, ранило даже больше, чем его слова. Джейк редко думал, что говорит. А порой – просто редко думал…
– Неплохим? – он саркастично засмеялся и облокотился на спинку дивана. – Плохими у тебя становятся серийные убийцы? А до этого – так, случайность?
Внутри все вскипело.
– Он не хотел этого…
– Но сделал, Лу! Двое! Двое людей! О чем разговор?
Мне было сложно себя контролировать после прочитанного, я едва сдерживалась.
– Я не понимаю, в чем проблема… Мы будем ссориться из-за тетради?
– Нет, если ты не будешь ее читать.
– С какой стати? Сьюзан надеется, что я прочту. Может, тогда позвонишь ей, скажешь, что запрещаешь?
Джейк, взвинченный очередным спором, подскочил с дивана и схватил с базы телефонную трубку, и мне пришлось повиснуть у него на руке, чтобы он не набрал номер.
– Перестань! Пожалуйста…
Еще какое-то время я стояла рядом с ним, чтобы убедиться наверняка, что он не станет беспокоить ее. Порывистый Джейк очень быстро переходил от одного состояния к другому, и, пусть в глазах было все то же непонимание, вернее, даже отторжение, уже сейчас злость постепенно стиралась с его лица.
– Ладно, я еще понимаю, – сказал он более спокойно, – читать биографию выдающегося спортсмена, кинозвезды, хотя я в принципе к отсебятине отношусь двояко.… Там хотя бы что-то полезное можно почерпнуть! А это? Тебе не противно?
– Я думала так же, как ты. Но как можно судить о человеке, ничего о нем не зная? То, что там, изменило мое отношение к нему. Наверное, и твое сможет…
– Я не буду читать этот бред.
– Ты даже не пытаешься понять… – я потерла лоб и отвернулась.
– Что понимать? Что этот мерзавец бесцеремонно влез в нашу устоявшуюся жизнь, когда его сюда никто не звал?
– Он умер, Джейк! Считаешь, она не должна была знать?
– Я так понимаю, он умер для нее давно. А для нас – и не существовал вовсе.
Мы одновременно посмотрели на тетрадь, одиноко лежавшую на сером шенилловом сидении дивана. Как подбитая выстрелом пичуга, до последнего вздрога прячущаяся в сухой жесткой траве от охотничьей собаки, которая вот-вот обнаружит ее маленькое трепещущее тельце. Мне вдруг стало стыдно за то, что мы ругались из-за правды и что мне приходилось ее защищать.
– Я уважаю его просьбу. И, пусть не знала его, уважаю его желание по-человечески все рассказать. Я дочитаю до конца, и мне плевать, что ты скажешь…
– Лу, – Джейк обратился ко мне раздраженно, словно я досаждала ему своими объяснениями, – тебе нечего делать? Забиваешь голову всяким… Других занятий себе придумать не можешь?
– У меня полно занятий, просто у тебя не хватает времени на то, чтобы об этом узнать – тебя практически не бывает дома!
– Будешь упрекать меня работой?
– Нет. Ты прекрасно знаешь, что мне тоже бывает непросто. Но я всегда нахожу для тебя время. А не пропадаю в чужой компании!
Я могла назвать множество причин, по которым мне не стоило так говорить, но обида крепко засела внутри, выжидая удачного момента, чтобы вновь о себе напомнить.
– В такой ли чужой? – подозрительно сощурился Джейк и зачем-то покосился на мой мобильный телефон.
– Ты серьезно? – я растерянно развела руками в стороны, отчаянно пытаясь понять, как разговор переключился на совершенно постороннюю тему.
– Я знаю тебя как облупленную. Сейчас ты тоже подумала о нем.
Я бессильно опустилась на диван и сжала голову руками. Когда я стала такой ранимой? Наверное, это происходило постепенно. Просто раньше я не задумывалась о своих ожиданиях и том, что люди могут им не соответствовать, и приходилось проигрывать в неравной схватке с разочарованием. Теперь, пройдя определенный путь взросления, я могла убедить себя в том, что это нестрашно, заранее настраивая себя на поражение, и сильно радовалась, когда не сталкивалась лицом к лицу с грозным противником. Но к обвинению, которое Джейк внезапно бросил в мою сторону колким намеком, я подготовиться не могла, и увернуться от удара не получилось. Ноющая тоска по нашему прошлому слилась с неприятием его слов – таким же острым, как лезвие ножа, которое он только что вонзил мне под ребро.
Джейк тоже выглядел подавленным, и от этого следы, которые усталость оставила на его лице, сделались еще заметнее. Мы оба сильно изматывались за рабочую неделю, но порой, вдобавок к этому, мы окончательно выбивались из сил, споря или ругаясь друг с другом.
– За этот год слишком многое поменялось, – сказал Джейк без энтузиазма и шагнул вперед.
Он был прав. И, пожалуй, наиболее очевидными были изменения в наших отношениях. Они были на самой поверхности, как большой кусок непотопляемого пенопласта. Но почему-то я продолжала из последних сил грести мимо в поисках чего-нибудь, за что можно зацепиться, чтобы не уйти с головой в море безразличия. И находила множество оправданий тому, что мы не работаем над нашими проблемами.
– Я чувствую, как это отражается на нас, Джейк. Мне это не нравится.
– Это жизнь, – он тяжело вздохнул. – Но я не хочу ссориться по пустякам.
– Для меня это не пустяк, – я отвела взгляд и направилась к выходу из комнаты – Недалеко от нас все это время жил наш родственник, и мы о нем ничего не знали. Он далеко не тот, кем вы его считаете. И он точно имеет право на сострадание. Просто прочитай.
Я обернулась и встретила упрямый взгляд Джейка, за которым последовало твердое «нет», и вышла из комнаты.
Закрывшись в спальне, я включила тихую грустную музыку. Подушка податливо смялась в моих руках, и подбородок утонул в мягкости воздушного бамбукового волокна, заключенного в плотный салатовый чехол. Часы показывали восемь, и я решила заказать пиццу. На кухне была еда, но мне просто не хотелось выходить: я столкнулась бы с Джейком, и мысль о том, что придется слушать его примирительные речи, пока вызывала у меня отвращение. Должно было пройти немного времени, чтобы я смогла спокойно на него смотреть. К тому же я не хотела ему мешать, потому что точно знала: тяжелая тетрадь уже расправила крылья на его ладонях, и сейчас он жадно вгрызается взглядом в чернильные строчки.
