Kitabı oku: «Трагедия Тарковского – «метафизическая интоксикация». Фильмы Андрея Тарковского как зеркало идеологического кризиса и распада СССР», sayfa 8
Одним из первых «полномочных полпредов» стал Маяковский в начале 20-х годов свободно разъезжавший по Берлинам и Парижам, добравшийся даже до Америки. Поэт-гражданин за границей ощущал себя именно в этой роли. Он заводил связи и знакомства в кругах левых интеллектуалов. Заодно пробивал печать своих стихов и пьес, произведений своих соратников по ЛЕФу. Вскоре за ним подтянулся «красный граф» Алексей Толстой. Ему поручили несколько иную миссию – возвращать в Россию эмигрировавших русских культурных авторитетов. За Маяковским и Толстым устремились другие эмиссары. Возврат Максима Горького в СССР стал мировой сенсацией. Умирать на родину вернулся Куприн. Дошла очередь и до деятелей кино. В Голливуд оправились Эйзенштейн, Александров, Тиссе. Позже Ильф с Петровым исколесили половину Америки. Напомню, «отцы Остапа Бендера» и сценарии пописывали. Наиболее успешным оказался «Цирк».
«Культурное представительство» ширилось, дошло до постоянного участия в различных зарубежных конгрессах десятков советских «полпредов». Соответственно, в СССР приглашались знаменитости типа Анри Барбюса, Андре Жида, Экзюпери и прочих.
«Культурного полпреда» невозможно назначить директивно, только выбрать из определенного круга лиц с реальными культурными успехами. Романами, фильмами, спектаклями, стихами, картинами, музыкальными сочинениями – произведениями советского искусства, имевшими мировой успех. Как благодаря «раскрутке» левыми деятелями искусств на Западе, так и за счет качества самого искусства. Успех «Иванова детства» начался с «промоушена» фильма Жаном Полем Сартром в кругах итальянских и французских левых.
«Броненосец «Потемкин» стал для мирового кинематографа культурным шоком. Не только для интеллектуалов, но и для масс. Зафиксировано несколько восстаний после просмотра этого фильма, в основном на военных кораблях. Геббельс назвал «Потемкин» шедевром пропаганды и приказал киностудии «Уфа» снять несколько его антисоветских ремейков.
Успех «Потемкина» подкрепили «Земля» Довженко, «Чапаев» братьев Васильевых. В республиканской части Испании во время гражданской войны невероятной популярностью пользовались фильмы «Мы из Кронштадта» и «Чапаев». В более спокойных странах смотрели «Новый Гулливер» и «Волга – Волга». Советские дизайнеры задавали моду в одежде и архитектуре.
Деятели советской культуры завоевывали авторитет полпреда прежде, чем появиться перед западной публикой собственной персоной. Потому имели статус практически неприкасаемых. Правда, только в том случае, если могли продемонстрировать свою «идейную чистоту».
Зеркально «полпредам» появилась категория «невыездных». Впрочем, несколько позже. До начала 30-х в СССР практиковалась такая мера наказания, как «изгнание за границу». По этой политической статье за кордон выдворялось больше, чем выносилось сметных приговоров «за политику». Тогда же появилась третья категория – «невозвращенцы». В силу противопоставления себя советской власти они год от года радикализировали свои позиции в отношении СССР, как правило, кончая амплуа ярых антисоветчиков.
В 30-е «полпредам советской культуры» становилась работать все трудней из-за начавшегося распада «единого культурного пространства» Запада. Приход фашизма к власти в Италии, затем в Германии расколол «культурное единство» Европы. «Большой Террор» тоже отозвался эхом вопросов западных левых типа: «Куда пропал наш старый друг Бабель?».
К началу Второй Мировой СССР оказался не только на грани политической, но и культурной изоляции. Последней крупной попыткой культурного прорыва стало участие СССР во всемирной выставке в Чикаго 1940-го года.
В покоренной фашистами Европе и думать нельзя было о масштабном культурном влиянии СССР. Зато в странах союзниках советское культурное представительство расцвело. После Второй Мировой Сталин пробовал педалировать достигнутый успех за счет миссий Константина Симонова в США и Европу. Симонов оказался не одинок. В короткий период до опускания «железного занавеса» советское искусство вновь начало наступление в Европе. В частности, путем высадки советских «кинодесантов» на Каннском и иных кинофестивалях.
Затем контакты прервались почти на десятилетие. Причина, не только в «железном занавесе», но и в советском послевоенном «малокартинье». После Войны советский кинопрокат был забит «трофейными фильмами» вывезенными из Германии по репарациям. Причем в трофеи попали и закупленные Рейхом голливудские фильмы «Тарзан», «Три мушкетера» и другие. Эти фильмы советская публика пересматривала буквально сотни раз. С кассовыми сборами кинотеатров до поры «вопрос решили».
Советское кино понесло большие кадровые потери за войну. Требовалось восстановить киностудии или вовсе заново создавать киноотрасли в Киеве, Минске, Ялте, Одессе, прибалтийских республиках. В братской Болгарии, Албании и других странах.
В этот период кино переживало техническую перестройку. По репарациям получили киноаппаратуру, заводы по производству пленки. Пока налаживали производство, пока осваивали – время шло. Запас трофейной пленки таял. Качественных картин производилось все меньше. Да и те снимались в основном в Чехословакии на студии «Баррандов»: «Весна», «Сказание о земле сибирской» и другие. Часть советских фильмов снималась на венской киностудии.
В период послевоенного восстановления оказалось не до крупных капитальных вложений в кинематограф. В кинокругах до сих пор ходит легенда, про «ошибку Сталина». Просматривавший почти всю кинопродукцию СССР «вождь народов» обратил внимание на снижение качества картин. Поинтересовался у «кино-маршалов» сколько всего снимается фильмов. «Почти 100 в год». «А сколько из них можно назвать шЭдЭврами?» «Две-три» «Ну так снимайте 2—3 шедевра в год! Остальное не снимайте…».
Такова легенда, не раз перезаказывавшаяся в 80-е годы. Статистика показывает, что в довоенную пору выпуск картин редко превышал полсотни в год. В послевоенные годы только один раз производство опустилось до уровня менее десятка кинофильмов. В целом «малокартинье» означало снижение выпуска полноформатных картин вдвое. Не в 50 раз, как утверждали мэтры. Так или иначе, но послевоенный СССР производил меньше кинокартин, соответственно, вывоз их на кинофестивали сократился. Зато возрос экспорт в новые соцстраны.
Вторая половина 50-х отмечена возвращением советского «культурного полпредства». Запад увидел новое советское кино и поразился ему. Новые темы, новые герои, новый киноязык. Что отмечено соответствующими призами и вхождением молодых режиссеров «в круг избранных», в «элиту мирового кинематографа». Новое советское кино уже не имело прежнего агитационного замаха. Оно убеждало образами. К тому же принципы гуманизма как части коммунистической идеологии в «эпоху оттепели» явно превалировали над другой ее частью – классовым подходом к искусству.
Общегуманитарный настрой нового советского кино перекликался с политикой «культурного обмена». Разумеется, на Западе закупались в основном фильмы «прогрессивного содержания». Обмен примитивная форма торговли. Очень быстро торговля стала доминировать.
К концу 50-х советская культура превратилась в предмет экспорта. И в сталинские времена проблема валюты стояла остро и кинематограф в какой-то мере покрывал ее, но идейные мотивы пропаганды социализма доминировали абсолютно. Теперь пропаганда коммунизма стала «подспудной». Уже не «идей коммунизма», а «советского образа жизни» как достижения реального социализма, в первую очередь в области культуры. Большой Балет, ансамбли «Березка», Моисеева, Александрова. Театр на Таганке и Ленком. Разумеется, кино.
Все возродилось вновь: «выездные – не выездные», «охранные грамоты» известным деятелям искусств, что позволяло им вести себя относительно независимо по отношению к советской власти.
Окунувшись в атмосферу западных кинофестивалей, тем более получив на них призы, молодые режиссеры оказывались «отравлены» сознанием своей исключительности, даже гениальности. По уверениям Андрона Кончаловского Золотой Лев Венецианского кинофестиваля навсегда отравил сознание Тарковского. «Зазнался на всю жизнь».
Заявление Андрона слишком категорично. Тарковский остался самим собой, уже сложившейся личностью. Его вел по жизни внутренний путь развития, соответствовавший его натуре. Внутренние терзания для него гораздо важней внешних условий. Внешнее для него было реализацией его внутреннего стремления к самоутверждению. Он вполне сознательно намечал и занимал намеченные им ниши, существовал в них, пока не накапливал потенциал для следующего броска.
Венецианский фестиваль в «дао Тарковского» неслучайная удача. Наоборот, выигранная шахматная партия. Личные перипетии на нем с Кончаловским, типа комичного случая с галстуком-бабочкой, умыкнутой у Сергея Михалкова сыном, вовсе не мелкое па де пи из-за не поделенной любовницы, а сознательное утверждение главенства Тарковского в тандеме соавторов «Иванова детства».
Продуманным ходом Тарковский «попал в обойму» элиты европейского кинематографа. Стал своим, общался с «живыми классиками» на равных. Самостоятельно взял на себя роль «полпреда» не в политической ипостаси, а в роли «русского режиссера». В ней чувствовал себя вполне комфортно до поры, пока не накопил потенциал самостоятельного выхода на «мировую арену».
Рано или поздно имя Тарковского должно было отделиться не только от советского кинематографа, но и от России. Режиссер должен был превратиться в «Тарковского в себе», стать «сам себе мальчиком». Одним единственным в мире, во Вселенной. Но, даже отринув всё, даже став «советским человеком наоборот» («невозвращенцем»), Тарковский все равно нес в себе невытравимые родимые пятна советского человека.
Большую часть жизни Тарковский просуществовал в советском кино, пользуясь всеми выгодами международной известности, постоянно разыгрывая эту карту в игре с чиновниками и коллегами. Утверждение «меня знает весь мир» весомый аргумент. Внешне позиция выглядит капризной, скандальной, истеричной. Чувствуется холодный расчет личности психопатического типа. «Тип личности» здесь не патологический диагноз. Например, «шизоид» – не шизофреник.
Тарковский оказался не единственным в подобной роли. Юрий Любимов «с Таганки» занимал схожую позицию. Их судьбы, как судьбы многих невозвращенцев, можно назвать типичными. Недаром при объявлении решения остаться, вокруг Тарковского начало роится ему подобные: тот же Любимов, Ростропович. Что, в конечном итоге, малоинтересно. «Типичное» лишено оригинальности и индивидуальности. На этом пути «истинного Тарковского» не найти.
Благодаря худсоветам значительная часть советских фильмов выходила приемлемого для зрителей качества. Значительная, но не вся. Когда «горел план» в прокат могли выпустить откровенную халтуру. Иногда случалось чудо – плохо снятый, дурно срежессированный, переигранный актерами, неряшливо смонтированный фильм получал любовь зрителя, а безукоризненно сделанное кино проваливалось в прокате и забывалось. Срабатывал «феномен балагана» причина существования голливудских фильмов категории В и С. Обывателю иногда (даже «не иногда») хочется безыскусности, неряшливости, даже пошлости и бульварщины. Столь же простых вещей, каков он сам. «Простому советскому зрителю» высокое искусство, которым его постоянно «кормили», тоже надоедало. Тогда он шел смотреть «кинобалаган». Не стану называть картины и режиссеров. Ограничусь констатацией. Однако, откровенная халтура долго на экране не жила.
Послеперестроечная отмена худсоветов привела к тотальному падению качества фильмов даже многих маститых режиссеров. Прежде худсоветы срезали какие-то «творческие взлеты», но они не давали упасть общему качеству фильмом.
Режиссер – индивидуалист уже в силу профессии, потому не терпит диктата над собой, считая его «покушением на свободу творчества». Худсоветы проводили ленинский принцип коллегиальности принятия решений, потому являлись неотъемлемой частью структуры советского кинопроизводства.
Власть-то была советской, различные советы были встроены в ее материю. Чтобы там не говорили о роли начальников, о диктате партийных органов, начальство не могло действовать хотя бы без формального одобрения какого-либо совещательного органа при нем. Чаще всего парткома. Или нескольких сразу: научного совета в НИИ, технического совета в КБ. Профкома. Ликвидация совещательных органов привела к далеко идущим печальным последствиям.
Если в 90-е к единоличному управлению кинопроцессами допускались известные режиссеры, обычно начинался форменный кошмар. Мало того, что режиссер «сидящий на деньгах» продвигал свою идеологию (например, православную духовность или западный либерализм), еще и при приемке фильмов начиналась бесконечная вкусовщина. Большинство из них плохо считало бюджетные деньги, привыкнув к тому, что «маститому» киноначальство всегда подкидывало деньжат при перерасходе. Среди режиссеров «советской школы» нашлось всего несколько, что смогли превратиться в продюсеров и организовать свои киностудии: Михалков, Досталь, возможно Сельянов… Кто еще?
К 850-летию Москвы Савва Кулиш пробил у Лужкова проект «100 фильмов о Москве». Были пригашены все известные на 1997 год режиссеры и сценаристы бывшего СССР. Как участник производства нескольких фильмов упомянутого цикла, я стал свидетелем бушевания нешуточных страстей маститых деятелей кино. Часто я слышал от Мотыля и Лотяну возгласы: «При совке было лучше! По крайне мере, было ясно, чего они от тебя хотят. А этот!!!…». Тишайший Александр Бланк после разговоров с Кулишом беззвучно рыдал в коридорчике нового корпуса Госкино в Малом Гнезниковском. Он часто плакался мне в жилетку на «тирана». Как Саша Бланк (так все называли этого низкорослого сухопарого старичка с огромной душой) мог становиться диктатором съемочной площадки – не представляю. «Миша, откуда у него такие амбиции? – Кулиш снял культовый фильм. – Какой же? – «Мертвый сезон» – … Культовый? Вот я снял культового «Цыгана». Пришлось потом продолжение снимать. Вот так мой фильм народ полюбил». Я соглашался с ним.
Из-за чего кипели такие страсти? Каждому режиссеру надо было снять всего-то короткометражку на 10 минут.
К молодым режиссерам Кулиш оказался безжалостен. Наш десятиминутный фильм «Сны белорусского вокзала» перемонтировался семь (!) раз. Вымучен и выплакан. В конце концов, продюсеру и режиссеру фильма Михаилу Широкову надоело четыре месяца кряду слышать только: «Не пойдет, Переделывайте!». Миша заявил Кулешу: «Деньги кончились! Хотите продолжать – платите еще!». Фильм приняли с условием «исправить пару эпизодов». Ни режиссер, ни сорежиссер-монтажер Дмитрий Эльяшев не понимали, к чему эти правки, что они дают? Ничего, кроме жеста начальника: «Я здесь главный! Сделайте, как я велю!». Правки внесли. Несмотря на все испытания, «молодая поросль» обеспечила «вал» проекта «100 фильмов о Москве». Несмотря на продуктивность молодых, на проекте повисли огромные долги и десятки незавершенных фильмов.
Госкино
Второе радикально отличие советского кинематографа от западного – единый орган управления и планирования. Государственный комитет по Кинематографии при совете Министров СССР. Он же Госкино. В мире имеются государственные конторы со схожими названиями, но их роль координационная и контролирующая, даже при распределении государственных грантов. В СССР Госкомитет был настоящим «министерством кино» (кинопропаганды в том числе). Кино как отрасли народного хозяйства.
К началу 80-х эта корпорация выдавала столько же полнометражных художественных картин, сколько весь Голливуд. Более 200 включая телевизионные снятые на базе киностудий. Качество этих фильмов… достаточно открыть в справочнике любую дату той поры, чтобы с удивлением обнаружить не менее десятка, а то и двух прекрасных фильмов, снятых именно в этот год.
Перечисление подразделений Госкино впечатляет:
Главная сценарная редакционная коллегия художественных фильмов, Главное управление кинопроизводства, Главное управление кинопроката и кинофикации, Главное управление материально-технического снабжения и сбыта, Управление по производству документальных, научно-популярных и учебных фильмов, Управление внешних сношений, Управление кадров и учебных заведений. Союзкинофонд.
Все виды кинопроизводства на 39 киностудиях.
Госкино имело свою мощную прессу. «Советский экран» ежемесячно выходил тиражом в два миллиона экземпляров. Издавался «толстый журнал» «Искусство кино» для специалистов и киноманов, еще десятки периодических изданий типа «Киномеханик».
Система кинопроката уже описана подробно. Добавлю, что Кинопрокат имел в своем подчинении еще две «конторы»: «Союзинформкино» рекламировавшее советское кино внутри страны и продуцировавшее массу изданий, и занимавшееся «раскруткой» выходящих в прокат фильмов. Плакатами и афишами занимался его подразделение «Рекламфильм».
«Совэкспортфильм» крупнейший в мире экспортер и импортер кинопродукции по числу закупаемых и продаваемых фильмов. С отдельной копировальной киностудией, производившей так же с дубляж и озвучание. Со своими изданиями, в том числе журналом «Советский фильм» выходившим на основных языках мира. «Совэкспортфильм» имел представительства во многих странах мира, собственные кинотеатры за рубежом. Одни из них располагался на Елисейских полях в Париже.
«Совинтерфильм» занимавшийся коопродукцией – съемками фильмов совместного производства. За 20 лет существования осилил около 500 проектов, начиная от полнометражных художественных картин, кончая мультфильмами.
«Совинфест» проводил Московский и Ташкентский международные фестивали, устраивал «кинонедели» иностранных фильмов в СССР, организовывал представительство продукции Госкино на десятках международных фестивалей. Его деятельность способствовала продвижению светского кино в условиях жесткой конкуренции на международных кинорынках.
Под руководством Госкино осуществлялся выпуск всей линейки киносъемочной и проекционной аппаратуры. Разработкой ее занимался специальный НИИ.
Госкино готовило кадры для всего цикла кинопроизводства и кинопроката. Самые известные: ВГИК (актеры, режиссеры, сценаристы, операторы) и ВРК (Высшие режиссерские курсы). Менее знамениты Ленинградский институт инженеров кино, десятки техникумов киномехаников и прочие курсы.
«Союзкинофонд» заведовал кинохранилищами в Красногорске и Белых Столбах – крупнейшими в мире. Десятками киноархивов поменьше.
В середине 70-х эта корпорация производила в среднем по 150 полнометражных фильмов с год. К началу 80-х довела счет до двух сотен.
Киностудия «Мосфильм» заслуживает отдельного упоминания. Хотя бы потому, что была одной из крупнейших в мире. На своем пике она выдавала 55 полнометражных художественных фильмов в год. Из них 15 для телевиденья. От четверти до трети всего общесоюзного кинопроизводства. 35 гектар, 13 огромных павильонов, 7 творческих объединений, каждое из которых снимало фильмов больше иной республиканской киностудии. Мосфильм имел «союзное подчинение», то есть непосредственно Госкино. Потому режиссеры часто в обход директора студии обращались непосредственно к руководству Госкомитета, находясь в привилегированном положении «киногвардии». Тарковский состоял штатным режиссером Мосфильма.
Являясь монополистом кинопроката, монополией на кинопроизводство Госкино не обладало. Вскоре после самого своего воссоздания в 1963-м Госкино почувствовало нажим Гостелерадио (Государственного комитета по телевиденью и радиовещанию) в завоевании зрительских симпатий, в доле свободного времени, проведенного у экранов. У граждан появилась новая степень свободы выбора – телевизор. «Сходим в кино? – Нет сегодня по телеку Штирлиц!»
Телевизионные студии переманивали кинорежиссеров, охотились за сценариями. «Семнадцать мгновений весны», «Здравствуйте, я ваша тетя!», «Приключения Буратино» и еще очень многое, что сегодня называется «классикой советского кино» снято для ТВ. «Ирония судьбы или с «С легким паром!» Рязанова из того же ряда. Самый популярный фильм советского и постсоветского пространства. Без всякой натяжки поскольку «новогодний», скоро как полвека обязательный к традиционному просмотру 31 декабря всеми жителями бывшего СССР.
По воспоминаниям Рязанова: «После мытарств на Мосфильме в „пробивании“ сценария, от безысходности я сдал сценарий на телевиденье». Глава Госкино Ермаш назвал его «изменником» при «случайной» встрече после телепремьеры. Рязанов парировал: «Я же не за границу сценарий продал! Я же его на советской студии снял!».
Похоже, Рязанов в своих воспоминаниях «немного путается». При крупных киностудиях существовали объединения телевизионных фильмов, где снимали фильмы по заказу Гостелерадио. Именно на мосфильмовском объединении телефильмов снималась «Ирония судьбы». Рязанов пристроил заказ на «Иронию» в Гостелерадио, снимал же на родном Мосфильме. Нечастый случай в истории советского кинематографа: Госкино купило права на «Иронию судьбы» у Гостелерадио, сделало урезанный на полчаса прокатный вариант. Фильм собрал в кинотеатрах 20 миллионов зрителей. Советский зритель не захотел ждать новой встречи с любимой картиной до следующего Новогодья.
Известны и другие прецеденты превращения телефильмов в кинопрокатные варианты. «Щит и меч» и «Адъютант его превосходительства», «17 мгновений весны».
Телевиденье не приносило прибыли, расходы на него частично компенсировались наценками на телевизоры (разницей между полной себестоимостью производства и розничной ценой). Поэтому финансирование производилось «по прямым бюджетным расходам», то есть на фильм выделялся бюджет, который надо было освоить. Лимит расходов на одну серию колебался от 120 до 180 тысяч рублей. То есть, в 2—3 раза ниже художественных фильмов для кинопроката. Деньги перечислялись киностудиям, которые в условиях ограниченных бюджетов должны были уложится в деньги и сроки. Чтобы «вписаться» в условия студии, в том числе и финансовые, киностудии обычно заключали контракты на 2 серии. Получался полноценный двухсерийный фильм.
Специфика телевиденья требовала заполнения эфирного времени, потому в монтаж обычно шли не только все снятые эпизоды, но и «лирические паузы». Если в киноварианте описывающий место действия «экспозиционный» план обычно занимал 3—5 секунд, то в телевизионном фильме его растягивали на 20—30. Стремление «забить эфир» породило «тарковщину без Тарковского» в советских телефильмах: длинные паузы, неспешный диалоги, долгие пейзажи требовались не для выражения замысла автора, а просто для заполнения экранного времени. Отлично подходили для «набора хронометража» вставные номера – лирические песни или просто мелодии с пейзажными панорамами. На жаргоне подобные затягивающие приемы назывались «тянуты», вызывавшие скуку у зрителя, особенно если фильм был на «производственную тему».
Ограниченность бюджетов в немалой степени сыграла немалую роль в развитие специфических жанров советского телевиденья: фильм-концерт, и фильм-спектакль. Они не требовали расходов на декорации и костюмы, времени на долгие репетиции – «кино» снималось чаще всего в репетиционном помещении театра с занятыми на сцене ведущими актерами. Порой телефильмы подобных жанров пользовались огромной популярностью телезрителя. Например, «Женитьба Фигаро» театра Сатиры и «Проснись и пой!» (перенесение на экран постановки Марка Захарова). Маркс Захаров известен «широкому телезрителю» культовыми «Мюнхгаузеном», «Формулой любви», «Обыкновенным чудом» и другими фильмами, снятыми на шестом объединении Мосфильма. Но в его «творческой копилке» полтора десятка фильмов-спектаклей его же сценических постановок в «Ленкоме». Ныне большая часть их забыта. Разве что иногда показывают «хиты» – арии из «Юнона» и «Авось». Версии своих фильмов-спектаклей, делали Эфрос, Фоменко и другие известные театральные режиссеры.
Положение заказчика, зависящего от производственных проблем Госкино, не устраивало Телерадиокомитет, потому в 1967-м году организовал собственную студию художественных телефильмов под названием «Экран». Курьёз, поскольку тогда объединение телефильмов Мосфильма носило такое же название. Несколько лет шла борьба за логотип «Экран». Гостелерадио победило. Пикантность ситуации в том, что при Госкино работало еще НПО «Экран» занимавшееся выпуском киноаппаратуры.
Если в начале 70-х «средний советский зритель» ходил в кино 19 раз в год, то через десятилетие только 15 раз. «Проблема технологической цивилизации». Население возросло на 20 миллионов, цены билетов подняли почти вдвое. Доходы от кино возрастали. Тем не менее, зритель все чаще выбирал иные способы проведения досуга. За десятилетие телевизор пришел буквально «в каждый дом».
Аналогичный процесс произошел двумя десятилетиями раньше в Америке, получивший название «кризис Голливуда 50-х». В 1948 году посещаемость американских кинотеатров составляла 90 миллионов в неделю. К 1969 году показатель упал до 15 миллионов. В шесть раз! Учитывая, что за указанное двадцатилетие население США возросло со 150 до 200 миллионов человек, то средний американец стал ходить в кино в 8 раз реже.
Причины кризиса те же. Первая, появление и массовое распространение телевиденья. Вторая, резкий рост уровня жизни, приведший к развитию индустрии развлечений, разнообразию способов проведения досуга. В том числе «автомобилизация» населения, повышение мобильности для путешествий.
Становление «общества потребления» резко ударило именно по кинобизнесу. В депрессивные 30-е и во время Второй Мировой кинематограф являлся дешевым способом проведения досуга. Обнищавшее в Великую Депрессию, «затянувшее пояса» в Войну американское общество желало погрузиться в «мир целлулоидных грез». И Голливуд превратился в настоящую «фабрику грез». «Спрос рождает предложение».
Называются и политические мотивы «кризиса Голливуда». Принятие «кодекса Хейса» фактически означало введение пуританской цензуры, отвратившей от кино обывателя – любителя «клубнички». Маккартизм, изгнавший из Голливуда не только талантливых авторов левых взглядов, но и почти всю социальную тематику и критику. Что отринуло «социального зрителя», прежде аплодировавшего «Новым Временам» Чаплина. Маккартисты одним из первых изгнали из Голливуда именно Чаплина.
Цензура сказалось на жанровом разнообразии и на содержании картин. Что в свою очередь привело к бесконечным повторам и кризису основных жанров Голливуда: мелодрамы, детектива, вестерна, постановочного боевика – «пеплума» и прочих. Голливуд превратился в бастион консерватизма в кино на фоне расцвета новаторского кинематографа Европы, Азии, СССР и других соцстран.
Преодоление кризиса стоило Голливуду огромных трудов и затрат. Административно: решением верховного Суда США прокат отделили от производителей, что в значительной степени сориентировало закупочную политику кинотеатров на потребности зрителя. Со скрипом, поэтапно отменили «кодекс Хейса».
Голливуд начал вербовать новые кадры – «независимых» и «подпольных» деятелей кино. Что привело к появлению новых жанров, в частности расцвету мюзикла после триумфа «Вестсайтской истории» и «Поющих под дождем». Голливуд вновь заговорил о социальных проблемах, о политике, о будущем.
Голливуд впитал достижения кино других частей света, как свойственно американцем так же через «утечку мозгов» – привлечению иностранных режиссеров, сценаристов, актеров. Развитию коопродукции. Стали нередки совместные постановки и съемки в Европе.
Спасение вестерна пришло с неожиданной стороны – от итальянского «спагетти-вестерна». Прежде всего, шедевров Серджио Леоне с Клинтом Иствудом и Эли Уоллахом. В конце концов, Леоне перебрался в Голливуд, где раскрутил Чарлза Бронсона, уже известного по «Великолепной семерке», сюжет которой был «позаимствован» у Куросавы. Некоторые американские кинокритики утверждают, что самурайские фильмы Куросавы вкупе со спагетти-вестерном спасли голливудский вестерн в 60-е.
Язык Голливуда стал более жестким и натуралистичным.
Американцы не были бы американцами, если бы не попытались решить проблему чисто технологическим путем. Началось «соревнование за картинку». Потребовалось кардинально улучшить качество изображения. Потребность удовлетворили новыми поколениями кинопленки, кинокамер, звука (подробней об этой технологической революции в конце моего исследования).
Стали широко внедряться кинотеатры для водителей авто, широкоформатные и широкоэкранные кинотеатры, стереокино, панорамные залы. Все что до поры не мог дать зрителю телевизор. Черно-белое кино окончательно ушло в прошлое, теперь им «баловались» только артхаусные режиссеры. К концу 60-х телевиденье тоже перешло на цвет. Вскоре появились первые видеомагнитофоны.
«Кризис Голливуда» был преодолен. Разумеется, Голливуд не смог достичь уровня конца сороковых, но сумел удержать позиции конца 60-х, в том числе за счет расширения экспорта.
Как и во всем мире, советское кино должно было предлагать зрителю «что по телеку не покажут» или «покажут через год». Все чаще слышался полуироничный термин «советский секс». В частности, так поначалу интеллигентная публика объясняла успех фильма «Москва слезам не верит». Или «каратэ» (что ближе к истине) «Пиратов ХХ века».
Даже в категориях фильмов видна та же «калька с Запада» (или наоборот – кто сегодня разберется). В Голливуде вместо цифровых обозначений лимитов бюджетов применяются буквенные. «А» – блокбастер с многомиллионным бюджетом. Категория «С» означает малобюджетные помои для показа в замызганных кинотеатрах для безработных и бездомных, куда те заходят погреться, поспать в тепле. Много на таких не «наваришь», но парии тоже «сегмент рынка». Деньги не пахнут. «В» – переходный вариант, чаще всего с ограничением по возрасту. Насилие, секс, извращения.
Подобие сходство наблюдалось в цензуре, «которой на Западе нет». В Америке назначаются «зрительские категории», устанавливающие запреты для просмотра большей или меньшей части аудитории. От заветного «шильдика» «для семейного просмотра», через ограничения под литерой «х», до совершенно маргинальной «ххх» «тяжелой» порнографии. Известная аналогия советской «дети до 16», а также прокатным категориям, поскольку ограничение категории пропорционально устанавливают размеры тиража картины.
Не говоря про отмененный не так давно «кодекс Голливуда», или про более изощренные способы контроля содержания картин. Сегодня, отмененный еще 1967 году «кодекс Хейса» «предания старины глубокой». Времена победившей толерантности диктуют другие цензурные вмешательства. «Давление общественного мнения» заставляет вводить в фильмы о средневековой Европе негров в ролях герцогов и даже королей. Не буду описывать всего связанного с гендерным равенством или правами ЛГБТ (деятельность на территории РФ запрещена). Современный зритель сам все прекрасно видит.
