Kitabı oku: «Благие намерения. Части I–III», sayfa 3

Ионих пытается реабилитироваться

Бедный Ионих сидел как на гвоздях в ожидании, что вот-вот за ним приедут дети, и не знал, насколько серьезна обстановка за воротами больницы. Потом, чтобы отвлечься, сел за статью, которую ему заказала газета «Кабардино-Балкарская правда». После предыдущей статьи о климате Эдуард стал ведущим специалистом по этой проблеме. И все его страшилки о смоге так напугали людей, что надо было реабилитировать себя и увести эту проблему из Приэльбрусья: это там, у них, кончится еда, а у нас воды достаточно, народ трудолюбивый, если надо, подготовят новые площади под зерновые посевы. Люди держат собственные стада в горах. Пастбищ достаточно. И он стал цитировать статью Розамонды Нейлор и Давида Батисти о том, что во многих западных государствах паника: им необходимо переносить пахотные земли севернее. А это, как пишут авторы, из области фантастики. «Давайте к нам сюда, в Кабардино-Балкарию. Здесь будем выращивать хлеб в случае потепления, а не в Гренландии». В Терсколе на его глазах его давний знакомый, тоже, как и он, Эдуард, по фамилии Абель, выровнял кусок горного склона под горнолыжную трассу. И из-под толстого слоя дерна оголились камни. Сколько лет природа взращивала этот зеленый дерн. Ему уже там никогда не восстановиться, даже за период жизни нескольких поколений. «Если вы вдруг не слышали, Эдуард, этой весной в Африке и на Ближнем Востоке случился беспрецедентный голод. Он предостерегает, что в Сомали, Южном Судане, Нигерии и Йемене уже в этом году от голода могут погибнуть 20 миллионов человек». Это у них, продолжал Ионих в своей статье, а у нас всего в достатке. Приезжайте, берите землю, обрабатывайте ее, и она вас вознаградит!

Редактору только останется подрисовать фанфары под статьей в том месте, где должно стоять имя автора.

Машина с пассажирами в это время переехала мост перед центральной площадью города Тырныауз. Слева недавно выстроенный цементный лоток для перенаправления селевого потока в реку был доверху забит огромными валунами. Некоторые из них выкатились на центральную площадь. Двери Дома с колоннами, выстроенного в сталинском стиле, были крест-накрест забиты досками. Тут раньше размещалось управление вольфрамово-молибденового комбината. Комбинат давно не работал. Конфликт возник на национальной почве между кабардинцами из Нальчика и местными балкарцами. Люди все разворовали и разнесли по домам. Не смогли уволочь лишь только горнодобывающую технику и огромные американские катерпиллеры.

Город быстро заканчивался. На площадке у реки открылось ужасающее зрелище: колонна машин с климатическими распылителями и емкости с газом были превращены в груду металла. Их расстреляли и взорвали. Эти установки должны были доставить и установить на пике Терскол, но местное население взбунтовалось, решив, что это может обернуться для них трагедией. Опасный для жизни газ вырвался наружу, но, на счастье, Тырныауз в переводе означает «продуваемый ветрами». И это смертельное вещество быстро улетучилось. Тем не менее кое-где запах все еще ощущался.

– Закройте плотнее окна, – скомандовал водитель своим пассажирам.

Через густые облака вдруг пробилось солнце, и с правой стороны дороги под его лучами засверкала изумрудная скала. Сюда несколько лет тому назад Эдуард приводил Колю и Олю на соревнования скалолазов. Скала носила имя великого русского поэта В. Высоцкого, и соревнования были приурочены к его юбилею.

– Я тоже так хочу, – заявил тогда маленький Коленька.

– Обязательно, сынок, вот только подрастешь немного, я тебя научу. И об этом человеке много расскажу, – а сам подумал: «Где найти эти слова, чтобы маленькому дитю стало ясно, о чем поет Высоцкий?» – Надо вас обязательно сводить в его музей.

– Это сейчас я таксую, – продолжал водитель, – а раньше возил туристов на канатную дорогу в Терскол. Вот видите, слева скала со стариком наверху, а на другой стороне, справа, далеко-далеко, другая скала в виде замка. Здесь наши известные юмористы Ильф и Петров написали книгу «12 стульев».

– Я знаю, нам мама ее читала в переводе. Этот старик и есть отец Федор, который шел, запутавшись в облаках, и его укусил орел? Ох, как я смеялась над этим!

– Да, – сказал водитель, – хорошая у вас мама.

– И он все просил у них какие-то стулья, где были спрятаны драгоценности. Вот умора! Там еще упоминался человек на скале и замок Тамары.

– «Дикий народ, дети гор!» – произнесла Ольга фразу, которая ей запомнилась.

Машина с пассажирами, казалось, была единственной на всем протяжении этой когда-то оживленной трассы из аэропорта Минводы – поселок Терскол. Все пять гостиниц поселка всегда были до предела заполнены туристами. Они бродили вдоль дорог, сидели в барах, веселые, разноцветные. Пили свои коктейли и рассуждали, кто где был, куда спускался. Сейчас же пусто. Никого. Проехали верхний Баксан. Ни людей, ни придорожных указателей. Двери продуктового магазина заколочены досками. Дорога пошла круче в гору, и мотор стал издавать громкие звуки. Появился указатель: «Поселок Нейтрино». И машина вдруг задымила.

– Приехали, – сказал водитель, – пить хочет.

Он остановил машину, достал из багажника ведро и пошел к речке. Услышав, как кто-то из пассажиров хлопнул дверцей, развернулся и скомандовал:

– Не выходить! Сейчас поедем!

«Где он возьмет эту воду?» – подумал Николай.

Река от берега до берега была заполнена спустившейся сверху ослепительно-белой лавиной. Она так сверкала на солнце, что Оля пришла в восторг и, если бы не предупреждение водителя, то уже была бы там, в снегу. Ребята только сделали несколько снимков. Вершину горы не было видно за облаками, а в центре ее зияла огромная дыра. Машина стояла рядом с безжизненной автобусной остановкой, и, похоже, автобусного сообщения не было.

Водитель долил воду, привел машину в порядок, и они поехали дальше.

– Мы все знаем от нашего папы про нейтрино. Это такая частица, – сказала Ольга, а Николай добавил:

– Женщина, знакомая отца, состарилась в лаборатории в ожидании этой частицы. Ее отлавливают один раз в двести лет, и неизвестно, когда это случится. Но она несет в себе столько информации, что для ядерной физики это жизненно необходимо. Поэтому тут целый поселок занят этой проблемой, и на глубине трех километров в недрах горы лаборатория.

– Мы скоро подъезжаем, – сказал водитель, – я вас предупреждаю: день на исходе, и у меня совсем не остается времени на обратную дорогу. Соберите все свои вещи. Как пройти к бочке Эдуарда, вы знаете. Если будут проблемы, устраивайтесь на турбазе. Будет возможность, я заеду к Эдуарду в больницу или просто оставлю для него записку. Денег мне больше не надо.

В доме никого

Темнело. Металлические ворота гостиницы «Эльбрус» были приоткрыты. Ребята с огромными рюкзаками подошли к бочке, и, к их большой радости, ключ оказался на месте. Дверь легко открылась. Глядя снаружи на это пузатое чудо, окрашенное под цвет травы, нельзя было подумать, что внутри будет так уютно. Слева у двери зажегся ночник, и, сделав два шага вперед, Ольга рухнула на широкую деревянную кровать.

– Наш папа может создавать условия для интересной жизни из любых простых вещей. Нам с тобой, Оленька, повезло.

Жилье внутри экспедиционной бочки состояло из трех частей. Прихожая с кухней, средняя часть, самая широкая, где располагалась деревянная кровать, напротив небольшой стол с компьютером и несколько полок для деловой информации. И еще одна небольшая кровать с полками для книг в третьей части. Рядом с компьютером Николай обнаружил уже законченные и только начатые статьи для республиканских газет. Тема статей была о климате. Эдуарда к этому вынуждали редактора. Николай взял одну из работ, сел к столу и увлекся.

– Что ты там читаешь? – спросила Ольга, лежа на кровати.

– У него тут несколько тем: первая – непригодный для дыхания воздух, вторая – отравленные океаны: океан отрыгивает сульфид водорода на Берег Скелетов. И третья – климатическая зараза: что будет, если растают льды с бубонной чумой. Одна работа закончена, а еще две в работе.

– Читай про Берег Скелетов, звучит романтично, прямо как у Фенимора Купера.

Николаю вообще трудно давался рукописный текст на русском языке. Благо почерк у Иониха был каллиграфический, и выкладывал Эдуард слова на бумагу с такой тщательностью и любовью, что они читались легко.

– То, что океан станет убийцей, понятно. Если не будут радикально снижены выбросы в атмосферу.

– Выбросы чего? – переспросила Ольга.

– Вспомни, нам мама рассказывала. Речь идет о сульфиде водорода. Над этим мама работала. Треть всех крупнейших городов мира расположена на побережье. Сельские угодья, электростанции, рыболовные хозяйства и рисовые плантации – в дельтах рек. И все, что находится выше десяти футов, будет регулярно затапливаться. 600 миллионов человек сейчас живут в зоне досягаемости этого зверя, которого Всевышний натравил на человечество. Помнишь, мы ездили с мамой отдыхать на острова? И она пришла в ужас, увидев обесцвеченные кораллы. Они вымирают!

– Ты мне голову забиваешь. Я тебя про Берег Скелетов спросила. Ты мне про этот берег расскажи!

– Сульфид водорода настолько токсичен, – продолжил Николай, – что запах сероводорода люди научились распознавать везде. И мы с тобой в том числе стали чувствительны к метеоризму. Когда-то… – и он для убедительности вынул фразу из статьи Эдуарда о том, что когда-то девяносто семь процентов жизни на всей планете было уничтожено.

– Опять страшилки?! Я тебя про Берег Скелетов спрашиваю! – стала злиться Ольга.

– Берег Скелетов – это побережье Мексиканского залива вблизи Намибии, где сероводород бурлит в морской воде вдоль тысячи километров побережья. Там гибнет все живое. Оттуда и пошло это название.

– Хватит, Коленька, давай спать. Устала…

– Как я не заметил! – радостно воскликнул Николай. – Вот записка папы!

– А ты мне голову забивал всякой ерундой.

«Дорогие мои ребятишки, – начал читать Николай. – Не буду вас печалить, но мне срочно пришлось уехать в больницу. Надеюсь, это ненадолго».

– Почему он не пишет, что с ним?

«Меня больше печалит обстановка, которая сложилась у нас тут, в Приэльбрусье. Вы уже достаточно взрослые и несколько дней до Рождества сможете побыть без меня. Я планирую вместе с вами нарядить елку. Я ее уже даже заготовил. Она стоит за моим домом в бочке с водой. Не уходите далеко. Опасайтесь незнакомых людей. И держите двери закрытыми».

– Что здесь произошло, Коля? Он никогда не закрывал двери даже на ночь.

«Самое большое путешествие, которое я вам разрешаю, – это посещение музея Владимира Высоцкого на участке Залихановых, через дорогу от гостиницы. Я хотел давно вас туда сводить, но не знаю, будет ли это вам интересно. Будете там, передайте привет Юре, смотрителю музея. Он будет рад провести для вас экскурсию. Но долго не задерживайтесь и возвращайтесь домой в светлое время дня. Пишите мне на почту. Целую. Ваш папа».

– Я даже не знаю, хочется плакать, – присела на кровать Ольга. Потом решила отвлечься, включила электроплиту, открыла хозяйственный стол, нашла яйца, разбила несколько штук и бросила на сковородку. Заварила чай по рецепту Иониха, в трехлитровой банке. Ели ребята в тишине, не произнося ни слова: это было требование отца.

– Давай будем готовиться ко сну, – сказал Николай в поисках салфетки.

– Деревянная кровать – моя. А тебе, которая уже. Ты же меньше меня.

– Да ладно, это было давно, а сейчас я на пару сантиметров выше.

– Все равно я тут, а ты там, в дальней комнате.

Проснувшись утром, Ольга была удивлена: прямо ей в лицо бил яркий солнечный свет. Она прикрыла ладонью глаза, не понимая, откуда этот солнечный луч внутри металлической бочки. Пока Оля спала, Николай обнаружил небольшое окошко и открыл его. Помещение наполнилось свежим воздухом, а потом через это маленькое окошко солнечный лучик пробрался прямо на лицо спящей красавицы. Через окошко Ольге хорошо была видна площадка перед гостиницей. Когда-то там выстраивались туристы и бодрым шагом расходились по своим маршрутам. Впереди шел инструктор, и некоторые группы пели песни. Весело было, вспомнили ребята, а сейчас никого.

За воротами – дорога, по которой проезжало много машин в обоих направлениях. Сейчас на дороге движения не было, не считая коров, которые на правах хозяев, обмахивая себя хвостами, шли вниз на пастбище, а вечером возвращались, едва волоча свое вымя, переполненное молоком.

Ребятам надоело сидеть взаперти, и они приняли решение: если до завтра ничего не изменится, то прямо с утра пойдут в музей. Возможно, смотритель Юра поможет им разобраться, что происходит.

– Я уже сейчас собираю все необходимые вещи, чтобы взять с собой. Надо ничего не забыть.

– Да, – ответил Николай, но тут же подумал: «О чем это она? Музей-то рядом, через дорогу. Даже отсюда виден бюст Высоцкому у входа. Тут недалеко, да и уйдем мы ненадолго». И почему-то заволновался: какое-то нехорошее предчувствие овладело им. Что-то должно произойти. Но что именно?

– Ты ничего не слышишь?

– Нет, – ответила Ольга.

– А у меня внутри со вчерашнего дня музыка звучит.

– Счастливый ты. А вот со мной ничего не происходит. Хорошо, что хоть окошко открыл. Я могу последить за дорогой. Может, кто-нибудь проедет?

– Разве что соседская корова пройдет вниз, – пошутил Николай и рассмеялся: он в это время собирал свой маленький походный рюкзак.

Ничего не ответив брату, Ольга вышла на улицу. Как-то так получилось, что вместо завтрашнего дня они, не договариваясь, вышли сегодня.

– Не забудь дверь закрыть, – напомнила Ольга брату и, подойдя к воротам, заглянула в будку к охраннику. Дверь в нее была открыта, а валявшийся на полу хлам указывал на то, что тут давно никого не было.

Когда Ольга обернулась к бочке, Николай вышел из-за нее.

– Что ты там обнаружил?

Он улыбнулся:

– Ты не угадаешь. Там елка, в ведре с водой! Вода замерзла. Вот у нас какой предусмотрительный папа. Вечером будем наряжать.

Калитка на территорию музея оказалась открытой. Они подошли к двери, та была настежь.

– Тут кто-то хорошо поработал… – сказал в ужасе Николай, и первым его желанием было не пустить внутрь сестру и самому не входить.

В музее Высоцкого. Неосторожный поступок

Все экспонаты были перевернуты и разбросаны по музею, витрины разбиты. Даже застекленную в рамке фотографию Владимира Высоцкого не пожалели.

– Это, наверное, сделали те же люди, которые разгромили колонну с климатическими установками.

Ольга протянула Николаю руку, и он прижал ее к себе. Обнявшись, в оцепенении они простояли какое-то время, но быстро пришли в себя. Им даже понравилось находиться на острие: взяло верх любопытство.

– Экстремально, – сказал Николай.

И они стали пробираться внутрь, переступая через разбросанные экспонаты. Некоторые окна были открыты настежь, и холодный ветер усиливал и без того унылую картину.

Пока Ольга рассматривала альбом с фотографиями, Николай оказался на лестнице, ведущей в подвал, и спустился на два пролета вниз, но, подумав, что Ольга испугается, не обнаружив его, вернулся назад.

– Оль, Оль, – позвал он сестру, – ты ничего не слышишь? А во мне снова звучит музыка. И я, кажется, знаю какая. Это рок-опера Эндрю Ллойд Уэббера «Иисус Христос – суперзвезда». Меня всегда потрясало, что такими простейшими средствами, как эта красивая мелодия, можно вызвать искренние чувства. И не бояться показаться примитивным. Она звучит каким-то новаторством в электронике. И мне кажется, что я вот-вот увижу Христа.

– Пойдем дальше, – сказала Ольга. – Я совсем перестала бояться.

В параллельном мире

И они стали спускаться вниз по ступеням, пока не оказались в полной темноте, а затем, чтобы привыкнуть и присмотреться к окружающей обстановке, молча присели и постепенно стали видеть находящееся вокруг.

– Теперь я слышу, – сказала она.

– Что? – удивился Николай.

– Голос изумительной певицы с огромным диапазоном. Да это же голос Имы Сумак! Перуанской дивы! Ты помнишь? Она пела от колоратурного сопрано до баса. И это без всяких спецэффектов. Коль, мне кажется, я сейчас начну управлять пространством! Чувствую тепло, оно проникает внутрь и разливается по всему телу. Я совершила непоправимую ошибку: вытащила мамину ампулу из защитного контейнера. Ой, Коля, я, кажется, раздавила ее. Она в моей косметичке, и я на ней сижу!

В это время Ольга отодвинулась от Николая, а он, наоборот, придвигаясь к ней, вдруг тоже почувствовал обволакивающее его тепло.

– Ой, что это? – удивился он. – Я тоже ощущаю тепло!

– Теперь ты сидишь на моей косметичке.

– Как ты могла?! Мама же нас предупреждала об этом! – возмутился Николай и тут же стал ее успокаивать, потому что она заплакала.

Он брезгливо вытащил из-под себя женскую сумочку и отбросил ее в сторону. Бесконтактная сыворотка сработала. Дети оказались в параллельном пространстве.

– Теперь я тоже чувствую, что могу управлять окружающими событиями. Какое-то странное ощущение.

– В таком случае пойдем дальше.

Ольга подала руку брату, увлекая его за собой. Они шли рядом уверенным шагом. Прошлое осталось позади, и им не хотелось возвращаться. Да если бы они даже и захотели, то не знали способа, как это сделать. Они смотрели в лицо друг другу и не узнавали себя. Где-то они уже видели таких персонажей. Николай вдруг вспомнил, что когда-то видел такой же костюм, какой сейчас был на Ольге, в фильме «Пятый элемент». Она была сейчас одета так же, и это его не удивляло. Ее тоже не удивлял новый имидж брата. Как будто так было всегда. Помещение вокруг них было совсем не такой конфигурации, к которой они привыкли. Им даже не с чем было сравнивать: совсем иное освещение и никакого оформления. Комнаты без дверей, и видно все далеко-далеко, вроде бы, в полумраке, но видно.

Хотелось закричать: «Кто здесь? Вы люди или тени?! Чем вы живете, что вам дорого?»

Под ногами у них метались какие-то мелкие животные, но они их не пугали. И рассматривать их тоже не хотелось. Где-то вдали какой-то шум, куда-то несутся люди, похожие на лыжников. Но ведь снега нет? Вот и огневой рубеж, они ложатся и стреляют по мишеням. Это биатлон. Они принесли его с собой из прошлого?

Ребятам было неинтересно, они этим видом спорта никогда не увлекались. А еще дальше – большое поле, на котором играют в футбол.

– Пойдем, Коленька, там что-то происходит, я слышу рев толпы, – и она потянула его за собой. – Смотри, это же он!

Перед огромной толпой на высоком помосте в свете прожекторов с гитарой наперевес стоял Владимир Высоцкий.

– Кто это? – спросил Николай.

– А ты не узнаешь? Я только что в музее держала альбом с его фотографиями. Наша мама увлекалась его песнями! Посмотри на лица этих людей, они безумствуют! О чем он поет? Я плохо понимаю.

– Оль, ты сразу не поймешь, я тебе потом объясню. Мы же с тобой это время не застали, а потом и вовсе уехали из страны. Наша мама пыталась передать нам эту ауру, но мы ее потеряли. Я тоже с трудом понимаю, но сейчас сосредоточусь. Нет, пойдем отсюда, мне трудно.

– Нет, Коленька, мы не уйдем, я тоже хочу, как они. Посмотри, какой кайф они ловят.

– Ну, хорошо, сейчас попробую еще раз сосредоточиться. И ты слушай внимательно.

Хриплый голос под аккомпанемент гитары донес до них:

 
Корабли постоят и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоду,
Не пройдет и полгода, как я возвращусь,
Чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода.
 

– Оля, это не характерно для нашего менталитета, давай что-то другое послушаем.

– Нет, давай отойдем в сторону, и ты мне объясни, куда это он все время уходит на полгода? Молодой, красивый, он что, к другой жене уходит? У него что, две семьи?

– Вот видишь, я же говорил, что ты не поймешь.

Другие песни оказались еще сложнее для их восприятия.

– Мне уже пришло видео с ним…

– Идем, – перебил ее Николай, увидев, что Оля подошла к толпе и уже готова была вырвать из этого бурлящего общества одну из маленьких фанаток действа, желая задать ей вопросы. – Идем, – настойчиво повторил он, – ты покажешься ей маленьким ребенком. Она тебя не поймет, и ты окончательно запутаешься. Для тебя их одухотворенные лица – это обман. Ты не сможешь понять смысла того, что поет исполнитель, и почему все они приходят в экстаз. И эта песня была совсем не о многоженцах.

– Да, вот в видео, которое мне пришло, главным героем был Марис Лиепа. Он случайно не датчанин? Фамилия похожа.

– Нет, он из Прибалтики и известен всему миру как российский танцовщик.

– Я увидела большое количество его возлюбленных – прекрасных женщин. А потом произошел сбой, и появился другой двоеженец, Рэмбо с автоматом. От него тоже женщины были в восторге.

– Перестань, нам надо уходить. И вернемся мы снова, когда я обстоятельно поработаю с тобой и объясню тебе смысл многого, что выражает русский язык. Интернета нет, мама и папа в неведении, что с нами. Наверно, уже волнуются. Хорошо, что у меня видеонавигатор заработал. Иди за мной.

Ребята ускорили шаг. Николай шел впереди, Ольга не отставала. Раньше она обычно не успевала за ним, а тут никакой разницы в их физических возможностях не было.

– Мы на правильном пути, – заявил Николай.

Но по мере приближения к светящемуся пятну впереди Ольга и Николай стали ощущать, что их возможности управлять окружающим пространством постепенно исчезают. Вот они оказались на небольшой винтовой лестнице, которая вывела их из подземелья. И наверху они ощутили себя совсем уже землянами. Об этом им напомнила и погода. Шквальный ветер сбивал их с ног, а прямо над головами, почти совсем над землею, с сумасшедшей скоростью неслись облака. Хотелось вернуться назад, но дорога, которую они прошли, в том числе и винтовая лестница, исчезли. И это их почему-то не волновало. Ощущения были такие, словно ничего и не произошло.

– Коленька, ты ничего не чувствуешь? – обратилась к брату Оля. Она вдруг почувствовала себя, как и раньше, слабой девочкой и стала отставать.

– Помнишь, когда мы были еще совсем маленькими, в Москве, мы попали в бурю? Ветер тогда срывал крыши с домов.

– Но с нами тогда была мама.

Ирэн тогда, как наседка, растопырила над ними свои руки-крылья и прикрыла их. Они находились в самом эпицентре циклона, но ей удалось их вывести. А тут надо было самим принимать решение. Они были взрослыми, но не настолько, чтобы справиться с ураганом и ливневым дождем. А матери рядом не было.

– Доставай свою накидку от дождя, – приказал сестре Николай, а сам тем временем нашел свою.

Впереди через стену дождя они рассмотрели какое-то укрытие. Прорываясь к нему сквозь бурю, они почти совсем обессилели, но все же добрались. Стена была необыкновенной красоты. Но это их не воодушевляло. У ее основания Николай заметил небольшое углубление, устланное густой травой. В нем они и укрылись.

– Кажется, мы спасены, – заключила Ольга и прижалась к брату.