Kitabı oku: «Тропа тунеядцев. Из жизни контрразведчиков. Книга первая. В августе тридцать четвертого. Часть вторая. Блокада», sayfa 2
Приблизившись к машине, грузовому «Мерседесу», с оголенным, лишенным брезента, кузовом, гоблин внимательно осмотрелся.
Понамори, никогда, не проявляли, садистских наклонностей. Так и сейчас, спящего водителя, отволокли, к самой машине, где он находился, в тени, а не жарился, на солнце.
Это был розовощекий, плотненький, парень, без особых примет, в стандартной, одежде. Он тихонько, похрапывал, погруженный, в сладкие, наркотические, видения.
– Хорошо, если, до росы, проснется. – Подумал гоблин. – Рассветы, уже – холодные. Замерзнет и простудится, бедолага!
Двадцатилитровые, пластиковые, емкости, с горючим, были свалены, немного, поодаль. Понамори, демонстративно, раскидали, хмельную горючку, высказав, таким образом, свое презрение, к негодному товару.
В кармане, у спящего, зазвонил мобильник. Звонил долго и настойчиво. Когда он, умолк, Саша обошел машину кругом и, ничего, полезного, для себя, не обнаружил.
Когда он уходил, мобильник зазвонил снова.
Он, уже подлез, под проволоку, а телефон, все звонил-надрывался, не давая, ему сосредоточиться.
Наконец, электронные, трели стихли.
Гоблин стоял, на довольно заметной тропинке, уходящей, в лесную чащу и, молча смотрел, на лес.
За эту привычку «лесовиков», постоять немного, прежде чем войти в лес, в народе ходили слухи, что они, в это время, читают свои секретные заговоры, отводя всякую напасть.
На самом деле, гоблин, просто слушал и смотрел. Если не топорщатся ветки, не порошит, в глаза, пыльцой – идти можно. Если, по другому, лучше, не суйся! Правда, несмотря на молодые годы Меченый был полным гоблином, а не каким-нибудь юниором. Он мог, без большого ущерба для себя, ходить, даже, по запыленному лесу. Только, без особой нужды, вступать в неуравновешенную среду, не хотелось. Тем более заниматься промыслом, когда в лесу метет, было невозможно.
Сегодня, все выглядело, как-то странно. В воздухе, присутствовала, непонятная напряженность, но деревья были спокойны.
– Идти, не идти? – Подумал Сашка. – А, была, не была – не возвращаться, же, обратно! Чуть, что – на месте пережду.
Приняв решение, он шагнул вперед. Тропинка, заросшая, по краям, мелкими кактусами, обозначена была четко, и идти, по ней не составляло, особого труда.
Оказавшись, в тени, деревьев, он приостановился, подышал лесным воздухом и, не ощутив никаких побочных эффектов, пошел дальше.
Радостно, пели птички. Листья, трепеща, на ветру, бросали на тропинку, скользящие тени.
Нервное, напряжение, у гоблина, стало спадать. Враждебная людям, среда, стала родной и близкой.
И вдруг…. Обломанная ветка! Гоблин остановился, не веря, своим глазам. Ветка, не была, случайно, обломана. Судя, по толщине и положению, ее обломали нарочито.
– Мама, родная! Это, что, такое, творится, на, белом, свете!
Гоблин осторожно, обошел, это место и, дальше, пошел медленнее.
Вот здесь, чья-то нога, подфутболила, беззащитный, гриб-сыроежку оставшийся съедобным, даже, в, нынешние времена. Дальше виднелись помятые листья папоротника.
– Что, за напасть? – Подумалось, ему.
Теперь, он шел, очень осторожно – поминутно, останавливаясь и оглядываясь, по сторонам.
Богатый опыт, блужданий, по лесам, говорил ему, что сейчас опасности нет и все – спокойно. Только было непонятно, отчего – так?
Когда, справа от тропинки, обозначился небольшой просвет, он пошел, еще осторожнее. Потом, увидел, на тропинке, человеческие ноги, обутые в оранжевые кроссовки и, пожухлый цветок красной орхидеи, нависший, над тропинкой.
Вблизи, ноги имели продолжение, в виде мужского, тела, облаченного в кожаную куртку, с множеством карманов.
Тело мужчины было перевито, воздушными корнями, той, самой, орхидеи, которая, еще, полностью не сомкнула свои объятья.
– Да, мужик, ты – попал, конкретно! – Почесался гоблин. – На районе, дитенок, еще говорить не умеет, а, уже, знает, что красная орхидея зацвела, это – смерть неминучая! Увидел, что расцвела – задерживай дыхание и уходи, куда подальше! Интересно, ты был – молодой недоумок, или – придурок старый?
Лица покойника, было не разобрать, из-за копошащейся, на голове, массы, оранжевых насекомых.
Потом, его взгляд упал, на, измочаленный стебель цветка, который, судя по всему, пытались сорвать
– Интересно, для кого, ты, предназначался, цветочек аленький? – Тихо, спросил, сам, себя Сашка.
Глава семнадцатая
Над усадьбой «Веселый дворик», воскресное утро, окрасилось бледно-розовой зарей, предвещавшей ясный, безветренный день.
Алена проснулась, рано и, хотя, Туманова предупреждала ее, чтобы она вела, себя естественно, не смогла улежать, в постели и вскочила.
Считая, что не стоит, в такую рань, лезть, на глаза прислуге, она тихонько села, у окошка и стала смотреть, во двор.
Рассвет не произвел, на нее, особого впечатления, потому, что Белая – Чернышевская считала, что рассвет, обязательно должен быть ярко-красным. Как в песне, которую, по утрам, любил напевать отец: «Утро красит, красным светом, стены, древнего Кремля….».
– Как, все-таки, у них, все – убого. – Вдруг, подумала, она, ни с того, ни с сего.
После тюремной камеры, место, куда ее привезли, показалось, Алене прекрасным.
Теперь, деревянные срубы, зданий и ограда из жердей, казались, ей смешными и нелепыми.
Только здешний сад, заслуживал, быть перенесенным, на одну, из отцовских вилл, где-нибудь, в средней полосе. Как сказал, тот мент: «Футуристический пейзаж»!
– Ага, вот и Ванька, вылез, из сторожки! – Отметила она, про себя. – Хоть бы не начал мочиться, посреди двора.
Довольно, симпатичный, внешне, но полный, полудурок, в умственном развитии, этот страж порядка вызывал, у Алены, смешанные чувства. С одной стороны – он был смешон, с другой, ей было, его, немножечко, жалко.
Вчера, его на смену, привез, какой- то офицер и на вопрос, сменяющегося дяди Пети, почему не заступает Миклашевский, ответил:
– На больничном – Миклашевский. Этот кадр, подежурит. Старший сержант Лобанок.
После отъезда начальства, Ваня, как представился, заступивший на смену, с серьезным видом проверил, хорошо ли сидит, на ней, электронный браслет. На замечание, Алены, что у него в будке запищит, если браслет расстегнется, Ваня ответил:
– Так, положено!
Потом, он выложил Алене, что, его прислали, сюда, в качестве «усиления», потому, что он очень опытный сотрудник. Правда, ему, сказали, что он, здесь – временно. Он, сам, правда, не горит желанием, застрять, здесь, надолго. Ведь, он работает, на «Жданах», охраняет рынок.
Позже, Алена слышала, как заведующая, Анна Леонидовна, говорила, кастелянше:
– Прибери, все, с глаз, долой! Слыхала, этот соколик, на «Жданах», сторожует! С ним, надо, держать, ухо, востро! Враз, приберет, что плохо лежит!
Покрутившись, вокруг Алены и поняв, что сердечного разговора, у них не получится, Ваня переключился, на горничную Веронику.
Та ответила, на его поползновения, легким флиртом, и привратник воспрял, духом.
Ваня, походив по двору, скрылся, с глаз, и Алене стало скучно.
Поскучав, еще, немного, у окошка, девушка начала зевать и решила, поспать, еще чуть-чуть.
Проснулась, она, как дома, аккурат, к завтраку. Во дворе, слышались голоса.
Выглянув в окошко, Алена увидела, что Ваня крутится возле второй горничной – Вики, которая, по своему обыкновению, загорала, вытащив шезлонг на солнце.
– Прямо, копытом бьет! Как – жеребец! – подумала она, а вслух добавила:
– Как – мачо!
Тут, Алена рассмеялась, потому, что вспомнила беседу, с дочерью, отцовского приятеля.
Маргарита, так звали ту, сногсшибательно-гламурную деву, рассказывая о своем бой-френде, назвала, его «настоящим мачо».
На, это, Алена заметила:
– Вообще-то, по-итальянски, «мачо», означает жеребец. И, не просто, жеребец, а – жеребец-производитель. Тот, который предназначен, только, для удовлетворения, кобыльей похоти. В конце концов, он конечно – лошадь, но, в сущности – скотина безрогая! Мне бы не хотелось, чтобы рядом со мной, находился человек, которого можно было ассоциировать с, безмозглым скотом.
Выражение, лица, тогда, у Маргариты, стало приятно отупелым, хотя было непонятно, от чего? То ли она обиделась, то ли ничего, не поняла, из сказанного.
Понаблюдав, еще немного, за Ваней, Алена решила, про себя:
– Нет, он – не «мачо»! Он – косячный жеребец, которым двигают, не меркантильные намерения, а любовь, к процессу! Такой соберет, вокруг себя табун и глотку перегрызет, любому, кто покуситься на его кобылок!
После завтрака, Алена намекнула Веронике, что засиделась и не прочь прогуляться, скажем, после обеда.
– Пойду, спрошу – что Ванька скажет!
– Ага! – Подумала Алена. – Ваня превратился в Ваньку! На этом направлении, процесс, у него, пошел!
Вернувшись, Вероника, сказала:
– Говорит – можно! Только, это…. – Потупилась девушка. – Он говорит, что местность, для него – незнакомая. Просит, что бы я пошла с вами…. Можно, так?
– Конечно! – Радостно, сказала Алена, так, будет, еще лучше!
– Ладушки!
В голосе, Вероники, послышалось смущение.
– Скажете, когда захочет идти!
Когда горничная ушла, Алена, чувствуя, как внутри нарастает напряжение, упала на кровать и попыталась успокоиться.
От лежания, нервоз, стал, только усиливаться, и Алена пошла, в сад.
В саду, она начала успокаиваться.
– Помогают, что ли, эти коряги, загогулистые? – Подумала она и спохватилась:
– Конечно, помогают, они, же – туристические! Вот, они и помогают! Я, ведь – туристка! Милиционер, тогда, их так и назвал – туристические. Это Ирина, его поправила, сказала: «Футуристические»!
Алена развеселилась и, полностью, пришла, в себя.
Время, все ближе, подходило, к обеду, но чувство, тревоги, больше не приходило.
Обедали, в усадьбе – кто, как. Милиционерам, еду, обычно, относила повариха Надя. Иногда, тем, хватало. Иногда, они, захаживали, за добавкой. Остальные, садились, вместе, за общий стол, в малой столовой.
Дворника Владимировича допускали к совместной трапезе, если он был абсолютно трезвый, что, видимо, случалось, крайне, редко. По крайней мере, за все время пребывания в «отеле», Алена, его, ни разу, за столом, не видела.
Ей, самой, было предложено, принимать пищу по собственному усмотрению – хочешь со всеми, хочешь у себя, в комнате.
В первый, день, она ела, у себя. Потом, решила выходить, к, общему, столу.
Сегодня, обеденный стол был накрыт без обычной для Нади, задержки, что было здесь, обычным явлением, а точно в срок.
Дворник Владимирович, явившись, к столу, даже, выразил, по этому поводу, легкое недоумение.
– Так, праздник, то – какой! – Сказала Надя, всплеснув, руками. – Владимирович, сообщил, что, к столу, пожалует! Как, я могу, дорого гостя, задерживать!
– Ване, то, поесть отнесла? – Поинтересовалась заведующая.
– А, то, как, же! – Сказала Надя. – Супу, не захотел! Говорит, мне, лучше, бифштексов, побольше! Привередливый!
Обед прошел, довольно, весело. Заведующая и повариха, все время подтрунивали дворника, убеждая его, порвать с «зеленым змием» и питаться прилично, за столом, а не у себя, «в конуре».
После обеда, Алена, подошла, к Веронике, и спросила:
– Так, что – пойдем, пройдемся?
– Угу! Сейчас! Только, Ване, скажу!
Вернувшись, Вероника, радостно, улыбаясь, сказала:
– Пошли! Говорит, можно идти!
Ваня, поджидал, их, у ворот. Для прогулки, он, можно сказать, принарядился – застегнул мундир, на все пуговицы, и смахнул пыль, с ботинок.
Девушки, молча прошли, мимо него. Вероника, даже, гордо, задрала нос, кверху.
Выйдя, за ворота, Алена взяла спутницу, под руку. Ваня, обмахиваясь пучком, травы, шел следом, и, проявляя бдительность не только, разглядывал, их со спины, но и вертел головой по сторонам.
Выйдя на асфальт, девушки, разом, не сговариваясь, повернули, в сторону деревни.
Заметив, на краю, кукурузного поля, синюю машину, Алена спросила:
– А, там – кто?
– Орнитологи. – Сказала, Вероника.
– Что – за орнитологи? – Насторожился Ваня.
– Ученые. Птиц изучают. – Пояснила девушка, явно, демонстрируя, перед ухажером, собственное, превосходство. – К нам, в усадьбу, заезжали. Спрашивали, может, можно остановиться. Потом, в деревню, поехали. Теперь, у тетки, моей квартируют.
– У, тебя, тут, что – тетка? – Поинтересовался конвоир.
– Да. – Гордо, повела плечами, Вероника. – Тетка Эвелина!
– Вы, не из дворян – будете?
– Чего, это?
– Ты – Вероника, тетка, у тебя – Эвелина! Имена – такие аристократические!
– Да, ну – тебя! Из простых – мы!
– А, можно, мне посмотреть, что они, там, делают? – Прервала их милую, беседу, Алена.
Ваня, мгновенно, насупился, но, как-то несерьезно.
– Ой! Ой, какие мы – строгие! – Насмешливо, сказала Вероника.
– Так и быть, можно.
Направляясь, в сторону «орнитологов», Алена, снисходительно, не прислушивалась, к завязавшейся беседе, между горничной и милиционером.
Ирина встретила, ее, в наушниках и с, небольшим, микрофоном в руках.
В кабине, положив руки на руль, сидел, какой-то, уж очень, мрачный тип, похожий на наемного убийцу.
– Вот, это – любовь! – Улыбнулась, Туманова, Алене, выразительно, кивнув в сторону, оставшейся, на дороге, парочки.
Алена, помня инструкции, ничего, не сказала, вслух, только, вопросительно, кивнула.
– Все – в порядке. Говорить, можно. – Сказала Ирина. – Вокруг, все чисто! Давай, присядем, вот, здесь – что бы быть, на виду.
Они сели, на какие-то, чемоданы, друг, против друга.
– Ты – как? – спросила Ирина.
– Нормально.
– Я браслетик, с тебя, сниму, когда вертолет сядет, или чуть, позже.
– Хорошо. – Кивнула Алена.
Вчера, ночью, Туманова осмотрев замок приспособления, сразу заявила, что «такое барахло», в России, уже давно не делают.
– Каменный век! – Подвела, она тогда, общий итог.
– Алена! Алена! – Позвала, ее Вероника, махая рукой.
– Да!
Алена поднялась и помахала, в ответ.
– Мы, у тети, будем! Белый дом! Крайний! Ты, только, долго, не задерживайся!
– Хорошо!
– Пятнадцать минут! – Крикнул Ваня и, делая замысловатые зигзаги, поспешил, вслед, за своей, пассией.
– Вертолет, скоро, прилетит? – Спросила Алена.
– Уже близко. Тебе, не слышно, еще, а я, его, уже слышу.
Вскоре и Алена, без всякого, спецоборудования уловила, вдали, еле слышный рокот.
Шум, винтов, все нарастал, и она чувствовала, как начинают дрожать, колени.
Видно, по разлившейся по, ее лицу бледности, Ирина угадала, что винтокрылая машина находится, в пределах обычной, слышимости. Сняв, наушники, и похлопав, Алену по плечу, Туманова сказала:
– Ну, вот – почти, все…. Сейчас загрузимся и полетим. Хмурый субъект, вылез из кабины и, задрав голову, вверх, сказал:
– Вон – они! Летят!
Сидя, за столом, у тети Эвелины, милиционер Ваня, подробно и обстоятельно объяснял, двум женщинам преимущества Департамента охраны, перед, обычной, патрульно-постовой службой.
Пить, Ваня отказался, но, на шинку, приналег изрядно.
Заслышав, шум вертолета, он, прервав, пафосный монолог, поднял голову:
– Это, чего, там – такое?
– Летит, что-то. – Беззаботно, сказала Вероника.
– Так, не опыляют, уже?
– Не опыляют. – Подтвердила, Эвелина Борисовна. – Только, все равно летать, не перестали. Делать, им, видно, нечего!
– Вот, вы, Эвелина Борисовна, зря, говорите, что мы, там, крохоборничаем! – Продолжил Ваня. – Ничего подобного! Просто, в силу обстоятельств, нам, известно до какой нижней планки, может опустить цену, продавец….
Когда вертолет приблизился, к деревне, Ваня, снова, замолчал, и даже поднял голову кверху, ожидая пролета воздушной машины.
Однако вертолет, над столом, не появлялся, хотя гудел, все громче и громче.
– Так, он садится! – Оторопело, сказал он. – Ничего, не понимаю….
Милиционер, растерянно, взглянул, на женщин, пребывающих в состоянии полной безмятежности. Потом его взгляд упал, на, переносной, приемник сигналов тревоги.
Все было в норме.
– Надо, идти посмотреть… – Начал подниматься Ваня, из-за стола.
– Сидите, сержант! – Строго и очень официально сказала Вероника, разворачивая, у него, под носом, неизвестно, откуда, взявшуюся красную книжечку.
Там была ее фотография и надпись со словами: « …Комитет государственной безопасности….».
– Это, чего, такое? Что, за шутки?
– Сидеть, кому говорю….
Голос Вероники звучал нежно, но глаза, были холодными.
– Ты чего? – Грозно спросил Ваня, расправляя плечи.
– Сержант, сидите, спокойно! Комитет Государственной Безопасности! – Послышался голос, с крыльца.
Повернув голову в ту сторону, он увидел молодого крепко сбитого паренька, в цивильном костюме.
Этому, можно было верить, что он оттуда, откуда представился. Поэтому милиционер опустил, пятую точку, обратно, на стул и притих.
– Что там? – Спросила Вероника, у стоящего, на крыльце, паренька.
Тот, в свою, очередь, задрал голову, вверх и задал, кому-то невидимому, аналогичный вопрос.
– Вертолет сел. Горючее заливают. – Ответили, сверху.
Вслед, за этим, во дворе, воцарилась тишина. Только, стул поскрипывал, под нервничающим Ваней.
– Все! Садятся! И машина отъезжает! – Раздался голос из, слухового, окошка. – Дамочки, в вертолете, мужики, на колесах!
– Сержант, за мной! – Скомандовала Вероника и бегом бросилась, со двора. Ваня, еле, поспевал, за ней.
Выбежав за околицу, девушка остановилась и, держа, руку, козырьком, проводила взглядом, взлетающий вертолет.
Синего микроавтобуса, след простыл. Вертолет, набирая высоту, развернулся, лег, на курс и стал медленно удаляться, в синие дали.
– Отправляйтесь, на пост, сержант! – Скомандовала, Ване, Вероника и, когда он растерянно взглянул, на нее, добавила, уже мягче:
– Топай, топай, служивый. Садись, в сторожку и, носа, оттуда, не высовывай. Что непонятно? Шагом, марш!
Милиционер не, то, что зашагал – бегом побежал, проявляя удивительную для сидячего образа жизни, резвость.
Вероника, решив подождать, пока вертолет не скроется, из вида, заметила, что Ваня, свернул не к усадьбе, а на место стоянки «орнитологов».
– Вот – придурок! – Подумала она.
Добежав, до кукурузного поля, страж правопорядка, стал бродить туда-сюда, растерянно, разводя, руками и время от времени, поглядывая в небо.
Однако наслаждаться, зрелищем, метаний молодого Лобанка, не было времени. Вероника развернулась и, спешным шагом, двинулась, на подворье, Эвелины Борисовны.
Прошло, уже три часа, с, тех, пор, как пилот отправился, за горючим.
Истомленная, ожиданием, Алена, уже практически, каждые, пять минут, спрашивала Туманову: «Скоро?» или «Ну, куда, он, делся?»
Туманова, сама, стала проявлять признаки беспокойства, хотя, внешне оставалась веселой и беззаботной.
– Ну, давай, я, сама, схожу, посмотрю…. – Наконец, решила она.
– Нет! Не надо! – Сказала Алена, тревожно, оглядываясь, по сторонам.
Пилот посадил, машину, прямо, в кратер, в центре невысокого холма. Кратер был, неестественного происхождения. Когда-то, здесь был карьер, в котором брали песок и гравий. Условия, для растительности, благодаря интенсивной человеческой деятельности, здесь были экстремальные, поэтому лесной поросли, на дне впадины не было. Сначала, здесь, попробовали, обосноваться, сорняки, но, потом, их вытеснили кактусы.
Таким, образом, посреди леса, существовала проплешина, пригодная, для безопасного пребывания человека.
По краям обрыва темнел, непроходимый лес, тревожно покачивая ветками.
– Нет. Надо сходить посмотреть – что, они, там, возятся! – Наконец, решила Туманова., начиная подозревать, нехорошее,
– Нет, не уходи, может, они, сейчас, придут! – Чуть не плача, попросила Алена, и Туманова решила подождать, еще немного.
Когда терпение, у нее самой, было, уже, на пределе, Алена, вдруг, сказала:
– Смотри – человек!
Туманова, встав, с колеса, на котором сидела, стала вглядываться, в тропинку, по которой, ушел пилот, но Алена сказала:
– Да, не – там! Наверху!
Туманова покрутила головой и увидела, на краю, обрыва человека. Тот стоял, малозаметный, на фоне леса, и внимательно, разглядывал их.
– Это, ведь, не Петя? – Спросила Алена.
Туманова молча покачала головой.
Человек постоял еще немного и двинулся, вдоль обрыва, к тому месту, где находился вход, в котловину.
Человек двигался, неспешно, часто останавливаясь и прислушиваясь, к чему-то. Может, к пению птиц, а, может, к шороху листвы.
Вскоре он пропал, на короткое время, из виду и, снова, оказался, на виду, уже шагающим по тропинке.
Когда неизвестный приблизился, девушки насторожились. Вид, его, был ужасен. Человек был небрит, не стрижен, и одет, в поношенную одежду. Правда, от него, не пахло и, старенькая одежда, была выстирана.
Даже, под щетиной, благо, она росла пучками, было видно, что кожа у незнакомца, смуглая. Лицо у него было, немного перекошено и, кое-где как у, бывалого, кота, покрыто шрамами.
Туманова скосив глаза, на подопечную, заметила, что та, скорее удивлена, чем напугана. Сама она, была настороже, но явная угроза, пока, не просматривалась.
Не скрывая удивления, человек, оглядел их, правда, без, всякой, похабщины и сказал:
– Здрасте! Я – Саша Меченый. Местный гоблин. А вы – кто, такие?
– Мы – туристы. – Сказала Туманова.
– Ясно. – Сказал Саша-Гоблин.
Оглядевшись по сторонам, он выбрал, свободную, от мелких кактусов проплешину и присел, скрестив, ноги, по-турецки. Потом, достал сигареты, закурил и, только, после этого, продолжил разговор.
– Это – у вас, экскурсия, значит?
– Точно! – Подтвердила Туманова.
– Да, место, тут, красивое! – Сказал гоблин.
– Футуристический пейзаж! – Сказала Алена.
Гоблин, тревожно, огляделся, по сторонам и согласился:
– Метко, сказано!
– А, вы, куда идете? – Спросила Алена, откровенно, радуясь, встрече с человеком.
– По делам!
– А!
– Концессия, тут – у меня. Ягоды собираю. – Пояснил Саша, видимо сообразив, что туристам не очень понятно, что можно делать, в лесу.
После этого, он замолчал и, только, курил, поглядывая то на девушек, то, на вертолет. Докурив, гоблин загасил сигарету, но выбрасывать не стал, а, достав из нагрудного кармана, бумажный пакет, спрятал окурок, туда. Потом положил пакет, обратно.
После, этого, он остался, сидеть, безмятежно, наблюдая, за «туристками».
– Вы говорили, у вас – дела. – Сделала, тонкий, намек, Туманова.
– Ну, да. – Согласился гоблин. – Дел – по горло!
– Так, может, вам следует, ими, заняться?
– Не могу!
– Не поняла?!
– Так, как, я, вас, одних, оставлю? – Искренне, удивился, тот. – Мало ли – что? Как, я людям, потом, в глаза, смотреть буду?
– Можете, не волноваться. Мы, кое-кого ждем. Потом, полетим, дальше.
– Ну, вот – как полетите, так, я и, по делам отправлюсь!
– Вы, никого, случайно, в лесу, не встретили? – Встряла, в разговор, Алена.
Туманова, неодобрительно, подняла бровь, но промолчала.
– А, кого ждете? – В свою, очередь, спросил гоблин.
Алена, вопросительно, взглянула, на Туманову.
Та, снисходительно, пожала плечами: «Продолжай, раз начала!»
– Мы, одного человека, ждем…. Летчика. Когда вернется – полетим, дальше.
– В оранжевых ботинках? – Спросил гоблин.
– Да! – Обрадовалась Алена. – Вы, его, видели?!
– Видел. Только, он не придет.
– С чего, вы решили? – Насторожилась Туманова.
– Так, покойники, не ходят! – Сказал гоблин.
Воцарилось, непродолжительное, но напряженное, молчание.
– С, чего вы взяли, что наш пилот – мертв? – Спросила Туманова.
– Не знаю, ваш – не ваш, а, только, в лесу, лежит жмур, в оранжевых ботинках.
– А, это – точно, наш пилот?
У, Алены, от растерянности, сел голос.
– У нашего – усы и лысина, спереди, пробивается….
– Про это, ничего, сказать не могу. У него, божие коровки, уже, бошку, обгрызли.
– Как – это? – Еще шире, распахнула глаза, Алена.
– Проще – простого. Его, как вырубило, так коровки и налетели, пожрать, пока – тепленький. Тухлятину, они не едят, только свежачок.
– Ужасно! Конечно, если это – правда…. – С, откровенным, недоверием, сказала Алена.
– Чистая, правда.
Саша, почесал лохмы.
– Так, что, если другого летчика, у вас, нет – никуда, вы не полетите. Сегодня, так, это – точно!
– Я могу водить вертолет. – Сказала Туманова.
– Правда, умеешь? Здорово. Я, так, не умею. – Сказал гоблин, уважительно, поглядывая, на Туманову.
– Только, нам, бензин нужен. – Сказала Туманова.
– У нас, бензина, днем, с огнем не сыщешь. – Сказал Саша. – У нас, теперь – только биотопливо!
– Может, я, неправильно, выразилась? Речь шла, о том, что, вертолет, нужно заправить. Один человек обещал, нам, подвезти, горючее. Он, тоже, пропал – не можем, до него, дозвониться.
– Петя пошел искать, его, и пропал. – Добавила Алена. – И, вы, говорите, что он умер….
– Наверно, это – тот мент, что спит, на опушке. – Сказал гоблин.
– Какой – мент? – Настороженно, спросила Туманова.
– Плотненький – такой. Приехал, еще, с утра. Горючку привез, в канистрах.
– Он, то, нам и нужен! – Не скрывая радости, сказала Туманова. – Вы говорите – он, горючее, привез? А, почему, вы, сказали, что он – мент?
– Может и не мент. Может – конторский. Только видуха, у него стандартная, правоохранительная.
Туманова задумалась.
– Вы, говорите – он спит?
– Спит. Еще, двенадцать часов проспит, как миленький.
– Вы, хотите, сказать, что это – нездоровый сон.
– Маслят нанюхался. – Подтвердил гоблин.
Она, снова, погрузилась, в раздумья.
– Значит, мы, можем, горючее, забрать? – Спросила она. – Даже, если, этот человек, как, вы, говорите, вызывает подозрения. Вы, нам, не поможете?
– И, не подумаю.
– Почему? – Обижено, спросила Алена.
– Если, вы, нацелились помереть, то, я, вам – не помощник.
– Почему – помереть? – Возмутилась Алена. – Мы, просто, улететь хотим….
– Значит, помирать, вы не собирались? Это, у вас, не способ самоубийства – такой?
– Нет, конечно….
– Значит, скажите, партизанам, спасибо, что, еще, живы, пока!
– У вас, тут, еще, партизаны, остались?
– Живут и здравствуют. Тех, что, в войну, были, конечно, не осталось. Померли, давно. Зато, новые, народились. Республика – партизанка!
– Вы, не можете объяснить, все, толком? – Вступила, в беседу, Туманова.
– Горючка, что, вам, привезли – хмельная. Пыльца, от хмеля, в ней. Такое, если, в двигатель попадет – хана, ему. Короче, если, заправиться и взлететь, через пять минут – капут! Гахнулись, бы, вы, сегодня, из поднебесья, кабы не Понамори!
– Отчего, вы решили, что горючее…. Хм! Что оно – плохого качества? И, причем, здесь, какие-то «Понамори»?
– Фраера, что горючку привез, братья Понамори, обули, только, у них, облом вышел. Повезли продавать, а купец, определил, что это – фуфло! Вот – так!
Лицо Тумановой стало бесстрастным. Глаза превратились в ледышки.
– Я, должна, все, увидеть, сама. – Решительно сказала она и спросила:
– Вы, меня, проводите?
– Тихо, тихо, барышня! Вон, подружку, свою, наполохали! – Сказал гоблин. – Такую, вас, я никуда, не поведу. Успокоиться, надо. Дышите!
– Все – хорошо, не волнуйтесь!
– Это, мне решать. – Спокойно, сказал Саша. – Как, поутихнете, так и пойдем.
Он достал сигареты и закурил.
– Я, одна, не останусь! – Заявила Алена. – С вами, пойду.
– Это, ни, к чему. – Заявил гоблин, покуривая. – Мне, с одной, психованной пройти бы! А, то – с двумя! Сидите, здесь, и не рыпайтесь. Место, тут – тихое, безопасное. Страусы, сюда, не заходят.
– А, что страус – опасный зверь?
– Скотина, что – без мозгов, всегда опасна. А эти, совсем, распоясались…. Короче, если увидите, в кабину сядьте, пока не уберется. Поняли?
Алена, молча, кивнула.
Проделав, с окурком, туже процедуру, что и раньше, Саша-Гоблин, внимательно, оглядел Туманову, оценивая, ее морально, а не физически, и решил:
– Похоже, можно, идти.
– Вы, вернетесь? – Спросила Алена.
– Не боись – я, так, точно! – сказал парень.
Туманова, же, в ответ, на ее вопрос, только, укоризненно, покачала головой.
– За мной, идите, по тропинке. – Сказал гоблин и пошел вперед.
На выходе из карьера, он, не останавливаясь, начал, более подробный, инструктаж:
– За мной идите, в сторону, не ступайте. Тут, у тропинки, трава сорняковая и кактусы. Только их, без нужды, тоже, мять нежелательно. Веточек не ломать. Вообще, руками ничего не трогать. У вас, городских, ручки, так и тянутся нашкодить – листик, там оборвать, или цветочек. Лучше, всего, с непривычки, руки, в карманах, держать….
– Скажите, а, вы, окурки в целях конспирации прячете? – спросила Туманова, когда проводник сделал паузу, в, своем, нравоучении.
– От, кого, мне, в лесу, конспирироваться?! – Весело, ответил тот. – Просто, в окурках, фильтр – химический, а лес, этого, не любит.
– Говорят, что, он, самоочищается?
– Это – да! Только, он уже самоочистился, и больше химии, не хочет. Одно время – чего надумали. Стали в лес, бутылки и покрышки свозить. Пусть перерабатывает! Ну, возчиков, уже на ближних подступах, так плющить стало, что мало, кто в себя пришел, после этого!
– И, что?
– А ничего. Зачинщиков, начинания посадили, за вред человечеству. Мусор, в лес, возить перестали. Теперь перерабатывают…. Ну, вот! Смотрите – ваш, не ваш?
Гоблин прошел, вперед, и, остановившись, кивнул в сторону, от тропинки.
Туманова, недоуменно взглянула, туда, куда, он указывал и, вначале, ничего, не разобрала. Солнечные блики, игра теней делали, картинку, размытой. Потом, когда зрение сфокусировалось, она разглядела человеческое тело, словно, запертое в, зеленую, клетку. Детали проступали, постепенно. Ей стало понятно, что, человек не в клетке, а перевит, жесткими, то ли лианами, то ли корнями. На нем, были оранжевые ботинки, кожаная летная куртка и, защитного цвета, штаны.
Голова, у трупа, в самом деле, была объедена. В некоторых местах, мяса, совсем, не было, и проглядывали кости, черепа.
Одинокие божие коровки, еще ползали, по воротнику, но основная масса, видимо, отлетела.
– Ваш? – Снова, спросил провожатый.
– Наш. – Ответила Туманова.
– Ладно, пошли, теперь, на, спуна, глянем!
Когда они, вышли, из леса, Туманова, вдруг почувствовала, в себе, легкую, неуверенность. Словно, она, вдруг, лишилась, надежной зашиты.
Они, согнувшись, прошли под проволоку и оказались, рядом с машиной, в тени кузова, которой, спал человек, которого, Ломако представил ей, как спекулянта-самагонщика.
Вглядевшись, в него, без суеты, Туманова, решила, что гоблин, пожалуй, прав. Было в этом, как его…. Метлицком! Точно! Было, в нем, что-то, неестественно стандартное.
В кармане, у спящего, заверещал телефон.
– Звонит и звонит. – Сказал Саша. – Я пришел – он звонил! Уходил – звонил! Пришел – опять, звонит!
Туманова, решительно, шагнула, вперед и изъяла телефон, у хозяина.
Достав, из кармана, свой смартфон, она прижала его к телефону и стала нажимать на кнопки. Смартфон, переливчато, запиликал. Его экран разбился на квадратики. Квадратики стали поочередно, мигать.
Наконец мигание прекратилось. Из смартфона, параллельно с телефоном заправщика, раздался гудок. Туманова щелкнула пальцем, по экрану и сказала:
– Алло!
Неизвестно, что послышалось, вызывающему абоненту, но тот, облегченно крикнул, Тумановой, в ухо:
