Kitabı oku: «Прощание с отцом», sayfa 9
В глубоких золотистых бокальчиках, кое-где уже возились большие шмели в коричневых бархатных, измазанных цветочной пыльцой, кафтанах. Взлетывают из травы в голубое небо и трепещут над степью, еле видимые в высоте, жаворонки, и мир залит их благостным гимном весне и жизни. Шуршит прошлогодняя сухая трава под нашими сапогами, порывая их белесой пылью. На небе веселое и теплое солнце и редкие, небольшие, белые, чуть синеватые снизу облака, медленно плывущие неведомо куда и откуда. А по широкой светлой степи бегут темными пятнами их тени, несущие прохладу и какую-то легкую тревогу. Но пройдет тень от облачка, выглянет солнышко, и опять и тепло и весело станет.
Мы подходили к озеру, когда из-за пройденного нами леса, над ним, разливаясь над степью, донесся густой и протяжный, вибрирующий звук меди, по которой ударили чем то тяжелым. Это ударили в большой колокол на сельской церкви к обедне. И над миром, с его весенней благодатью, синевой неба и вод, зеленью и ароматом деревьев и трав, с птичьим радостным гомоном, покоем и безмятежность; миром, залитым светом солнца, и прозрачным, трепещущим над нагретой землей воздухом, поплыли, радующие душу, торжественные, праздничные, несущиеся издалека над лесами, волны колокольного звона.
–«–
Дорогой мой, родной мой, отец! Ты был самый лучший из всех, кого я знал на Земле. И тебя не стало, и никогда не повторится твоя жизнь. Никогда ты не взглянешь на небо, не пойдешь по Земле. Теперь я знаю, чувствую свеем существом, что от смерти не спасешься, что от нее нельзя уйти, и что она – неизбежный конец всему, конец волшебно-прекрасному празднику – жизни. Что же делать? Надо прожить отведенные для жизни дни и годы с наибольшей радостью от великой красоты природы и с наибольшей отдачей добра всему живому, с наименьшим количеством причиненного тобою зла, вольного и невольного. Прожить жизнь так, как прожил ее отец. Я выглянул в окно. Тихая, ясная, но безлунная ночь. Небо черное, черное, все до горизонта усыпано крупными яркими звездами. Горит голубыми огнями ковш Большой Медведицы. Так же как горел он много-много раз, когда мы с отцом укладывались спать на пашне под открытым небом.
