Kitabı oku: «Охотник на мафию», sayfa 2
– «Ну, да всё вскоре проясниться. Ишь ты! Бизнес в Африке! Алмазы что ли?», – подумал Сергей. – «Там этого добра, как грязи».
Пока отсутствовал «шеф» «Сергей» вспомнил аналитические справки, которые когда-то читал полковник и предположил, что, Балу может иметь отношение к руководителям Дальнегорского завода «Полиметалл», перерабатывающего вольфрам, добываемый в Приморском посёлке Светлогорье. Третье в мире месторождение по запасам, между прочим.
В голове Сергея промелькнула мысль, что стратегические запасы вольфрама, хранимые СССР, были выброшены на внешний рынок. И цены на вольфрам на международных биржах сейчас упали. То есть, кто-то на вольфраме заработал валюту, а горнорудная компания обанкротилась. Что это за мысли ни Сергей, ни Юрий не понимали. У Сергея такой информации в голове в принципе быть не могло, а Юрий про такое не читал и ни от кого не слышал. Не его тема.
––
1ОПГ – организованная преступная группировка.
Глава 3.
– Значит, слушай вводную. То, что ты видишь и в чём вынужден участвовать, это верхушка айсберга. Две трети айсберга находится под водой, где царят тишина и покой.
– «Поэт, однако», – удивлённо подумал полковник, но лицом не дрогнул.
– Над морем бушуют бури и шторма, а под водой тишина. Но иногда бури и шторма достигают и нижнюю часть и разрушают её. Тогда айсберг переворачивается.
– «Ни хрена себе! Он сценарии для театра не пишет? Образное у гражданина мышление».
– Так вот! Задача службы безопасности этого не допустить. Причём, как с помощью наших… Э-э-э… Как с помощью методов силовых структур, так и с помощью иных методов. Любых. Желательно законных. Предпочтительно законных. Так как нижняя часть айсберга находится в зоне давно прописанных и всем понятных правил и, в общем-то, правового, так сказать, поля. Это ясно?
Юрий не стал умничать, задавая вопросы, а Сергею всё было понятно.
– Понятно.
– Хорошо. Значит договорились… То, что творится на верху, не должно касаться основания. А в основании у нас чистый бизнес и политика.
– Про политику я не спрашиваю, но что такое, чистый бизнес?
– Понимаешь, Сергей. Через лет десять всё это, – он ткнул пальцем полковнику в перебинтованную грудь, – отомрёт. Эволюция. Ещё Дарвин говорил.
– Не революция, а эволюция? – удивился Юрий. – В как же это? Ведь меня хотели убить.
– Эволюция, брат. Именно эволюция. Выживает сильнейший. Естественный отбор. Вот государство по привычке, так как там на верху сидят бывшие коммунисты, хочет и переход от коммунизма к капитализму сделать революционными методами. Но у него ничего не получится, пока сильные не съедят слабых.
– Ты уверен, что мы выживем? – осторожно спросил Юрий. – Что мы – сильнейшие?
Балу хмыкнул, скривив правый уголок рта.
– Конечно уверен. Иначе бросил бы всё это, – он обвёл помещение пальцем, – давным давно и тихо платил бы кому-нибудь, кто покруче, дань.
– Так мы, вроде, и так платим ворам? В «Общак», в смысле.
– Это, Сергей Григорьевич, система, куда платить, как говорится, не западло. Воровским традициям лет, наверное, триста. Даже дедушка Ленин и Иосиф Виссарионович платили. А те, кто выступают против древних традиций, долго не проживут. Да и как не платить, если в нашем отечестве говорят, что от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Вот попаду, не дай бог, «туда», как Серёга Ларионов…
– Не надо, – машинально сказал Сергей.
– Сам не хочу, слушай! – с кавказским акцентом произнёс Балу и рассмеялся.
Фраза была сказана так артистично, что даже полковник улыбнулся.
– Я тебе больше скажу… Макара Стреляного знаешь?!
Сергей кивнул.
– И то, что мы с ним компаньоны по рыбной теме знаешь?
Кивок.
– Ну так вот… Макар недавно ездил в штаты к Иванькову за «рукоположением».
Серёга удивлённо воззрился на Балу.
– Но не срослось. Да-а-а…
– Почему? – позволил вопрос полковник. Ему было, действительно, интересно.
– Джем1узнал и убедил Японца, что уже давно назначил положенцем Трифона. Но, думаю, Япончик и не думал назначать Макара смотрящим по Приморью. Вот потому и начали слать деньги в Джему. А сейчас и не соскочишь без войны. Мы это не афишируем, но воры среди своих тему светят, что де «Спортсмены» Владика башляют в общак.
Балу незаметно перешёл на приблатнённый язык. От одетого в дорогую пиджачную пару «джентльмена», на которого был похож Балу, неформальные выражения слышать было неприятно, и Юрий поморщился. «Шеф» заметил и удивился.
– Коробит от жаргона? А сам?
– Да, не-е-е… Нормально. Костюм глаз режет. А так, нештяг. Поливай!
– Костюм? – усмехнулся Балу. – Ну, да. Культурный дисбаланс? Есть такое дело. Форма противоречит содержанию? Хе-хе! С кем поведёшься, от того и наберёшься.
– Я тоже стараюсь не «ботать», но в последнее время участились рамсы2с синепёрыми3, а молодёжь у нас не сидевшая, вот и приходится на стрелки4ездить.
– У, да ладно. Продолжим. Взаимоотношения с «ворами» утомляют и их надо прятать, или они просочатся в тишь да гладь. И тогда это угроза третьему нашему интересу – политике. Ещё отношения склонны развиваться. Либо к сближению, к чему будут стремиться они, либо к разрыву, к чему стремимся мы. Если случится первое и они узнают про наш айсберг, то в «общак» придётся платить не процент с доли, которую мы якобы получаем за «крышу», а со всего бизнеса.
– Поэтому бизнес надо прятать ещё глубже, – вставил своё веское слово Юрий. Просто ему надоело молчать.
Юрию почему-то показалось, что он всю эту лабуду уже слышал. И не только слышал, но и когда-то делал. И он даже мог, если напряжётся, вспомнить названия фирм и лиц, участвовавших в этих закрытых схемах. Мелькнуло даже название банка… Приморский? Он не мог вспомнить, потому, что эти воспоминания были и не Юрия, и не Сергея, а кого-то третьего. И Юрий понимал, что эти воспоминания касались не прошлого, не настоящего, а будущего.
– Надо организовать региональный банк, – вдруг сказал он, – и назвать его «Приморский». А меня сделать управляющим. Та можно и деньги отмывать. Крутанул цепочку авизо5, вот тебе и чистый капитал.
Переход с «рамсить» на «авизо» был такой неожиданный, что Балу раскрыл рот. Потом аккуратно закрыл его, чтобы не вывихнуть челюсть, и спросил:
– Ты сам-то понял, что сказал?
Юрка и сам едва не раскрыл рот от удивления. Он финансами не занимался, а уж Сергей был от них ещё дальше. Однако, что сказано, то сказано. Всплыла информация о чеченских авизо.
– Я не про обналичивание, а про банковские проводки.
– Не знал, что ты у нас ещё и финансист, – задумчиво произнёс Балу. – Мы, кстати в этом году банк учреждаем. На одного нашего партнёра по чистому бизнесу. Хозяин фирмы «Ролерс». Слышал про такую?
– Естественно! Сергей Дакин – директор.
– Это наш чистый партнёр. Таких, как он несколько. Есть люди с очень серьёзным бизнесом. Но о них потом. Я тоже хотел бы отойти от силовой темы и нырнуть вглубь, но… Покой, как говорится, нам только снится.
Он вздохнул.
– «Точно, стихи пишет и дарит своим актрискам», – подумал полковник.
– Силовую тему оставить некому. Они-то и рядом со мной дерутся, а я отойду, война начнётся. Как у Ларионовых.
– Так, не уходи, – вставил Сергей. – Стой рядом. Помнишь, как в «Крёстном отце», в третьей части Майкл Карлеоне «отходил от дел» и пытается перейти в легальный бизнес?
– Да, но у него не получилось, не смотря на все его благотворительные фонды и пожертвования.
– С фондом, кстати, у него была правильная идея. Если бы вы его организовали, это помогло бы в политике.
– Херня это, а не идея. Фонд он делал, чтобы притянуть в него другие деньги, но Ватикан его нагрел. Помогать людям надо тихо и только по-настоящему нуждающимся. Если станем афишировать, сразу станут говорить, что это ради «пиара».
– Что такое «пиар»? Впервые слышу, – спросил Сергей, но сразу «вспомнил», что и сам этим занимался не раз и не два. Даже не сам, а целая служба была под ним. Но когда?
– Реклама, значит, – сказал Балу.
– А-а-а, новое слово в продвижении «брэнда»?
– Брэнд? А ты откуда знаешь это слово? – удивился «шеф».
– Ну, ты сказал «пиар», реклама… И я вспомнил. Читал. Вроде у тебя в офисе. Ах, да, вспомнил. В журнале Тайм. На столике у тебя лежали.
– Он же на английском!
– И что? Английский у меня Оксфордский. Подзабыл немного, вот и вспоминал от скуки. Так-то читать там нечего.
– Удивляешь ты меня сегодня, Сергей Григорьевич. Или мы с тобой так ещё не разговаривали, или ты вдруг поумнел? Извини. Я шучу.
– Да, ладно. Мало ли кто на кого учился и кем был. Главное, кто ты сейчас. Я – боевик и это мне нравилось.
– Нравилось и разонравилось? – с интересом глядя на подчинённого, спросил «шеф».
– Да, нет. Нормально всё. Сам же грузишь другой работой. Вот мысли и переключились. Учили нас так. Оставлять в прошлом произошедшее и готовить тело и мозг к следующему заданию. Вживаться, так сказать. Помнишь, как в «Тегеран сорок три» Джигарханян переоделся в ассенизатора? Так и мы там лазили. Ничего не изменилось с того времени… Но… Об этом пока нельзя…
– Понятно. Это хорошо. Ты правильно понял. Заниматься будешь брэндингом и пиаром. Так твою службу и назовём «отдел маркетинга и связи с общественностью».
Сергей слушал «шефа» и охреневал. Охреневал он и от «себя». Юрию уже казалось, что в теле Сергея собралось не два мозга, а три. Первым был его разум, вторым – Серёгин, а Третьим – непонятно чья память, подкидывающая информацию, к которой ни Сергей, ни Юрий отношения, вроде как, не имели. Или имели? И информация какая-то не современная, а как бы из будущего.
Например, сразу после слов Балу об отделе маркетинга, в памяти Сергея проявилась, словно перед глазами, табличка с названием «Отдел маркетинга», с должностью и его фамилией «начальник Субботин С.Д.». В голове проявились какие-то компьютерные таблицы, графики, планы продаж и закупок. Компьютерные, блять, таблицы и графики. А компьютеры, что Сергей, что Юрий видели только издалека. И что бы это значило?
Ещё Сергей заметил, что его предложения направляли мысль «шефа» как-бы в сторону. Сначала тот явно настраивал подчинённого только на охрану бизнеса, но видя его «продвинутость» и в коммерческих дисциплинах, круг задач вновь образованной службы расширил, «силовой» блок спрятав в чистом бизнесе.
Юрий своим умом понимал, что, как бы они не хотели, от силовых акций пока не уйти, но перспективы, раскрытые ему «шефом», вселяли надежду, что когда-то весь их бизнес станет чистым.
– «Но, ведь айсберги совсем не исчезают», – подумал полковник.
– Было бы неплохо, – сказал он, – эту службу совместить с Дакинским «Ролерсом». Это хороший брэнд!
– Ты меня, Сергей сегодня, наверное, добьёшь своими «неожиданными» предложениями. Мы так, в общем-то и хотели. Ты с Серёгой Дакиным знаком?
– Нет. В глаза не видел. Кстати и в банке свой офис тоже надо иметь, – сказал, не обращая внимания на слова «шефа» о «добитии» Юрий.
Его собеседник, застонав, в шутливом ужасе схватился за голову.
– Ухожу, ухожу, ухожу. Я хренею с тебя, Сергей Григорьевич. Или ты так ловко вживаешься в образ, или ты тайный финансист. На бирже не играешь?
– У нас есть биржа? – играя лицом интерес, спросил Юрий.
– Всё! Нет сил. Завтра после «совещания» заеду.
– Берегите себя, Сергей Дмитриевич.
– Тьфу на тебя!
После ухода «шефа» Сергей сразу уснул и проснулся только под утро, когда розовое солнце едва пробивалось сквозь матовое оконное стекло. Санаторий стоял с западной стороны склона, поэтому солнце вставало здесь позже, чем на его сопке.
Проснулся он с наипоганейшим настроением. Всю ночь его мучили кошмары. Он где-то ползал, бегал, стрелял. В него стреляли и топили под водой. То Сергей, то Юрий умирали и возрождались снова и снова бежали, ползли, стреляли.
Снился старый Владивосток с хрущёвскими и Брежневскими застройками и новый Владивосток с многоэтажками на каком-то «Проспекте Красоты». Снился мост через бухту Золотой Рог. Под самое утро приснились похороны Балу, случившиеся в августе этого года. Случившиеся в ещё не случившемся августе. Шёл июль.
И казалось бы ему-то Юрию, полковнику СОБРа, что? Вроде радоваться надо, а, почему-то, не хочется. Бытие определяет сознание? Разум мента вживается в образ бандита? Сергей лежал с открытыми глазами и вспоминал, что напишут газеты про будущее убийство его «шефа».
– И что мы будем иметь? – сам себе сказал полковник и «прижал язык», вдруг вспомнив про то, что в палатах должна была стоять прослушка. Мысль лихорадочно забилась в поиске логичного, но безопасного продолжения. – Отдел маркетинга, значит? Ну, что ж, отдел, так отдел. Где бы ещё специалистов набрать? Из снабженцев, наверное сначала, а там видно будет.
На самом деле фразу: «И что мы будем иметь с того…» полковник хотел продолжить словами: «если всё то, что приснилось, и вправду – будущее». Слишком уж были реальные во сне картинки: высотки на фуникулёре, мост, похороны «шефа». Ему даже удавалось вспомнить лицо главного распорядителя на похоронах. Молодое, симпатичное, представительное. Раньше он этого человека не видел, но вдруг вспомнил его фамилию – Сергей Дакин. Владелец рыбодобывающей компании «Ролерс», чистый коммерческий партнер Сергея Балу.
И что делать? Судя по всему, Дакин займёт место Балу? И зачем это ему, если он в чистом бизнесе? Как говаривали в будущем: если не можешь докопаться до первопричины событий, знай, что это деньги.
Значит, после убийства Балу, Дакина бросят на спасение «айсберга», потому, что тот не оставит наследника, а претенденты будут пытаться ломать «айсберг» на куски.
Юрий напряг третью часть мозга и «вспомнил», что через некоторое время убьют хранителя общей кассы Карбова, друга Балу. И подозрение падёт на одного из лидеров боевых подразделений, не удовлетворённого и сейчас вторыми ролями. То есть, если убьют Балу, сразу начнётся междоусобица. Ни организаторов, ни исполнителей убийства Балу, не найдут никогда. Юрий теперь это знал точно. Не найдут и убийц Карбова.
– И что делать? – снова спросил себя полковник, наплевав на прослушку, но всё же продолжил беседу с самим собой мысленно. – Где буду я в это время? На чьей стороне? А может меня раньше всех уберут, когда узнают, что я вошёл в «ближний» круг «шефа»? Теперешние ближние и уберут. Тот же Карбов, например. Винников, тот умнее… Скорее, сначала предложит коалицию. Если предложат, надо соглашаться.
* * *
– Ну, ты меня вчера ушатал. Я от тебя ушёл, словно, после пятнадцати раундов, – начал вместо приветствия Балу.
– И тебе здравствовать, Сергей Дмитриевич.
– Привет, Сергей Григорьевич. Как спалось?
– Сны утомили. Всякая хрень снилась. Даже ты.
– Я? В каком виде? Надеюсь не в эротическом?
– «Знал бы ты в каком виде, так бы не смеялся», – подумал полковник, но сказал:
– В «мокром» водолазном костюме.
– О-о-о! Я в нём сексуальный. Мне тебя опасаться надо?
Сколько Сергей знал Балу, тот при любом удобном случае пытался «прокусить» собеседника, постоянно ставя в неловкое положение оправдывающегося. Однако Сергей не отреагировал.
– Ага… Сексуальный такой в гидрокостюме и с воздушным аппаратом с перерезанным шлангом. Лежишь такой на дне…
«Шеф» отшатнулся.
– Ты чё гонишь? Крыша поехала?
Юрий вздохнул.
– Я ж говорю, сны просто задолбали. Всякая хрень в голову лезла. А потом снились похороны твои… Народищу! Весь город перекрыт. Машин столько! И знаешь, кто распорядителем на похоронах твоих был? Дакин Серёга. Тот, что твой чистый коммерческий партнёр.
– Вот это врёшь! Не мог Серёга на себя такую ношу взвалить.
– Ну, не знаю. Что видел, то и говорю.
– Слушай, а ты разве с Серёгой Дакиным знаком? Вроде говорил вчера, что в глаза не видел.
– И сейчас скажу. Наяву не видел, а во сне видел.
– И какой он во сне, – язвительным тоном спросил Балу.
– Тебе портрет его описать?
– Ну…
– Ну… Высокий такой. Лицо у него хорошее. Девкам нравится сто пудово.
Полковник прикрыл глаза.
– Рост где-то метр девяносто, крепкого телосложения, вероятно – спортсмен. Голова средняя, череп высокий, затылок вертикальный. Волосы густые, средней длинны, волнистые, тёмно-русые, зачёсаны на право. Лицо прямоугольное, средней полноты. Глаза голубые.
– Хвати-хватит! Убедил!
«Шеф» смотрел на подчинённого с недоверием.
– Но как? Врёшь ведь?!
– Не имею привычки! – скривился полковник. – Сам в ахуе!
Это последнее слово почему-то убедило Балу больше, чем все остальные.
– Расскажи поподробнее, – тихо попросил он.
––
1Евгений Петрович Васин (10 ноября 1951, Борзя – 23 октября 2001, Хабаровск) – российский преступник, криминальный авторитет, вор в законе, лидер организованного преступного сообщества «Общак». Был известен под кличками «Джем» и «Батя».
2Рамсы – это проблемы, разборки, «тёрки». Рамсить – значит выяснять отношения, ожесточенно спорить, ругаться, драться.
3Бывшие уголовники.
4Стрелки – встречи для выяснения правоты по понятиям.
5Ави́зо – официальное извещение об исполнении операции или проведении мероприятий.
Глава 4.
Впоследствии Юрий не раз пожалел, что рассказал «шефу», многое из того, что ему снилось. Тот не поверил в «просветление» подчинённого, а посчитал, что Сергей работает на «конкурентов». И полковника стали пытать. Причём «шеф», как делал обычно на стрелках, подвёл правильный базис.
– Ты, Серей, не обессудь, но чтобы в дальнейшем доверять тебе, я должен убедиться в том, что всё, что ты говоришь – правда. А как это проверить? Ты сам знаешь, что другого способа, как испытание, человечество пока не придумало. У вас в службе ведь так же действовали. Ты сам говорил, что даже давал подписку с разрешением применять к тебе для дознания методы силового и болевого воздействия. Помнишь?
– Помню.
– Готов?
– Готов.
– Хорошо. С Сан Санычем ты знаком. Да и его технологии допроса тебе известны. Не все правда. Он говорит, что ещё ни разу весь свой арсенал не использовал.
«Шеф» склонился над Сергеем и заглянул ему в глаза.
– Может, передумаешь и сразу сознаешься?
– Ты знаешь, Дмитрич, я сегодня с утра лежу и думаю: «Надо, не надо?». Перебирал все «за» и «против». Про проверку методами Сан Саныча тоже думал и её не боюсь. Ну, и обиды на тебя не буду иметь. Понимаю, что ты вынужден это делать. Ничего личного, да? Но… Дело ведь в том, что о том, что именно семнадцатого августа приедут от Джема, я ниоткуда узнать не мог. Они и сами-то об этом ещё не знают.
– Тут ты не прав, – перебил его Балу. – они Сообщили, что приедут «отдохнуть» в середине августа ещё в первых числах июня. Просили организовать купалку и нырялку. И об этом не все, но знают. А если знают двое, знает и свинья.
Балу хохотнул удачному применению известной фразы из фильма «Семнадцать мгновений весны», сказанной Броневым в образе шефа гестапо Мюллера.
– А знаешь откуда пошла эта поговорка? – спросил Юрий.
Балу вопросительно дёрнул головой.
– Из шекспира. В Ромео и Джульете кормилица спрашивает Ромео: «Надежен ли слуга ваш? Говорят – тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них ее не знает».
– Удивил, – сказал, хмыкнув и качнув головой Балу. – Но я уже даже привыкаю к шириной твоих познаний.
– Нас хорошо и правильно учили.
– Ну, ладно. Ты не договорил, кажется. Есть ещё аргументы в вашу защиту, подследственный?
– Есть чуть-чуть. Середина августа – это пятнадцатое. Поедут они на машинах, а не на поезде, поэтому билеты заранее покупать не будут, а я называю точную дату их приезда. Могу даже назвать по именам всех тех, что приедут.
– Это может быть информация от твоих бывших сослуживцев. Или… Да мало ли от кого?!
– Согласен. Но я преследую одну единственную цель, – уберечь тебя от смерти. Подготовься. Пошли под воду своих людей на подстраховку. А лучше, моего спеца вместо себя. Пусть возьмут живыми. В будущем, убийство тебя осталось не раскрытым, а очень хочется узнать заказчика.
– Тут, как шутят следаки, главное в процессе следствия, – не выйти на самих себя. Ты ведь мог сам устроить покушение? Мог?
– Мог. Но тогда, значит я должен быть в сговоре с кем-то из твоих ближних.
– Не-е-е… В Карбове я уверен, а вот двое других…
– А вот я бы не исключал твоего кассира из списков подозреваемых. Но, тоже думаю, что это не он.
– А кто?
– Скорее всего «комсомольчане». Но это только догадки, ты понимаешь…
– Да ни хрена я не понимаю, Серёжа, – взвился «шеф». – Ты тут такую пургу метёшь, что шуба заворачивается! Ты бы слышал себя со стороны: «В будущем, убийство тебя осталось не раскрытым…». Охренеть! И ты так спокойно об этом говоришь?
– Я уже свыкся. На то, что покушение на тебя готовят в комсомольске, говорит то, что в сентябре будет покушение на Макара Стреляного. У него в «Леоне». Стрелявшего поймают через два месяца.
– Что?! Вот, блять!
Балу подошёл к окну и включил вентилятор. Он немного постоял под струёй тёплого воздуха и не удовлетворившись, взял пульт от кондиционера, лежащий на прикроватной тумбочке, и включил.
– Чем ещё порадуешь? – проскрипел зубами «шеф».
– К сожалению, из событий, которые произойдут в ближайшее время и к которым меня нельзя «присоседить» знаю не много. Это ведь в основном новостные сводки…
Полковник помолчал, прислушиваясь к мыслям.
– Первого августа банкира, председателя президиума объединения «Круглый стол бизнеса России», отравят сильнодействующим нервно-паралитическим веществом. На мембрану телефонной трубки нанесли. А второго августа и его секретарша кони двинет.
– Что за банкир?
– Грузин какой-то… Кивелиди. Умрёт четвёртого августа.
– Кивелиди – серьёзная фигура! Что ещё?
– Ты, Дмитрич, прослушку точно отключил?
– Отключил-отключил. Продолжай.
Ещё до начала пересказа своего сна полковник попросил отключить прослушку палаты. Балу удивился, но своим телохранителям приказал отключить и находиться там же, чтобы не включили. Оказывается он и вчера так делал.
– Тринадцатого августа в Свердловске Россель выборы выиграет, во втором туре.
– Твои бы способности, да год назад. Можно было бы «приподняться» на «чёрном вторнике».
– В девяносто восьмом подниметесь. Дефолт будет.
– Сука! И слова-то какие знает! – схватился за голову Балу. – И что будет в девяносто восьмом?
– Во-первых, уберут три нуля на деньгах. Во-вторых отпустят курс доллара. За год с шести рублей поднимется до двадцати.
– Погоди-погоди… Не торопись. Что там про дефолт?
– В ГКО вкладываетесь?
Балу скривился, но не ответил.
– Да, ладно, колись! Все вкладываются… Так вот, дефолт в девяносто восьмом объявят именно по ГКО. Но чему тут удивляться, это ведь обычная пирамида, как Эм Эм Эм, или Манчжурия с Властелиной, только государственная. И там и там одни игроки. Во Властелине первыми тоже были люди из правительства, Чубайс, например. Он и ГКО покупает. Только свои деньги инициаторы из обычных пирамид уже давно вывели. Попали обычные граждане. Так и с ГКО. Государство собирает шальные деньги. Сейчас, когда Ельцин баллотируется на второй срок, минфин, с его подачи, повысил доходность облигаций и разрешил их покупку иностранцам. В первые месяцы девяносто шестого доходность долговых бумаг поднимется до ста процентов, а за месяц до выборов возрастёт до двухсот пятидесяти. Так что покупать облигации надо сейчас и много, причём всех номиналов: двенадцати, шести и трёх месячные. А потом всё. В октябре девяносто седьмого в Юго-Восточной Азии разгорится экономический кризис. Цена на нефть в девяносто восьмом упадёт до девяти долларов за баррель, долгов по обязательствам четыреста сорок миллиардов рублей, а доллар шесть рублей. Вот и отпустили. Отпустят.
Сергей во время «экскурса в будущее» закрыл глаза, но вроде даже и не вспоминал, а читал. Слова из него лились ровно и не эмоционально. Балу смотрел на подчинённого с ужасом и понимал, что такое чудовищное коварство на государственном уровне выдумать сложно. На это способны единицы у которых не голова, а ГОЛОВА, а никак не лежащий перед ним с пробитым сердцем и лёгкими бывший спецназовец ГРУ. Не только выдумать такую каверзу сложно, но и представить, что само государство намеренно кинет миллионы трудящихся, заработавших, как он, например, свои деньги потом и кровью. И своей кровью, между прочим.
В кармане «шефа», что-то щёлкнуло.
– Диктофон? – спросил полковник. – Правильно. Переворачивай плёнку.
– Там реверс есть, – «успокоил» Балу.
Полковник хмыкнул.
– Тогда продолжим.
* * *
Полковника пытали больно, но не долго.
Сан Саныч знал незнакомые полковнику болевые точки и Юрий пополнил свой арсенал физического допросного воздействия. Психологически на него пытался воздействовать не известный ни Сергею, ни Юрию гражданин, который после трёх сеансов пропал и больше не появлялся.
А вот Сан Саныч испытывал Юркино терпение целых пять дней и эти дни для полковника слились в сплошной сгусток боли. Более мучительным было даже не сама боль, а её ожидание. Измученные электротоком нервы дёргались после окончания экзекуций по несколько часов.
Честно говоря, Сергей был выносливее Юрия, и это помогло «обоим». Ни тот ни другой не хотели «упасть в грязь лицом» друг перед другом, и когда отключался от боли первый, терпеть начинал второй.
После обеда пятого дня допросов не было, а вечером «шеф» пришёл не один. Увидев второго вошедшего полковник даже не удивился.
После обоюдных приветствий, гости по-хозяйски расселись на стульях.
– Тебя больше не будут мучить, Сергей. Нет смысла ломать нужного человека. Вскоре всё проявится. Ты, действительно, озвучил события, на которые ни ты, ни твои друзья повлиять не могут. Мы тут посовещались, – он повернул голову и посмотрел на губернатора, – и решили поверить тебе, немного подождать и попытаться разобраться в твоих… Э-э-э… Предсказаниях.
Сергей хотел парировать словами, что де, мол, это не предсказания, а потом подумал: «А что же это, как не предсказания? Предсказания и есть!», и пожал левым плечом. Правое было загипсовано. Его реакция была собеседниками замечена и по лицу губернатора скользнула улыбка. Теперь он посмотрел на Балу и, поняв, что тот вводную часть закончил, повернулся к Сергею.
– Ты рассказал много интересного и, скажу откровенно, полезного. Уже за это наша тебе благодарность выразится не в устной форме, а в материальной. Это только благодарность. Попутно тебе, Сергей Григорьевич, будет выплачена компенсация за моральный и физический вред, вынуждено нанесённый тебе нашими… э-э-э… специалистами. Да. Полагаю, компенсация будет соразмерной. Будет мало, добавим.
Он улыбнулся.
– Полагаю, мне хватит, – успокоил полковник. – Лучшее – враг хорошего.
– Разумно, – согласился губернатор. – Сергей Дмитриевич рекомендовал тебя ещё до проявления твоих экстрасенсорных способностей, как разумного и выдержанного бойца. Ты, кстати, не передумал заниматься… э-э-э… маркетингом?
– Полагаю, у меня нет выбора.
– Выбор есть всегда. Хуже ли, лучше ли, но есть всегда. Так да, или нет? Нам нужна уверенность, что ты с нами. Тем более с такими качествами.
– Да. Я согласен заниматься маркетингом.
– Если от них… Вернее, от него… Будут поступать финансовая аналитика, то службу можно назвать «Отдел финансового мониторинга и маркетинговых исследований». И тогда его можно разместить в банке. Что думаешь по этому?
– А что тут думать? Он ещё вчера наговорил на такой результат, что если всё случится, мы поднимем…
– Не надо цифр, Сергей Дмитриевич. Мы тоже посчитали. Да с нашими Африканскими деньгами, вложенными в Российские государственные облигации… А могли бы сгинуть в дефолте.
Полковника прошиб пот. А вдруг все его предсказания, это – бред сумасшедшего? Навязчивые идеи? Они сейчас вложатся, а сверхдоходов не будет, курс доллара не подскочит. Оно-то понятно, что не будет и краха, но ведь главное, что не будет ожидаемых доходов. Они, наверняка, подтянут все деньги, до которых смогут дотянуться. Кредиты возьмут у людей. А «люди» потом спросят.
Испарина выступила у Сергея на лице.
– Смотри-ка, проникся чувством ответственности, – улыбнувшись, сказал губернатор. – Ну, ты не бойся. Мы тебя не больно зарежем. Шутка.
– Шутка, – повторил полковник, вытирая пот импортной медицинской салфеткой.
– Хорошо держится, – кивнул головой губернатор на вопросительный взгляд Балу. – У меня вопросов, в принципе нет. Если вспомнишь, Сергей Григорьевич, актуальные события, вызывай Сергея Дмитриевича. А так… Смотрю, уже начал писать?
– Пока записал всё то, что говорил вчера. До хрена получилось. Рука бойца колоть устала. Левой давно не писал. Компьютер бы с принтером.
– Обладаешь? – удивился губернатор. – А я всё никак.
Они с Балу переглянулись.
– Думали мы об этом, Сергей, но лучше, если ты пока будешь писать. Компьютеры – вещь удобная, но говорят, что с каждого системного блока информация уходит через спутники к американцам. А будущее это такой товар… Ведь если у нас ни с того ни с сего возникнет аналитическая служба, которая заткнёт за пояс государственные структуры, и в том числе иностранные, нас возьмут в такой оборот, что «мама не горюй». Если всё окажется правдой, тебя придется прятать.
– В золотую клетку? Как османских принцев?
– Он и это знает, – развёл руками Балу.
– Уж это-то я обязан был знать, – даже обиделся полковник. – Мы специализировались по арабско-турецкой теме.
– Ну, ладно-ладно! Не злись!
– Есть другое предложение, – недовольно дёрнул шеей полковник. Ему не улыбалось сидеть взаперти.
– Какое?
– Переключить внимание на какого-нибудь настоящего хорошего аналитика. Взять его на службу и хвалить на всех углах. А мне всё же лучше остаться «безопасником». Туда и экономику, и финансы, и маркетинговые исследования можно привязать, финансовый мониторинг. Но увольте от руководства нашим… э-э-э… силовым блоком.
– Не считаешь надёжными? – спросил губернатор, прищурившись от милой улыбки. Он вообще был улыбчив.
– У них своя жизнь, свои цели и задачи, свои командиры. Если начну ими командовать, будет конфликт интересов.
– А какие у них интересы? – губернатор откинулся на спинку стула и, закинув ногу на ногу, в очередной раз осмотрел помещение. – А тут курят?
– Я не курю, но не от того, что не хочу, а врач запрещает. А вы курите, если хотите.
Губернатор облегчённо вздохнул, вынул сигареты с зажигалкой и пододвинул мусорную корзину.
– Так, какие у них интересы? – повторил он вопрос, глубоко затянувшись и выдыхая дым.
– Как и у всех. Нахапать ништяков. Их не устраивают те крохи, которыми их кормит Дмитрич. Они хотят долю в бизнесе и за это могут убить. За это и убивают.
– А ты?
– И я. Что я, другой, что ли? От простого к сложному, от малого к большому. Любой человек так. Редко кто скажет: «Всё! Мне хватит! Спасибо, больше не надо». Это же не тарелка борща или макароны по-флотски. Деньгами не насытишься.
Губернатор рассмеялся и покачал головой.
– А ведь он прав, Сергей Дмитриевич. Мы с тобой никогда не философствовали на эту тему, а вот он в одной фразе выразил наш принцип. Помнишь, я говорил: «Если сказали брать суверенитета сколько сможете, то кто сказал, что это не касается нас? Если приватизируют промышленность, то почему не мы?».
