Kitabı oku: «Неоновый свет», sayfa 2
IV
Донован сидел над кипой папок, массируя виски. Вот уже почти целые сутки он занимался чтением. Всего три эпизода и столько бумаги. Мужчина пригубил четверть стакана бурбона, заливая очередную таблетку обезболивающего.
Агента предупреждали, что к делу о расстрелах прикрепили множество побочных, однако так много документов на одном столе он увидеть не планировал. Досконально он изучал лишь те, что были непосредственно связаны с недавними убийствами, а с остальными приходилось знакомиться по диагонали. У каждого в этом городе есть скелет в шкафу. У людей, которых минувшей ночью изрешетили в клубе, скелетами был забит целый гараж. Бандиты. Убийцы. Торговцы смертельным счастьем. Большинство проходило по тем или иным делам как подозреваемые, а некоторые и в качестве свидетелей. Спецагент усмехнулся. Идентичная картина наблюдалась в двух первых эпизодах. Нападение на ресторан – сходка мафии. Бойня в театре – подпольная переправка органов. И вот теперь: расстрел в клубе – крупная сделка наркокартелей. Если так пойдёт дальше, начнётся открытая война за передел влияния. Ручейки крови из серых закутков обратятся в полноводные реки.
Донован вновь принялся перелистывать документы по третьему эпизоду. Убийца ничего не взял. Деньги, товар – нетронуты. Психопат точно знал, куда бил. Время, место. Арсенал преступника оказался весьма разнообразным. Автоматические винтовки, помповые дробовики, пистолеты крупных калибров – такое на дороге не валялось. Всё это убийца неряшливо бросал на месте преступления, словно не страшился возмездия. Опись найденного напоминала белиберду. Судя по отслеженным производственным номерам, огнестрельное оружие в руки бандиту попадало из разных частей страны, а некоторые экземпляры даже из-за её пределов. Ни одной пары винтовок из схожей партии. Согласно данным, помповое ружьё, использованное в первом эпизоде, месяцем ранее принадлежало столичному отделению полиции и упоминалось в отчёте об инвентаризации.
От подобного хотелось хвататься за голову. Свидетели из числа случайных прохожих заверяют, что убийца действовал в одиночку. Однако одиночка физически не был способен на такое. Здесь пахло организованной преступной сетью. Если она и вправду замешана, то наверняка действовала в паре с этим боевиком. С другой стороны, что насчёт экипировки бандита? Чем глубже Донован погружался в дело, тем больше склонялся к выводу – действовала организованная преступная группировка. Спецагент закрыл папку, опёрся о спинку стула и глубоко вздохнул, принявшись потирать глаза. Ему нужно выспаться.
Донован не собирался сдаваться и принялся читать дело по пятому кругу. Одна фотография привлекла внимание. Знакомое лицо. Фотография входила в одно из пришитых дел. Принадлежало оно некоему Эйбрахаму Майлзу, ныне покойному. В этот момент агент вспомнил, как Майлза арестовывали у главного городского банка. Три года назад в его трудовые обязанности входило экстремальное вождение. Вождение для ОПГ, под названием «банда шакалов». Согласно отчёту, он проходил сначала как подозреваемый, но, благодаря сотрудничеству со следствием, стал свидетелем. Донован горько улыбнулся. Рановато его сняли с крючка. Как иначе объяснить присутствие Майлза на сделке чёрных трансплантологов? Кто-то в бюро явно нуждался в увольнении, однако не ему судить. Донован пригляделся к фотографии трупа. На груди, чуть ниже ключицы, виднелась татуировка. До одури знакомая отметина: два окровавленных клыка, сложенных крест-накрест, и игральная кость под ними.
Он принялся рыться в других побочных документах. Первый эпизод – Даниэль Инганнаморте – татуировка с двумя клыками и игральной костью на правом запястье. Третий эпизод, братья Куинтано: Велерио и Васко, где второй был хозяином Прибоя. У Валерио подобная отметина на затылке, у Васко – на шее.
Вновь наступал тот самый момент. Донован нехотя полез в чёрный портфель у ног и вынул оттуда зачитанный до дыр документ. «Дело 65347» – ОПГ «банда шакалов». На первых страницах – фотографии опознавательного знака её членов – два зуба, схожих по форме с костяными саблями, а между ними – двенадцатигранный кубик. Видов татуировок успели задокументировать примерно двадцать. Все они отличались – клыки набивали в разных положениях, а номер, выпавший на кости, менялся. Судя по всему, это служило обозначением внутренней иерархии.
Дальше в документе шли множественные эпизоды правонарушений группировки. Начиналось всё, как обычно, с малого – хулиганство, воровство да бродяжничество. По мере роста банды, рос и накал преступлений – в деле появились грабежи, разбойные нападения и убийства. Дальше – хуже. Налёты на грузовые поезда, рэкет, наркотрафик. Заканчивалось всё ограблением банка.
Донован глубоко вздохнул. Именно этот чёртов эпизод стал роковым для карьеры. Он помнил, как месяцами выслеживал членов ОПГ. Помнил, как, наконец, получил наводку. Помнил, как отделение под его руководством устроило в засаду в этом злополучном банке. А потом всё полетело в бездну. Сухие строки отчёта в конце эпизода гласили: погибших офицеров управления – двадцать четыре, погибших федеральных агентов – пять. Он перевернул страницу.
А ещё спецагент очень хорошо помнил, как его отделу, нет, как лично ему передали это дело. Бюро установило, что в банде работал энергетик. На фотографии, сделанной в окружном полицейском управлении, была запечатлена девушка. Кислотно-зелёный ирокез заканчивался несуразной чёлкой, закрывающей левый глаз. Проколотый в нескольких местах язык был высунут, а правая ладонь собралась в неприличном жесте. На плече –отметина – два клыка, под которыми находилась игральная кость, однако, вместо цифры, на ней красовался перечёркнутый глаз. Над фотографией пестрела подпись: Джин Моррисон.
– Девочка-сглаз… – чуть слышно прошептал Донован.
В который раз специальный агент читал строки её досье? Десятый? Сотый? Всё здесь знакомо и затёрто до дыр. Сирота. Бежала из детдома. Вступила в банду. Открылся дар. На успехах группировка значительно выросла, а сама Моррисон перешла в разряд особо опасных преступников. Эпизод с банком. История обрывается. Пропала без вести.
Глаза упали на классификацию, которую дало ей ФНЭ. Классификацию, которую дал ей он сам:
– «Отражатель». Особенности: экранирование радиоволн, провоцирование пробоев в электросетях.
Столько неприятностей, как эта мелкая дрянь, не доставлял городу ни один другой бандит. Любые электронные ворота, сигнализации, камеры на её пути становились не более чем барахлом. Электронные панели и сирены в машинах полиции ломались. Но это ещё полбеды. Машины на электрических двигателях превращались в мусор, а дизельные и бензиновые двигатели заново уже не заводились, потому как проводка в автомобилях частично выгорала. Светофоры и фонари даже упоминать не стоит.
Кулаки Донована сжались. Он почти поймал её. Он всё просчитал. Всё учёл. Всё спланировал. Почти стал грёбанным героем. Почти. Спецагент глубоко вздохнул. Нужно было успокоиться. Тратить разум на пустой гнев бесперспективно.
Всё казалось очевидным. Моррисон и её подельники убивали бывших членов банды. Как ни крути, ограбление провалилось. Кто-то да виноват в этом. Тем более что тут Сглаз была абсолютно права. Таким образом, в наличии и мотив, и возможности, и орудия убийства. Как в академии. Оставалась неясной личность убийцы. Моррисон никоим образом не подходила под определение боевика. В банде она играла роль этакого универсального медвежатника, а не мускул. Наиболее вероятно, что убийца также кто-то из её бывших коллег. Решили мстить вместе.
Очень хорошей новостью являлось то, что исправно работала программа защиты свидетелей. Сглаз искала крота наугад, в то время как спецагенту была точно известна его личность. И рано или поздно она до него доберётся. Нужно устроить засаду. Задержит убийцу – выйдет на Моррисон. Он не упустит её во второй раз. Не бывать такому.
Донован оттолкнулся от стола, и стул отъехал назад, предоставляя долгожданный простор. Агент достал из кармана телефон и набрал номер, выученный наизусть три года назад.
– Казино «Шальной Дьявол»?
***
В техотделе бюро, как всегда, было тихо. Лишь шум отчаянно вращающихся куллеров нарушал атмосферу кладбищенской крипты. За широким полукруглым столом, в компании мониторов десяти, сидел высокий тощий юноша в выглаженной рубашечке и аккуратных очках в роговой оправе. Он лениво перевёл взор с одного из мониторов на гостя, который, судя по виду, спал в последний раз дня три назад.
– Спецагент Голдман? – технический специалист приподнялся с сидения, искренне улыбнулся и подал Доновану руку, небрежно задевая один из мониторов.
– Агент Денвард?
– П-прошу, просто Майкл, – сказал он смущённо, присаживаясь обратно.
– Глава уголовного преследования попросил меня подойти к вам, чтобы обсудить улики, которые пока не были включены в полный перечень основного дела о массовых убийствах.
– Д-да, конечно, – слегка замялся юноша, – п-подойдите, пожалуйста, – Майкл жестом подозвал спецагента поглядеть на один из мониторов.
Оказавшись за спиной у специалиста, Донован смог увидеть изображения сонма экранов, в которые тот вглядывался все рабочие часы. На них были разнообразные таблицы, отчёты, карты и фотографии. Парень был весь в работе. Хоть электронное делопроизводство и казалась продуктивнее, Донован всё же предпочитал бумажные носители. На мониторе, куда показывал Майкл, были изображены следы шин на асфальте.
– Во-первых, м-мы уже и до этого, ну, т-то есть от свидетелей, установили, ч-что преступник на мотоцикле, да?
– Ага…
– В-вот, мы провели анализ следов, п-пришли к выводу, что это шина усиленная.
– Усиленная?
– Арм-мированная то есть, против шипов. Полицейская.
Донован тяжело вздохнул.
– Ещё что-нибудь?
– Д-да, самое важное. Вот, – специалист обратил внимание агента на центральный монитор.
На экране мерцала карта города. Частично эту карту перекрывали полупрозрачные красные круги. Всего три.
– Это м-места преступлений, то есть отключения к-камер, то есть…
– Области, в которых камеры не работали во время трёх расстрелов.
– В-вот именно, что не только. Т-телефоны в этих зонах также не работали. Х-хочу отметить, что круги – не схематичное изображение, области с-сами по себе идеальной формы. Словно…
– Электромагнитный импульс.
– Д-да, именно! – оживился Майкл. – Мы с-стали следить за выключениями в реальном в-времени и сразу направлять туда группы з-захвата, как на третий расстрел.
– «Как на третий расстрел»? – переспросил спецагент.
– Д-да. Что-то не так?
– Нет, всё хорошо. У меня к вам просьба, Майкл, – вкрадчиво промолвил Донован.
– К-конечно же, агент Голдман, я весь внимание.
– Как только начнутся следующие отключения по сети, не могли бы вы сразу связаться со мной, хорошо? – спецагент выдержал небольшую паузу. – До группы захвата.
– Я, ну… у меня предписания от… – растерялся технический специалист.
– Главы угследования, знаю. Того самого, который лично пригласил меня, чтобы я занялся этим делом, так?
– Х-хорошо, ладно, договорились.
– Увидимся, Майкл.
Завершив цели визита, Донован направился к следующей цели по списку – будет очень полезно поговорить с непосредственным участником событий.
***
– Это, мля, мразота, мужик, как, мля, выскочила, мля, да как, сука, стрелять, понимаешь, мужик?
Смуглый мужчина, пристёгнутый наручниками к стальному стулу, пытался объяснить что-то невнятное офицеру полиции. Тот в ответ лишь кивал.
– Манда, мужик, ваще манда, понимаешь? Такой, мля, шухер, кишки-стёкла летают. Пух! – мужичок надул в щёки, а после хлопнул губами, выпуская воздух. – Вся каша, понимаешь, мужик?
За односторонним зеркалом допросной комнаты пил кофе глава департамента уголовного преследования. Он терпеливо слушал переговоры офицера полиции с единственным выжившим свидетелем, который, к глубокому неудовольствию начальника, въехал в страну нелегально, а потому не проходил экзамен по языку.
Дверь наблюдательной комнаты распахнулась, и туда вошёл Донован, волосы которого теперь напоминали неухоженный кустарник. В руках он крепко держал свой саквояж. Старик, при виде коллеги, улыбнулся.
– О, агент Голдман. А я тут как раз дожидаюсь вашего визита.
Спецагент мельком взглянул на субъект допроса и встал рядом со старшим по званию.
– Есть прогресс?
– Хотел адресовать этот вопрос вам, агент Голдман. Есть какие-либо наводки? Версии? Подозреваемые? – контратаковал начальник.
Донован слегка замялся от такого нахрапа.
– Ну… Пока ничего конкретного, сэр. Хочу прояснить пару моментов со свидетелем
– Хм, хорошо, – скорчил Ричард неудовлетворённую физиономию, – хотя не знаю, будет ли толк. Мои агенты его уже допросили. С переводчиком. Сейчас допрашивает полиция. Вскоре всё будет в отчётах.
– Я бы предпочёл лично.
Начальник усмехнулся и указал ладонью в сторону зеркала.
– Прошу вас, агент Голдман.
Донован покинул коллегу и через секунду присоединился к сотруднику полиции в его нелёгком деле.
– Потом, мля, такая пуф! И вся, понимаешь?
– «Всё», сэр?
– Не всё, а вся, понимаешь, мужик?
– Прошу прощения, офицер, – прервал бесплодный допрос Донован.
Полноватый служитель порядка поднялся и без слов покинул помещение, справедливо предположив, что с него хватит. Спецагент занял место товарища и уставился на бандита, который не решался начать разговор первым. Воцарилось неловкое молчание. Затем Донован поставил портфель на стол и достал оттуда заветную папку. Он открыл её в том месте, где покоился вкладыш имени Сглаза.
– Эта девушка. Видеть? – Донован, не без доли издёвки, протянул свидетелю фотографию.
На это смуглый мужичок лишь замотал головой.
– Нет, мужик.
Ничего прорывного ожидать и не следовало. Но попробовать стоило. Бандит, тем временем, слегка насупился, уловив, что его держат за идиота. Также он выглядел довольно измотанным – сказались сутки беспрерывных допросов. Измотаннее в этой комнате был лишь сам Донован.
– Что видеть? – продолжал агент.
Преступник тяжело вздохнул.
– Чёрный. Весь в полиция жилет. Шлем – мотоцикл. И эээ… рисунок на шлем.
– Рисунок?
– Ну эта… буква типа.
Донован достал из сумки чистый лист, шариковую ручку и протянул всё это свидетелю.
– Что за буква? Рисовать. Компрэндэ, каброн?
Длины оков бандита хватало, чтобы дотянуться до инструментов изобразительного искусства. Он презрительно зыркнул на агента и принялся что-то чертить.
– Это видел, – изображение вернулось в руки Донована.
Преступник по-детски нарисовал палочного человечка, у которого на месте головы был кружок. В кружке бандит изобразил перевёрнутую заглавную букву «А».
V
Сглаз всегда считала своим главным врагом государство, не конкретных людей. Там, где нет государства – нет принуждения. Там, где нет принуждения – свобода. У неё отсутствовали причины для обожания госаппарата. Скучный интернат-тюрьма. Скучные легавые, со своими скучными приводами в полицию. Она брала лишь то, что плохо лежало, то, без чего люди могли выжить. Бумажники, украшения, выпивку. Да и разве она была преступником по сравнению с правительством? Проститутки на зарплате у крупных корпораций. Эти примут любой закон, любую поправку за внушительный чек. Лицедеи. Гнусные воры, создавшие полицию, чтобы гонять воров помельче. Уж лучше такому государству и не существовать.
Джин неслась по ночной улице, и под её ногами рычал стальной конь. Лучше транспорта не сыскать. Фиолетовые, розовые и голубые вывески пролетали по сторонам монотонной магистрали – яркие и такие манящие, они вдыхали жизнь в окружающую серость. Реклама нового автомобиля класса люкс. Указатель у дорогого ресторана. Витрины ломбардов. Хотелось навестить все эти места и взять что-то от каждого. Блистательные небоскрёбы из разноцветных стёкол сияли вокруг, калейдоскопом сменяя друг друга в глазах наездника. А сверху лил дождь, и в миллионах капель мерцали сказочные отсветы. Цветастый город возвращал к жизни и придавал сил. Он напоминал ей старые добрые времена. Заставлял на секунду забыть алый ужас.
А между домами, уходя стройными тоннелями вглубь мегаполиса, лежали причудливые переулки. Каждый такой переулок всегда готов рассказать историю. Где-то ты мог повстречать добрых людей, где-то – нарваться на неприятности, а где-то – купить лекарство от всех видов душевных болезней. Клубы, торговцы препаратами, схроны, набитые оружием уличных банд. Дворы таили в себе бесконечные сокровища. Нужно лишь быть достаточно ловким, чтобы прибрать их к рукам. Здесь никто не осудит победителя.
И как ей было жаль, что в эту прекрасную ночь должна пролиться кровь. Много крови. Джин остановила мотоцикл. По правую руку высился шпиль из стекла и пластика, на первых трёх этажах которого находилось казино. Фиолетовая вывеска на всю улицу объявляла: «Шальной дьявол». Те, кто отдавал приказы, не искали лёгких путей. Сглаз была твёрдо уверена – мучители точно знали, где и когда можно застать цели, чтобы те пребывали бы в наиболее уязвимом состоянии. Например, спали бы одни дома, гуляли бы в парке или, в конце концов, тужились бы в уборной. Однако будто бы специально выбирались ситуации, чтобы вокруг жертв толпились вооружённые головорезы. Недаром её защитное обмундирование весило более десяти килограмм.
Джин проверила пистолет за поясом. В этот раз арсенал ей выдали на редкость скупой. Будучи выращенной в маргинальном социуме, единственным стоящим инструментом достижения целей Сглаз считала силу. Совсем в юном возрасте это была сила оружия. Позже – сила её дара и интеллекта. В течение профессиональной части карьеры, она старалась пользоваться лишь вторым, прибегая к пороху лишь в качестве последней меры. Тем не менее, стрелок из неё хоть куда. Особенно если речь шла о пистолете.
Отнимать жизнь ей приходилось, но лишь из необходимости. Убийство – всего лишь проявление силы. Джин признавала себя убийцей. Самоочевидный факт. Но виновной? Отнюдь. Её жертвы – отморозки, бандиты и другие убийцы. Иногда полицейские. Убей или будь убитым. Слишком мягкие долго не живут. А потому и вины на ней нет. Это всё равно, что быть виновным в потреблении кислорода. Такова жизнь. Сглаз не считала себя убийцей и сейчас – разве называют убийцей пистолет или нож, которыми совершено преступление? Она лишь инструмент чьей-то воли. Словно молоток, которым забивали ржавый гвоздь. Или острогубцы, которыми перерезают кабель.
Она могла бы попытаться, как в первые три раза, подобрать подходящий момент для атаки. Ранее такой подход уберегал от ранений. Сглаз не могла отказаться от работы, но что если дело не выгорит? Повеления не позволяли приставить ствол к виску. Другое дело бандиты – стрелять будут без душевных мук. А потому выполнить эту миссию Джин намеревалась самым открытым образом из возможных – она просто выйдет перед противником и станет отличной мишенью. Какое дело до чьей-то там воли, если инструмент ржавый и негодный?
Джин окинула взглядом небоскрёб. Множество силовых кабелей, словно удавы, словно клубки змей, душили здание, сдавливали стеклянный шпиль, обвивали его каждый сантиметр. Невидимые прохожему, но видимые ей. А по этим кабелям бежал ток. Ярче самой большой неоновой вывески. Живительнее самой чистой воды. Он растекался по зданию, наполняя своим существом, своей сущностью, каждую лампочку, каждый компьютер, каждую камеру наблюдения. А вокруг здания, в небе, словно круги на воде, плясали волны. Будто северное сияние, они отгоняли от города ночь. Танцуют и дрожат в ночной мгле. Волны. Короткие ли, длинные ли, мощные ли, слабые ли. Всё одно. Электричество. И какое же могущество должен испытывать человек, который знает, что способен прекратить этот вальс свечений в один момент? По щелчку пальцев. Скоро тут всё замолкнет. Ну а пока… пока, пусть танцуют.
***
У дверей заведения, оперившись о входную дверь, под навесом, лениво вёл дозор охранник. Он умиротворённо смаковал длинную сигарету, выдыхая клубы пара. Вдруг, у дороги, напротив заведения, доводя шины до отчаянного скрипа, затормозил байкер. Гость проверил что-то за поясом, соскочил со стального коня и вальяжно направился по направлению к казино. Надписи на тяжёлом бронежилете явно указывали на то, что ночной посетитель из органов правопорядка. С другой стороны, украшенный шлем доверия не внушал.
– Мы ждём кого? – шепнул охранитель в рацию.
– Что там, Боб? – прохрипел динамик в ухе у громилы.
– Да из полиции походу, но я…
– Ах да. Агент из бюро. Звонил сегодня. Немного раньше, чем договаривались, правда… впускай, короче.
– Окей.
***
Сглаз, дав время пообщаться с начальством, неторопливо добрела до мускулистого мужчины в деловом костюме. Привратник казался всего на голову выше. Армированные сапоги на платформах придавали Джин хоть какой-то паритет в росте.
– Проходите, сэр, вас ожидают, – он вытянулся по струнке и отворил перед ней дверь.
Из-под шлема раздался приглушённый женский голос:
– Благодарю.
Перед ней предстал невероятных размеров атриум, и у девушки спёрло дыхание. Пустота центрального помещения уходила далеко ввысь, и её по сторонам обрамляли спирали хрустальных балконов. Словно бусы тонкую шею, этажи украшали массивные золотые люстры. Прозрачные стены из стекла и пластика пропускали фиолетовый свет уличных вывесок, который сливался с нежно-голубым свечением пластин пола и розовым мерцанием настенных прожекторов. Весь калейдоскоп цветов пронизывал хрустальное убранство, отражаясь по огромному залу тысячей ярких и тусклых огоньков.
Она здесь не для того, чтобы наслаждаться видами. Джин пошла по голубым огням напольного покрытия. Они вели прямиком в центр башни, где располагалась широкая барная стойка. Рабочее место замыкалось само на себя и, если смотреть сверху, представляло собой ровное золотое кольцо. По сторонам, в полумраке уличных свечений, покоились игровые столы. Покер, рулетка, кости. Источники тёплых воспоминаний. Когда-то она убила не одну сотню часов за азартными играми, прожигая награбленное так же быстро, как приобретая. И всё это в компании следующей жертвы. Не удивительно, что он решил обосноваться тут – парень любил карты намного больше кого бы то ни было из её знакомых. Сглаз знала его лучше всех на свете, ведь, в конце концов, именно он привёл её в банду.
Джин облокотилась на блестящую стойку, и невозмутимый бармен двинул к ней тонкий бокал мартини, в котором плавала пронзённая зубочисткой зелёная оливка.
– За счёт заведения, – промолвил суровый метрдотель.
Девушка сняла свой шлем и широко улыбнулась. Залпом всосав напиток, она мягко попросила обслуживающее лицо:
– Друже, звякни-ка шэфу – скажи, что перетереть с ним хотят.
Увидев лицо ночного клиента, бармен слегка отпрянул, однако взял себя в руки, достал из-под стойки древний проводной телефон и набрал номер. Пока её просьба находилась в обработке, Джин повернулась, оперевшись на стойку спиной. На балконах второго и третьего этажей появились тени. Эти тени были гораздо светлее, чем им хотелось бы показаться. Их высветлило электричество собственных раций. Они были вооружены. С течением времени грузных фигур становилось всё больше.
Через несколько минут могильная тишина прервалась механическим шелестом – на первый этаж спустился остеклённый лифт. Двери хрустальной коробки раздвинулись, и оттуда вышел юноша, выцветшие волосы которого соревновались с бледностью кожи Джин. Вышел он в компании двух увальней, которые, не скрывая намерений, несли в руках лёгкие пистолет-пулемёты. Юноша сначала оторопел, на его лице проступил ужас. Он секунды три разглядывал и лицо девушки, и её экипировку, однако затем пришёл в себя.
– Джей, Джей, Джей! Сколько зим! – радостно распахнул руки парень, будто стремясь заключить гостя в объятия, однако предусмотрительно остановился на полпути.
– Здоров, Марк. Чё по чём?
– Не жалуюсь, – хохотнул он и демонстративно обвёл взглядом казино, – как тебе место? Шикарно, а? Да ладно обо мне – ты-то как? Век тебя не видел!
– Век? – улыбнулась девушка, приподнимая правую бровь.
– Ну, фигурально. Три года – долгий срок.
Джин помрачнела.
– Три года? – тихо прошептала она, потупив взор.
– Все тебя потеряли! Думали, легавые за жопу взяли. След простыл. А вот она ты! – он хлопнул в ладоши и вообще всем своим видом выказывал радость, но ближе десяти метров всё равно не подходил. – Где тебя носило? Рассказывай! Фил, не стой столбом, налей даме ещё.
Бармен кивнул, и к правой руке Сглаза подкатилась рюмка с крепким виски. Второй напиток последовал за мартини.
– О, ты хочешь знать, не так ли? – лицо Джин перекосилось.
– Разумеется, – признаков радости становилось всё меньше.
– Забавная штука вышла, Марк. С банком-то, – она кивнула в его сторону, – помнишь банк?
Юноша нервно оглянулся, в очередной раз убеждаясь, что его прикрывают.
– Что за штука, Джей?
– Ты меня хорошо знаешь? – она повернулась обратно, лицом к стойке, и теперь смотрела вниз, на пустой бокал.
– Да…
– Ты знаешь мой расклад. Что я могу, – после этих слов, немногочисленные осветители замерцали, а одна из камер наблюдения заискрилась.
– Джин, что ты…
– Я отрубила сигнализацию, Марк. Телефоны. Рации. Всё вырубила. Как договаривались, да Марк? – с носа, в сосуд с алкоголем, сорвалась скупая слеза. – Так скажи мне…
Она резко обернулась, и юношу пронзил взгляд полный боли и ненависти. Телохранители по сторонам отреагировали, нацелившись на посетительницу. Все огни небоскрёба погасли, оставляя казино на милость уличного освещения.
– Так скажи мне, Марк, откуда там были легавые бляди?! – парень заколебался. – Отвечай!
– Что ты, Джей…
– Глаза не отводи, гнида! Ты планировал! Никто, сука, кроме тебя, заранее не знал, куда мы на дело идём.
– Джей, ты ошибаешься, – твёрдо сказал он.
Джин горько ухмыльнулась. Юноша сделал шаг вперёд, выставив ладони в успокаивающем жесте:
– Всё пучком, Джей. Ты в порядке, я в порядке. С тобой мы бы…
– В порядке?! – выкрикнула она так громко и пронзительно, что заложило уши, после чего взорвалось ещё несколько камер. – В порядке?! Я, сука, не в порядке! Да что ты, гнида, вообще знаешь?! Мне же…
Она окинула взором балконы, и взгляд упал на один из тёмных силуэтов. В отличие от прочих, оружие он не держал, а был изящным и элегантным. Светящейся рации на силуэте также не обнаружилось. Он был чёрным, словно дыра в пространстве, словно ожившая пустота. Фигура плавно качала головой из стороны в сторону. Зрачки сжались в две точки, а сердце забилось быстрее.
– Б-боже… боже мой, – прохрипела Сглаз.
Она здесь. Кровавый кошмар. Багровый ужас. Как она оказалась здесь раньше неё? Мотоцикл ехал под пятьдесят миль в час. Физически невозможно.
– Джей… Джей ты как?
Паника вытеснила все другие эмоции. Она не отказывалась выполнить приказ. Не отказывалась.
– Я… я всё сделаю… – шептала в ужасе Джин.
– Что ты говоришь? – бывший коллега подбежал к ней и бережно взял за плечо. – Джей…
– Хватит! – Джин вернулась в реальный мир, внезапно приставив пистолет ко лбу парня.
В этот момент Марк осознал ошибку. Возможности телохранителей резко сузились.
– Джей, ты не в себе. Прошу тебя, опусти… опусти пушку!
– На колени! На колени, сука! – прижала она ствол к его голове так сильно, что шея бедолаги наклонилась.
– Ладно. Ладно, Джей, – он медленно выполнил приказ.
– Я хочу знать. Ты? Ты всех сдал? Скажи. Скажи!
– Нет, Джей, я…
Хлопок. Под воздействием крупнокалиберного снаряда, затылок Марка взорвался, обливая пол кровью и слизью изорванного мозга.
– Ложи суку!
Бандиты открыли огонь, и Джин прыгнула за стойку, избегая расстрела. Однако там её уже ждал бармен – лёжа он целился из двустволки. Рука Сглаза оказалась быстрей – пуля вошла в глаз метрдотеля, и он обмяк на том месте, где и лежал. Рой свинцовых пчёл нашёл на шкаф, и с полок хлынул алкогольно-стекольный водопад. Закрывая голову, Джин ринулась вперёд, и за ней расстелилась дорога разрушений – стойка проминалась и крошилась, а бутылки взрывались, и из них высвобождалось спиртное, которое вырывалось наружу десятками крохотных гейзеров. Сглаз отстреливалась на бегу, но галоп оказывал дурное влияние на точность. Вскоре боезапас иссяк, а все цели остались на ногах. Колея снарядов нагнала Джин, однако штурмовое облачение уберегло от снарядов малого калибра – она ощутила, как спина попала под струю очень интенсивного массажа.
