Kitabı oku: «Помпадуры и помпадурши», sayfa 20
Затем, когда недоразумение между нами кончилось, засели мы за стол, причем я, из предосторожности, завесил себе грудь салфеткою.
Подавали: селянку московскую из свежей осетрины – прекрасную; котлеты телячьи паровые – превосходные; жареного поросенка с кашей – отменнейшего.
Зная исправность моего желудка, я ел с таким расчетом, чтоб быть сытым на три дня вперед.
Наевшись, стали опять беседовать о том, как бы «больного человека» подкузьмить; ибо, хотя К*** и откупщик, но так как многие ученые его гостеприимством во всякое время пользуются, то и он между ними приобрел некоторый в политических делах глазомер.
Прикидывали и так и этак. Флотов нет – перед флотами. Денег нет – перед деньгами. Все будет, коли люди будут; вот людей нет – это так.
Сидим. Повесили головы.
Однако ж, когда выпили несколько здравиц, то постепенно явились и люди.
– Как людей нет! кто говорит, что людей нет! да вот его пошлите! его! Гаврилу! да! – кипятился К***, указывая на служившего нам полового.
И затем, разгорячаясь по мере каждой выпитой здравицы, он в особенности начал рекомендовать мне некоего N-ского помпадура, Петра Толстолобова, как человека, которому даже и перед Гаврилой предпочтение отдать можно.
– Это такой человек! – кричал он, – такой человек! географии не знает, арифметики не знает, а кровь хоть кому угодно пустит! Самородок!
– Поди он, чай, и в Стамбул-то доехать не сумеет! – усомнился я.
– Не сумеет – это верно!
Задумались. Стали прикидывать, сколько у нас самородков в недрах земли скрывается: наук не знают, а кровь пустить могут!
– Одна беда – какими способами его в Стамбул водворить! Флотов нет! денег нет! – восклицал К***.
– Чудак ты, братец! сам же сейчас говорил, что флотов нет – перед флотами!
– Кто говорил, что флотов нет? я, что ли, говорил, что флотов нет? Никогда!! Я говорил…
Выпили еще здравицу и послали Палацкому телеграмму в Прагу. Заснули.
В 12 ночи проснулись.
– Я, – говорит К***, – удивительнейший сон видел!
И рассказал мне, что во сне ему представилось, будто бы Толстолобов уж водворен в Стамбуле и пускает «больному человеку» кровь.
– И так, братец, он ловко…
Но я, будучи уже трезв, ответил на это:
– Не всегда сны сбываются, друг мой! Вот ты вчера видел во сне, что в гостях у меня обедаешь, а между тем кто из нас у кого в гостях отобедал? По сему можешь судить и о прочем.
Сказавши это, я вышел из трактира, он же остался в трактире, дабы на досуге обдумать истину, скрывавшуюся в словах моих.
Имеяй уши слышати – да слышит!»
«Как мы везли Ямуцки прынц Иззедин-Музафер-Мирза в Рассею». Писал с натуры прынцов воспитатель Хабибулла Науматуллович, бывший служитель в атель Бельвю (в С.-Питембурхи, на Невским, против киятра. С двух до семи часов обеды по 1 и по 2 р. и по карте. Ужины. Завтраки).177 Издание Общества покровительства животным.
«В пятницу, на масленой, только что успели мы отслужить господам, прибежал в наш атель Ахметка и говорит: – Хабибулла! можешь учить прынца разум? – Я говорю: могу! – Айда, говорит, в Касимов, бери плакат и езжай в Ямудию!
Езжал Касимов, бирал плакат – айда в Ямудию!
Езжал тамошний сталица. Чудной город, весь из песку. Сичас к прынцу.
– Иззедин-Музафер-Мирза! – говорю, – хозяин атель Бельвю – на самым Невским, против киятра, обеды по 1 и по 2 р. и по карте; ужины, завтраки – прислал мине тибе разум учить – айда в Питембурх!
– Какой такой Питембурх? – говорит.
Смешно мне стало.
– Балшой ты ишак вырос, а Питембурх не знаешь!
Согласилси.
– Айда, – говорит, – тольки учи меня разум, Хабибулла! пажалста учи!
Стали сбираться. Чимадан – нет; сакваяж – нет! Бида!
– Есть ли, – говорю, – по крайности, орден у тебя? Наши господа ордена любят.
– Есть, – говорит, – орден ишак. Сам делал.
– Бери больше, – говорю.
Ехали-ехали; плыли-плыли. Страсть!
Пескам ехали, полям ехали, лесам-горам ехали. Морям плыли, заливам-праливам плыли, рекам плыли, озерам не плыли…
Одначе приехали.
– Какой такой страна? – спрашивал прынц.
– Балшой ты ишак вырос, а такой дурацкой вещь спрашиваешь. Не страна, а Рассея, говорю.
– Учи мине разум, Хабибулла! пажалста учи!
Езжали один город – один помпадур стричал.
– Какой такой человек? – говорил прынц.
– Помпадур, – говорит.
– Бери орден ишак и термалама на халат!
Ишак брал, термалама брал, плечом целовал, ружьем стрелил… бида!
Другой город езжали, – другой помпадур стричал.
– Бери орден ишак и термалама на халат!
Ишак брал, термалама брал, плечом целовал, ружьем стрелил!
Сто верст езжали, тысячу верст езжали – везде помпадур стричали. Народ нет, помпадур есть.
– Хорошо здесь, – говорит прынц, – народ не видать, помпадур видать – чисто!
В Маршанск на машини езжали – машина как свистнет! Страсть! забоялси наш Иззедин-Музафер-Мирза, за живот взялси.
– Умрешь здесь, – говорил, – айда домой, в Ямудию!
Досадно мне, ай-ай, как досадно стало.
– Балшой, – говорю, – ты ишак вырос, а до места потерпеть не можешь!
Слышать не хочет – шабаш!
– Айда домой! – говорит, – риформа дома делать хочу!
Одну тольки станцию на машини езжали – айда назад в Ямудию!
Ехали-ехали; плыли-плыли.
Один город езжали – один помпадур стричал; другой город езжали – другой помпадур стричал.
Ишак давал, термалама не давал. Жалко стало.
– Ай-ай, хорошо здесь! – говорил прынц, – народ нет, помпадур есть – чисто! Айда домой риформа делать!
Домой езжал, риформа начинал.
Народ гонял, помпадур сажал: риформа кончал».
