Kitabı oku: «Не говори никому», sayfa 2
– Мы же договаривались…
– Помню, не начинай, любимый. Я так устала за всю эту неделю, а нервы просто сдали. Все на мне: подарки, заготовки, уборка…
– Ладно-ладно, я понял. ― Придерживает мою руку, которой загибала пальцы, поднимает выше и оставляет на костяшках поцелуй со щекотливым ощущением из-за бороды. Он знает, как я умею напирать со здравым смыслом, поэтому пресекает на корню любой разговор, где есть тема «все делаю я одна». По сути от этого у нас постоянно конфликты, только мы быстро их улаживаем и забываем до новых стечений обстоятельств. ― Мне вас не хватало.
– А нам тебя, ― любовно шепчу. Кладу голову на его грудь, слушая вздохи и удары живого сердца. Ради таких моментов я готова заново жить.
Новый год – время чудес. И однозначно, он должен стать для меня и моих родных особенным. Я это слышу от своего хрупкого сердца, который когда-то давно подвергся нападкам жестоких условий одиночества. Мы станем лучше. Пусть и идеальности вовсе не существует, для меня идеал ― это все, что окружает меня.
Артурик кружился в группе с остальными мальчиками, показывая какие-то карточки, что прихватил с собой. Миша крепче обнял меня, и тяжесть практически исчезла. Был лишь сегодняшний вечер и моя семья. Также вопрос, мучающий меня все эти несколько минут от его прибытия.
– Когда это ты решил отрастить шерсть у себя на лице?..
Семен
Лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой.
По крайне мере я смогу смочить горло.
Никогда бы не представил, чтобы я – двадцати шестилетний мужчина – решился бы препираться с женщиной, которая умеет ставить диагнозы получше всяких экспертов. Я что, похож на зазнавшегося мужлана с переизбытком женского внимания? Ее губы явно двигались со скоростью двадцать метров в секунду ― это ураган! ― и говорила-говорила, не имея представления, как заткнуться. С другой стороны, я получил от наших препирательств уйму каламбура. Никого мне еще не приходилось подтрунивать, да и женщин после брака у меня не было, а с Женей взаимоотношения казались пресными и сухими.
Дожидаясь зеленого сигнала, я чуть ослабил узел галстука и нервно постукивал пальцем по рулю.
Черт. Меня пробрал очередной смешок из-за тупости ситуации, оказавшись в которой посчастливилось из-за долбанного списка Деду Морозу моей дочки. Я хочу, чтобы папочка, наконец, стал счастливым. Тут напортачили что-то олени его, раз подумали, словно мне не достает рогов в пятой точке.
В сотый раз прокрутил образ истерички, не переставая думать о губах, из которых вырывались странные потоки слов. Либо она сумасшедшая, либо психушка по ней плачет. Не помогли ее успокоить и сглаживающие крайности, потому что она тут же умело переводила все на меня. Как у женщин это работает? Начать разговор и свалить грязное белье на бедного мужика. Поистине жалко того дурака, который связался с ней. И это ей нужен психотерапевт!
Больше мне никак не прокомментировать.
Завернул в построенный совсем недавно салон автомобилей новой марки, с застекленным фасадом, припарковался возле черного входа, ведь не так уж надолго я задержусь, только уладить мелкие разборки с документами, которые так мило со своей стороны скинул Королев, президент крупной компании. И вышел.
Пятерней прохожусь по волосам несколько раз, пока эхом разносится стук лакированной обуви в блистающих стенах. От обилия работы по моей новой должности оставляет желать одни головные боли, потому что я погряз в документах, собраниях и выездах на конференции. Совсем недавно меня можно было назвать скудным работником графически технической разработки, сегодня ― я генеральный директор автомобильного салона. Повышение через голову. При такой возможности я тут же обеспечил нашу семью новой квартирой, машиной, требовавшаяся удобности, и нескончаемым потоком денег. До этого все держалось на Жене, моей жене.
Салон должен вот-вот закрыться, поэтому сотрудников здесь еще много, проверяющие сохранность заводских машин до ухода домой. От шага до шага встречаются замысловатые виды машин, по образцам прошлых моих идей были они оккупированы и выдвинуты в продажи. Даже не вериться, что все так перевернулось на триста шестьдесят градусов. Вчера ты ― никто, завтра ― доверенное лицо крупного бизнесмена. Костюмы, этикет, деловитость, признание от спонсоров ― не мог этого и представить в своей жизни. Фортуна оказалась удачной.
Девушки улыбаются мне и стеснительно опускают глаза, как только я одариваю их привычной похотливой улыбкой. Прошло много лет с последнего случая безрассудства и мальчишеских развлечений, а одаренность бросать взоры самоуверенного жеребца до сих пор не утратил. Должен постыдиться, но мне абсолютно все равно.
Прощаюсь с теми, у кого смена закончилась, и спешу на второй этаж, где меня ждет мое кресло и мой друг. Мы договорились встретиться здесь, раз не получилось в свободное от работы время.
– Батюшки, неужели соизволил явиться? ― язвит Галкин, стоит мне открыть дверь.
С громким ударом захлопываю ее и направляюсь к своему месту.
– Предположу, ты забыл скрючиться в пашш…паштетананас2, ― пытается начать размеренный стиль общения. Никиту невозможно обмануть, он как кот все учует, так что я давно перестал скрывать свои эмоции из-за ненадобности их переживать в самом себе. Личный психолог по максимум обеспечит мне процедуру релаксации, особенно после этого дерьма на улице. Хотя сегодня мороз более двадцати градусов и идет снег.
Ненавижу зимы. Ненавижу снег. Вообще не принимаю этот сезон года как нечто обыденное.
– Семен? ― снова пробует заноза.
Из-под бровей гляжу на него и возвращаюсь к папке, что уже лежит передо мной. Разматываю шарф, откидываю его в сторону и открываю первую страницу.
– Черт, брат, ты можешь уже объяснить, что случилось-то.
После его слов моя воля лопается.
– Я поцапался с девушкой при выезде из двора.
Зубы стучат друг об друга, пока говорю, при этом перелистываю спокойно, в духе Вуду, страницы.
– Как девчонка что ли? ― Крутится в кресле, показывая пальцами странные символы. ― Подожди, ты что?.. И как она?
Морщусь. Ему все нужно перевернуть в свою пользу.
– У нее ребенок, дебил. К тому же та истеричка не оставляет желать положительных впечатлений, ― дергаю плечами, вспоминая с омерзением ситуацию. ― Мне нужно остыть.
– Хочешь помогу? ― шевелит бровями, разражаясь смехом, когда показываю ему средний палец.
Никак не пойму, что девицы находят в бездельнике, блистающий лицом Джонни Деппа.
– Черт, брат, твое лицо бесценно. Если честно, то забудь ту мымру. Вчера мы ходили в театр, в развлекательный центр с Варей, тут нужно вспоминать об искренней радости твоего ребенка. А это…забудется самой.
Все равно в душу прямо нагадили. И никто иной как та девица. У меня из головы все еще не выходит, с какой двусмысленностью она произнесла ту реплику с руками. Говорю же, не все дома, если выдает такие словечки незнакомому мужчине. Еще и у самой есть ребенок.
– Ты прав. ― Тру переносицу и откидываюсь на спинку кресла. ― Я еще переживаю по поводу детского сада. Не уверен, что ей понравится там быть.
– Ты шутишь?! ― хрюкает друг и подпрыгивает на месте. ― В этом возрасте дети только и стремятся с кем-то общаться из своего возраста. Много фантазий, идей, тем, о которых лучше всего разговаривать со своими друзьями. Не вечно же ей торчать дома, как пленница.
Иногда Никита лучше знает, как работать с детьми, нежели я или Женька. Подсказывает, дает советы, напоминает, помогает решить. Ему пора уже стать отцом, а то скоро мой ребенок не будет признавать во мне отца. Эти два хвоста стали как корешки, друг от друга не отлипают, вечно вместе и всячески скрывают секреты от меня, которые, кстати, создает Варька. Но знаете, без моего лучшего друга не было бы стойкости в убежденности, что я все правильно делаю. Что я делаю мир маленькой принцессы красочным и достойным, как требуется от каждого отца. М-да, пора уже Галкину написать свою методику воспитания детей.
Кому не скажу, никто не поверит в то, что я слушаю советы самого бабника.
– Правильное решение вы с Женькой сделали. Я рад, что не все так плохо.
– Мой брак с самого начала плохой, ― смотрю в потолок, выдавая то, что таилось давно без огласки глубоко внутри меня.
– Только ты все равно с ней. И воспитываете прекрасную дочь, ― умозаключает друг, ударив ложкой по чашке, что притаилась пустая возле него.
По правочка, это я воспитываю дочь.
Эту карьеристку никогда не волновал вопрос будущего за пределами ее работы. Всю обязанность после рождения дочки я взял на себя: день и ночь приходилось слушать рыдания ребенка, видите ли колики, кормил шесть в раз день через каждые три часа, менял подгузники (кажется, запах кала все еще исходит от меня, ведь один раз маленький ангелочек описала меня и обгадила конкретно), играл, покупал вещи, обучал и много чего. В воспитании Вари я вызубрил каждую изюминку, способствующая складывать бумагу ровно, а не рвать ее. А мама чудесной девочки, заберемевшая по случайному стечению обстоятельств, смотрела на это со стороны и не предпринимала ничего.
Зато моя карьера была не настолько благополучна, за исключением Жени. Она шла в гору, я тем временем оставался на месте и получал мизерную зарплату сначала в мелкой конторе по разработке логотипов, далее в компании «Korolev Grow». С квалификацией графического разработчика мало где ценят, потому приходилось выслушивать много-много отказов. Я жил на удаче, а это никогда не играет на руку. Конечно, на плаву удерживало зарплата жены и желание превратить мир крохи во что-то лучшее. Дать все, о чем она лелеет. Четкость видения будущего не сносило мне крышу, не ломало кости от безвыходности, я шел к цели с кувалдой, чтобы раз и навсегда сломать преграды. У меня получилось, ведь ничего бы не достиг без лучика солнца в пасмурную погоду.
Времени мало остается на общение с Варей, но я работаю. Работаю так, чтобы меня хватало и на обеспечение, и на копию моей матери, чистой и робкой девчушки.
Все изменилось с момента безделья моей молодости. Обычный перепихон стал нечто значимым для меня, огромным жирным плюсом в послужном списке достоинств. За исключением того, что я тут же был обречен на долгое отсутствие счастья. Ответственность хоть и легла на плечи рано, это никак не покрыло моего одиночества среди безликости нашей семьи. Существуют я, жена и дочка. Раздельно друг от друга, так как близостью тут и не пахнет.
Сами подумайте, переспать с первой встречной, своим семенем обрюхатить ее, затем по назидательности мамы все же женится и, в конце концов, позабыть веселье и ветер в голове, посвятив свои лучшие годы в раннее отцовство. И после всего того, что связывало нас во времена беременности и после, не было переломом этапа наших взаимоотношений. Мы жили вместе, ели с одной тарелки, спали в одной кровати, раз в месяц посвящали себе потеху со страстью. Эти мелочи исчерпывают абонемент супругов, ведь никаких клятв я не давал ей и уж тем более не признавался в любви, которые бы открыли мое сердце, позволяя впустить в мрачность теплые чувства.
Одно удерживало нас до развала брака ― ребенок.
Она должна расти в полноценной семье. Ради нее я смогу стерпеть свои тонущие в море чувства и прошедшие года замкнутости в самом себе. Никто не знает меня лучше, нежели я сам.
– И вообще, Сема, как ты успел связаться с той дамочкой и устроить с ней разборки?
Руки сжались непроизвольно в кулаки, стоило ему выдернуть меня из дум вопросом о той ненормальной. Я только ее позабыл.
– Чуть не задавил ее с ребенком, ― мрачно отмахнулся и взял себя в руки. Мне нужно закончить проверять документы. Как-никак я консультант Макса.
– Вот это да. Что она тебе сказала, ежели ты такой угрюмый, что ручка удержится между этих складок, ― махнул рукой, намекая на пролегающую складку между бровями. Прогладил ее, не глядя, и снова уткнулся в предложения, начертанные на белой бумаге. ― Семен?
– Сначала подняла кипишь, высказывая свое недовольство, потом как-то быстро умудрилась перевести стрелки на мое самолюбие. Скажи, причем тут бордель?
– Что? ― Друг поднес кулак ко рту, стараясь спрятать за ним свою улыбку. ― Она посоветовала отдохнуть с ночной бабочкой?
– Спроси у нее.
Его левый уголок рта дернулся.
– Ты зацепил бабью гордость. Ты хотя бы попросил прощения?
Я ничего не ответил. Когда мне было просить, если она навалилась на меня со своими обиняками?
– Дружище, это лучший твой разговор с женским полом за все четыре года. Продолжай в том же духе и женщины будут кулаками просить тебя их трахнуть.
– Отвали! ― С громким шуршанием перевернул страницу. Слава богу, тут всего пять страниц, и я как раз на последней, чтобы поставить подпись. ― Не всем же быть холостяком в такие годы, дедушка.
– Ты меня назвал дедушкой? ― с недоумением проворчал Ник.
– А кто мне жалуется на свою спину и как-то раз просил приехать к нему, видите ли не мог встать с постели? ― Поднял глаза и выгнул бровь.
– Это во всем виновата… Девушка была не ненасытна, затянула ночь до десяти оргазмов. Зато мой новый рекорд! ― с мнительной самооценкой похвастался он.
Взял металлическую ручку, быстро начеркал подпись и закрыл папку, откладывая на край стола. Марго, главный бухгалтер, заберет с утра.
– У тебя все?
Приготовился встать, с ожиданием глянув на бестолочь. Нет, Галкин не то чтобы полный отстой в профессиональной деятельности и нихрена не делает, просто серьезности в своей жизни ему предстоит познать. Пока я со своей долбанной учтивостью строю кирпичный дом, он жжет мосты, обрывая любые намеки на прошлое. От этого у него страдает печень и сосиска, которую пихает в кого не попадя, как бы он сам не залетел.
– Не обижайся. Знаю, тебе нелегко, потому что двадцать шесть лет ― цифра отстойная. Ты не видел ничего дальше своей обуви. Тебе надо выбраться, выпустить пар, как говорится.
– Я бы все отдал, лишь бы отдохнуть, ― устало выдыхаю и поднимаюсь со своего рабочего места. – Пока что работа-работа, потом выйду на пенсию и отдохну.
– Ну ты и загнул! – присвистнул Никита.
Беру в руки шарф, обматываю вокруг шеи и подхожу к поднявшемуся другу. Он хлопает меня по плечу, с грустью оглядывает, переживая за мое будущее. После смерти мамы мы сблизились, отчего возникает ощущение, как будто он может оказаться братом, которого прятали все эти годы.
Через секунду выражение беззаботности возвращается на раскосые черты лица.
– Все равно нужно уметь расслабляться. Поехали, я как раз захватил пиво.
– Ты же знаешь, что…
– Да не бурчи ты. Выпьем после того, как уложишь спать дочку.
Скорее бы начался новый год.
2 глава
Катя
Белые перья ниспадали, завиваясь в вихре северного ветра, казалось, будто облако решило расслоиться на миллион пушистых частиц, ложащиеся на ветки деревьев. Дворники старались работать в одном темпе со снегом, но с увеличением скорости, густо образовывалось полотно. Тучи насупились, отчего настроение отзеркаливалось, хотя благоговейное состояние разминало хмурость. День даже не успел наступить, как он погрузился в небольшую темень, словно ночь никуда не уходила.
Откинулась на сиденье и задумчиво постучала по панели двери пальцем.
Новогодние каникулы прошли достаточно быстро, не успев оглянуться на вещи, которые несколько минут назад мы погружали в багажник. Все выходные мы провели в деревне у мамы Миши, где было все по разумному, без напасти городского аншлага и, главное, умиротворенно. Выспаться и позабыть прихоти хаотичных дел. Подурачиться с мужем и отстоять позицию в споре со свекровью. Заснять красивые снимки природы и накататься вдоволь на санках с ребенком. Вот она чарующее познание семейства.
Где только не побывал Артурик: катался на снегоходе с местными мальчишками, ловил рыбу в прорубе, сделанной в прилежащей речке, ходил на фестиваль чудака-волшебника, дразнил девочек, провел отменно показ самого себя среди бабушек моей свекрови. Скажу, с ним сложно почувствовать себя отдохнувшей. Каждый раз куда-то вытаскивал, благо Зинаида Матвеевна (свекровь) брала на себя ответственность чаще. Хотя не с наименьшими претензиями по поводу моего воспитания сына. Что поделать, она жила в СССР и «дети были не та-а-а-кими избалованными, наглыми, требующими».
Не могу и уточнить о ведении хозяйства. Отголоски помешательства на идеальности до сих пор отдавались в перепонках. К тому же на пару – свекровь и ее сестра.
Я не хочу жаловаться, потому что начинать год с претензий ― не приемлемая традиция, вот только чертик внутри меня так и хочет выплеснуть все возмущение к этим особам наружу, обдать кипятком всю себя и позабыть меру.
Эти женщины… Дьяволы! Как только муж смог с ними вырастить? Как не стал таким же, как его мать? Ох, они меня замучили со своими требованиями в правильности ведения хозяйства каждой женщины. Да на кой черт мне это знать? Каждая достойная уважения девушка сама находит свой темп в хозяйстве и со временем вырабатывает механизм правильности, ни у кого не спрашивая.
Поэтому оказавшись в пятистах метрах от деревни, я поблагодарила бога за мою выдержку.
– Они тебя не пощадили! ― преобразовав голос, как у чудовища, пошутил Миша.
Он хохотнул, следя за дорогой.
– Я должна была зажариться в печке. Кстати, не летят ли они на своих метлах позади нас? ― Повернулась назад, якобы разглядывая через заднее стекло дорогу, хотя проверила сына, заснувший моментально после переизбытка энергии. Много и часто есть, целый день пропадать на улице, постоянно находиться в коммуникации с кем-то ― каждый тут замертво упадет.
– Кать, ты все же говоришь о моих родных.
– Прости, но они так меня достали. ― Потерла лоб, откинув состриженную в челку прядку. ― Не хочу их видеть до следующего Нового года.
– О, представь себе, они приедут к нам через месяц.
– Да?
– Мама хочет сама организовать день рождения Артурика, ― пожал плечами муж, словно ничего в этом странного нет. Почему я узнаю только сейчас?
Почувствовав укол недовольного взгляда, Миша сразу же продолжил:
– Знаю, тебе это не по душе…
Вздыхаю натужено и скрещиваю руки на груди. Ремень безопасности немного натягивается.
– Как и всегда! Твоя мама никогда со мной не учитывается. Может, у меня уже давно план составлен, постепенно к нему готовлюсь, в тайне покупаю подарки, а я узнаю от третьего лица. Такими темпами я скоро буду со шкафом разговаривать…
– Не сердись, солнце. ― Любимый кладет огромную руку на мое колено и слегка его сжимает. ― Тебе неприятно, понимаю твои чувства. Но дай ей возможность в этот раз организовать самый лучший праздник для нашего сына. Ты много стараешься для нас!
Ласковый взгляд встретился с моим.
– Тебе надо отдохнуть. Предоставь маме самой организовать вечеринку в стиле Marvel для него, ― кивает в сторону спящего сына. ― Он ― наше все. Я люблю вас и готов для вас сделать все, чтобы вы были счастливы.
Я расслабляюсь. Немного. После рождения ребенка стала очень переменчивой: могу вспылить и сразу же потерять интерес. Некоторые нарушения стали проявляться и в других формах, потому стремлюсь находить единство в себе с помощью йоги. Также в этом помогает спорт, которым увлеклась по обязательным меркам.
– Ты прав. Лишние переживания, недосказанности и накручивания тут лишние. ― Только я все равно буду разговаривать с этой женщиной. Надо же, не сказать собственной невестке. Все делает по своему принципу, упрямая! ― Спасибо.
– Я всегда с тобой, Катюша, ты же знаешь.
Берет мою руку и крепко ее сжимает. Я умиротворенно отворачиваюсь к окну, рассматривая сменяющиеся, величаво кланяющиеся снежные деревья и довольствуясь последними минутками зимней сказки. Лес в нашем районе не благоухает морозами, придающие остроту зиме, как в северных районах, куда многие москвичи ездят. Но и своя доступность устраивает: снег лежит на холмиках елей и сосен, видна кристаллизация пушистости в коль необычную пору, дороги заметены, белоснежность повсюду. Не стоит забывать, что зима ― суровый сезон, так что и минусы всегда находятся в ней. Благо спасают картины природы. И навевающие отпечатки красивого молочного зова леса.
– Пусть все будет лучше прежнего, ― безмолвно шевелю губами и закрываю глаза.
Да-а, две недели мигом пролетят, не успеешь глазом моргнуть.
Раздается снова звон колокольчика. Выглядываю и встречаю горящие глаза Василька, с озорством здравствует мне. Поистине потрясающий ребенок, родители уделяют каждой ее проблеме, занимаются, интересуются состоянием здоровья, предпочитают отдавать что-то от себя, чем возлагать родительскую ответственность на посторонних людей. Не всегда встретишь отзывчивость и искренность в людях.
Через двадцать минут практически все собрались и ждут начала утренней гимнастики, перебрасываясь впечатлениями от новогодних каникул друг между другом. Мальчики успевает даже показать карточки. Мысленно ставлю заметку: убрать эти карточки до вечера.
– В первый же день опаздывать, ни стыда, ни совести родителям, ― ворчит няня Таня, записывая разгадавшее слово в столбик в кроссворде. ― Не можете собрать ребенка, так вставайте раньше. Работа воспитателя тоже требует солидарности.
– Кажется, пришла…
Дверь открывается и в раздевалку вваливается девочка в фиолетовом комбинезоне, с огромной шапкой, что помпон кажется намного больше ее головы, и с пакетиком в руках. За ней следом вальяжно вышагивает в кожаных сапогах женщина лет тридцати, подгоняя свою дочку вперед. Для того чтобы не потерять даром времени, иду навстречу к ним, нацепляю на себя маску доброжелательной деликатности, словно меня не волнует, что они задержали мою работу.
– Доброе утро.
Дамочка отрывается от своего телефона, со скепсисом мимоходом оглядывает мой внешний вид и кривит лицо. Пожалуй, такой манеры поведения я еще не встречала. С порога тут же показать хамство, которое, в результате, не будет мною подмечено. Взмолилась всевышнему, дабы этот день не покатился в кратер вулкана.
Тоже не упускаю возможности осмотреть поближе: высокая (на пол головы точно выше меня), если брать каблуки, с укладкой, которой мучилась явно долго, благодаря этому волосы каскадом закручивались в большие локоны; макияж провокационный, глаза чересчур подчеркнуты темными тенями и подводкой, что уж говорить о ресницах с десятиметровой толщиной туши, тонкие губы накрашены в темно-перламутровую помаду, больше выделяя недостаток в искривлении лица. Опускаю глаза ниже. Ух, ты, а пальто из меха точно не на базаре куплено. Пышный, песцовый, лоснящийся. Эта внешняя грубость оттеняет достаток семьи. Интересно, каков ее характер?
Девочка стеснительно прижимается к маме, поглядывая по округе с толикой беспокойства, пусть и любопытство заставляет сиять лампочки в глазах.
– Доброе. Извините, что чуть опоздали. Я долго собирала документы на работу. ― Голос напоминает станок, который работает с твердым долголетним металлом, бесстрастный и трескучий. ― Я ― Лазарева Евгения Нильсовна. Мы тут недавно поселились в этом районе, и решили дочку записать в детский садик, а то постоянно дома. Общение тоже нужно с ровесниками, понимаете. ― Киваю. ― Ах, да. Принесла все необходимое для детского сада: сменку, спортивную форму, расческу. Более нас не предупреждали.
– Да-да, все правильно. Пойдемте вам покажу шкафчик, ― показываю рукой, чтобы пройти дальше, и они следом за мной следуют ближе к входу в группу. Обращаю внимание на притихшую девчушку, которая с нетерпением засматривается позади меня, и говорю ей: ― Запомни, пожалуйста, свое место. Твой шкафчик под картинкой… Клубники!
Она вздымает голову к верху и меня передергивает от двоякости таких ярких светлых глаз. Серебристые с окаемками цвета темной стали по сторонам радужки и с легким наброском голубизны, неописуемое представление бушующих волн в океане, среди которых лавируют моряки из «Моана». Я такие где-то видела…
Варя смотрит на свой шкафчик долго, внимательно исследует и после этого кивает.
– Как тебя…зовут? ― проглотила вставший ком и любезно ей улыбнулась.
– Ф-фаря, ― сипло пробормотала.
– У нас немного проблемы со звуком «в». Логопед сказала, что такое искривление в речи прогрессирует в этом возрасте, а если его заблаговременно корректировать, то к старшему возрасту Варя будет уже проговаривать чистокровно слова, без запинки на звук «ф», – без всякой заинтересованности резюмирует Евгения.
Ее телефон жалобно пищит, и она возвращается к просмотру своих важных уведомлений. Брови опускаются достаточно низко, давая знать, она уже деградирует в другом масштабе.
Переключившись на Варю, ибо не получится никакого сконструированного диалога по типу «я уверена, что никаких сложностей не будет», мягко ей улыбаюсь.
– Приятно познакомиться Варя. Меня зовут Екатерина Владимировна. У тебя есть друзья?
Она покачала головой.
– А умеешь заводить общение?
Активно кивнула.
– Хорошо. Давай сейчас раздевайся, проходи в группу, у нас будет гимнастика. Как раз тебя познакомлю со всеми.
Девочка резко кивает и спешит быстрее раздеться.
Я поднимаю глаза на ее маму, которая задумчиво начала перекатывать язык во рту.
– Даю гарантию, что вашей дочке будет здесь удобно. Каждый уголок обеспечен всем необходим для развивающих занятий, свободной деятельности детей. Мониторинг и уборка пыли, проветривание, мытье посуды, смена постельного белья, строго соблюдается каждую…
– Да? Что опять случилось?! – меня грубо обрывают.
Я хлопаю глазами, уставившись на негодующую Евгению Нильсовну, которая говорит по телефону, тем самым продемонстрировав щепетильность в безразличии активного участия в жизни группы. В трубке слышится монотонный голос. Вот это да. Впервые в моей практике мне доводиться видеть расфуфыренную мамочку без надобности быть с тактом, а не отворачиваться от ребенка, как пустого места. Кто она вообще такая?
– Хорошо. Еду. – Отключает телефон. Быстро наклоняется, целует в макушку дочку и уже собирается уйти, только вспоминает обо мне. – Извините, я очень спешу. Мой муж вечером заберет дочку, скажите лучше все ему.
Потрепав дочку по головке, словно оказывает какую-то услугу, взмахивает волосами и стремиться к выходу. Мне остается стоять как дура и скривить лицо в немом вопросе «Че?».
– Екатерина… – Вздрагиваю и опускаю голову на напротив стоящую девчушку.
Промаргиваю, стряхиваю с себя мысленно слой грязи, который прилип по вине гончей машины в непогоду на все тело, хотя напоминает со стороны, что меня блином ударили по лицу. Помогаю Варе договорить мое отчество:
– Владимировна, – по слогам произношу. – Екатерина Владимировна.
– Екатерина Фладимирофна, а мне понрафится здеся?
Убирает ручки за спину, опустив голову. Она практически сняла свой комбинезон, но так и не достала сменную одежду.
– Как сказать… – Заправляю прядку волос за ухо, присаживаюсь на уровне Вари, наблюдая за ее робостью, с которой нам еще предстоит работать. Все ведут себя зажато, не стремятся быть среди всех, поэтому больше всего на свете люблю работать с детьми по причине желания помочь им стать одной командой, единым целым. – Все зависит от тебя, пуговка. Посмотри на меня.
Она повинуется, делает медленно и с осторожностью.
– Ты увидишь сегодня нас впервые. Познакомишься с нами. Понаблюдаешь за активностью группы. После этого тебе дастся выбор – принять нас или же сторониться. Но я знаю, что все будет прекрасно!
– Точ-чно? – с трудом выговаривает слово.
Черт. Это самый невинный ребенок, которого я когда-либо видела. Мягкость, страх, решительность, стеснение – опасная бомба, но с ней можно совладать.
– Уверена. – Выпрямляюсь, услышав, как увеличилась громкость детских голосов, понимая, один из мальчишек снова разволновал всех остальных. – Давай до конца переоденемся и пойдем успокаивать шкодников.
Варя невинно выпячивает нижнюю губу и со всей нерасторопностью снимает с себя зимнее одеяние, одевая свободное платье. Помогая убрать вещи в шкафчик, захлопываю дверцу.
Подталкиваю ее вперед и до конца раскрываю дверь. Стискиваю зубы, как только в глаза тут же бросается оживленная кучка детей, снова не поделивших какую-то игрушку. Няня Таня уже спешит разнять драчунов.
– А ну-ка прекратили!..
– Как тебе новый ребенок в группе? – пыхтит Оксанка, дыша в телефон через рот. Сегодня «день калорий», потому не удивляет, что она уже прохлаждается в спортивном центре перед работой.
Она, как и я, тоже работает с детьми, но у нее скорее логопедическая направленность, где с каждым ребенком стремишься к определенной цели: заново научить говорить, поправить картавость, помочь ребенку выговаривать шипящий звук. Может показаться работа легкая, так как не предполагает колоссального количество детворы за один случай, вот только, сколько сил прикладываешь для достижения поставленной цели – нужно терпение и смекалка.
Обожаю ее методику. Умеет легко прошедшие уроки превратить в приключения разных букв, звуков, лишь бы ребенок понял, что нужно не оббегать произношение, а договариваться с ним и быть равным ему. Именно она мне помогала развивать речь Артурчику в четыре года, так как наш логопед из поликлиники поставила диагноз позднего психического развития. Я доверилась ей на правах подруги, и Оксана меня не подвела, наоборот, показала ее только с лучшей стороны.
– Милая, вежливая, оказалось общительной, если не судить по первой встрече, – делаю медленные шаги, осматриваясь по сторонам, этим убеждаясь в безопасности детей.
В прошлом году у одной воспитательницы ребенок сбежал: перелез через ограду и отправился в неизвестность. На уши был поставлен весь детский сад, родители немедленно явились, чтобы обговорить план обхода всех знакомых мест. По итогу, ребенка нашли на спортивной площадке, недалеко от дома, где он живет. А воспитателя отсчитали, лишили аванса и отправили дальше работать. Не можешь ты до конца быть убежденным в валентности идиллии в группе, ведь четырех-пятилетние дети обожают искать опасности из-за своей бурной фантазии. Я борюсь с ними через продуктивные виды деятельности.
– Как тебе ее родители?
Слышится «Быстрее» и частота дыхания подруги повышается.
– Я видела ее маму. На вид не очень располагающая женщина, спешит куда-то, так как речь обтекаемая, быстрая. Она мне не понравилась сразу же, в принципе, это взаимно.
– Маникюр не тот?
– Ты бы видела ее! – развожу руки и перекладываю телефон. Моя рука уже начинает леденеть. Перчатки не спасают мое плохое кровообращение. – Деловая, нарядная, надменная фифа. На ребенка в процессе общения вообще не обращала должного внимания. Мне рассказывали о проценте таких мам, не думала, что окажется действительностью.
На минуту прерываюсь. Прошу Кислую повисеть и тяжелыми шагами перебираюсь на другую часть площадки, начиная разнимать двух бойцов. Сначала выясняю причину, потом ругаю, отсчитываю, ставлю жизненные примеры исходов от таких драк, когда тебя душат, и отправляю на отдельные скамейки, с целью зазубрить на носу урок по плохому поведению.
