Kitabı oku: «Другая сторона бесконечности», sayfa 50

Yazı tipi:

После его введения и курса психотерапии остались в прошлом панические атаки, фобии и депрессия. Даже трилобиты смогли, наконец, спокойно выползать из ручья, не пугаясь визга. Билли установил в окнах дома сетки, и ход на кухню теперь им был заказан. Едва Линн полегчало, Билли заставил её продолжить работу и одновременно учёбу в фармакологической лаборатории.

Со временем она стала хорошим фармакологом. Дом Линн и Билли, построенный всем на удивленье в викторианско-готическом стиле, располагался на краю города. Возле него был посажен сад уникальных лекарственных растений – личный сад Линн. Детей у них не было, если не считать горячо любимого обоими ящера Ксанакса. Со временем ящер нстолько вырос, что перестал помещаться в доме, только чешуйчатую голову в окно просовывал, требуя вкусненького, и чтоб загривок почесали. Пришлось сооружать для него специальную пристройку к дому.

Когда Линн окончательно победила душевные проблемы, жизнь её потекла размеренно, и спокойно. Фармакологическая лаборатория занимала много времени и сил. Создание новых препаратов и усовершенствование старых занимало ум, и депрессивным мыслям не оставалось там места. Отдых Билли и Линн проводили или с Ксанаксом на берегу озера, или без него в трактире "Перекрёсток снов", где вечерами собирались жители и гости города, делились новостями, пили сладкую учаву. Часто Билли и Линн посещали концерты металл-группы "Чёрный дисколёт", ставшей очень популярной. Вечерами оба неизменно выгуливали ящера в роще высоких белоствольных грибов.

Долгожданное спокойствие наконец-то пришло в их жизнь, и оба они радовались этому спокойствию. Вот только изредка, когда две крошечных луны вместе проплывали по ночному небу, зрачки Линн расширялись, и обострялась до болезненности её сверхчувствительность. Билли знал, что в такие моменты лучше оставить Линн наедине с собой.

Сжимая в ладони вырезанный из кости подаренный шаманом амулет, изображающий Кууни, девочку-воина, она на выходила в ночной сад. Шла по тропе мимо чуть мерцающих в темноте стволов уникальных грибов, мимо грядок целебных лишайников и алых кустов, в чьих корнях содержалось редкое вещество. Свет звёзд освещал ей путь, создавал переплетение теней. В глубине сада ждали белая крыса и чёрный ворон. Угол зрения Линн смещался, и она видела дорогих ей людей.

– Рад за тебя, дочка, – неизменно говорил Тамму Куркыль-Ворон. – Вижу, химичишь вовсю, совсем, как когда-то сестрица Мэг. И со здоровьем намного лучше.

– Рассказывай, что новенького изобрела твоя лаборатория за то время, что мы тебя не навещали, – говорила Маргарет Винтер.

И Линн рассказывала им. А их интересовало всё в жизни Линн и других Бежавших. Перенёсшие сознания на волновой носитель давно перестали участвовать в жизни общества. С возведением для них Комплекса Предков, они всё реже показывались среди людей, а со временем и вовсе перестали. Налаживалась жизнь в Утвокевреме и поселениях, жители всё меньше нуждались в советах, опыте и знаниях Предков. Предки уже не чувствовали себя нужными. А в выстроенном для них велиичественном Комплексе они были хозяевами. Там проходило их бытие: неторопливый размеренный отдых, неспешные рассуждения, созерцание и тот вид творчества, который не может быть понятен суетливым обитателям белковых оболочек. Постепенно, с каждым оборотом Ктумы вокруг Светила расширялась и расширялась пропасть между ещё не переступившими Порог и теми, кого называли Предками. Однажды настанет время, и связь оборвётся окончательно. С течением веков утратятся методики переноса сознания на волновой носитель, забудется даже сама идея возможности этого. И лишь в неизмеримо далёком будущем эти методики изобретут опять, будто впервые.

Особенно радовало Мэг то, что все изобретённые лекарства не тестируются на крысах и других животных. Специальные аппараты с высокой точностью замеряют все параметры и проверяют все возможные действия лекарств.

Линн неизменно спрашивала: "Как там, в Комплексе Предков?".

– Своих-то предков я вижу только в своём воображении, – отвечал Тамму. – Но там всё, что в воображении, материализуется, и не различить иной раз. А те, кого здесь называют Предки, они другие совсем. Но мы с сестрицей Мэг ладим с ними. Им нравится приходить в мою ярангу, у очага сидеть. Истории их жизней такие странные, удивительные. Они рассказывают их мне. А я рассказываю им свои истории. А иногда и байки старые, чукотские. Байки Мэг не любит, говорит, неприличные они.

– Конечно, неприличные! – скривилась Мэг. – Я бы не стала срамиться с такими рассказами.

– А многим они очень даже нравятся. Хохочут Предки, совсем, как бывало в стойбище зимой, когда океан заледенел, вьюга воет, байки баются, скрашивают зиму, и смеются стар и млад.

– И мне часто Предки наносят визиты, – говорила Мэг, – в фамильный особняк на Пикадилли-стрит. Приглашаю их на чаепития. Манеры у Предков, правда, странные, мне поначалу стоило большого труда к ним привыкнуть. Но кое-чему я их всё же научила.

– Попробовали бы они не научиться! – смеялся Тамму. – У сестрицы там домище огромный, с чугунной решёткой, с зелёной лужайкой, с почти настоящей улицей. А на улице той фантомы важных-важных господ и дам, и все такие вежливые, что жуть берёт. Такую вот сложную штуку создала там сестрица Мэг. А у здешних, у Предков, все проще многократно. Мало у них фантазии. Вот они и ходят в гости в мою ярангу и в особняк Мэг.

– Время у нас совсем по-другому течёт, – говорила Мэг. – Вроде, только недавно навещали мы тебя, а ты уж вон сколько всего успела. Дай-ка расскажу тебе про органические вещества, содержащие метадитрицептофил, кажется, так у вас это называют. Мне подсказал кое-кто из Предков, что они содержатся в вытяжках из привезённой из подпочвенного селения плесни, названной туэкс. Той, что вы с Билли посадили на краю сада. Предки продумали технологический процесс обработки. Но тебе, конечно, надо самой проверить всё это.

И Мэг рассказывала про технологический процесс. А Линн записывала в приготовленный заранее блокнот. А затем нежданная слеза наворачивалась.

– Знаете, я пока ещё не хочу быть с вами. Но мне так вас не хватает, что мне приходится хотеть быть с вами…

– А ты и так с нами! – говорил Тамму. – И мы всегда с тобой. Мы в памяти друг друга. А значит, мы вместе. Однажды и ты придёшь в мою ярангу посидеть у очага. Однажды навестишь особняк Мэг. Но будет это по твоему времени очень не скоро.

– Уходит отсвет лун, – говорила Мэг, – скоро ты перестанешь нас воспринимать. И это к лучшему. Твоим нервам не на пользу слишком частое общение с нами. Пора прощаться.

– А когда вы появитесь ещё? – каждый раз спрашивала их Линн.

– Не знаем, дочка, – отвечал Тамму, – время у нас течёт совсем не так, не линейно течёт. Но мы всегда с тобой. А ты всегда с нами…

В глубине сада среди звёздных теней исчезали дорогие лица. Удалялись по звёздной тропе белая крыса и чёрный ворон. Они превращались в две тени, в две точки и исчезали. Обострённое до болезненности восприятие покидало Линн, и она возвращалась в свой мир. В свой дом. На кухне Билли заваривал чай и лишних вопросов не задавал. Он и так всё понимал.

Эпилог

Планета Ктума совершала всегдашний свой путь вокруг молодого Светила. Шли годы. Росла столица Утонувших в Океане Времени, строились другие населённые пункты. Появлялись из Колбы Зарождения и отправлялись в Комплекс Предков жители первой цивилизации Системы Светила. Цивилизация была ещё совсем-совсем мала. Она ещё не была разделена на государства и страны. Ещё не гремели войны, не вспыхивали бунты и революции. Ещё безумные правители не слали на убой своих граждан ради призрачных целей Ещё жадные цепкие руки не сгребали дорогой металл в закрома. Всё это будет после. А пока жизнь шла спокойно и мирно.

Зарождалась промышленность. Как верно заметила первый летописц Екатерина Волкова-Гонсалес, промышленность не производила горы пластика, превращающиеся после в горы мусора. Программируемые приборы преобразовывали обычные каменные блоки в тонкостенные полупрозрачные чашки и тарелки, в жаропрочную посуду, в сверхточные предметы технологической надобности и даже в изящные флаконы для духов. Впоследствии, отслужив свою службу, эти вещи превращались в обычный песок. Ткани делались как из углерода, так и из местных волокон гигантских грибов, окрашивались органическими красками.

Главной отраслью постепенно делалось приборостроение. Строились удобные средства передвижения, необходимые медицинские и научные приборы. Но тут возникло затруднение: почвы Ктумы были бедны на полезные ископаемые. Кроме железа, меди и молибдена в этих почвах содержалось крайне мало веществ, необходимых для техники. А нужны были в первую очередь уран, ртуть, платина, золото и другие тяжёлые металлы.

Тогда взгляды устремились в небо. Началось освоение ближайшего космического пространства. Для нужд этого освоения в пористых недрах одного из спутников Ктумы начали сооружать станцию слежения за метеоритами и небольшую обсерваторию. Идея этого принадлежала секретарю правительницы престарелому Куцему.

И наконец, первый дисколёт (из тех, что стояли в ангаре "Молниеносного" только многократно модернизированный) долетел до ещё пустынной планеты Тхеллы. Там обнаружились отсутствующие на Ктуме полезные ископаемые.

Масштабная добыча этих ископаемых начнётся только при следующих правительствах. А через сколько-то поколений на Тхелле начнётся настоящее терраформирование. Будут вливаться в почву кислоты, выдавливая на поверхность целые пласты полезных ископаемых, оставляя огромные горы отвалов. А после будут срезаться и перерабатываться целые горные массивы, вызывая движения литосферных плит изменения континентов. Впоследствии огромные грузовые корабли повезут уран, ртуть, золото и другие металлы на Ктуму.

Будут выпущены в океан образцы жизни генетически более продвинутой и разнообразной, чем имевшаяся там изначально. Пройдут эпохи, и эти спящие до поры генетические основы разовьются в том числе и в первичных предков людей.

Система Светила постепенно превращалась в родное гнездо, уютный островок жизни в пугающе-бесконечном океане вселенной. Поначалу, пока живы были первые поколения Утонувших в Океане Времени, в этом гнезде ещё царили мир и покой. Легендарный золотой век. Это был родной дом людей, дом прочный и нерушимый. Пока нерушимый. А о том, что будет когда-нибудь потом… стоит ли об этом думать.

Но не во всех душах царили мир и покой. Были и те, кто с тоской смотрел по ночам в звёздный простор, кого влекла от спокойных снов безумная тяга кнеизведанному. А от звёздного простора взгляд неизменно переходил к тёмной молчаливой громаде "Молниеносного" на краю Утвокеврема.

С самого начала цивилизации шло изучение, а затем и реконструкция суперкрейсера. Эта работа поглощала многие умы и прибавляла множество технических знаний. Много сил уходило, много разочарований было и много побед.

И через много лет настал день, когда "Молниеносный" был полностью готов отправиться в тот путь, для которого был создан изначально. Для выхода за пределы Системы Светила, для изучения дальних миров. Окончательноевосстановление "Молниеносного" всколыхнуло умы. Вновь переизбранная

правительница Бэаэт-Ла созвала расширенный Совет на большом недавно

выстроенном стадионе. На Совет прибыли из разных концов Ктумы сотни людей разных специальностей.

На трибуну поднялся лысый седобородый старец с живыми умными глазами. Бэаэт всё никак не могла привыкнуть к тому, как быстро стареет этот вид людей: инженер Мианис-О, вышедший на трибуну вместе с инженером-технологом Даниэлем Грассманом, был по-прежнему молод.

– Мы сделали это! – воскликнул старик Даниэль. – "Молниеносный" рождён заново. Теперь он в состоянии сжать пространство-время в достаточной степени, чтобы нам открылся путь к самым далёким звёздам.

– Открыт и путь во времени, – сказал инженер Мианис-О. – Друзья, нам

остаётся лишь одно: уточнить маршрут "Молниеносного". Утонувшие в Океане Времени получили возможность вынырнуть на поверхность. На ту самую поверхность, с которой когда-то они нырнули в этот Океан.

Бэаэт-Ла, конечно, заранее знала, о чём будет идти речь. Но всё равно почувствовала, как кровь тяжёлыми молотами забила в виски. Благословенный

город на платформе Ор. Родители, живущие в соседнем коттедже. После

стольких лет и сил, отданных Утвокеврему, она наконец может оказаться

дома… Вот только где теперь её дом?

Глубокий старик Куцый, последний из живущих помощников, всё ещё усердно старающийся выполнять обязанности секретаря правительницы, тоже прибыл в своём экзоскелете на Большой Совет. Сжав ладонь Бэаэт слабой четырёхпалой лапкой, лишь он один услышал, как она прошептала: "Лучше б его не отремонтировали". Впрочем, через секунду правительница взяла себя в руки и твёрдо сказала:

– - Будем решать все вместе, куда направится "Молниеносный". Слово за

техническим персоналом.

– "Молниеносный" может вернуться в ту же точку времени, которую он покинул, – сказал Мианис-О. – К сожалению, эта точка является его пределом.

Дальше неё в будущее он попасть не может. Пока не может, во всяком случае.

– И нас там будет поджидать армада так называемых Высших, – заметил

инженер Угэель-Н. – Короче, откуда бежали, туда и вернулись. Хороша эта

перспектива только для уважаемой Бэаэт-Ла и инженера Мианиса-О. Да и то, лишь если все эти так называемые Высшие не разнесут "Молниеносный" в

щепки. Жизни Бэаэт-Ла и Мианиса-О для них не много значат. Уж не говоря о нас и о бывших обитателях Тхеллы, которых они и вовсе в расчёт не возьмут.

Ему возразила молодая (по меркам людей древнего вида) инженер Сиэнит-Ри

– Мы можем направить суперкрейсер в тот же отрезок времени, но в место более уединённое, например, в дальний пояс астероидов. У меня подготовлены соответствующие расчёты. А уже оттуда бортовой шаролёт отправит уважаемых Бэаэт-Ла и Мианиса-О на платформу Ор, а тхеллян – на их Тхеллу (если, конечно, по пути их не перехватят те, кого они явно больше не хотят видеть). Если кто-то из представителей древнего вида хочет присоединиться к собратьям, обитающим в подпочвенных пустотах одной из малых планет – у них есть шанс это сделать. После этого "Молниеносный" вернётся на исходную позицию во времени. Затем сожмёт пространство-время и, наконец, вырвется за пределы Системы Светила к неизведанным мирам.

В переполненном зале наступила тишина. Бэаэт-Ла знала, что должна высказаться, но тяжёлый ком застрял в горле. Где её дом? Там, где ждут и скорбят родители? Или здешний дом среди грибного сада? В здешний дом приходят друзья посидеть у камина – она любит живой настоящий огонь. Здесь у камина дремлет её любимый толстый кот Сиуманс. В этом доме живут воспоминания об опасных скитаниях в туннелях Людопарка. Здесь она коротаетредкие свободные вечера с Айнаувом-Н. Здесь вместе с ней доживает свои дни престарелый Куцый. Куцый упорно не желает переносить своё сознание на волновой носитель, чтобы не расставаться с ней, чтобы помогать ей по мере сил. Бэаэт заботится о старике, вывозит на море в редкие дни, свободные от управления страной. А Куцый, греясь у камина, любит рассказывать гостям историю верховной жрицы новой религии, которой он когда-то был.

Там сияют искусственные солнца платформы Ор, подсвечивая брызги искуственных водопадов. Там белеет листва за окном. Там домашний помощник приносит в постель горячие хрустящие коврижки с джемом и коктейль из цветочной пыльцы. Там можно не о чём не беспокоится. Разве что об успешном эксперименте на Тхелле, необходимом для окончательного присвоения квалификации учёного-социолога. Там вечером в Центре Развлечений её ждёт Киюс-У…

Вздрогнув, Бэаэт отогнала от себе нахлынувшие воспоминания. Она давно уж не девчонка, мечтающая о никому не нужной квалификации, присвоенной за никому не нужный эксперимент. Киюса-У больше нет, и она не понимает, что вообще находила в нём. Всё это был сон. Сон разума. Она давно проснулась. Она – правительница страны, ответственная за благополучие всех и каждого, от влиятельного Советника до последнего ящера. Она – мать всем, живущим в её городе, на её планете. Когда-нибудь Колесо Времени безжалостно раздавит её город, её планету. Но это будет через бесчисленные поколения. А сейчас они сидят в зале, её дети, смотрят на неё, ждут её решения. Как же ей оставить их одних, когда она ответственна за них?!

Куцый выпустил её ладонь из своей слабой лапки, и Бэаэт-Ла поднялась. Она была благодарна Куцему за поддержку и знала, что старик поддержит любое её решение.

– Я – правительница своего народа, и я остаюсь со своим народом, – это всё, что она сказала.

– Мне жаль расставаться со своей правительницей, – вздохнул инженер Мианис-О, – Но я отправляюсь на "Молниеносном" к далёким мирам.

Выбранный во второй раз Советник правопорядка Билли Кинг, фармаколог Линн Кинг и психотерапевт Ким сразу решили остаться. Второй заместитель Советника по делам искусства Виктор Галле, к которому намертво прилипло прозвище Бес, и певица Лилит, подумав, также же решили остаться.

Самое трудное решение предстояло Екатерине. На Земле, в далёком будущем ждут… будут ждать больные родители, для которых она бесследно исчезла. А здесь – горячо любимые дети и внуки, для которых она тоже исчезнет, если решит вернуться. Здесь музей оперции "Освобождение" – дело всей жизни.

Глубоко задумался и автор свода законов Утвокеврема Антонио Гонсалес. В непредставимой дали Океана Времени, за многие-многие тысячелетия отсюда облетает свои колумбийские плантации на личном вертолёте его отец. Матушка отдаёт указания работникам собственной производственной линии по переработке коки. У них бизнес, и Антонио хорошо понимает, что они делают деньги на здоровье и жизнях людей. Но они – родители. Они ищут и ждут пропавшего сына, и не перестанут ждать и искать, пока живы. Здесь, на Ктуме, у Антонио с Катей трое взрослых детей и пятеро внуков. Здесь их дом професиональные интересы, друзья, устоявшаяся жизнь. Захотят ли их дети, бросив всё следовать неведомо, куда? Да и куда – к дедушке-наркобарону! Не захотят они, конечно, да и Антонио не захочет их везти туда. И кроме того у них здесь своя жизнь. Как ему с Катей расстаться с ними?

Станислав Гжельски, физик, активно участвовавший в восстановлении "Молниеносного", с болью подумал, как в квартире на окраине Варшавы ждёт мужа пани Ядвига, прислушиваясь к каждому хлопку двери подъезда. Он может попасть туда не позже, чем через год после своего исчезновения. Но здесь, на Ктуме, прошло время. Время состарило Станислава. Как теперь ему, старику, постучаться в собственную дверь к ещё молодой жене? Здесь, на Ктуме, его по-прежнем не бросает всё ещё молодая Луиан-Фа. Здесь завершает учёбу на радиоастронома другая Ядвига. Ядвига-Фа, дочь.

Лучше б не было этого выбора, жили бы себе спокойно – так подумали и Екатерина, и Антонио, и Станислав. Они остались. Но очень болезненное и горькое было для них это решение.

Из представителей древнего вида никто не захотел присоединиться к собратьям, так называемым Низшим, ютящимся в недрах одной из малых планет там, в том настоящем. Поэтому "Молниеносному" предстояло стартовать прямо из этого теперешнего настоящего непосредственно в неизведанные дали вселенной.

– На кой их несёт в те идиотские дали! – говорил своей супруге троекратно переизбранный Советник по сельскому хозяйству Сэм Длинкоп. – Что они там забыли, в этих дальних мирах?! Кому охота знать, что делается там, где нас не было и нет?!

– Кика-соседка говорила, будто темень там чернейшая! – отвечала Рива. – А ещё звёзды горючие, огроменные, страшные, а дышать вообще нечем. Там и сгинуть пара пустяков.

– Вот-вот, – соглашался Советник. – А чего ради? Знания там им какие-то отыскать приспичило. Не понимаю я этого, хоть убей. То ли дело селекция и повышение урожайности! Это да, дело нужное, важное, не то, что эти их какие-то дальние миры.

После окончания расширенного Совета начался набор в команду "Молниеносного".

Древний вид людей испытывал вторую молодость. Поэтому в отряд исследователей хотели попасть многие. Был объявлен конкурсный отбор.

Технический руководитель полёта Даниэль Грассман серьёзно предупреждал желающих об опасностях на неизведанных путях, но это мало кого останавливало. Отбор был строг и серьёзен, проводился по профессиональным данным и по психологическим параметрам. Наконец, после долгого отбора утвердили список команды.

"Остающийся берёт на себя гораздо больший груз расставания" – так говорят, и это правда. Когда Нана, метеоролог из Молибдила увидела в списках членов команды двоих своих сыновей, она схватилась за сердце и в глазах её потемнело. Киму пришлось приводить её в чувство, хоть ему самому было боязно за них: он относился к парням, как к родным сыновьям. Неведомые пути во вселенной и неведомые опасности ждали их за порогом родной Системы Светила. Мэг, дочь Кима и Наны, тоже подавала заявление в команду "Молниеносного". Но отбор не прошла и ходила зарёванная, завидуя братьям. Ким и Нана утешали её, втайне радуясь, что она остаётся. А на другом полушарии планеты принимал успокоительное лекарство Советник по сельскому хозяйству Сэм Длинкоп. Хоть виделся он с сыновьями от Наны редко, их рискованное путешествие заставило его зябко ёжится, представляя необъятные расстояния вселенной, вызывающие в нём подспудный ужас.

– Куда вы прётесь, чудилы?! – кричал он сыновьям в переговорник. – Ну-ка забрали живо свои заявления в команду, и не треплите нервы отцу родному! Все в мамашу свою пошли бестолковую!

Но Светник знал, что сыновя не послушают и заявления не заберут. Слишком велико притяжение этого непонятного ему Неведомого.

Точно так же нехорошо почувствовали Екатерина и Антонио, когда Селена врач-реаниматолог, сообщила, что тайком от них подала заявление в команду "Молниеносного" и успешно прошла отбор.

Команда суперкрейсера была довольно большая. Во многих домах люди расставались с родными и близкими, уходящими в Неведомое. Те, кто не прошёл отбор, очень печалились, что в за грань Системы Светила им ход закрыт. Утешались тем, что "Молнииеносный" вернётся, и потом, когда-нибудь будет второй рейс в Неведомое. Если он вернётся.

Экипаж "Молниеносного" готовился к отлёту. Проверялись и перепроверялись все системы суперкрейсера. Ещё раз выверялся основной маршрут и его запасные варианты. Члены экипажа на последок посещали любимые места, снимали галаграфильмы со всеми, кто им дорог, кто остаётся. Ведь кто знает, что ждёт их там…

Наконец исторический момент настал. Посмотреть на взлёт легендарного

суперкрейсера прибыли жители всех, даже самых удалённых уголков Ктумы.

Знаменитый художник Уу, расположившись в отдалении, писал с натуры большой триптих "Взлёт "Молниеносного". Команда прощалась с родными и близкими, поднималась по трапу и, наконец, исчезла в недрах огромного корабля. На трапе остались лишь технический руководитель полёта Даниэль Грассман и капитан "Молниеносного" Мианис-О. Старик Даниэль обратился к провожающим:

– Мы покидаем эту гостеприимную планету, некогда приютившую нас, беглецов. Каждый из нас надеется вернуться. Каждый остающийся надеется на наше возвращение. Нас ждут опасные пути. Нас ждут новые знания о вселенной. Нас ждёт само Непознанное. Мы максимально сожмём пространство-время, чтобы достичь расстояния, гораздо большего, чем мы можем наблюдать даже в самый мощный телескоп. Если у вселенной есть край, мы дойдём до него и заглянем за край. Если вселенная безгранична, мы изучим множество её проявлений. Волновой исследовательский зонд нашего корабля максимально сожмёт время в направление прошлого, в гипотетическую точку начала вселенной. Если удастся хоть частично снять показания зонда, мы сможем понять, действительно ли вселенная рождена именно так, как предполагалось, или это ошибочное суждение. Мы узнаем, есть ли другие вселенные, помимо нашей и, если есть, каковы они. Кто-то скажет, что эти знания не имеют смысла для практического применения. А я скажу: получение знаний и расширение собственных горизонтов – это истинный смысл жизни человека. Кто-то с этим не согласится, но для меня и для всего нашего экипажа это так.

– Смысл жизни – он свой для каждого, – сказала из толпы провожающих Бэаэт-Ла. – Для кого-то смысл – дом, дети, внуки и тепло домашнего очага. А для кого-то – вся вселенная с бесконечностью тайн. Невозможно сказать, какой из смыслов более правильный. Я понимаю вас, и по хорошему завидую. Мне бы очень хотелось отправиться с вами. Но мой смысл, он как раз здесь, на этой крохотной планете, затерянной в Океане Вселенной, в Океане Времени. Я не скажу вам "прощайте". Я скажу вам, что буду ждать вас, так же, как все остающиеся.

– Тогда вперёд, к дальним мирам! – воскликнул капитан.

Трап поднялся, люки задраились, добровольческие отряды отогнали от опор "Молниеносного" толпы провожающих. Громадный корабль бесшумно отделился от почвы и втянул опоры. Вокруг него с бешенной скоростью завертелось поле фоллер-частиц, создавая внутреннюю гравитацию и одновременно служа защитой кораблю. Затем, набирая скорость, суперкрейсер стал подниматься всё выше и выше, пока не исчез в бледном небе. Покинув орбиту, "Молниеносный" сжал пространство-время и исчез со всех радаров.

Понемногу все расходились. Даже те, чьи близкие исчезли в Неведомом. Вернётся ли "Молниеносный"? Сгинет ли в бездне вселенной? В исторических анналах Высших ничего не будет говорится о суперкрейсере "Молниеносном". Или просто память о нём в дальнейшем сотрётся штормами Океана Времени?

Постепенно возвращались к своим делам люди. Продолжалась жизнь. Но долго-долго, дольше всех, смотрел в опустевшее небо подслеповатыми глазами Куцый, личный секретарь Главы правительства, некогда скромный помощник могущественных богов. Казалось Куцему, будто сознание его несётся следом за кораблём, догоняет его на орбите, проникает внутрь. Кто знает, может, это и в самом деле было так. А может, это была лишь фантазия… Куцый уже не слышал, как его зовёт Бэаэт из кабины своего шаролёта. Безумно хотелось в Неведомое, да только кто ж его, дряхлого, туда возьмёт! Вот и устремилось сознание вслед за огромным кораблём… Тело медленно падало на след от опоры "Мониеносного". Огромные глаза последнего из помощников окончательно перестали видеть небо. Закрылись. Навсегда.