Kitabı oku: «Мамочка, пожалуйста… ; Движение к свободе: путь к просветлению», sayfa 6

У семи нянек

Татьяна пришла ко мне на личную консультацию. Женщину волнует ее старшая дочь Рита. Девушка не может устроить личную жизнь, уволилась с работы, иногда выпивает.

– И чего ей только не хватает? Квартиру ей купили, ремонт сделали, кормим, наряжаем. Живи и радуйся. Так нет, она еще требует деньги и машину, – с досадой, сверкая лучезарно-голубыми глазами, говорит о дочери мать.

В ходе многолетней психотерапевтической практики я заметила, что просят и требуют от родителей не только отпетые эгоисты или избалованные личности. Часто это опустошенные душою люди, которые в детстве по каким-либо причинам не знали должного тепла, ласки, внимания, любви. Эти мужчины и женщины в целях компенсации, неосознанно, пытаются уравновесить, восстановить баланс между «давать» и «брать» в отношениях родителей и детей. Их вечно жаждущая душа хочет хоть чем-то заполнить ту холодящую пустоту, которая образовалась, когда они еще были маленькими.

– Таня, вы любите свою дочь? – спрашиваю я женщину, глядя ей в глаза. Миловидное лицо женщины покрывается красными пятнами, небесный взгляд виноватых глаз застилается пеленой слез. Она обхватывает руками свои плечи, будто замерзла, и, слегка заикаясь, произносит:

– Мне так стыдно признаться, но я не люблю своих детей. Мне будто нечем их любить, холодок отчуждения внутри. Чтобы никто этого не заметил, я всю жизнь забочусь о них, контролирую, даю советы, лечу, задариваю подарками. Вы первая, кто меня раскусил, я действительно не испытываю любви к своим детям.

Маленькая «нелегалка»

Танечка с раннего возраста ощущала себя неприкаянной, лишней, не очень нужной. Старшая сестра Валя была в круглосуточном детском садике, а вот яслей с круглосуточной группой не было. Папа постоянно где-то учился. Мама работала на заводе в три смены, жила в женском общежитии. Жить с детьми там запрещали, поэтому девочку вносили «бандеролью». В комнате кроме мамы было семь незамужних молодых женщин, которые баловали и тискали ребенка, пытались накормить и очень любили фотографироваться с хорошенькой кучерявой малышкой.

Через месяц Танюшка всех женщин в комнате звала мамами, и только одну – суровую и прямую тетю Тамару – звала папой. Но, как говорится, у семи нянек дитя без глазу. Девочка простыла, начала сильно кашлять, чем и рассекретила свое нелегальное присутствие в общаге.

Придя с ночной смены, мама застала дочку и свой чемодан у комендантши общежития. Невыспавшаяся, злая мать дернула за руку провинившуюся дочь, приказала ей сидеть смирно, а сама ушла в поисках жилья.

Хозяйка крохотной комнатки, сдававшейся постояльцам, долго перечисляла маме, чего нельзя делать. Нельзя было многое. В конце речи, брезгливо закатывая глаза, дама в папильотках добавила:

– И никаких кошек, собак или канареек.

Детей в этом списке не значилось, но когда малышка ночью расплакалась, женщине с маленькой дочкой было указано на дверь. Снова Таня по сурово поджатым маминым губам поняла, что виновата.

В деревню, к тетке, в глушь…

В выходной день мама отвезла Таню в деревню к родной сестре. Ночью они спали на широкой белоснежной постели. Мама была теплой, родной, мягкой, девочка млела от счастья.

Однажды сквозь сон Таня услышала разговор мамы с сестрой. Тетя Лена уговаривала мать навсегда отдать Танюшку ей на воспитание.

– У тебя двое, ты не справляешься, а у нас с Колей детей нет. Смотри, дите худющее, только глаза, кожа и кости, а я ее молочком отпою, сметаной домашней, яйцами свежими. На человека станет похожа.

Танечка, почти не дыша, с ужасом ожидала, что мама согласится. Тетя была добрая, хотя и болтливая, а вот дядя как-то пугающе смотрел на девочку. Мама ответила:

– Нет, Лена, спасибо тебе, но я так не могу.

Таня облегченно выдохнула и провалилась в сон. Утром она проснулась в пустой постели. Мамы рядом не было. Ее не было нигде! Девочка сильно зажмурила глаза, чтобы страшная догадка о том, что мама навсегда оставила ее, оказалась сном.

В углу дома завозились мыши. Танюшка вспомнила разговор девушек в общежитии о лохнесском чудовище, которое исчезло из озера и теперь бродит по свету. Детское воображение превратило возню мышей в подкрадывающегося динозавра. Ребенок опрометью выскочил за дверь в одних трусиках и уже через минуту толкал калитку, пытаясь вырваться наружу.

Перепуганную, посиневшую от холода Танечку через три часа нашли тетя с дядей, вернувшиеся с базара. Мамы с ними не было.

Танечка начала заикаться, особенно когда волновалась. Она наотрез отказывалась съесть хоть одну ложечку за маму. Даже слышать само слово «мама» ей было больно. Зато она научилась лазить по деревьям, есть шелковицу и застывшую смолу со стволов вишни. На деревьях она пряталась от контуженного на войне дяди и от воображаемого динозавра Несси.

Мама Тани приехала через полгода, как только в саду освободилось место в круглосуточной группе. Когда она попыталась обнять девочку, та отскочила, сжавшись в комочек.

Больше мать не пыталась ни приласкать дочь, ни поговорить с ней. Ей нужно было работать, кормить и одевать детей, чтобы люди чего не сказали. Да и откуда ей было знать об этих «телячьих нежностях»? Саму ее мачеха воспитывала.

Замуж Таня вышла за старшеклассника. Петр окончил военное училище, и они мотались по гарнизонам, меняя насиженные места, как в калейдоскопе. Детей, из лучших побуждений, оставляли то одной бабушке, то другой. Таня не знает, во сколько месяцев ее дочь Риточка сделала первый шаг, сколько она весила в полгода, какими детскими болезнями переболела, какое слово сказала первым.

– Ну и что, моя мама тоже обо мне ничего не знает, – оправдывается Татьяна.

– Это выглядит так, Таня, как будто вы мстите своим детям за то, что когда-то недодала вам ваша мать. А вернее, вы сами отказались брать у нее. Да, я согласна, сделали вы это по уважительной причине.

Мое замечание действует на клиентку, как ледяной душ. Она начинает осознавать весь драматизм своей семейной истории и просит о следующей встрече.

РАССТАНОВКА

Татьяна, которую привело ко мне лишь одно желание – спасти свою дочь, не была готова работать в группе. Однако после нашего разговора она поняла, что может помочь своим детям, только изменив себя саму и свое отношение к матери. Наряду с сеансами психотерапии мы провели с Таней расстановки в ее воображении.

В расстановке с отцом, которого Таня любила, но видела мало, она смотрела на него с любовью и ожиданием. Признание «Ты мне очень нужен, папа» вызвало у отца в Танином воображении теплую улыбку, он сделал шаг ей навстречу. Оба были счастливы. Я заострила внимание женщины на том, где именно в теле локализуется это ощущение счастья. Она показала на область сердца. Я сказала, что будет здорово, если она «заякорит» его в теле, как это делается в НЛП.

Это нам пригодилось как ресурс в расстановке взаимоотношений Тани с матерью. Клиентке даже в воображении было сложно посмотреть маме в глаза, сократить дистанцию, сказать слово «мамочка». Она тяжело дышала, на лбу выступила испарина. Тогда я попросила представить маму маленькой. Она представила.

– Что она делает? – спросила я.

– Оглядывается беспокойно по сторонам. Вокруг нее стоят люди.

– А как ты думаешь, что ей нужно, чего не хватает этой маленькой девочке?

Татьяна начала глубоко дышать и очень взволнованным голосом ответила:

– Ей не хватает внимания. И любви.

– А кто-то может этой маленькой девочке дать внимание и любовь?

– Нет, – ответила Таня, – все заняты своими делами. Она очень одинока.

На ее лице появилось выражение принятия и нежности. Она стала дышать ровнее и улыбнулась. В следующий раз, представив маму напротив себя, Татьяна протянула ей руки, но как только мать сделала шаг навстречу, Таня по привычке отшатнулась назад.

– Попробуй остаться. Уйти ты всегда успеешь. Может быть, тебя поддержит ощущение счастья, которое ты испытала с отцом.

Таня кивнула головой, с лица сошло напряжение. Она протянула руки навстречу матери: «Мамочка, пожалуйста…» Обмякнув, она утонула в ее объятиях.

В расстановках случаются самые необычные курьезы, неожиданные повороты сюжета и сюрпризы всезнающего морфологического поля. О двух навсегда запомнившихся мне и моим клиентам случаях я расскажу ниже.

Два Бармалея

Ольге скоро исполнится тридцать лет, а устроить свою личную жизнь ей никак не удается. Она часто приходит помогать в расстановках, и, глядя на эту милую, в самом соку девушку, мне нелегко предположить, почему она одна. Смущает только ее подозрительность, недоверие к другим людям, излишняя осторожность. Часто слышу от нее фразы: «Она такая коварная», «Все вокруг обманывают друг друга», «Я ему не верю».

Поэтому, когда Оля заказала расстановку, первой моей мыслью было поставить в расстановку заместителя на роль обмана или тайны, его покрывающей. Но запрос ее звучал по-другому: «Хочу нормальных отношений с родителями. Может, тогда и у меня жизнь сложится нормально». Я задала девушке несколько уточняющих вопросов и начала расстановку ее нынешней семьи.

РАССТАНОВКА

Мы поставили в расстановку Ольгу, ее отца и мать. Ничего особенного в позах и отношениях дочки и родителей не проявлялось, разве что ей проще было смотреть на отца и общаться с ним. На мать она не глядела. Когда я спросила заместительницу Оли, почему она не поднимает глаз на мать, та что-то тихо пробурчала под нос. Когда я попросила ее взглянуть на мать, женщина еще ниже опустила голову, передернула плечами, топнула ногой, затем еще раз и еще, повторяя:

– Я ей не верю! Не верю! Не верю!

Лица женщин стали свекольного цвета. Тогда я взяла заместительницу Ольги за плечо и очень мягко спросила:

– На сколько лет ты себя сейчас чувствуешь? Сколько лет девочке, которая топает ножками?

– Четыре.

– Что произошло, Олечка, когда тебе было четыре годика? – спросила я у клиентки.

Мне стало за нее тревожно: лицо ее налилось кровью, жилы на шее вздулись, глаза блестели. Она мучительно силилась что-то отыскать внутри себя, но это что-то от нее ускользало.

– Ничего. Ничего не могу вспомнить.

– Милая моя, ты не веришь своей маме. Она тебя обманула? – задала я вопрос, который не давал мне покоя. И попала в больную точку. Ольга вспомнила!

Хрюша-храпуша

Олечка часто болела в детстве: то грипп, то скарлатина, то воспаление легких. Сильно увеличились аденоиды. Ей было трудно дышать, поэтому ночью она похрапывала. За это мама ласково дразнила ее, приговаривая: «Моя ты хрюша-храпуша». Лечение тогда было одно: хирургическое удаление опасных наростов. Мама всю дорогу до больницы смешила девочку и утешала, как могла. Она говорила, что дочке будет не больно, что мама будет рядом, что все пройдет быстро: раз – и готово.

Когда же они вошли в операционную, Олечка не успела глазом моргнуть, как оказалась в руках двух огромных дядек, а мама исчезла. Похожие на двух Бармалеев, дядьки в белых халатах, с огромными волосатыми ручищами, сначала ловили по кабинету юркую малышку, обезумевшую от страха и маминого предательства. Поймав, они усадили орущую девочку на стул, скрутили руки за спину и привязали ноги к стулу. Что было дальше, Оля помнила смутно. Она во все глаза смотрела на дверь, ожидая, что мама вернется, ведь она обещала, что будет рядом! Мама не пришла. Она ее обманула. Она оставила ее на растерзание этим Бармалеям.

С тех пор Оля больше никому не верила. Она всегда ждала подвоха, предательства, обмана от всех. И в первую очередь от мамы. Папе повезло больше, он ничего не обещал.

Решение возникло спонтанно. Я только спросила Ольгу, готова ли она пойти на такой шаг и еще раз пережить прошлое. Я ничего не обещала, я только сказала, что это эксперимент. Девушка согласилась. Я ввела в расстановку еще троих мужчин. Двое замещали врачей, один – препятствие для матери. Как в детстве, Олю привязали к стулу шарфами и удерживали за плечи. Мать ринулась навстречу ребенку, но ее удерживал мужчина, представлявший препятствие. Какое-то время шла борьба двух женщин, мамы и дочки с удерживающими их объектами. Они обе смотрели в глаза друг другу, плакали, кричали и рвались навстречу. Когда им удалось вырваться, они упали в объятия друг другу. Мы еще произносили разрешающие фразы, но на телесном уровне развязка уже произошла.

Нокаут

Степану восемнадцать лет. Он пришел с просьбой помочь ему справиться с неуверенностью в себе и сильным страхом, который он испытывает к парням своего и старшего возраста. Он учится в университете, недавно начал встречаться с девушкой. На днях к нему подошел старшекурсник и приказал оставить Лену в покое. «Иначе урою», – пригрозил он Степе. При этом сам клиент среднего роста, крепкий, занимается каратэ, но страх парализовал его. Мы работаем с парнем индивидуально, и слово за слово всплывает забытая история его детства.

Первым словом, которое произнес маленький Степан, было слово «папа». Отец вставал к нему ночью, учил его ходить. Андрей начал учить сына бороться, когда тому было три года. Показывал приемы самбо и каратэ (сам он в прошлом был чемпионом страны по каратэ среди юниоров): «Сынок, ничего не бойся. Держи удар. Ты мужик. Помни: я всегда рядом. У тебя все получится!» Это было самым большим детским счастьем Степана – папа. Его запах, его хрипловатый голос, его слова, его смех, его сильные руки. Они вместе барахтались, кувыркались, играли, боролись, хохотали.

– Папка! – слышал Андрей сквозь сон причмокивание детских губ. Катя даже ревновала их. Степкино счастье закончилось внезапно. Родители разошлись. Это было для мальчика ударом, нокаутом, после которого не встают. Мать забрала детей и уехала в районный центр к родителям. Внутренняя ноющая боль от потери любимого отца усиливалась тоскливым состоянием семьи. Мамка, трехлетняя сестричка и бабушка плакали и днем и ночью то хором, то по очереди. Степочка плакать не мог. Во-первых, ему уже пять с половиной лет, а во-вторых – он мужик. Но лучше бы он плакал!

Катя запретила Андрею видеться с детьми. То ли слишком большой была ее обида, то ли женская хитрость такая: затоскует без детей и в семью вернется. Первый класс стал для мальчика адом и продолжался все четыре года начальной школы. Дети чувствовали его беззащитность и внутреннюю надломленность, и пацаны начали его травить. Они всем классом изводили мальчика: коверкали его фамилию, дразнили, били, оплевывали, запирали в туалете, рвали тетрадки, выставляли на посмешище. Он молчал, не сопротивлялся, не давал сдачи, не жаловался. Почему? Ведь он каждого из них мог положить на лопатки! Может быть, из-за того, что из всех слов, которые говорил ему отец, одна фраза «Папа всегда будет рядом» была ложью. Его не было рядом, когда он был так нужен сыну, а значит и на все остальные папины слова положиться нельзя.

РАССТАНОВКА

После нескольких индивидуальных сессий Степан решился на расстановку. Мы разобрали для начала только самую суть проблемы – отношения отца и сына. Напротив Степана я поставила заместителя его папы. Степу будто заколдовали, он стоял как соляной столб, не мог ни пошевелиться, ни взглянуть прямо на отца. Кулаки его сжимались и разжимались.

– Ты злишься на отца? – спросила я парня. У него заходили желваки, в глазах блеснули слезы, но он молчал.

Заместитель отца, наоборот, смотрел на сына во все глаза, с огромной любовью. Он протягивал к сыну руки, потом медленно стал подходить к нему. Шаг. Еще шаг. Когда они поравнялись, случилось непредвиденное. Степан неожиданно ударил заместителя отца кулаком, тот упал навзничь замертво. Нокаут. Все вокруг ахнули и вскочили со своих мест. Мы со Степаном ринулись к упавшему. Я – проверить, дышит ли он. Степан – со слезами. Упав мужчине на грудь, по-детски захлебываясь слезами, он звал: «Папа, папа, ты меня слышишь? Папочка!» Мужчина, слава Богу, был жив. Очнувшись и услышав зов, он приподнялся и крепко прижал парня к груди. Все облегченно выдохнули.

Такой инцидент был первым и, очень надеюсь, единственным в моей практике. Я не успела отреагировать – все произошло мгновенно. Я, как могла, принесла мужчине, игравшему роль отца, свои извинения. Каково же было мое изумление, когда этот человек снова появился на расстановках. Он подошел ко мне и сказал: «Вы знаете, Надежда, все не случайно. Я тоже бросил свою семью, когда моему сыну было шесть лет. Я высылал деньги жене, но с Глебом не общался – стыдно было. Я уехал в другой город. У меня новая семья. Жена, двое детей… После расстановки я впервые за много лет позвонил бывшей жене и узнал, что сын не может найти себя в этой жизни, мечется – то решает заняться бизнесом, то ударяется в религию, теперь вот пить начал. Я этот удар получил по заслугам. От своего сына. Могу я сделать расстановку для Глеба?»

– Да, – ответила я, – но для начала вы можете позвонить сыну и сказать, что вы у него есть.

Причин, по которым прерывается течение любви от родителей к детям, превеликое множество. К уже перечисленным выше стоит добавить также нанесение физических травм и увечий, развод родителей, болезнь или смерть близких людей. Такое же огромное множество последствий от прерванного движения любви. Это головные боли и боли в спине, астма и аллергия, аутизм и деструктивное поведение. Но основное наследие – неумение налаживать отношения с окружающими, особенно с представителями противоположного пола.

Можно ли исцелить рану такого человека и восстановить движение любви от матери или отца к сыну или дочери? Как говорится, никогда не поздно иметь счастливое детство!

Следует помнить, что раны от раннего прерывания жизненной энергии, которой является любовь, записаны в теле. Человек тратит много дополнительной энергии на то, чтобы удержать этот блок, эту психическую занозу в своем бессознательном.

Для начала лечения необходимы диагностика и смелость, готовность клиента идти в глубину своей боли.

Вот так описана работа с детской раной в книге Берта Хеллингера «Порядки любви».

К Берту за помощью обратился мужчина по имени Йоханн, школьный учитель, с жалобами на боли в плечах, частые головные боли и давящее чувство в области живота. В ответ на это Хеллингер заметил, что головные боли могут быть результатом того, что движение любви к любимому человеку (как правило, к матери) было прервано в раннем детстве.

– Ты лежал в детстве в больнице? – спросил он Йоханна.

– Да, два раза. Сначала мне делали операцию, а потом я болел свинкой.

– Тогда понятно. При твоих симптомах движение любви к родителям может быть прервано, и в это время у ребенка возникает чувство отчаяния, печали, покорности судьбе.

В дальнейшем, когда он становится взрослым и пытается вступить в отношения с партнером, воспоминания об этом периоде всплывают из бессознательного и проявляются в виде болезней.

И тогда человек в этой новой ситуации, на том же самом месте, снова прерывает свое движение любви. Вместо того чтобы завершить свое движение до конца, он сворачивает от него в сторону и начинает движение по кругу, удаляясь от момента прерывания и снова возвращаясь к нему. Это и есть невроз.

«Когда мои родители пришли в больницу, чтобы проведать меня, им не разрешили подойти к моей постели. Им позволили только посмотреть на меня издали, и, наверное, для них это было ужасно».

«Когда я сейчас смотрю на тебя, я ясно вижу, в каком возрасте ты был тогда и как плохо тебе было. Возьми стул и сядь рядом, напротив меня».

Затем Берт Хеллингер мягко наклоняет голову Йоханна вниз: «Закрой глаза, дыши глубоко и постарайся вернуться далеко назад, в детство. Сопротивляйся слабости и используй свою силу. Дыши сильно! Теперь скажи „пожалуйста“». – «Пожалуйста». – «Громче». – «Пожалуйста!» – «Еще громче!» – «Пожалуйста!!!» – «Вытяни руки. Ты можешь меня обнять. Как ты называл свою мать?» – «Мамочка». – «Скажи: мамочка, пожалуйста!» – «Мамочка, пожалуйста!» – «Произнеси это настойчиво, изо всех сил». – «Пожалуйста, мамочка!!!» – «А теперь произнеси это абсолютно спокойно: «Пожалуйста, мамочка». – «Пожалуйста, мамочка!»

Йоханн открыл глаза. «Видишь, как плохо было ребенку? Он был в отчаянии. Но потерянное можно наверстать. В этом упражнении вдох является принятием энергии, а выдох – движением к матери».

Встретиться с болью

Терапевт тоже должен быть готов встретиться с болью клиента, которая может прорвать все ограничения и запреты прошлого. Также можно предположить и сильнейшее сопротивление, которое станет блоком между болью и возможностью от нее избавиться. Чаще это рационализация – логические умозаключения, умствование и забалтывание происходящего. Человек может говорить, что все уже в прошлом, что он ни на кого не обижается, что он всех простил, и даже ставить под сомнение правильность диагностики или гипотезы расстановщика.

Он может проецировать на терапевта образ матери или отца и так же, как им, не доверять и ему. Дефлексия – еще один способ бегства от реальности, помогающий избежать прикосновения к детской ране. Клиент может смеяться, рассказывать анекдоты и байки, насмехаться над ситуацией и над собой.

Люди, научившиеся выживать за счет собственной энергии, развили хорошее творческое приспособление к имеющимся условиям. Они способны привлекать помощь и поддержку совершенно посторонних людей, в том числе психотерапевтов. Манипулируют на чувствах сострадания к невинной жертве, давят на жалость.

Важно не заиграться вместе с клиентом, цепляющимся за состояние жертвы. Выражая уважение к жизненной ситуации и судьбе клиента, я стараюсь указать ему на его выбор и его часть ответственности, а также его потенциал, полученный в результате случившегося, его ресурсы.

Иногда разрыв между матерью и ребенком происходит очень рано, еще в довербальный период, то есть время, когда ребенок не мог действовать самостоятельно, иногда даже говорить. Травма обрыва связи с отцом или матерью записывается на клеточном уровне тела, соответственно, и исцелить ее можно только с помощью телесно ориентированных практик и дыхания. Используется терапия примирения Ирины Прекоп.

В случае прерванного движения любви ребенка к одному из родителей, лучше всего может помочь мама этого ребенка, так как прерванное движение направлено именно к ней. Это единственный случай в расстановочной работе, когда принято движение от матери к ребенку. В остальных случаях желательно, чтобы ребенок проявлял инициативу и сам двигался к родителям.

Терапия в этом случае направлена на возвращение к тому месту, где был эмоциональный разрыв с одним из родителей, соприкосновение с той детской болью и пошаговое восстановление прерванного движения любви ребенка к родителю.

«Решением для неврозов подобной природы будет доведение прерванного движения до первоначальной цели. Для маленьких детей это могут сделать сами родители, если они знают об этом. Им нужно удерживать ребенка с любовью до того момента, когда ребенок прекратит сопротивление и успокоится.

Взрослые могут сделать это в рамках терапии, если найдут терапевта, который это понимает и может сделать.

Некоторым удается сделать это самостоятельно, если они смогут мысленно вернуться в тот момент их детства, когда было прервано движение к отцу или матери, пойти к нему (к ней), пока он не найдет успокоения у них на руках».

Б. Хеллингер

Пример из практики Б. Хеллингера

«Мать беспокоилась о своей взрослой дочери. Но дочь избегала своей матери и редко навещала ее. Я сказал матери, чтобы она еще раз обняла свою дочь, как может мать обнять своего грустного ребенка. При этом ей ничего не нужно было предпринимать в реальности, а только позволить этому образу действовать в ее душе до тех пор, пока процесс не пойдет сам по себе. Позже она сказала, что через год ее дочь приехала домой, она тихо и сердечно прижалась к матери, и мать долго и нежно держала ее в своих руках. Затем дочь встала и ушла. Ни она, ни мать не промолвили ни единого слова.

Я не отношусь к людям, которые обладают недюжинной физической силой. Удержать сопротивляющегося и вырывающегося из рук клиента для меня нереально. А подойдя к точке боли, человек входит в состояние того страдания и дикой боли, пережитой когда-то, и старается оттолкнуть, вырваться из рук терапевта, который в этот момент представляет его мать или отца.

Исцеляющий процесс восстановления потока любви от матери или отца к ребенку я провожу с помощью заместителей, в ходе расстановки. Рядом на стульях я прошу сесть людей, представляющих отца и мать, им на руки ложится или садится клиент.

Он должен вернуться назад, к моменту «прерывания», и постараться позволить этому движению свершиться до конца. Войдя в состояние раненого ребенка, он может изо всех сил пытаться вырваться из родительских рук. Обессилив, он смиряется, осознавая, что он нужен, что любим! В этот момент очень важно, чтобы, открыв глаза, он встретил теплый, дружелюбный взгляд. Ведь человек практически рождается заново».

Берт Хеллингер

На одной из групп я предложила клиенту двухметрового роста лечь навзничь и попросила шестерых мужчин лечь на него вдоль и поперек. Перед ним сидела заместительница его матери и протягивала к нему руки. Мужчина сначала фальшиво хныкал, говоря, что в груди у него пробка.

Однако когда на его больное колено улеглись еще двое, он озверел, зарыдал от бессилия и, наконец, встретился с глазами мамы, полными сопереживания и любви. Лед тронулся. Убрать эту пробку все же общими усилиями оказалось возможным.

Вторым и завершающим этапом исцеляющего процесса может стать расстановка с выстраиванием в ряд женщин рода или мужчин рода.

Случается, что и мать, и бабушка, да и вся женская линия энергетически иссякла, как река в безводной пустыне. Я продолжаю включать женщин в расстановку до тех пор, пока в одной из прародительниц не забьет источник любви и жизни. Затем травмированного ребенка прикладываю к груди этой женщины. Сердце к сердцу, глаза в глаза. И это работает! Энергия начинает течь и оживляет человека. Следующим шагом является работа со всем «руслом» женской линии, и главное – с матерью.

Как мы узнали из вышесказанного, процесс исцеления прерванного движения любви к матери можно провести без привлечения терапевта или расстановщика посредством погружения в медитацию. Следует только помнить, что даже при участии специалиста освободиться от последствий травмирующей ситуации или заблокированной боли за один раз не всегда реально. Правда, с каждым следующим погружением боли становится все меньше. В какой-то момент она уйдет совсем, и вы откроетесь любви.

Большинство из нас (те, кому больше пятнадцати лет) однажды, в момент прихода в этот мир, уже пережили шок отделения от матери. Это было в момент родов в учреждениях советского или постсоветского образца. Ребенку перерезали пуповину и туго пеленали, насильно выпрямив ручки и ножки. Получался оловянный солдатик с пухлыми щеками. Затем его увозили в детскую комнату и оставляли одного, без матери, минимум на сутки. Семимесячных, недоношенных деток ждала барокамера и более долгая разлука.

Я увидела себя в медитации одну на деревянном столе, обездвиженную, с онемевшим от тугого пеленания тельцем в огромной, очень светлой комнате. Мне было одиноко, холодно, страшно. Про меня забыли.

В тренинге «Родиться заново» можно по-новому пережить свои роды, устраняя все болезненные моменты и гармонизируя процесс своего появления в этот мир. В медитации, приведенной ниже, вы можете обрести телесный комфорт и душевное равновесие.

МЕДИТАЦИЯ «РОДИТЬСЯ ЗАНОВО»

Примите удобную позу, максимально расслабьте свое тело и приготовьтесь к путешествию к вашему рождению, к тому моменту, когда вы появились на свет. Мысленно увидьте себя стоящим перед необъятным горизонтом. За спиной почувствуйте свои прожитые годы. Вам 19, 35 или 50 лет – столько, сколько вам и сегодня. Оглянитесь. Увидьте линию вашей жизни от сегодняшнего дня до часа вашего рождения. Начните медленно двигаться по этой линии, сосредоточив все внимание только на моменте ваших родов. Когда вы подойдете к этой точке, вы уже будете ясно представлять себе место, где вы были рождены, цвета, запахи, звуки.

Увидьте себя выходящим из материнского тела в мягкие, теплые руки близкого и дорогого вам человека. Папы, бабушки, или тети. Представьте и почувствуйте их радость, счастье, заботу и доброжелательные улыбки. Папа нежно омывает вас и, не перерезая пуповину, кладет на живот матери. Ощутите нежность, прилив сил, единение с мамой, обожающие взгляды обоих родителей. Почувствуйте их блаженство и любовь. Растворитесь в них. Можете прочувствовать мягкую теплую грудь мамы у своего лица. Запах материнского тела, вкус сладкого молока во рту. В вас вливается жизнь, в вас вливается любовь. Вы в безопасности, вы счастливы и любимы. Ваше тело помнит это. Позвольте этому захватить вас. Растайте в этой неге. Побудьте в этом состоянии столько, сколько захочется. Запомните его.

Когда почувствуете наполненность, начните медленно возвращаться по дороге жизни в сегодняшний день. Откройте глаза. Улыбнитесь.

МЕДИТАЦИЯ «ВТОРОЙ КРУГ ЛЮБВИ» (по Б. Хеллингеру «Долгий путь»)

Я закрываю глаза и концентрируюсь. Затем постепенно я возвращаюсь в детство, как будто шаг за шагом иду вниз по лестнице. Возможно, я прохожу мимо ситуаций, в которых я чувствую боль или где становлюсь неспокойным. Я жду в этом месте до тех пор, пока не возникнет образ того, что там произошло. Многие травмы из раннего детства связаны с ситуациями, в которых нас оставили одних или в которых мы не могли попасть туда, куда хотели либо должны были идти.

Итак, я представляю себе этого ребенка, то есть самого себя, и смотрю на маму. Я смотрю ей в глаза и просто говорю ей: «Пожалуйста». Сейчас что-то начинает двигаться во внутреннем представлении как у матери, так и у меня. Сейчас, возможно, она делает шаг мне навстречу, и я решаюсь на один шаг навстречу ей. Я отдаюсь этому до тех пор, пока внутренне не приду к цели, пока не расслаблюсь в объятиях своей мамы. Затем я смотрю на нее и говорю: «Спасибо».

Это внутренний процесс. Но при этом нельзя делать многого за один раз. Но уже и в первый раз в душе что-то разрешилось. В другой день я могу сделать то же самое еще раз.

Я опять иду вниз по лестнице, назад в детство, и приду к еще более ранней ситуации. И, может быть, здесь тоже речь идет о движении к матери. После этого я опять подожду несколько дней и сделаю это еще раз – до тех пор, пока я, так сказать, не урегулирую все и не приду к матери полностью.

УПРАЖНЕНИЕ С КУКЛОЙ

Купите себе в магазине одну из самых любимых игрушек детства – куклу. Любую. Большую или маленькую. Главное, чтобы она вызывала в вас теплые чувства, нежность, умиление, симпатию. Кукла – олицетворение вашего внутреннего ребенка, который перенес детскую травму, разлуку с матерью, развод родителей, испытал страх и боль. Этому ребенку недоставало в детстве любви, заботы, внимания. Теперь вы выросли, и можете дать своему внутреннему мальчику или девочке всю нежность и ласку своего сердца. Теперь вы можете, вы вправе подарить себе счастливое детство.

Ежедневно, просыпаясь утром, и затем в течение дня, глядя на куклу, вы будете говорить ей те слова, которые вам так хотелось услышать в детстве, но которые никто не говорил вам или произносил очень редко. Например:

– Милая моя, счастье мое, солнышко ясное. Мой любимый малыш, мой цветик-семицветик, моя радость! Я так люблю тебя. Я так счастлив (счастлива), что ты у меня есть! Ты вырастешь красивой, очаровательной, ты будешь самой счастливой на свете. Тобой будут гордиться, ты герой, ты сможешь все, что только захочешь, в своей жизни. Ты в полной безопасности. Бог и ангелы любят и оберегают тебя. Все дороги перед тобой открыты. Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Ты солнечное дитя и дар Вселенной. Я теперь большой (большая) и никому не дам тебя в обиду. Я о тебе позабочусь. Я буду тебя оберегать. Я не дам ни одному волоску упасть с твоей головы. Я буду баловать тебя и лелеять, исполняя все твои желания. Ты имеешь право быть такой, какая ты есть. Ты все равно хороший (хорошая), даже если ты ошибаешься. Все будет хорошо. Улыбайся, пой, наслаждайся каждым мгновением жизни. Все в этом мире – для тебя.

Найдите свои слова, которые вы хотите услышать. Все, что вы будете произносить, с нежностью направляйте внутрь себя, и постепенно лед недоверия к миру и людям начнет таять.

Желательно разговаривать с куклой как со своим внутренним ребенком минимум 21 день, а потом, по потребности, каждый раз, когда взгляд падает на куклу. По возможности старайтесь произносить эти слова вслух, но и мысленно тоже можно.

Любви вам, любви к самому дорогому человеку на свете – к себе! Мира вашей душе!