Kitabı oku: «Чужое тело», sayfa 4
К концу речи Нина едва улавливает, о чем говорит Элиза, и видимо это отражается на лице, потому что та смущенно кривится:
– Прости. Забываю, что между нами социальная пропасть в пятьдесят лет. Постараюсь говорить по-человечески, – она уже разворачивается, чтобы идти дальше, но Нина ловит ее за руку:
– Послушай. Я понимаю, это все… неправильно, – нужное слово тяжело подобрать. – И я понимаю, что моя жизнь будет иной. Ведь на самом деле она закончилась много лет назад, оборвалась, когда меня столкнули вот… с этой… лестницы… – Нина замедляется и в ступоре смотрит на крутую лестницу с лакированными ступенями шоколадного цвета.
Момент смерти врывается в память оглушающим выстрелом. Нина наяву ощущает, как кто-то толкает ее в спину, между лопаток, ноги подкашиваются, и она летит вниз… Удар, еще один, боль, боль, боль…
– Баста! – Элиза поднимает руки вверх. Ее глаза широко раскрыты, и от ужаса кровь сбегает с лица. – Тебя убили? Здесь? – она оглядывается на лестницу. –Скабрезный черт! Ой, прости!
Повисает напряженная тишина, из-за которой на Нину вновь наваливается мигрень. Это уже слишком. Новый мир, новое тело, новая жизнь, но вот прошлое никто не отменял. Она здесь чужая. И она хочет домой.
Один, два, три, четыре, пять… Напряжение постепенно отпускает.
– А ты помнишь кто тебя убил?
Элиза с любопытством вглядывается в Нину. Мурашки бегут по рукам, волоски встают дыбом, потому что чем дольше она общается сЭлизой, тем больше замечает сходств. Маленькая родинка возле левого уголка рта, припухлость верхней губы, разрез глаз, их цвет… Жизнь продолжалась даже после смерти Нины. И в итоге получилась Элиза, ее внучатая племянница, которая сойдет за ее ровесницу. Лишнее доказательство того, что Нина– ошибка.
–Нет, – шепчет она. – Но хотела бы знать.
– Да, вот так нежданчик. Дед всегда говорил, что ты трагически погибла–сломала шею, упав с лестницы. Он первый нашел твое тело, – к Элизе возвращается безмятежность, и она подхватывает Нину за руку, после чего тащит наверх. – Знаешь, я, если честно, не воспринимаю тебя, как двоюродную бабку. Ты просто девчонка, которая теперь будет жить с намии выглядит слишком потерянной и запуганной для киборга.
Они останавливаются посреди коридора, устланного изумрудным ковром. На стенах висят семейные портреты, и на одной слегка пожелтевшей от времени фотографии Нина замечает себя. Вот она, с ее недостатками: секущиеся волосы, светлые отросшие корни волос, веснушки от солнца.
– Как будто не уходила, правда? – восхищенно шепчет Элиза.Она видимо не замечает никаких различий между той и нынешней Ниной.
– Послушай, получается твой дед –мой брат?
На фотографии Нину обнимает высокий темноволосый парень. А сейчас ему семьдесят лет.
– Ну, да… – энтузиазм Элизы исчезает.
– А кто еще там будет? В зале.
– Только дед и Людмила Ивановна. Она вроде как твоя лучшая подруга была. Больше никого нет. Мои родители, они… погибли.
Нину пробирает дрожь. Удивительно, как работает человеческий мозг в теле робота. Он полностью синхронизирован с ним и посылает импульсы даже в кончики пальцев.Почему врач не подправил его и не убрал у Нины агрессию, которую сдерживать становится все труднее и труднее? Один, два, три… Нина сжимает и разжимает пальцы. … Четыре, пять, шесть… Брак человеческого мозга – вот что это такое. И даже медицина будущего бессильна перед ним.
– Сожалею.
– Угу, – мрачно кивает Элиза. – Два флаймоба столкнулись. Техническая ошибка. Мне было пятнадцать. С тех пор я уже два года живу с дедом, но даже не знаю, что лучше: приют или дед-опекун?
– Что ты хочешь сказать? – Нине никак не совместить в голове два образа: брат –молодой, задорный Денис и… старый дед?
Она переводит взгляд на другую фотографию в серебряной оправе: на ней «дед» ловит рыбу и лихо закидывает удочку в реку. Снимок напоминает живое фото, которые делали на телефоне в ее времена. Только это был не смартфон, а тонкий экран, почти как бумага, а на нем–пять секунд из жизни человека. В профилепожилого мужчины угадываются черты Дениса, но больше ничего не напоминает о нем. Седая копна волос, острая ухоженная бородка. Чужой человек. А ведь для Нины еще вчера он был молодым.
–Долго рассказывать, – хмурится Элиза. – Пошли, мы и так слишком долго идем. Дед, наверное, весь извелся.
Она толкает соседнюю дверь и с радостным кличем заходит внутрь:
– Представляю вашему вниманию Нину! Девушка, которая вернулась с того света!
В зале светло, и когда Нина переступает порог, кажется, что она снова дома. Здесь нет ни живых фотографий, ни медсестер с одинаковыми лицами, ни флаймобов. В гостиной приветливо горит камин, мягкие ретро-кресла приглашают в них сесть, а кофейный столик накрыт кружевными салфетками и засервирован изогнутыми чашками с чаем.
Фарс Элизы никого не впечатляет. Две пары глаз неотрывно глядят на Нину, и от пристального внимания ей становится не по себе. Первой приходит в себя пожилая женщина в длинном платье блекло-желтого цвета, который невыгодно подчеркивает пергаметность ее кожи.
–Божечки мои, – знакомое выражение из уст старухи режет уши. – Нинуля, это и правда ты…
– Люся?
– Ой! – Людмила стаскивает с седой головы широкополую шляпу, и в ее голубых глазах замирают слезы.Время не убило любви Люси к экстравагантным нарядам.
Нина падает в свободное кресло. Нет, этого не может быть. Дурной сон не иначе…
– Ниночка! – опираясь на трость, на ноги поднимается мужчина, которого она уже видела на фотографии. – Я не верю, что получилось. До последнего боялся, все ждал звонка, что… ничего не вышло. Но вот ты здесь.
Прихрамывая, он подходит к Нине и отбрасывает трость. Раскрывает объятия, и она не выдерживает. Кидается ему на шею и, наконец, дает волю слезам. Она дома, она все-таки дома. Спустя пятьдесят лет.
