Kitabı oku: «Чужое тело», sayfa 5

***

Их выгнали бегать на улицу, хотя моросит дождь, сыро, холодно, и от этого настроение поганое. Но учитель физкультуры решил погонять восьмиклассников перед кроссом. А задобрил призом: кто первый пробежит стометровку, тот месяц не ходит на физкультуру.

Нина с утра борется с раздражением. Оно накатывает, как цунами, и счет до десяти помогает, но плохо. Почему ее природа наградила вспыльчивостью, никто не знает. Но в детстве Нина отрывала головы куклам не из любопытства, а потому что они ее бесили.

– На старт, внимание, марш! – учитель свистит, и они срываются с места.

Под кроссовками скрипит песок по асфальту, шумит мелкий, противный дождь, между голыми ветвями деревьев вьется невидимый ветер. Вперед вырывается Машенька-отличница. Сегодня она перешептывалась со своей подружкой и ехидно поглядывала на Нину. И крутила пальцем у виска. Да. Мало кто хочет дружить с психичкой. Но до сих пор Нина вела себя спокойно. Только один раз швырнула в спину одноклассника портфель. Один раз.

Нина прибегает второй. Ей не хватало всего чуть-чуть, чтобы обогнать Машеньку-отличницу с рыжей косой.

– Ура! – запыхавшаяся Маша радостно поднимает руки вверх.

Учитель ее поздравляет, а она бросает на Нину очередной высокомерный взгляд.

…девять, десять.

Кровь ударяет в голову, и перед глазами мутнеет. Дикая, необузданная ярость вырывается из Нины вместе с криком. И она бьет, рвет, царапает, а Машенька визжит под ней, как поросенок на убой.

Нину с трудом оттаскивают, но она еще долго не может успокоиться. И уже никакой счет ее не успокаивает. Потом она придет в себя и ужаснется тому, что натворила. Потом придется снова пройти курс у психолога, сменить школу, надеть маску искусственной вежливости и спокойствия. Потом она будет бояться лишний рад проявить даже радостные эмоции, чтобы не сорваться.

Но это все будет потом.

***

…Помнишь, накануне твоей… твоего ухода мы поругались? Я обвинила тебя, что ты увела у меня парня. Такая дура была! Из-за мужика ругаться, а ведь он тем еще мудаком оказался. Прости меня, Нинуля…

…Когда я нашел тебя возле лестницы… не мог поверить, что тебя больше нет. Родители были подавлены, мать так и не оправилась, а отец… Он стал носиться с этой идеей насчет заморозки мозга и сделал все в тайне от нас, потому что мама была против. Ты же знаешь, она была богобоязненной женщиной. Жаль, что они не дожили до этих дней….

Они долго говорили, уже давно стемнело, когда Нину, наконец, провели в спальню. Ее комната, ее прежняя комната изменилась. Исчезли книги, картины, занавески сменились на современные экраны, которые показывают за окном море, леса, все, что угодно, только не тоскливые серые дома в старой части города. Односпальная кровать в углу стоит не на ножках, а парит в воздухе.Покрывало скользит под пальцами теплым плюшем.

– Теперь здесь я живу, но мы решили, что тебе будет комфортнее в своей старой комнате, пусть обстановка и стала современнее, –Элиза хмыкает. – Я поживу в гостевой.

– Да, знаешь, мне уже не важно, – Нина садится на кровать и поддается странному порыву зарыться головой в подушку.

– Не, не, так решил дед. Его лучше не злить. Слушай, –Элиза падает на большой мягкий шар вместо кресла и утопает в нем. – Ты не вспомнила, кто тебя убил? Может дед знает или…

– Люся.

– Что? – опешиваетЭлиза.

– Думаю, что Люся могла меня толкнуть с лестницы. Она была в тот день в гостях, и мы поссорились, потому что ее парень сказал ей, будто встречается со мной. Она поверила ему, но не мне, – Нина сжимается калачиком. Кажется, что все было вчера, но нет. Прошло много, много лет.

Злость сжимается в груди тугим огненным шаром. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Вдох-выдох.

– Вот скабрезность! – ругается Элиза.

– Что?

– Ну, плохи дела, короче, – она смущенно чешет затылок.

Нина выдыхает и засовывает под подушку руку. Пальцы натыкаются на холодный металл.

– Что это? – она вытаскивает на свет маленький серебристый пистолет, который идеально ложится в женскую руку.

– А, это… Последние полгода мне спится только с ним. Но оставь его под подушкой, думаю, сегодня он мне не понадобится, –Элиза быстро встает и подходит к двери. Нервно выглядывает в коридор, затем бросает взгляд на Нину. – Не говори деду.

– Постой. Зачем он тебе? Ты боишься Дениса?

Элиза только поджимает губы и съеживается:

– Ты не знаешь на что он способен. Прости, я… Бай, короче, – и она растворяется в темноте коридора.

Нина вытягивается на постели и пялится в потолок. На нем загораются звезды, планеты, целая вселенная. Она видит землю, маленькую, круглую, одинокую и чувствует себя такой же. Слишком много, слишком тяжело, слишком…

Глаза смыкаются, и Нина вновь в прошлом. В своей предыдущей жизни. Ее толкают в спину, и она летит по лестнице вниз. Удар, боль… Говорят, после смерти мозг еще живет несколько секунд, и этого крохотного времени хватает, чтобы увидеть, как над ней наклоняется молодой Денис и злорадно улыбается.

– Сдохни, тварь, – шепчут его губы.

Нина с криком просыпается. Ее трясет, по вискам течет пот, а руки дрожат. Нет, нет, нет! Родной брат! Нет!

Один, два, три…

Нина берет пистолет и выходит из спальни. Комната брата находится в другом конце коридора.

…четыре, пять…

Она толкает дверь. Денис еще не спит, он сидит на старой кровати, зарывшись в старые фотоальбомы. Поднимает на Нину выцветвшие от старости зеленые глаза.

…шесть, семь, восемь…

– Почему ты убил меня? – выдыхает Нина.

Она больше не может сдерживать себя. Злость бьет фонтаном из ее израненной души, которой у нее теперь нет. Зато есть мозг, и он истекает кровью. Нина направляет на брата пистолет.

– Наследство, – тонкими губами отвечает Денис. – Отец хотел лишить меня наследства и переписать все на тебя. Я думал, врач стер тебе память…