Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи», sayfa 4
Женщина с Ниаенне
Мир был восстановлен, и ничто более не мешало безмятежному отдыху. Дважды в декаду Тереза с Хэнком плавали на охоту – один раз, правда, Хэнк пропустил, не вполне еще придя в себя после драки, но Тереза отправилась без него в уже известное место и вернулась с трофеем. В дни охоты Ильтены и Хэнки ужинали вместе. И дед Калле, конечно, приходил. Хвалил искусство приготовления – мол, дичину не всем удается сделать доступной для его вставных зубов.
Когда охоты не было, Тереза проводила день с Ильтеном. Либо в саду, либо на озере. Они плыли куда-нибудь на лодке либо купались прямо у берега, в относительно теплой заводи. Вода была такая чистая, что можно было различить рельеф дна и красивые камешки, покрывающие его. На больших глубинах росли водоросли, длинные, пушистые и мягкие. А на берегу, за камышами, было очень удобно загорать.
Обедали дома. После обеда Ильтен спал. На Т1 у него не было такой привычки, но здесь свежий воздух навевал здоровый сон, и он пользовался возможностью поспать, пока не закончился отпуск. Терезу же днем в сон не тянуло, она и по утрам спала недолго. Ее натура требовала деятельности, и она варила варенье из собранных плодов, экспериментируя с добавками, пробовала мариновать в банках лесные травы и грибы. На следующий год она планировала разбить огород, высеять и вырастить какие-нибудь овощи. А то прямо нонсенс: дача есть, а огорода на участке нет.
Пару раз поздним вечером появлялся призрак. Однажды Тереза увидела знакомую уже девушку с отрезанной головой в окно, выключив свет и собираясь лечь в постель. Девушка бродила по двору. Тереза помахала ей, и, к ее удивлению, девушка откликнулась: подняла левой рукой свою голову с улыбкой, а правой помахала в ответ. А второй раз они задержались в саду с Ильтеном. Романтики захотелось: расстелили плед и занялись любовью под звездами. Когда Тереза увидела наблюдающую за ними девушку, испугалась за Ильтена: вдруг он боится привидений? Однако паники не последовало. Ильтена несколько напрягло состояние призрака: без головы на плечах, – но страха тот не вызвал.
– Эта женщина с Ниаенне, – сказал Ильтен.
– Ты ее знаешь? Помнишь?
– Эту – нет. – Он покачал головой. – Но среди невест были ниаеннки. И одну из них привезли умирающей. Нет, – ответил он на молчаливый вопрос Терезы, – это не была вина поставщиков. Один из поставщиков сам погиб, второй был серьезно ранен. Авария на пути из космопорта, в них врезался какой-то наркоман, алчущий необычных ощущений. Сам подох, туда ему и дорога. Вызванные легавые не понимали, что делать с девушкой, привезли ко мне. У меня она и скончалась. А перед этим умоляла только об одном: сделать все, как надо, чтобы она обрела покой и перерождение. И я очень старался, но не сумел. Ее призрак торчал на трассе, пугая ночных водителей, и в конце концов им занялись в службе охраны безопасности, что-то такое сделали…
Он посмотрел на безголовую девушку. Она не уходила, словно прислушивалась.
– Так уж ниаеннцы устроены, – проговорил Ильтен. – Если они умирают мучительной смертью, то не могут переродиться, их энергетические слепки навсегда остаются привязаны к месту, где с ними случилось несчастье. Освободить душу можно только с помощью сложного ритуала. И я не смог, где-то напутал, видать. Девушке было трудно говорить, она стонала от боли – может, и сама упустила какую-то важную деталь. Жаль, что я не знаю, как ей помочь. – Он кивнул на привидение. – Плохо ей, наверное. Вечно находиться там, где ей отрезали голову, вечно помнить об этом…
Из призрачного глаза выкатилась призрачная слеза, словно светящаяся жемчужина. Привидение явно демонстрировало, что так и есть.
– Надо попробовать разузнать об этом ритуале, – постановила Тереза. – Вернемся в город, будем шерстить интернет. Не может же быть, чтобы нигде ни слова.
Ильтен пожал плечами. Он не очень верил в успех. Когда та девушка умерла, и у него не получилось, он уже рылся в интернете. Ничего не нарыл. Тут Тикви, а не Ниаенне, нет никаких оснований ожидать, что сакральная информация о посмертии ниаеннцев будет в свободном доступе.
Лето на Т5 длится долго, а отпуск у Ильтена – всего три декады. Когда он заговорил о том, что пора уезжать, Тереза оказалась к этому морально не готова.
– Как это – домой? Я только во вкус вошла. И лето даже не думает заканчиваться. Тебе надо, ты и езжай в город. А я остаюсь!
– И что ты будешь делать здесь одна? – скептически спросил Ильтен.
– Отдыхать! Варить варенье, собирать грибы, плавать на лодке, купаться…
– Тереза, это опасно.
– Опасно варить варенье? – оскалилась она.
– Опасно одной ходить в лес и на озеро. – Терпению Ильтена не было предела. – Тебя могут украсть.
– Пусть завянут! – возмутилась она. – Я не вещь, чтобы меня красть.
– Это ты попробуй сказать тем, кто украдет.
Тереза нахохлилась. Она могла бы еще долго препираться, но Ильтен прав. Ее уже крали, и ей здорово повезло, что она смогла выпутаться.
– А если я буду ходить не одна? С Ликой, например. Или с дедом Калле.
Ильтен засмеялся.
– Тереза, ну о чем ты? Какой толк от госпожи Хэнк и господина Калле? Они не смогут защитить тебя. Уж скорее ты – их защита. От каких-нибудь случайных хулиганов или агрессивных зверушек. К тому же господин Хэнк не разрешит жене шляться по лесу или по берегу. Он в этом отношении весьма разумен.
– Ну хорошо, а с Хэнком-то я могу на охоту плавать? Или он в твоем понимании худший защитник, чем ты?
– Господин Хэнк – надежный мужик. По крайней мере в том, что касается защиты. – Ильтен вдруг вспомнил, что говорила Лика о Хэнке и Терезе. Тогда не обратил внимания, а теперь всплыло. – Тереза, а скажи-ка: он тебе нравится?
Она поперхнулась.
– В каком это смысле? В твоем профессиональном? Можешь разбор по косточкам не устраивать, я своим невооруженным дилетантским взглядом прекрасно вижу, что это не мой тип мужчины.
– Но ты ведь любишь с ним охотиться. И он вроде за.
– Я люблю охотиться, а не его. Он отличный охотник, интересный рассказчик… Но если бы ты относился ко мне так же, как он к своей жене, я бы тебя еще на Т1 закопала.
Ильтен покрутил между пальцев трубочку от коктейля.
– Допустим, с господином Хэнком ты можешь ездить куда угодно без опаски. Но вы же охотитесь не каждый день. Всего-то пару раз в декаду. Что ты собираешься делать в остальное время? Я сильно сомневаюсь, что господин Хэнк согласится сопровождать тебя на сбор лесных ягод. Могу на деньги поспорить, это занятие он считает бессмысленной женской блажью. Охранять тебя во время купания? Тут он, вероятно, не откажет, но я категорически против. Нечего ему на тебя пялиться, у него для этого своя жена есть. Итак, чем ты будешь заниматься остальные восемь дней декады плюс два выходных? Сидеть дома? Не верю!
Тоже мне, Станиславский, угрюмо подумала Тереза.
– Какой смысл в даче, если половину лета я буду вынуждена тупо торчать в городе? – капризно произнесла она.
– А я говорил, что дача нам ни к чему, – напомнил Ильтен. – И что на три декады мы вполне могли бы просто снять скромный домик. Это тебе втемяшилось в голову, что нужна своя дача. Какой в этом смысл, спрашиваешь? Никакого!
Ильтен был не дурак. И землеройке ясно, что Терезе хочется провести на даче все лето. И что она будет неустанно искать к этому поводы и основания. И что в конце концов он дрогнет и не сможет возразить. Да, ему нужно на работу, но ей-то не нужно. Тащить ее с собой в город – эгоизм чистой воды. Но оставлять ее здесь одну тоже никуда не годится.
Пару дней промаявшись, он позвонил Маэдо.
– О-о, господин Ильтен? – откликнулся высший командир, развалившись в кресле и поигрывая пультом от кондиционера. – Рад вас слышать. Надеюсь, моя радость не омрачится известием, что с Терезой что-то не так?
– С ней все время что-то не так, – проворчал Ильтен, не удержавшись. – Тем не менее она в полном порядке, не беспокойтесь. Скажите, господин Маэдо: вы ведь в этом году не были в отпуске?
– Верно, не был. – Маэдо чуточку удивился странной теме разговора. Он обещал помогать Ильтену в решении некоторых проблем, но обсуждать с ним отпуск?
– Мне кажется, самое время взять отпуск и провести его на своей даче, – настойчиво посоветовал Ильтен.
Маэдо рассмеялся.
– Как мило с вашей стороны проявить заботу о моем отдыхе. Но, видите ли, у меня очень много дел. Важных дел, господин Ильтен. У преступников нет летних каникул.
– Пусть ваши преступники подождут, – отрезал Ильтен. – Вам кто важнее – преступники или Тереза?
– Вот так альтернатива. – Маэдо подобрался и посерьезнел, даже пульт перестал крутить. – Что у вас там, Ильтен? Давайте без долгих вступлений.
– Мой отпуск кончается, Маэдо. Я возвращаюсь в Ноккэм. Могу увезти Терезу с собой, но она хочет продолжить отдых. Могу оставить ее на даче, но только в том случае, если за ней будет присматривать ответственный мужчина. И либо им будете вы, либо я говорю ей, что это из-за вашего отказа и наплевательского отношения она поедет в город в разгар лета.
– Гнусный шантажист. – Маэдо снова заржал. – Три дня ситуация терпит? Мне надо передать дела.
– Через три дня приедет господин Маэдо, – сообщил Ильтен.
– Что? – изумилась Тереза.
– А что тут противоестественного? Он – хозяин этой дачи. Когда я уеду, он будет ответственным за тебя лицом. С ролью защитника легавый справится явно не хуже вояки Хэнка. А то и лучше, по крайней мере драться с тобой не станет. Проведет здесь три декады, а потом отвезет тебя в Ноккэм, я договорился.
– Рино! – Она растеклась в улыбке. Каникулы продолжаются! – И ты не будешь ревновать?
– Буду, – сознался он. – Но совсем немножко. Все-таки пользы от него гораздо больше, чем неудобств. И я могу быть совершенно спокоен за твою безопасность.
Ох, какой поцелуй ему достался! И то, что последовало за ним. Поистине, положительное влияние Маэдо на отношения с Терезой трудно переоценить.
Высший командир приехал на большой и красивой служебной машине, с ветерком и мигалкой. Впрочем, это было единственное, что напоминало о его службе. Да еще, пожалуй, ноутбук. В остальном Маэдо выглядел типичным отдыхающим. Простая гражданская одежда, солнечные очки, удочки в багаже.
Явился он утром, пока Тереза была на охоте. Ильтен с любопытством наблюдал за ним, предвкушая момент знакомства с абстрактной композицией авторства господина Винка. Тереза, как и собиралась, покрасила ее фосфоресцирующей краской, а сверх того пришпандурила две круглых красных лампочки вместо глаз, загорающиеся по датчику движения, когда кто-то проходит мимо. Если честно, Ильтен предпочитал по вечерам обходить железное красноглазое чудище стороной. Но Маэдо разочаровал его. Он осмотрел скульптуру с явным интересом и толикой удивления, но без всякого страха. На рисунки и прочие произведения сумасшедших и наркоманов безопасник успел наглядеться за годы работы.
Разбирать вещи Маэдо не стал, успеется. Они с Ильтеном расположились во дворе на складных креслах, подставив солнцу лица. У Ильтена оно было уже загорелым, а у Маэдо бледноватым, все же кабинетная работа сказывается. Ильтен предусмотрительно приготовил два бокала холодного коктейля, чтобы не мучила ни жажда, ни скука. Так, загорая, попивая коктейль и ведя неторопливую беседу об особенностях проживания на даче, они дождались Терезу. Она шагала от ворот в охотничьей одежде и высоких сапогах, таща за спиной ружье, а в руке мертвую птаху, и выглядела довольной жизнью. Хэнк со своей добычей сопровождал ее – чисто на всякий случай.
– Э, что за хмырь с ней? – сощурился Маэдо. – Нам тут конкурент не нужен, как вы считаете, Ильтен?
– Господин Хэнк – не конкурент, – отозвался Ильтен. – Он женат. Просто компаньон по охоте.
Маэдо недоверчиво покривился, но возражать не стал.
– Эрвин. – Тереза улыбнулась ему, но обнимать в присутствии Хэнка не стала.
– Господин Хэнк, – Ильтен поднялся с кресла, – разрешите представить вам Эрвина Маэдо. – Тот кивнул с благожелательным выражением лица. – Собственник этого дома, уполномоченный мной опекун моей супруги на время моего отсутствия.
Хэнк моргнул. Как-то Ильтен сказал, что дом принадлежит любовнику его жены. Выходит, этот Маэдо… В голове такое слабо укладывалось. Узнай Хэнк, что его жена завела любовника, он бы ему ноги переломал и ей заодно, а не назначал его ее опекуном.
– Приятно познакомиться, – протянул Маэдо.
Хэнк взял себя в руки.
– Взаимно. Билле Хэнк. Сосед. Светлого солнца, господин Маэдо.
– И вам того же.
– Так, всё, – вмешалась Тереза. – Господин Хэнк, увидимся на ужине. Эрвин, надеюсь, хоть тебя не тошнит от вида птичьей крови? Будешь помогать мне в разделке.
Маэдо застонал. Началось! Ильтен злорадно хмыкнул.
К середине дня Ильтен распрощался и уехал в город. Маэдо загнал свой крейсер с мигалками во двор на освободившееся место и намекнул Терезе:
– Между прочим, я соскучился. Мы так и будем плясать вокруг этого мяса?
Она усмехнулась:
– Дождался бы, пока мясо приготовится, поел… а то сил не хватит.
Но пригласила его в дом – не держать же во дворе, в самом деле. Он вошел, по-хозяйски осматриваясь и одобрительно кивая при виде обновленной отделки. Оценил роскошную ванную, с удовольствием поплескался, завернулся в огромное полотенце. А на пороге спальни вдруг запнулся.
– Зохен, что это? – простонал он севшим голосом.
– В смысле? – не поняла Тереза.
– Это же кровать маньяка, зохен побери!
Он заходил сюда, когда искал улики, подтверждающие вину главы Энергетической Компании. Здесь они и хранились, вот в этом комоде. Комод нагло улыбался ему всеми своими ящиками. И резная кровать была на месте, и синий ковер – тот же самый. Его замутило.
– Зохен, я же сказал все это выбросить! Полностью сменить обстановку.
– Эрвин, не психуй, – умиротворяюще произнесла Тереза. – Чем тебе не нравится обстановка? Отличный ковер ручной работы…
– По которому ходил маньяк!
– Не волнуйся, я сдавала его в чистку. Теперь он как новенький.
– А комод? А кровать? Кровать, в которой он спал! Зохенов хвост, я в эту кровать не лягу!
– Ну, не ершись. Смотри, какая красивая резьба. Это не просто кровать, это артобъект.
– Я в ней… не смогу. – Да что она, не понимает? Вот каменная баба! Маэдо чуть не плакал. – И можешь ржать надо мной, сколько хочешь. – Он отвернулся, пряча глаза, закрыл дверь комнаты, прошагал к крыльцу и сел на ступени, кутаясь в полотенце.
Честно говоря, первым порывом Терезы было именно это. Поднять его на смех. Взрослый человек, а такой мнительный. Если он так соскучился, как утверждает, ему должно быть все равно, в чьей кровати это доказывать. Слабак! А еще офицер. Но вот эта высказанная готовность стерпеть от нее любые насмешки ее поколебала. Если мужик не ведется даже на «слабо», давить явно не стоит.
Тереза, подобрав полы халата, присела рядом. Сигарету бы предложить в терапевтических целях, но Винк ничего не оставил.
– А помнишь, как мы тут сидели? – Диспозиция разбудила в ней ностальгию. – Ну, в тот день, когда я убила маньяка. Ты меня чаем поил. Так было хорошо…
Маэдо передернулся. Это был самый ужасный день в его жизни. День, когда он потерял Терезу, когда ее захватила банда подонков и увезла к маньяку, и тот лишь чудом не успел причинить ей вред… Маэдо изнервничался тогда на полжизни вперед. А после, когда Тереза оказалась жива, а маньяк мертв, у него не осталось моральных сил на чувства и ощущения. А она говорит, хорошо?
– Я не хочу вспоминать про зохенова маньяка, – выдавил он. – Пожалуйста.
– Ладно, Эрвин, как скажешь. – Он и не ожидал такой покладистости. – Хочешь, пойдем в одну из верхних комнат? Там все новое.
Он молча кивнул.
Вечером во двор номер 12 потянулись гости. Старый Калле с палочкой, супруги Хэнк. Ближайший сосед из дома номер 11 тоже явился. Господин Генин, уж на что нелюдим, был не в силах совладать с собой, когда аппетитные запахи из соседнего двора распространялись на его участок. Первые два раза он промучился, разрываясь между острым желанием попробовать источник одуряющего аромата и боязнью начинать какие-либо отношения с соседями – многолетний опыт подсказывал ему, что в соседний двор лучше вообще не заглядывать. Но в конце концов первое стремление взяло верх. Надо отдать господину Генину должное: явился он не с пустыми руками пожрать на халяву, а принес доброе вино, и его приняли в компанию без проблем. Он правда, сидел немного особняком и все больше молчал, но постепенно убеждался, что в отношениях с соседями, в общем-то, нет ничего страшного.
– Ты никак половину поселка прикормила? – хмыкнул Маэдо. – На тебя похоже, что и говорить.
– Эрвин Маэдо, господа, – представила его Тереза. – Доверенное лицо моего мужа. – И специально для Лики чуть погодя тихо добавила, улучив момент и украдкой показав ей кулак: – Этот – тоже мой! Поняла?
Лика заморгала.
– Д-да, госпожа Ильтен.
По правде, новый знакомый ей не особенно и понравился. Мужчина как мужчина. Самодовольный брюнет. Слишком короткая, на ее вкус, стрижка, слишком цепкий взгляд нагловатых черных глаз, обилие мышц, начинающих заплывать легким жирком. Не было в нем изящества, свойственного господину Ильтену. Да просто не в него она была влюблена.
Господин Генин, как всегда, явился с презентом к столу – бутылкой хорошего коньяка, и это сыграло свою роль: Маэдо сразу понял, что он – человек достойный. Коньяк пили в качестве аперитива, пока шашлык доходил на углях, и за это время Маэдо достиг невозможного: разговорил пожилого бирюка до такой степени, что тот выложил свою краткую биографию. Тереза подивилась, но совсем чуть-чуть: все-таки у мента богатый опыт допросов.
Хэнка Маэдо принял, как данность. Ильтен сказал: не конкурент, – попробуем ему поверить, хотя сомнения так и гложут. Наличие у Хэнка жены успокаивало Ильтена, но Маэдо хватило одного взгляда на Лику, чтобы сделать вывод: эта мужа не удержит, возникни у него блажь попытать счастья вне семьи. С другой стороны, вряд ли Терезу привлечет тип, у которого в привычке бить женщин: закрашенные синяки Лики он тоже подметил. Ходят на охоту, ну и ладно; будем надеяться, что дальше у них не зайдет. Деда Калле Маэдо определил в банальные приживалы, интереса он не вызвал, безобидность его была очевидна.
А в середине вечера заявилась еще одна гостья. Светящаяся ниаеннка проплыла в темных кустах, посматривая отрезанной головой на застолье в беседке. Первой ее заметила Лика. Веки ее расширились, она вцепилась в рукав мужа, словно в спасательный круг, и тонко завизжала. Хэнк выхватил нож, прикрывая супругу другой рукой, но в глазах была растерянность: с бесплотным противником ему не приходилось встречаться, и как, скажите, сражаться с ним, коли даже отрезанная голова не помеха ему в существовании? Дед Калле издал звук, похожий на кудахтанье, и весьма проворно для своего возраста и болезней юркнул под стол. Господин Генин нашаривал сердце, неотрывно глядя на привидение. А Маэдо попытался достать табельный пистолет; к счастью, руки не слушались.
– Ну, и чего вы переполошились? – разочарованно спросила Тереза. – Это всего лишь призрак, чем он может вам помешать?
– Что он тут делает? – сквозь зубы выговорил Маэдо.
– Обитает. Девушку здесь убили, вот она и бродит в окрестностях.
– А зачем сейчас вылезла?
Тереза пожала плечами.
– Наверное, ей любопытно. Это же просто молодая женщина, а ей тут не с кем общаться, люди с ней не разговаривают, она скучает.
– Но она же привидение, – пискнула Лика.
– А чем, по-вашему, душа мертвой девушки отличается от живой? Все то же самое плюс боль и тоска. Перестаньте бояться, и давайте попробуем поднять ей настроение. Пусть побудет с нами, послушает, как мы добыли эту птичку, раз уж отведать ее не может.
Она обвела глазами всех присутствующих. Никто не возразил – вряд ли потому, что были полностью согласны с хозяйкой, скорее от шока. Тереза повернулась к призраку и позвала:
– Элеонора, иди к нам, если тебе интересно.
Тереза сама не знала, почему назвала ее Элеонорой. Но не обращаться же к несчастной «эй, привидение». У человека, даже нематериального, должно быть имя.
Девушка откликнулась. Полупрозрачный силуэт вынырнул из кустов, завис на перилах беседки, как будто невесомая феечка села на бортик. Элеонора пристроила голову у себя на коленях, глаза с любопытством сверкали.
Некоторое время беседа шла натянуто. О привидении никто не заговаривал, словно это табу. Тереза рассказывала о сегодняшней охоте. Собеседники сперва лишь поддакивали и переспрашивали из вежливости, потом вино сделало свое дело, Хэнк подхватил рассказ, Маэдо поинтересовался, как на озере с рыбалкой, тут старика Калле пробило на рыбачьи истории… Элеонора сидела тихо-тихо – да и какой шум может быть от призрака? – лишь руками поворачивала голову к тому, кто в данный момент говорил. Но на нее уже никто толком не обращал внимания: пьяным море по колено, а призрак не пьет, стало быть, остальным больше достанется.
Назавтра всем было плохо. Ну, кроме Элеоноры, естественно. Тереза даже изменила себе и отказалась от утренней тренировки. Вышла в халате на балкон, бросила взгляд на тарелки и пустые бутылки в беседке и смалодушничала еще раз: потом уберу. Для поправки здоровья следовало бы плеснуть себе на донышко известное лекарство, но вот беда – все запасы лекарства были изведены вчера в рамках коллективной психотерапии.
Тереза обернулась и с сомнением посмотрела на Маэдо: разбудить, не разбудить? Пожалуй, будет лучше, если он заспит похмелье. Вчера она с трудом дотащила его, то и дело норовящего упасть, до второго этажа. И хотелось бы уложить его на первом, но даже в состоянии глубокого опьянения Маэдо ни за что не желал ночевать в комнате маньяка. Ну откуда, скажите на милость, у циничного безопасника такие дурацкие комплексы?
Впрочем, комплексы комплексами, но при виде призрака он вчера повел себя неплохо. Испугался, однако не полез прятаться под стол и не приготовился упасть в обморок – взялся за оружие. Хэнк, правда, отреагировал лучше: не только нож вытащил, но и прикрыл жену, а Маэдо даже не попытался. Ну, в конце концов, Хэнк военный, а Эрвин – всего лишь мент. А может, Маэдо счел, что Тереза не нуждается в его защите, сама справится. В целом так и есть, но все равно немного обидно.
Встал Маэдо ближе к полудню. К тому времени Тереза уже набрала плодов, нарвала трав и состряпала этакий фруктово-травяной салат. Она пододвинула Маэдо миску и бутылку минералки:
– Живой?
Он затруднился с ответом. Попробовал салат, прожевал пару ложек и лишь тогда определился:
– Скорее жив, чем мертв. Это же надо так надраться, до глюков… Представляешь, мне помстилось, будто я с привидением пьянствовал.
Тереза засмеялась – не очень громко, голова все еще резонировала.
– Это не глюки, Эрвин. Мы действительно ужинали с привидением. Очаровательная безголовая барышня, Элеонора.
– Точно. Так ты тоже ее видела?
– Говорю тебе, она не галлюцинация. Настоящий призрак. Ее маньяк замучил. А у ее расы, когда такое происходит, не получается умереть до конца. Вот она и страдает тут, бедняжка, привязанная к месту убийства.
– Это она сама тебе рассказала? – Маэдо уставился на Терезу, не зная, верить – не верить?
– Конечно, нет. Привидение не может разговаривать: звук – это колебания воздуха, материальной субстанции, а оно нематериально. Мне Рино про такое говорил. Когда он работал диспетчером Брачной Компании, у него на руках умерла женщина этой расы.
Терезе вдруг вспомнилось кое-что из рассказа Ильтена, и она воскликнула:
– Кстати, Эрвин! А ведь ты можешь помочь Элеоноре.
Он скривился.
– Светлые небеса, как? Я не умею изгонять призраков.
– Чтобы она смогла окончательно умереть и переродиться, нужен специальный ритуал. Я не знаю, какой. Рино пробовал его провести, но где-то ошибся. Он сказал, проблему с той женщиной решила служба охраны безопасности. Должно быть, они узнали правильный регламент ритуала. Дело было на Т1. Наверняка у них в архивах осталась информация. Ты же можешь влезть в архив?
Маэдо отпил минералки и почувствовал себя несколько лучше.
– Хорошая идея, – оценил он. – Но напролом не полезу. Это не такой случай, как наш, когда без риска не обойтись. Подам официальный запрос, напишу убедительное обоснование. Никто не будет против того, что пострадавшую девушку надо упокоить как следует. Если сведения о ритуале у нашей службы есть, я их получу. Если нет, обращусь с просьбой связаться со специалистами с ее родины. Откуда она, говоришь?
– С Ниаенне – кажется, так.
– Я все сделаю. Эта Элеонора не должна продолжать страдать. Она и без того от маньяка натерпелась.
– Эрвин, ты прелесть! – растроганно произнесла Тереза.
– Да, я такой. – Он довольно улыбнулся, но улыбка быстро скатилась в гримасу. Он помассировал виски и отхлебнул еще минералки. – Только для этого мне понадобится пси-связь. На Т1 ведь по мобильнику не позвонить. Сможешь обеспечить?
– Обижаешь, – усмехнулась Тереза.
Быстро не получилось: все же дачный поселок – эталонная глушь, и материалов для передатчиков тут не сыскать. Надо посылать заявку в интернет-магазин ближайшего города, заказывать курьера и ждать, пока он не соберет несколько заявок из Риаведи, потому что иначе доставка одного заказа будет стоить больше, чем он сам. Вначале Терезу это разозлило, но она заставила себя посмотреть на ситуацию объективно. Элеонора томится здесь точно не первый месяц, а может, и годы – подождет еще немного. Главное – у нее появилась надежда. Тереза сообщила ей, что они собираются делать, и девушка явно обрадовалась.
А пока заказ не пришел, все занимались тем, чем и положено заниматься на даче – отдыхали. Лодка пришлась Маэдо по душе. Во-первых, она уж точно не принадлежала маньяку – во всем остальном он не был уверен, осознав, насколько Тереза любит трофеи. А во-вторых, она как нельзя более сочеталась с его намерением порыбачить. Фактически, если бы Тереза не купила лодку, Маэдо пошел бы просить ее у деда Калле.
Он зазвал Терезу с собой. Рыбалка ее не очень прельщала, она отправилась с Маэдо скорее ради романтики. Дед говорил, что лучшая рыбалка на озере – ночью. Они выспались днем и вышли к воде за полночь. Легкий ветер дул с берега, но было тепло, только остатки сна и воспоминания о мягком одеяле заставляли кутаться в куртку. Маэдо нес расчехленные удочки и прочие снасти, Тереза освещала тропинку фонариком. Найдя лодку, она передала фонарик Маэдо и отомкнула замок. Маэдо аккуратно сложил свою ношу в лодку в строго определенном порядке, понятном лишь ему. Протянул Терезе руку – ну надо же, а Хэнк никогда не помогал ей сесть в лодку: то ли считал излишним, то ли боялся прикоснуться к чужой жене. Хотя драться не побоялся… Тереза мотнула головой – еще чего не хватало: думать о Хэнке, когда рядом Маэдо. Поверхность воды под лучом фонаря заметно рябила. Плеснули весла: Маэдо, устроившись на носу, стал отгребать от берега.
Когда он остановился, Тереза погасила фонарь. Какое-то время казалось, что вокруг – сплошная тьма, и лодка зависла посреди пустоты. Лишь бриз, шевеливший волосы, намекал, что вокруг не космический вакуум. И ладонь Маэдо, легшая на предплечье, помогала понять, что она не одна среди безбрежья. Тереза придвинулась к нему ближе, нарушая баланс лодки – да и пускай, – прислонилась спиной к его груди, и он обхватил ее руками, закрывая от совсем не холодного ветра.
– Может, ну ее, эту рыбалку? – пробормотала Тереза и потянула за молнию куртки.
Маэдо издал тихий смешок, ладони скользнули ниже. Пустота окончательно исчезла, она была где-то вовне, но не между ними. И до баланса лодки ли? Не перевернулись, вот и счастье.
Когда Тереза открыла глаза, рассеялась и тьма. На небе сверкали тысячи звезд, подсвечивая редкие облака. Далеко за черной кляксой воды мягко сияла береговая линия. Светляки-симбионты, осенило Терезу. А в воде, прямо под ними, глубоко-глубоко, роились парные светящиеся точки.
– Что это? – прошептала она.
Маэдо застегнулся и деловито вывесил за борт удочку, разматывая леску.
– Это то, за чем мы сюда приплыли, – произнес он тихо-тихо, одними губами. – Не спугни.
С другого борта протянулась еще одна удочка. Тереза всматривалась в воду молча и со все возрастающим восхищением. Парные огоньки сменили танец, часть из них двинулась вверх. Рыба почуяла приманку. Светящиеся пятнышки становились больше, вот уже стало можно различить силуэт рыбины в свете ее глаз. Вот она совсем рядом, тянется губами к размоченному сухарю на крючке… Маэдо ловко дернул удилище, рыба с локоть длиной вылетела из воды и шлепнулась на дно лодки. Завозилась истерично, захлопала плавниками. Яркие шарики выкаченных глаз пульсировали… все медленнее и медленнее, и наконец погасли. Рыба затихла.
А ко второй приманке уже подплывала другая потенциальная добыча. Извивающиеся плавники у самой поверхности… Ну как тут удержаться? Тереза сунулась руками в воду, схватила толстую тушку за холодные бока. Рыбина оказалась неожиданно сильной и скользкой, она вывернулась, хлестнув мокрым хвостом прямо в лицо. Тереза отшатнулась, лодку качнуло, и она потеряла равновесие. Плюх!
Ночная вода была теплой, как воздух. Тереза извернулась и быстро стащила сапоги, чтоб не потерять. Вынырнув, закинула их в лодку. Рыбы, испуганные вторжением, порскнули прочь. Тереза ухватила одну за хвост, та припустила было, увлекая охотницу за собой, но маневренность подкачала, а Тереза вцепилась крепко, запустив в чешую длинные ногти. Прижимая к себе вырывающуюся рыбину, она вынырнула снова. Маэдо склонился над водой, высматривая ее, на лице – готовность к панике.
– Сдвинься напротив, а то перевернем! – крикнула она и, сбросив рыбину на дно лодки, уцепилась за борт, приводя дыхание в норму. – Видал, какую я поймала?
Выражение беспокойства исчезло, как и не было. Маэдо заржал:
– Вообще-то это делают с помощью удочек! – И протянул руку. – Залезай.
Тереза забралась в лодку. В воде хорошо, а вот на воздухе в мокрой одежде некомфортно. Она скинула одежду, отжала волосы.
– Согреешь меня? – спросила так, что отказа не подразумевалось.
Он снова засмеялся:
– Мы сюда рыбачить приплыли или заниматься любовью?
– Одно другому не мешает!
– Еще как мешает. Рыбалка, похоже, накрылась: у рыбы культурный шок.
– Ну, тогда у тебя нет никакой альтернативы, – теперь уже засмеялась Тереза.
Они причалили к берегу, когда ночь перевалила за середину. Воздух остыл, песок холодил босые ноги.
– И что теперь делать? – спросил Маэдо. – У тебя же все мокрое. Как ты будешь это надевать?
– А никак не буду, – решила она.
– С ума сошла? – не согласился он. И тут же подумал: да о чем он, собственно? Разумеется, она сумасшедшая, никаких сомнений. – Возьми мою куртку и сапоги.
