Kitabı oku: «Призраки», sayfa 6

– Ты действительно не знаешь, кто отдал тебе таблетки? – Спросил я, тщетно пытаясь справиться с волнением.

Даша отвела взгляд и тихо произнесла. – Не помню, но даже если бы помнила, какое это сейчас имеет значение?

– Мне хотелось бы посмотреть в глаза этому человеку. – Ответил я, а затем, приблизив к ней своё лицо так близко, что наши носы соприкоснулись, сказал. – Я буду заботиться о тебе, и уже никто не сможет причинить тебе вред.

Даша отстранилась. В её взгляде были нежность и ещё что-то, отчего я почувствовал себя так, как, наверное, чувствует Бог. В тот момент мне было всё по плечу.

– Дорогой мой человек, – сказала она, – я больше не вернусь. Тебе необходимо без меня строить своё счастье. Моя земная история закончилась. Жаль, что она получилась такой короткой и грустной, хотелось бы многое исправить и бесконечно много ещё добавить. Однако, теперь я только читатель и очень хочу, чтобы ты написал длинную-длинную, счастливую историю. Когда-то в детстве я заблудилась и, однажды, оказавшись на перекрёстке, выбрала дорогу, которая привела меня в чужой мир. Почему? Я много думала об этом.

Так вот, выставка детских рисунков, где я побывала, убедила меня ещё раз, что маленький ребёнок видит и чувствует гораздо больше, чем более взрослый, разум которого перегружен разного рода схемами, клише, руководствами. Он наделён мудростью, данной ему природой. Мир, открытый ему, не идеален, но естественен и потому более реален, чем мир взрослого человека. Те же, кто с этим не согласны, считают необходимым переделывать этот мир. Однажды они расчленяют его, как труп убитого животного; делают это грамотно, согласно последним достижениям человеческой мысли, уверенные в том, что совершают благо: режут, пилят, кромсают, а потом упаковывают, раскладывают по полочкам и навешивают ценники. Затем рассказывают маленькому человеку, что он должен думать о каждом кусочке своего растерзанного мира и о себе. Они учат его главному из человеческих искусств: жить по законам рынка, подстраиваться под спрос и предложение. Отныне всё для него становится товаром. Всё, даже он сам. – Даша посмотрела на меня, глаза её словно извинялись за сказанное. – Мы видим не людей, Роман, а то, во что они себя старательно упаковывают, то, что создаёт их товарный вид, согласно общепринятым представлениям о красоте, успешности, счастье. Мы и сами порой так срастаемся со своей упаковкой, что считаем её частью себя. Не повтори моих ошибок! – Она коснулась прохладной ладонью моей щеки, убрала волосы, упавшие на мой лоб и, глядя с нежностью, продолжила.

– Прошу, если то, что ты видишь, слышишь, важно для тебя, верь ему, даже если весь мир будет смеяться над тобой! Помни, что не всё, что видит большинство – реальность, и не всегда то, что видит лишь один человек – призрак. Никогда не предавай себя в себе, не закрывай лицо маской, не меняй мечту на бизнес-план. Чужие дороги не приносят счастье, а мир, в котором принято всё сверять по шаблону это призрачный мир. Мир настоящий велик и многообразен. Люби его, и он откроет тебе своё сердце, расскажет многие секреты, поделится мудростью. – Даша улыбнулась, а я уже открыл рот, чтобы сказать что-то, но что сейчас совсем не помню, однако, она коснулась моих губ прохладной ладонью. – Не нужно ничего говорить. Необходимо время, чтобы всё понять. А сейчас мне пора.

Она сделала шаг назад и начала отдаляться. Нежность, печаль, тревога отразились на её побледневшем, почти белом лице. Я ринулся за ней и раскрыл руки в порыве обнять. Мучительная улыбка скользнула по её губам, а ладони мои встретились, пройдя сквозь пустоту. Даша всё также стояла передо мной, но уже дальше, на расстоянии нескольких шагов. Она удалялась, но не шла, а словно плыла по воздуху. А меня, словно холодом, заполняло сознание того, что случилось что-то ужасное, непоправимое.

– Не уходи. Не уходи! – Повторял я всё громче и громче, беспомощно наблюдая, как бледнеет образ Даши, словно растворяясь в голубоватом сумраке осеннего вечера. Наконец, она остановилась, пальцами правой руки коснулась своих губ, а затем протянула ладонь ко мне. Я рванулся ей навстречу, но в тот же миг бледное полупрозрачное облако прямо перед моими глазами взметнулось в небо и исчезло.

– C тобой всё в порядке, Ром? – Услышал я рядом взволнованный голос Стива. Не дождавшись ответа, он обнял меня за плечи и, заглянув в глаза, продолжил. – Тебе следует вернуться в госпиталь. Мне кажется, ты нездоров. Я думаю, что Даша уже не придёт сегодня.

Я поднял на Стива изумлённые глаза. – Ты разве не видел её?

– Кого? – Спросил он меня с недоумением. – Твою девушку? Нет. А ты, что её видел?

Я развернулся и пошёл по направлению к машине.

Глава12

Был тихий, серый осенний день, и, казалось, солнце не всходило сегодня. Я шёл по мокрой от дождя, усыпанной серой листвой дорожке парка, и всё в нём напоминало мне Дашу. Вот здесь, говорило моё сердце, мы впервые встретились, здесь гуляли под дождём, а у того дерева я поцеловал её, а там, в конце этой дороги я видел её в последний раз. После этого прошло уже более двух недель. Столько всего случилось за эти дни. Я вернулся в госпиталь. Оказалось, что мы отсутствовали всего минут тридцать, и подмена не была обнаружена. На следующее утро приехали мои родители, и я по их просьбе был выписан. Я объяснил им всё, как смог. Мамой мне был поставлен диагноз «Первая любовь средней степени тяжести» и назначен отдых и прогулки на свежем воздухе. В начале, в течение трёх дней я не посещал институт и часами бродил по парку в надежде встретить Дашу, но она больше не появилась. Потом со мной приключилось что-то. Всё как-то померкло, потеряло смысл. Я валялся в кровати с температурой и без малейшего желания есть, двигаться, дышать. Потом были чай с малиной и мёдом, горчичники и ингаляции. Не раз я пытался понять произошедшее, но не мог. Где была явь, где бред? Чтобы ответить на этот вопрос, два дня назад я посетил госпиталь, название которого (Юго-Западный) услышал от Даши, и обратился в стол справок, хотя почти не надеялся, что кто-нибудь захочет мне помочь. Ведь я знал лишь имя, примерный возраст Даши и то, что она, вероятно, чуть больше двух недель назад находилась в палате интенсивной терапии. В глазах любого разумного человека я должен был выглядеть по меньшей мере странно. Однако, мир, как известно, не без добрых людей. Регистратор, пожилая, с уставшими глазами женщина, сначала слушала мой сбивчивый рассказ с дежурной улыбкой на лице. Я не стал ничего придумывать и, волнуясь, как будто отвечая урок у школьной доски, рассказал ей почти всё: о том, как встретил в парке девушку, что знаю лишь её имя и, как позже узнал, что она попала в госпиталь. Закончив свой рассказ, я посмотрел на регистратора обречённым взглядом, приготовившись к отказу, однако, к моему удивлению, лицо её осветило выражение сопереживания и участия. Она кивнула головой и перевела свой взгляд на экран компьютера. Последующее было, как во сне: щёлканье клавиатуры, стук сердца, а потом голос, словно из далека.

– Даша Ленская умерла 12 октября 2020 года. Диагноз: Острое отравление МДМА (Экстази).

Мне трудно передать то, что я почувствовал в тот момент. Мой разум тонул и всё-таки цеплялся за соломинку: мне вспомнился рассказ Даши о её доме на улице Зорь с высоким флюгером на крыше в форме журавля, с каштаном под окном, с мозаиками из кусочков стекла вокруг цветочных клумб. Во мне ещё теплилась надежда, что всё случившееся лишь цепь невероятных совпадений, и погибшая в госпитале девушка, не моя Даша.

Я без труда отыскал дом, постучал в дверь. Её открыла высокая женщина в чёрном платье с уставшим, бледным лицом. Заикаясь, поздоровался, сказал, что я Дашин друг и хотел бы её увидеть. Губы женщины дрогнули, и она тут же захлопнула дверь. Несколько минут я неподвижно стоял, глядя в одну точку, какой-то завиток в причудливом узоре на покрытой лаком дверной плоти, не зная, что делать дальше. Наконец, осознав, что постучаться ещё раз не смогу, спустился по ступеням и, присев на последней из них, обхватил руками голову. Не знаю, сколько времени я провёл в таком положении, но вот среди звона птичьих голосов и ворчания проезжающих мимо автомобилей раздались звуки приближающихся шагов, а затем старческий, осторожный голос. – Молодой человек, с вами всё в порядке?

Поднял голову и увидел пожилую женщину в длинном светлом платье, с пышными складками, ажурной вязаной шали кофейного цвета, вероятно, когда-то красивой, но сейчас местами распустившейся до дыр и в шляпе с широкими полями, стянутыми двумя оранжевыми лентами, и также, как и шаль, изъеденной то ли временем, то ли молью. Под тенью её странного головного убора я не рассмотрел глаз, лишь исчерченное морщинами лицо и тёплую улыбку на бледных губах. Я кивнул головой. Женщина помолчала несколько секунд, вероятно, разглядывая меня, а затем заговорила вновь. – Жаль Дашеньку. Такая милая девушка. Ей бы жить и жить ещё.

Что-то толкнуло меня изнутри, подкатилось к горлу, перехватило дыхание.

– Где? – Выдавил я из себя, но тут же замолчал, не имея сил произнести то, что хотел.

– Недалеко. Пойдёте в этом направлении. – Ответила женщина, словно прочитав мои мысли, и, подняв руку, указала сухой, бледной кистью в сторону направо от меня. – Прямо, до второго перекрёстка, потом опять направо метров двести. Увидите ворота под аркой, за ними деревья: туи, лиственницы. Следуйте прямо по тропинке до памятника в форме лилии, от него опять направо. – Она сделала паузу, а затем продолжила. – Её – седьмая.

Я опять кивнул головой и опустил глаза, пряча начавшийся в них дождь, а когда вновь поднял их, рядом со мной уже никого не было. Встал, повернулся направо и пошёл вдоль дороги, слушая команды внутреннего навигатора. Всё случилось, как говорила женщина. После второго перекрёстка был поворот направо. Затем ворота под аркой. За ними – тишина, справа, метрах в двадцати – группа деревьев: туи, лиственницы, словно глядели на меня, встречая. Рядом с ними – женщина в длинной юбке, шали на плечах, шляпе с широкими полями, обвязанными лентой. Я подумал: Та же, или другая? Какая разница?

Дошёл до памятника в форме лилии. Начал считать: первая, вторая, третья. Досчитал до шестой и остановился, увидев впереди стоящего ко мне спиной человека. Вероятно, услышав меня, он обернулся. Это был Стив, но не тот Стив, которого я знал до сих пор. Мне показалось, что он стал ниже ростом. Его всегда сияющее здоровьем и радостью лицо теперь было бледно, в тусклых глазах – смятение. Губы его дрогнули и растянулись в вымученной улыбке.

– Что ты тут делаешь? – Произнёс он, тщетно пытаясь придать уверенности и голосу, и лицу.

– А что делаешь ты? – Ответил я вопросом на вопрос.

Стив опустил глаза, на щеках его проступили красные пятна.

– Я позвонил, два дня назад и узнал… – Он замолчал.

– Узнал то, что, когда Даша потеряла сознание, ты вместо того, чтобы вызвать скорую, ушёл, оставив её умирать среди одурманенных кайфом людей? – Спросил я, с трудом сдерживая желание дать ему пощёчину.

– Я думал, она в трансе. – Начал было Стив, но я перебил его.

– А, может, струсил? Сколько она приняла таблеток?

– Не помню точно. – Ответил Стив, пряча глаза. – Я сам был «под балдой». – Тут он вновь поднял голову и устремил на меня недоумевающий взгляд, словно что-то вспомнив. – Но ты не мог её видеть! Когда ты встретил девушку в парке, она уже умерла!

Я отвернулся от него и увидел Дашу: овальная фотография на светлом мраморном надгробье. Опустился на колени, и в тот же миг забыл обо всём: о Стиве, о мире вокруг.

Эпилог.

Река бежала и бежала, а, быть может, это я бежал в противоположном направлении, оставляя себя, бывшего ещё секунду, день, месяц назад. Сколько всего, оставленного позади!

Прошло около шести лет, как я потерял Дашу, как последний раз видел Стива. Больше мы не встречались. Позже я узнал, что он сменил университет. У меня оставались номер его телефона, адрес электронной почты, но не было желания возобновлять отношения, мне не о чем было с ним говорить. И вот вчера, среди множества сообщений в своём почтовом ящике на компьютере я увидел от него письмо. Прочесть решился не сразу, словно невидимая стена мешала, и нужны были силы, чтобы её разломать. И я сломал.

Стив писал, что сменил не только университет, но и выбор профессии: поступил в медицинскую школу, специализировался в области наркологии и сейчас проходит интернатуру в одном из наркологических центров. В последних строках он сообщил, что получил небольшой отпуск и осторожно намекнул, что прошло много времени, и нам есть, о чём поговорить. Я ответил ему лишь спустя несколько часов: бродил по трём деревенским улицам бабушкиной деревни, где проводил вторую неделю своих каникул, всматривался во всё, вглядывался, вслушивался, словно пытался получить ответ: как быть? Наконец, решился. Написал, что отучился на факультете биологии, поступил в аспирантуру. Сообщил кое-что из университетских новостей и пригласил Стива в деревню. Через час пойду его встречать на железнодорожную станцию. Минут сорок пути. Потом – со Стивом обратно. Его предупредил: это не горный курорт Вэйл.

«Замечательно!», – ответил Стив, и я понял, что при встрече расскажу ему о своих планах: специализироваться в области психологии. Хочу понять, как человеку сохранить себя в себе, как не отравить, не убить собственное «Я» информационным смогом, побочным продуктом цивилизации, клубящимся вокруг, рисующим миражи. Как не стать призраком в призрачном мире, о котором говорила Даша? После нашей последней встречи я ни разу не видел её ни во сне, ни наяву, но знаю: она рядом. Она есть. Она не призрак.