Kitabı oku: «1001 Ж», sayfa 3

– Отвезите нас домой, – взмолилась Саша.

– Конечно, красавица! – ответил сердобольный Хорхе и отключил счетчик. Сегодня он и так неплохо заработал.

Дома Саша, чтобы унять беспокойство Матиаса, нашла в телефоне «Adios Buenos Aires» в исполнении D`Agostino.

Потанцевали на укутанной в южную ночь террасе – не хуже, чем на милонге. К тому же от милонги было довольно далеко до постели, а тут…

Потекли долгие дни, полные тревожного ожидания. Саша впервые с детства стала смотреть телевизор не для фона, а реально и осознанно. Там было полно неизвестных ей слов, жутких хроник из госпиталей и общей ауры тревоги и страха.

Со страхом боролись самым доступным для молодых людей способом. На время это помогало.

Спустя две недели они стали ссориться. Постоянно. Из-за любой мелочи. Свободолюбивая душа Матиаса, похоже, страдала оттого, что очутилась запертой в чужой квартире на птичьих правах.

Он перешел на режим сбережения энергии и проводил весь день в мессенджерах и телефонных играх, ну, а ночью все было без перемен. Энергии, накопленной за день, ему хватало. Ее было даже слишком много и местами она била через край, когда Саша пыталась отвлечь его от обычных дневных занятий чем-то, не связанным с поглощением еды и контента.

Скоро Саша прекратила попытки вывести его из этого овощного состояния и просто мониторила любую информацию о возможности покинуть город.

На выручку неожиданно пришла историческая родина: на сайте российского посольства нашелся телефон поддержки. Дозвониться по нему оказалось задачей для человека с исключительным терпением, но Саша, пусть и на третий день, пробилась через автоответчик.

– Посольство. Чем могу помочь? – сказал усталый мужчина, не пожелавший представиться.

Задремавшая за монотонной бомбардировкой телефонной линии Саша аж подскочила от неожиданности и вышла с мобильником на террасу.

– Здравствуйте, я приехала в город около месяца назад и хотела бы вернуться в Германию.

– Как Вы себя чувствуете?

– Нормально…

– Кашель, температура, потеря обоняния?

– Вроде нет…

– Хорошо. Тогда покупайте билеты и следите на сайте аэропорта, не отменят ли рейс. Удачи.

На том конце раздались гудки.

Саша взглянула на экран мобильника и внезапно осознала, что до Нового года осталось всего несколько часов. Страшно захотелось поверить в чудо.

– В посольстве сказали, что я могу уехать, – доложила она Матиасу. – Поедешь со мной?

Рассчитывала, что он откажется. Их симбиоз давно уже начал ее тяготить.

Но он ухватился за этот шанс со всем возможным цинизмом.

– Конечно, поеду, любовь моя, только у меня денег на билет нет. Ты не одолжишь мне?

На словах «любовь моя» Сашу передернуло. И как она раньше умилялась этой патоке? Делать нечего, придется тащить с собой этого иждивенца. Сама же завела об этом речь. Деньги у Саши были.

– Собирай вещи, – велела она и принялась искать билеты.

Билеты нашлись, но на сайте авиакомпании недвусмысленно давали понять, что гарантий того, что рейс до Берлина или Франкфурта улетит, они не дают.

Саша заполнила регистрационные формы на себя и Матиаса, перевела деньги, но подтверждение оплаты все не приходило.

До вылета осталось четыре часа.

Набрала телефон банка, чтобы выяснить, что с оплатой, и под заменяющую гудки классическую мелодию принялась швырять вещи в чемодан.

Полчаса на сбор вещей – это невообразимо быстро, но полчаса ожидания ответа на звонок – вечность.

Под музыкальные гудки Саша схватила чемодан и выскочила на лестничную клетку.

Матиас неспешно вышел следом. Весь его скарб поместился в спортивную сумку.

Она пихнула ему свой чемодан и вызвала лифт, а сама побежала по лестнице, чтобы не потерять сигнал сотовой сети.

На линии по-прежнему были гудки, периодически прерываемые голосом робота: «Ваш звонок очень важен для нас, пожалуйста, не кладите трубку…».

Она спустилась с пятого этажа, а живой речи на том конце все не было.

Матиас уже ждал внизу.

– Чего стоишь, такси лови! – бросила ему Саша раздраженно.

Он поскрипел зубами и прожевал обиду. Очень уж хотелось ему в Германию.

Такси пришлось ждать еще минут тридцать, если не больше. Саша то не спускала глаз с часов в телефоне, то вовсе переставала на них глядеть, мол, какой смысл впустую трепать нервы.

Наконец, они на заднем сидении. Расселись по углам. Саша прижалась к стеклу и продолжила напряженно слушать гудки, временами прерываемые автоответчиком.

Доехали в аэропорт уже, а в телефоне без изменений.

Вот уже и стол регистрации, а они даже не знают, есть ли у них билеты!

Очередь из желающих покинуть город свернулась змеиными кольцами.

Наконец, на другом конце телефонной линии раздается торопливый голос.

– Банк ****, чем могу помочь?

Саша снова вздрогнула от неожиданности и даже чуть телефон не выронила.

– Здравствуйте, я хотела бы узнать, оплачены ли мои билеты… – хрипловато пробормотала она с задержкой.

От длительного молчания у нее пересохло во рту.

– Когда была операция? – спросила служащая банка.

– Сегодня, – Саша задумалась, – несколько часов назад.

– Срок осуществления операции – до трех суток, – раздалась заученная фраза.

– Но у меня через два часа вылет…

– Простите, больше ничем помочь не могу. У Вас есть другие вопросы?

– Нет…

– Тогда желаю Вам удачи и хорошего дня! Спасибо, что выбираете ****!

Саша в растерянности опустила руки. По щекам потекли слезы.

– Не плачь, любимая, – великодушно сказал Матиас, – может, прошла оплата, сейчас узнаем.

Он обнял ее, но Саша вывернулась: противно стало от его телячьих нежностей.

После этого до самой стойки регистрации они не проронили ни слова. По крайней мере, вслух. Про себя Саша молилась: «Отпусти меня, Буэнос-Айрес!»

Когда настал момент истины, она дрожащими руками протянула паспорт измотанной девушке на стойке регистрации.

– Багаж? – устало спросила сотрудница аэропорта.

– Один чемодан и ручная кладь, – ответила Саша.

Облегчение, которое она испытала, нельзя было сравнить ни с чем. Какой там секс после воздержания! Вот они, чистые и яркие эмоции, какие только могут быть.

Город отпустил Сашу. Она немного потомилась еще в терминале аэропорта перед вылетом, выпила кофе, покормила Матиаса, прошла на борт самолета, села у окна, достала AirPods и включила на телефоне заслушанное танго в исполнении Анхеля Варгаса.

Debo alejarme de mi tierra tan querida,

Debo alejarme, sangrando el corazón,

Como el poeta he de decir en mi partida:

Adiós Buenos Aires, amigos adiós.

Самолет начал взлетать. На часах была полночь.

В Старом Свете начинала победный марш новая зараза, но танго еще только готовилось уйти на бессрочный простой.

– Мне написала подруга из Италии, предлагает вести мастер-классы, – заявил Матиас Саше.

Он уже месяц жил и питался за ее счет и, очевидно, тяготился от безделья и безденежья.

– Ну, ты можешь вести уроки и тут, – осторожно ответила Саша, – возможностей достаточно.

Но Матиас пропустил это замечание мимо ушей и все равно улетел в Рим к жгучей брюнетке с томным взглядом черных глаз – должно быть, пресытился северной экзотикой.

Саша почти равнодушно изучила ее профиль на фейсбуке¹⁶ и купила «возлюбленному» билет в один конец до солнечного сапога. Скатертью дорога, любимый, скатертью дорога…

***

Когда Женя вернулся с добычей, предусмотрительно запрятанной в пакет, Алиса все еще в задумчивости накручивала локон на палец.

– Эй, все хорошо? – встревоженно поинтересовался Женя.

– Да, просто вспомнила одну историю из танго и жизни.

– Надеюсь, со счастливым финалом?

– Ну как сказать… Как и положено в танго – все сложно, – улыбнулась Алиса, принимая из рук добытчика трофеи.

– Это звучит как тост, знаешь? – промолвил Женя все еще настороженно, но уже с улыбкой.

Они зашуршали пакетиками, открутили крышечки у микробутылок. Алису особенно порадовала россыпь крошечных, на один укус, разноцветных макаронов.

– Так выпьем же за то, чтобы и сложности приносили удовольствие! – на грузинский манер провозгласила она.

– Ну и за знакомство, – поддержал ее Женя.

Повисло немного неловкое молчание. За окнами в очередной раз полыхнула молния.

– Итак, пятнадцать лет в танго, – произнесла Алиса уважительно, – странно, что я о тебе совсем не слышала…

– Ну, я ведь не преподаватель, не диджей… Танго у меня для души. С моей работой не всегда есть возможность вырваться на милонгу. Про фесты с марафонами вообще молчу. По крайней мере, последние лет пять или около того живу в таком режиме. Так что нечему тут удивляться.

Алиса на некоторое время задумалась о перспективах собственного танго. Затем посмотрела в окно, где все еще бесновалась стихия.

Погода ясно дала понять, что они застряли надолго.

Приняв этот факт, Алиса скомкала бумажный пакетик и снова заговорила.

– Ну, давай тогда за жизнь поговорим, что ли?

– Давай, – рассмеялся Женя, – с чего начнем?

– С начала, – серьезно ответила Алиса. – Как же засосала тебя эта трясина?

– Танго-то? Да обычно. Влюбился в девчонку, когда в универе учился. Ну и решил подкатить со вкусом…

Алиса прыснула со смеху.

– И как? Получилось? – иронично поинтересовалась она.

– Ну, в каком-то смысле… – криво ухмыльнулся Женя.

– Вы до сих пор вместе?

– Нет. Давно уже нет…

– Не расскажешь?

– Да нечего там особенно рассказывать. Скучно и прозаично все.

– И все-таки? Как-то не верится.

– Ты ведь не отстанешь, – понял Женя.

– Неа, – честно согласилась Алиса.

– Тогда давай сделку. Меняю одну свою скучную историю дебюта на пять поживее, но не моих. Курс выгодный, бери, не пожалеешь.

– А свою ты унесешь в могилу? – улыбнулась Алиса.

– Угу, – так же честно признался Женя.

– Ну тогда давай, что есть.

Женя вытянул вперед затекшие от сидения ноги, отложил опустевший винный шкалик и прочистил горло…

Tres сinco amigos
¹⁷

Юля опаздывала на собственный открытый урок и немного нервничала. Она в очередной раз проклинала центр города с его парковочным коллапсом, хоть и прекрасно понимала, что открой она школу где-нибудь на выселках или в спальнике, загнется от голода уже через пару месяцев. Ну не приживается танго на окраинах Питера! Пробовали уже много раз до нее, и все без толку. Так что все как у всех: крохотный зал в полуподвале на Некрасова, конская аренда, ремонт, доведенный до ума собственными руками и руками неравнодушных учеников, и сумасшедшие соседи, чуть что вспоминающие треклятый питерский закон о тишине, но уж очень вольно его трактующие. И выхода особого нет. Все ютятся в трех районах плюс-минус. Центральный, Адмиралтейский и Петроградка… Тесно – мочи нет, но деваться некуда: традиции питерских коммуналок все-таки живы. Правда, в последнее время народ стал мутить перепланировки в своих комнатухах, отгораживать пятачки под кухоньки и санузлы, чтоб маленькое, но свое. Оно и понятно, почему: уживаться друг с другом ой как непросто – все люди творческие. А все-таки раньше, когда все собирались на одной кухне, было как-то повеселее… А может быть, дело в том, что все были моложе?

Последнюю мысль Юля решительно пнула куда подальше и сосредоточилась на предстоящей задаче.

Реклама в яндексе в этот раз дала совсем небольшой выхлоп. Записалось всего пятнадцать человек. Оно бы ничего, если бы все они остались и купили абонементы, но такое случалось все реже. У Юли был наметанный глаз и обычно она знала, кто уйдет, а кто останется, уже в первые минуты пробного урока. Это делало остальную его часть формальностью, с годами тяготившую ее все сильнее.

Ну, что там нас ждет? Из пятнадцати записавшихся придут, дай бог, восемь. Из них шесть – женщины бальзаковского возраста, ищущие возможности расплескать нерастраченные чувства или же не знающие, куда деть себя после ухода мужа, парочка юных неразлучников – этим в принципе все равно, что делать в промежутках между сплетением щупалец. Вполне вероятно, придет чета средних лет, где супруга притащила мужа за пейсы сметать бытовуху с палубы семейной ладьи. Хорошо, если мужичок из бывших бальников, тех, что в отставку еще при Александре-Освободителе вышли. Эти самые надежные, почти всегда остаются. Уныло, аж зубы сводит! Жизнь наполняет светом другие уголки мироздания, а танго скромно ютится в тенечке и чахнет. И как тут отделаться от унылых мыслей, войти в зал и в сто тысяч первый раз разыграть непрекращающийся парадиз и пир эмоций? А не справишься, дашь унынию выползти на поверхность, отразиться на лице – оглянуться не успеешь, как останешься без средств на хлеб и аренду зала. В общем, улыбаемся и машем, парни, улыбаемся и машем…

Картина в классе превзошла ее ожидания, и не в хорошем смысле. В классе было всего пять незнакомых лиц. Остальные семеро – волонтеры из старшей группы, приглашенные накануне для массовки и помощи в организации.

Юля заскочила в раздевалку и в гордом одиночестве протяжно выдохнула.

«Улыбаемся и машем», – еще раз напомнила она сама себе.

Урок начала традиционно:

– Дорогие друзья, мы рады приветствовать вас в нашей школе, на вашем первом уроке танго, спасибо, что выбрали именно нас…

Ну и далее по тексту.

Юле казалось, что от многократного повторения эта мантра уже изрядно поистаскалась и утратила первостепенную искренность и радушие как минимум вполовину, но искать новые пути ради пятерых случайных прохожих, из которых, дай бог, один купит абонемент…

«Кстати, кто тут у нас? – размышляла она, пока речевой аппарат в автономном режиме выдавал присутствующим краткий обзорный экскурс в историю происхождения танго. – Мужчинка интеллигентного вида лет около сорока. Это хорошо. Перспективный кадр. Такие на вес золота. Мужиков вечно не хватает, а этот еще и выглядит приятственно. Немного пообтесать, и вылезать из женских объятий не будет. О! Да тут и юноша есть! К тому же в гордом одиночестве. Это вообще Эльдорадо! Если у него с мозгами все хорошо, конечно… Таких, чтобы и с головой на плечах, и при этом без танцевального прошлого, и юных да свежих… Таких мы не встречали давненько… Они чаще в других местах тусуются, ближе к молоденьким и хорошеньким дурочкам. На бальника не похож от слова «совсем». Скорее на деревенщину. Вон и усики с баками дурацкими. Надо бы намекнуть потом, чтобы сбрил. Ладно, как говорится, «будем посмотреть». С мужским контингентом у нас все. Теперь барышни. Их есть три у нас. Судя по обуви и неуверенным позам, танцевальным прошлым тут и не пахнет. Эх… Что у вас, девушки? Вот у Вас, с пышными формами, все шансы. Только в юбке такой можете в церковно-приходскую школу идти. А впрочем, с таким бюстом пофиг на юбку… А у вас, кисы мои, все печально. Кто мы? Бухгалтеры, экономисты, юристы? Учительницы начальных классов? На лицах уже явственно проступили отпечатки интеллекта, а он у наших мужиков не в чести. Так что, думаю, отвалитесь обе через годик максимум. Телеса к пляскам явно не готовы, пахать и пахать надо. И даже если у вас с этим проблем не будет, никаких гарантий дать вам не могу. Се ля ви… Но раз уж пришла, надо отрабатывать».

Дальше традиционная пробная тропинка от игры в ладушки к базовой салиде¹⁸ в открытом объятии с последующим объявлением: «Ну вот вы и станцевали ваше первое танго!»

Ничего сверхъестественного Юля не делала, но результат снова превзошел ее ожидания. На этот раз в приятном смысле – все пятеро купили абонементы в первый же день.

Это и в самом деле была нетривиальная ситуация. Обычно так поступали один-два посетителя пробного урока. Еще несколько человек обещались сделать то же со дня на день. Но и держали слово тоже один-два. Таким тихим сапом, шаг за шагом, с миру по ниточке, по кусочку, по лоскутку, Юля и собирала свой выводок. Ученики доставались ей непросто, но и уходили тоже редко.

***

– Итак, тадасана, – сказал Геннадий. – Встаньте прямо, стопы соедините. Большие пальцы ног должны касаться друг друга. Можете немного развести пятки, если это необходимо. Перекатившись на пятки, поднимите плюсны и разведите пальцы ног, затем мягко верните их на коврик, вытягивая пальцы вдоль коврика…

Он учил людей йоге вот уже почти пять лет, но совершенства, конечно, не достиг и в собственной практике. Однако переживаний по этому поводу не испытывал совсем, ведь йога – это путь длиною в жизнь, и каждый идет по этой дорожке в своем ритме. Гена вступил на нее в возрасте тридцати пяти лет и знавал тех, кто сделал это уже на пенсии. За это он и любил йогу. Тут было неважно, кто ты, сколько у тебя денег и других материальных благ. По идее тебе ничего не нужно, кроме коврика и знаний, но он очень любил практиковаться именно в группе, это помогало избежать томящего чувства одиночества, так хорошо знакомого многим жителям больших городов, даже тем, у кого есть семья. А у него ее не было.

До тридцати он проработал в айти-сфере, а после осознал, что годы принесли ему не только солидный доход, но и солидный вес, одышку, полное отсутствие личной жизни и вечера за пиццей с компьютерными играми.

Естественно, не у всех коллег по индустрии жизнь протекала столь печально – перед глазами было полно основателей стартапов, отцов больших семейств, владельцев загородных усадеб, но практически все они ушли в закат где-то на Западе, а окружающие Гену коллеги были такими же унылыми ботаниками без видимых шансов на прорыв в обозримом будущем. Тухляк, короче.

И он решил все изменить.

Сначала был спортзал, но со штангами и гантелями роман не сложился. Тяжело кропотливо работать над собой, когда кругом нашпигованные искусственным тестостероном альфа-макаки приседают с весом небольшого автомобиля на плечах. Даже бóльшая часть девчонок в зале была намного сильнее Гены и это подрывало его уверенность в себе настолько, что вопреки всякой логике, услугами персонального инструктора он воспользоваться не решался. Надменных громил с обезьяньими повадками он боялся до ужаса, а надменных фитоняшек – и того больше.

Недостаток знаний он пытался компенсировать старанием и целый год усердно махал гантелями, скрючивался на скамье для пресса и крутил педали.

Увы, это не помогло ему хоть немного сдвинуться с мертвой точки. То ли делал он не те упражнения, то ли не так. Возможно, впрочем, виной тому была Маргарита, которая утешала его после тренажерки. В смысле, пицца. Ну ладно, Маргаритой там дело, конечно, не ограничивалось. Иногда ее подменяли четыре сыра, случалось, что Болоньезе или что-нибудь с хамоном или ветчиной. Как пойдет. Суть в том, что к концу абонемента он так и остался неуверенным в себе пухляшом, посещения зала становились все реже, а с его истечением прекратились вовсе.

С прекрасным полом у Гены было никак. То есть внутри него бушевал ураган страстей, но дать ему волю он не мог.

После расставания с качалкой пара лет прошла в мутном мареве. Пробовал снимать ролики с обзорами смартфонов, играл в онлайн-игры, и жизнь как-то текла. Но постепенно он понял, что двести подписчиков на канале – это не «ламповая атмосфера», а мартышкин труд и скука смертная. Выпуск роликов с обзорами превратился в рутинный конвейер, сравнимый с ковырянием траншеи в ускоренном режиме, игры тоже перестали приносить радость. В один прекрасный момент Гена осознал, что проводит перед монитором почти все время, не занятое сном.

Утро начиналось с чтения новостей на «Фонтанке» и просмотра роликов с приколами или обзорами игр, смартфонов и ноутбуков. Дальше дорога на работу. В пути он подслеповато и безразлично пялился на прохожих, пока беспроводные «маршаллы» надсадно орали в уши какой-то deep house. В метро к музыке снова добавлялись статьи, игрушки в телефоне, ролики из ютуба.

На работе его ждали таблицы, графики, наивные клиенты, думающие, что сделанная фирмой «Сайт.нет» страничка позволит им резко увеличить выручку. Быстрая халтурка, прокрастинация в соцсетях и опять игры, ролики и чтение новостей.

Вечером повторялось все то же самое, что и утром, только в обратной последовательности. Заканчивался день, как правило, пиццей, бутылочкой пивчанского и просмотром очередного сериала. И так каждый день.

В какой-то момент Гене стало казаться, что все его существование – компьютерная игра без определенного сюжета. Типа как тетрис. Вот сыплются фигуры, а ты их расставляешь. Со временем тебе это надоедает, концентрация теряется, и тогда фигурки заваливают тебя с ног до головы. И все, гейм овер. В молодости он думал, что играет в РПГ, но теперь понял, что именно в тетрис. Не было интригующей цели, финального босса и промежуточных монстров, побочных веток и вариативности сюжета. Все было тупо и линейно. И стало обидно до жжения в желудке… Хотя, может, это был просто гастрит от пиццы с колой.

Он стал глядеть по сторонам в надежде отыскать ответвление, чтобы соскочить со своей кольцевой. Ну и нашел уроки йоги. На пять лет он ушел в нее так плотно, что коллеги по фирме сочли, что он тронулся умом.

Тут ведь как бывает: жил ты себе жил таким кабачком на грядке, а потом раз! Смысл обрел. И все накопленное, все нерастраченное и забродившее проваливается в него, как застойная вода в унитаз, чтобы спустить к черепашкам-ниндзя ощущение бессмысленности прожитых лет.

Такое рвение принесло свои плоды. Медленно и еле заметно, но тело, наконец, сбросило жировой слой, разум очистился от суеты. Появилась ясность и, что еще более приятно, спокойствие.

К тридцати пяти он превратился из обрюзгшего патлатого пончика в майке с эмблемой Бэтмена в интеллигентного подтянутого мужчину с элегантной эспаньолкой и модной стрижкой. Бросил к чертям собачьим программирование и прошел курсы преподавателей йоги, после чего устроился в ту же самую школу, где впервые встал на коврик.

Доходы, конечно, резко упали, но Гена с легким удивлением обнаружил, что если не менять смартфон раз в полгода и питаться едой, купленной в «Пятерочке», то вполне можно прожить и на эти куда более скромные деньги. Ясная голова, подарок за усердие в йоге, помогла ему наладить контроль над тратами, и в результате он даже стал откладывать, чего раньше никогда не случалось.

А еще у него появились ученики. Точнее, по большей части ученицы. В основном домохозяйки, занимавшие часы между проводами детей в школу и их встречей с борщами и макаронами по-флотски. Исчезающий вид, так сказать. После занятий они частенько задерживались поболтать о житейском или, напротив, о высоком. Во втором случае они по наивности обращались к Гене в надежде получить какой-нибудь мудрый совет.

Их вера в него была столь чиста и непоколебима, что объяснять бедным женщинам, что их гуру совсем недавно слез с иглы потребительства и сам не прочь найти духовного наставника, ужасно не хотелось. К тому же это могло навредить бизнесу, и Наталья, основательница школы, такого ему бы не простила. Духовность духовностью, а денежки есть денежки.

Именно благодаря этим беседам Гена наконец-то научился разговаривать с женщинами. И даже немного разобрался в своих собственных мыслях, причем делать это вслух оказалось довольно полезно. Жаль только, что дальше разговоров общение с прекрасным полом все так же не двигалось.

Иногда пытался пригласить кого-нибудь из учениц на кофе, но чаще всего получал в ответ смущенный лепет про мужа или какие-нибудь дела и резко прятал голову в песок.

Так продолжалось до тех пор, пока он не обнаружил на стойке ресепшн флаеры с рекламой школы аргентинского танго.

В тот день после очередного урока он пил чай и болтал с Сонечкой, администратором их школы. Сонечка отшила его еще год назад и с тех пор осталась тверда в своем решении. Она была очень строгой и возвышенной девушкой, что странно контрастировало с многочисленными татуировками и копной дредов, скрывавших почти монашеское суровое лицо с резкими скулами.

Разговор не клеился, и Гена привычно тупил, глядя на рекламную стойку. Там среди знакомых уже бумажек с изображением одиноких людей в разных асанах попался листок с нарисованной парочкой мультяшных толстяков в непривычной позе.

– О, а что это? – спросил он, протягивая буклет Соне.

– Не знаю, кто-то из наших оставил, наверное, – монотонно отозвалась Соня, – может, в Анькино дежурство положили. При мне вроде не было.

– Любопытно… – протянул Гена.

– Ну да… – вяло согласилась она.

По ее интонации было ясно, что танго ей интересно не больше, чем график роста цен на медную руду в Бразилии. И Гена не стал развивать тему.

Но один буклет в сумку себе кинул и уже дома в спокойной обстановке набрал обозначенный на нем номер.

– Алло, – раздался на том конце женский голос.

– Здравствуйте, я по объявлению… Это школа танго?

– Да-да, Вы попали куда нужно, – оживился голос на том конце.

– Прекрасно. Я бы хотел записаться на открытый урок… – смущенно пробормотал Гена.

– Чудесно! – воскликнул голос в трубке. – В субботу в двенадцать подойдет?

– Да, спасибо.

– Вам спасибо, что позвонили! Как к Вам обращаться?

– Геннадий.

– Хорошо, Геннадий, я Вас записала. Ждем в субботу!

– До встречи, – попрощался Гена и сбросил вызов.

По его спине пробежал приятный волнующий холодок.

***

Алена работала операционисткой в почтовом отделении всего месяц, но ей уже надоело. Она все-таки была молодой, пусть и не слишком активной девушкой, а кругом были сплошные тетки и бабки. Если не считать Машку с Катей. Те были ее ровесницами, но к своим двадцати умудрились так отожраться, что походили на два дирижабля или две сдобные булки, зажавшие между собой тоненький ломтик ветчины – Алену.

Ее не то чтобы гнобили, просто не замечали. Оно и не удивительно, на фоне прочих сотрудниц она едва ли могла сойти за человека. Максимум четвертинка.

И поговорить ей было не с кем. Точнее, не о чем. Эти-то клавы трепались почти не переставая, но там была сплошная бытовуха: цены на коммуналку и чипсы с картошкой в «Магните», кто на ком женился, но чаще кто с кем развелся, больная печень и суставы. Ну и так далее и тому подобное. Казалось бы, чего там обмусоливать, совершенно непонятно, но Машка с Катей зачастую умудрялись не прекращать разговоры, даже обслуживая клиентов.

– Драс-с-с-сь-те… – шипела Машка, обращаясь к очередному кудапошлюту из очередного ООО «Рога и копыта», – вам чего?

– Вот, заказные письма отправить, – тускло промямлил щупленький студентик. Должно быть, проклинал машинку на входе, выдавшую ему талон на свидание с Машкой.

– Сколько? – спросила Машка, глянув исподлобья.

– Пятьдесят одно…

Нарисованные брови Машки возмущенно поползли вверх.

– Ладно, доставайте.

Студент выложил кипу писем, и она сгребла ее своей ручищей.

– Ну, и он чо? – обратилась Машка к Катьке через Аленину голову. О студенте она уже забыла.

– Ну, чо, чо, – ответила Катька, отличавшаяся от Машки только цветом волос и чехлом смартфона, – свалил он. И не перезвонил. Падла…

– Мудак… – согласилась Машка.

– А? – переспросил студент, оторвавшись от мобилы.

– Эт я не вам, – не глядя бросила Машка.

– А… – протянул студент и вернулся к онлайн-игрухе.

И так целый день. А за ним еще день, и еще, и еще… Осточертели Алене все эти письма, конверты, отживающие свой век в цифровую эпоху вместе со старожилами почтового отделения. С такой работы недолго в другое отделение переехать – психиатрическое.

Приходила на работу она ровно к девяти, работала до обеда, пила кефир с булкой, снова работала и шла домой. Пешком.

Свободное от упаковки, франкирования и прочей унылой рутины время Алена занимала рутиной цифровой: смотрела сериалы, читала книжки, листала инсту и вконтактик. Все, как у нормальных людей, а не этих кроманьонцев.

Там же в сети ей выпала контекстная реклама: «Уроки аргентинского танго в Санкт-Петербурге». С чего яндекс вообразил, что Алене, в жизни не танцевавшей ничего, кроме медляков и дрыгов-прыгов на школьных дискотеках, будут интересны чулки и розы в зубах? Может, в названиях фильмов или сериалов проскакивало слово «танго»? Она попыталась вспомнить, но не смогла. А ссылку кликнула.

Информации на сайте школы было немного. Все скромно и ненавязчиво. Это вызывало уважение – если у потенциального клиента возникнет желание, он сам задаст уточняющий вопрос. Позвонит или, что чаще, погуглит. Жаль, что не все коммерсы столь деликатны…

Судя по тому, что было изложено на пестренькой красно-желто-синей интернет-страничке, эти ребята предлагали путешествие в мир каких-то абстрактных сущностей вроде взаимодействия, импровизации и проживания чувств.

Что все это значило, Алена не знала, и в другой день наверняка бы равнодушно закрыла вкладку браузера и отвлекалась на что-нибудь другое. Но тут, как говорится, что-то пошло не так. Залипла. Начала листать фотки.

На них была женщина лет сорока с приятными чертами лица, вызывающего умеренное доверие и симпатию. Видимо, руководитель школы. На кадрах, запечатлевших сами уроки, народу было немного. Это тоже подкупало. Алене не нравились большие скопления людей.

Знойными брюнетками с ногами, упакованными в сетку, там и не пахло, как, впрочем, и зализанными лоснящимися мачо. Люди на фотографиях выглядели так, будто с ними можно было наладить коннект. Снимков было ровно столько, чтобы разжечь любопытство, не больше и не меньше. Пролистав их, Алена принялась за тексты про обретение новых друзей, интересное времяпровождение… В самом низу страницы были ссылки на странички в вк, ФБ, инсте¹⁹ и ватсап с тележкой.

Алена подумала ткнуть в инсту, но зависла. Стоит ли убивать интерес кучей фоток? Пожалуй, просмотреть их она всегда успеет. Вместо этого кликнула по бумажному самолетику в синем кружке:

«Здравствуйте. Можно к вам на открытый урок записаться?», – написала она в окне чата.

Сколько-то минут сообщение оставалось без ответа, и Алена отвлеклась на посетителя почтового отделения. Пока отправляла очередное письмо, телефон уютно булькнул. Кто-то написал ей.

Отпустив клиента, Алена ткнула в кружок дактилоскопа и оживила экран. Спустила шторку уведомлений и ткнула в иконку с сообщением.

«Добрый день, как к Вам обращаться?», – писал неизвестный номер.

«Алена».

«Алена, могу предложить Вам открытый урок в субботу».

«Ок. Только у меня нет партнера. Это критично?»

«В первое время партнер необязателен. А впоследствии мы постараемся Вам помочь с поиском. В любом случае у нас в группах пары постоянно перемешиваются, это нужно в учебных целях. Так что приходите, без дела скучать не придется».

«Спасибо. Приду».

Она отложила телефон и посмотрела по сторонам. В зале было пусто, ни одной бабули с бандеролью, ни одного курьера с письмами и посылками. Машка с Катькой жужжали фоном о чем-то своем, Вера Петровна, начальник отделения, пила чай с коньяком в кабинете. Из открытого зарешеченного окна падали косые солнечные лучи, а в них, словно крохотные танцующие пары, кружились пылинки.

***

Дашке следовало бы родиться где-нибудь в эпоху первых пятилеток или подъема целины. Бывают такие люди, которым на роду написано открывать неизведанные земли, покорять глубины, бить и ставить рекорды. Но где ставить рекорды и что поднимать с колен, если ты инженер на станкостроительном заводе в информационную эпоху? Подшипники и разводные ключи не наберут миллионы просмотров и лайков, а сделаться, как многие сверстницы, пустышкой в блестящем фантике Даше не случилось.