Kitabı oku: «Страсти по Самайну – 2. Книга 2», sayfa 3

Мысли расползались как рваное покрывало, совершенно нельзя было сосредоточиться ни на чем. Надо ли мне большего возмездия? Нет. Нет в сердце привычной холодной злости, нет ярости, нет отчаяния. Пусто.

– Подойди ко мне, девчонка, – слабым, но твердым голосом сказал милорд.

Я от неожиданности вздрогнула, потом собралась. Руки почти не дрожали, когда я подала графу его бульон. Он приложился к чашке и жадно и долго глотал. Провел ладонью по тощей груди, словно провожая льющуюся жидкость – от горла по глотке вниз, через грудь, к животу. Громко и пахуче вздохнул, кивнул мне:

– Ведь это сделала ты? Ты? Молчишь… – сердце мое превратилось в какой-то вязкий кисель, как треснувшее сырое яйцо, стекло по ребрам куда-то вниз, к похолодевшему животу. Он все понял. Конец мне теперь, – я знаю. Я знаю даже, почему.

Замолчал, отвернувшись.

– Я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить… – произнес он, глядя внезапно покрасневшими глазами куда-то мимо, – … ты так похожа на нее. Где ты была все это время?

Сказанное доходило до меня меня медленно, толчками. Я оглушенно хватала воздух ртом, не в силах произнести ни слова, а граф продолжал:

– Семь долгих лет я искал тебя и твою мать Диву. Не знал, что она родила девочку; когда наконец нашел, она сказала мне, что ребенок не выжил. Но я же вижу… вижу в тебе свою кровь… как же жестока судьба…

– Ты чудовище! – наконец я произнесла слова, обжигавшие мне губы.

– Я любил ее! Я дал ей все! Богатство, уважение… все! А она сбежала с этим ублюдком Виллемом!

– Когда любят – отпускают! – крикнула я в слепой ярости.

Я не смогла удержать боль внутри, и боль выплеснулась, затопила все вокруг – полумрак неуютной комнаты, малахит берегов и холмов, утес, на котором стоит замок в белой пене облаков. Подхватила юбки и побежала прочь – больно, ветер гнет голые верхушки деревьев – больно, блестит в закатных лучах река, что унесла мою маму, – больно. Смотреть на это – больно. Даже дышать – больно. Закрыть бы глаза, не видеть ничего, не чувствовать, но…

Вдруг, посреди двора, прямо напротив меня четкий образ – женщина высокая, статная. Платье бьется по ветру. Рыжие волосы растрепаны, как тогда, а глаза, что черный омут. Мама!

Глава 11

Слезы подступили к горлу, веревкой свили глотку – заплакала, уткнувшись в грудь мамы, долго и сладко. Слезы лились так щедро и стремительно, что кажется – не из глаз, а откуда-то со дна сердца, подгоняемые его частым и упругим биением. Минуты, а может, часы спустя, выплакав все не выплаканное за годы, я успокоилась.

– Скажи, мама, что мне делать теперь? – я не открывала глаз, не отпускала рук, боялась потерять.

– Прости его, доченька… Он получил свое сполна. Спасение не в смерти, а в прощении. Знай, девочка моя: лесть, злость, месть – для бесов честь! Отпусти его. Живи жизнь до капельки, помогай слабым, привечай бедных, делай добро. Отдавая, не проси взамен. Счастлива будь, доченька!

Я отстранилась, чтобы заглянуть маме в глаза. А нет их – глаз. Вместо лица – древесная узловатая кора, вместо рук раскидистые ветви разрезали небо. Старый морщинистый дуб в моих объятиях. А мамы нет, будто и не было.

Вздохнула судорожно, уняла дыхание. Разлилось по телу долгожданное усталое облегчение. Плита, лежавшая на моих плечах, наконец треснула, раскрошилась и сгинула прочь.

Утерла слезы, пошла обратно.

Граф Кайден по-прежнему лежал в постели. Глаза его были закрыты и под ними пролегли глубокие тени, черты лица заострились. Я видела – не спит. Сверлила взглядом носки ботинок, не зная, как начать разговор.

– Ула, подойди, – тихо сказал он.

Я присела на краешек кровати, спрятала в ладони лицо.

– Завтра я поеду домой, – выдавила из себя наконец. Слова давались мне с трудом, застревали в горле.

– Останься. Я не хочу терять тебя, не сейчас, когда я только обрел тебя… – я подняла глаза на графа – уж не повредился ли он головой? – а тот продолжал:

– Я не протяну долго. А ты леди по праву рождения. Получишь титул графини, этот замок, сокровища и все окрестные земли. Тебя ждет блестящее будущее. Останься! Пожалуйста…

Глава 12

Вот он лежит передо мной: худой, нескладный, виноватый. Я отвернулась: не было сил смотреть в эти глаза.

– Нет. Я здесь чужая. Не будет мне здесь добра и счастья. Мой дом там, где я выросла.

Граф попытался обнять меня, но я выставила вперед руки, вырвалась, резко встала.

– Я пойду. Простите, милорд, – называть его отцом не поворачивался язык.

– Ула, не торопись. Подумай еще… прошу… И если тебе что-то надо, можешь смело брать.

Я обернулась. На глаза снова навернулись слезы и я плохо видела. Комната расплывалась, очертания предметов плыли и плясали подобно пламени.

– Лошадь… Можно? – горечь все же прорвалась наружу, как ни пыталась я ее удержать.

– Все, что хочешь. Возьми Буяна, он умен и быстроног.

Я кивнула и молча вышла.

Ночь провела без сна, будто лежала не на мягком матрасе, набитом конским волосом, а на раскаленных углях. Как только первый луч солнца скользнул по лицу, спустилась в кладовую: головка козьего сыра, ломоть начинающего черстветь хлеба и холодный картофельный пирог пригодятся мне в дороге.

Прощание со слугами вышло скомканным и недолгим. Хвала Дагде, они ничего не узнали ни о том, кто стоит за несчастным случаем в лесу, ни о том, что меня связывает с графом. Только Тюринн подмигнул, пряча ухмылку в завитке круглого белого уса:

– Говорил же, что молодые здесь не задерживаются!

А Арела порывисто обняла меня, и у меня что-то дрогнуло в душе. Давно никто не выказывал мне такой искренней привязанности.

Отвязала приготовленного Тревором коня, вскочила в седло – Буян тотчас подхватил меня, понес, устремился вперед. Бьет в лицо холодный сырой ветер. Замок уменьшается, удаляется, пока вовсе не скроется за горизонтом.

Быстроногий конь домчал меня до опушки леса к вечеру первого дня. Вдали нестерпимо ярким, раскаленным цветом горел закат. Или это огонь? Я снова увидела, как огонь пожирал нашу деревню. Мой отец и братья стояли связанные. Только мать, ползая на коленях, пыталась удержать человека с мечом.

Остановить. Но меч просвистел и от одного его движения рубахи моих братьев окрасились кровью.

Другие воины убили отца. Затем чьи-то руки подхватили мать, посадили на лошадь и увезли.

Но мне больше не хочется кричать. Это было много зим назад, и теперь я чувствую, что заполнившая мир боль не ушла, но дала мне вдохнуть.

Глава 13

В мертвом безмолвии лес казался живым существом. Деревья тянули ко мне свои цепкие руки-ветки и корни, завязанные узлами; мягкая земля вздыхала и глушила стук копыт, под которыми обманчиво мнется хвоя, то и дело топорщась острыми камнями шишек. Пасмурный свет чахлого дня сменился густыми сумерками, когда я, оставив позади сначала чащобу, затем светлый лес, увидела теплые огоньки родной деревни.

Где-то басовито лаяли собаки, слышно было скрип дверей, звякнувшую кольцом калитку, бабьи разговоры да раскатистый мужской смех. Что-то тихо ёкнуло под сердцем. Дом. Наконец-то я дома.

У крайней лачуги хозяйка не спала; стояла, опираясь на сучковатую палку, старуха. Эйна. Видно, ждала меня. Дрогнули, расширились бесцветные глаза старой ведьмы, изменил ей голос. Только и прошептала она, прижимая меня к своей дряблой груди:

– Вернулась. Вернулась девонька.

– Права ты была, Эйна. Немало я слез пролила, да надеюсь, не зря.

– Дело говоришь, девонька. Не зря. Давеча сон мне был вещий. Успокоилась душа Виллема, не будет больше бродить неприкаянной, забудет дорогу в мир живых. Не зря твои слезы пролились, дочка. Ну! Иди уже! Бабка твоя заждалась, места себе не находит. Иди!

Я еще раз порывисто обняла Эйну и зашагала к дому.

За поворотом у колодца в темноте виднелась большая мужская фигура. Фыркнул Буян, обернулся человек. Олан! Ведра свои выронил, в два прыжка очутился рядом. Искривился рот, вырвалось мычание. Боролся Олан с упрямыми губами и, наконец, вернулись к нему слова:

– Ула… ты… вернулась…

Где-то далеко, в синей мгле, возле самой речки, жалобно воскликнула сойка, и нечеловеческая тишина окутала деревню. Я молча смотрела в эти глаза и никак не могла насмотреться. Горячая волна захлестнула сердце… Олан.

Эпилог

Много воды утекло, еще один Самайн прошел. Ушла к праотцам бабушка Брит. Но мне не одиноко – в прошлый Лугнас обручились мы с Оланом. Хороший он муж, заботливый.

Заголубело небо, задули теплые ветра, ослабила хватку зима. На залитой солнцем пашне я ступала вслед за Оланом, бросая семена в теплую благодарную землю. Шли медленно – тяжелый живот мешал.

– Смотри-ка, к нам гости! – распрямил мой муж могучие плечи.

И правда, на широкой меже остановился экипаж, запряженный двойкой холеных лошадей. Из него вышел незнакомый богато одетый человек и запрыгал к нам как кузнечик, боясь испачкать сапоги, что так нестерпимо и нелепо сияли среди весенней грязи.

Я разглядывала бледное лицо в тонких росчерках морщин, усталые глаза под крутыми дугами бровей, силясь понять, что ему нужно.

– Здравствуйте, хозяин, – человек стянул с головы слегка помятую шляпу, низко и с достоинством кивнул Олану, – Ула О’Коннелл здесь живет? Не ваша ли это благоверная?

– Фоули. Моя фамилия Фоули, – ответила я вместо Олана. Речь, хоть и вернулась к нему, но слова ему еще с трудом покорялись. А Олан безмолвно разглядывал прибывших гостей.

– Ох ты-ы-ы… – человек разочарованно затряс бородой, кладя руку на сумку, прижимая ее к себе, – Два дня добираюсь. Улу О’Коннелл найти мне надо. Знаете, может, такую?

– Знаю. Граф Кайден О’Коннелл – мой отец. Но теперь я замужем и ношу другую фамилию.

– Ну так сразу бы так и сказали! – сразу же расплылся в улыбке мужчина, радостно и облегченно вздохнул, сунул руку в сумку и протянул мне свиток, скрепленный сургучной печатью.

Я молча сглотнула, обтерла испачканные руки о передник и протянула разом вспотевшую ладонь. Гербовая бумага горела в руках, жгла пальцы…

– Ваша милость, это завещание. Я Лукас О’Брайен, наместник графа Кайдена О’Коннелла. Ушел нынче ваш батюшка. Перед смертью заклинал во что бы то ни стало найти вас и передать права наследования и титул как единственной единокровной наследнице. Вам следует как можно скорее явиться в родовой замок и закрепить права над вашими вассалами…

Анастасия Ворончихина
@fairy_petelka

ИСЧЕЗНУВШИЕ ИЗ ТВАМГРЭНИ

Пролог

⠀

Неприятный мелкий дождь брызгал по лобовому стеклу. Дворники-стрелки, скрипя, перемещались вправо-влево. Свернув за ограду, увешанную плющом, и проехав ещё метров двести, небольшой школьный автобус остановился у старинного замка, обшарпанные стены которого скрывали былое величие.

– Вот мы, наконец, и в окрестностях Энниса недалеко от скал Мохер! – быстро затараторила миссис О’Фаррелл. – Начнём наше путешествие с замка Твамгрэни. Ребята, нам несказанно повезло, и дождь нам как раз на руку. Именно в такую погоду, по преданиям, в этом замке происходят самые таинственные вещи. Обещаю, вам понравится, – миссис О'Фаррелл говорила воодушевлённо и загадочно. Глаза блестели от восторга, а широкая улыбка открывала ряд белоснежных ровных зубов.

– Ребята, прошу аккуратней выходите из автобуса. Всё-таки дождь немного расквасил дорогу и достаточно скользко. И подходите к центральному входу замка. Вот там, где стоит указатель, – миссис О’Фаррелл пыталась обратить внимание подростков на серую табличку с витиеватой надписью. – О, кстати, там, похоже, нас и мистер Нейл уже ждёт, – радостно продолжала учительница. – Видите тёмный силуэт под зонтом. Сейчас он всё вам подробно расскажет. Обещаю, вас впечатлит экскурсия. Замок Твамгрэни – он такой старинный и загадочный.

Миссис О’Фаррелл щебетала, словно птичка. Громко, звонко разлеталась её речь. Прервать бесконечный поток слов было невозможно, и учительницу уже практически никто не слушал. Всю дорогу, которую автобус проехал из небольшого Лисмора до Энниса, миссис О’Фаррелл, желая увлечь класс, рассказывала бесконечные истории и успела порядком надоесть даже самым терпеливым.

Часть детей стала не спеша покидать салон автобуса. Джарлат толкал локтем неповоротливого Бартла.

– Давай, малыш, твоя туша задерживает коллектив! И смотри не дрёпнись, когда толстенная ножища ступит в грязь, а то бедная миссис О'Фаррелл не вынесет этого. У неё пупок развяжется, если придётся тебя поднимать, – подначивал Джарлат тучного одноклассника. Тот, тяжело дыша, боком протискивался между дверями. Злая издёвка и дружный гогот сопровождали его выход из автобуса.

Миссис О’Фаррелл суетилась внутри салона. Она проверяла, не забыли ли её пятнадцатилетние подопечные рюкзаки.

– Нолан, Ита, вы ещё здесь? Вы задерживаете класс! – учительница с укоризной посмотрела на юношу и девушку, которые неспешно поднялись с заднего сидения. Нолан взгромоздил на плечо два рюкзака – свой и Иты – и учтиво протянул девушке руку при выходе из автобуса.

– Наконец-то, и наша парочка соизволила снизойти до нас, простых смертных, – прокричал Джарлат. – Пошли, ребята, а то, того и гляди, дождь закончится, а мы так и не узнаем, какие тайны и секреты хранит этот Твамгрэни, – подражая манере, с которой говорила миссис О'Фаррелл, произнёс молодой человек. – Да и тот старый пень под зонтом совсем вымок, дожидаясь нас.

Глава 1

Группа из четырнадцати подростков направилась в сторону замка. Её возглавлял Джарлат, высокий, достаточно привлекательный юноша. Левая часть его головы была тщательно выбрита. Волосы с правой стороны уложены, залакированы. В носу висело небольшое кольцо, в ушах – беспроводные наушники. Одет он был обычно: тонкая непромокаемая куртка с серыми разводами поверх бесформенной толстовки и удобные джинсы. Середину группы составляли весёлые любопытные ребята, которые были не прочь узнать что-то интересное и загадочное. В конце плелись Ита, Нолан и Бартл. Влюблённым было всё равно где они и зачем, лишь бы рядом, а толстяк Бартл не поспевал за сверстниками, одолеваемый одышкой.

– Добро пожаловать, господа, – принялся рассказывать мистер Нейл едва подростки подошли ко входу в замок. – Мы начинаем наше путешествие в Твамгрэни. Этот небольшой замок был построен семейством О'Грейди в XIV веке для защиты церкви, находящейся поблизости. Здание из камня имеет высоту около пятнадцати метров. Сооружение представляет собой довольно простой четырёхугольный дом-башню с машикулями и углублённой дверью. Выше неё располагаются несколько узких окон-бойниц. Обратите внимание: снаружи замок остался внушительным строением с толстыми стенами. Но сейчас мы войдём внутрь. Сначала вам покажется, что там всё разрушилось и ничего не сохранилось. На самом деле, внутри замка есть тайные ходы. Сколько их, не знает ни один историк или экскурсовод. Все, кто решается их посчитать, исчезают.

– Тьфу ты! Ну и бредятина! – прервал Джарлат экскурсовода, разочарованно вздохнув. – А причём тут дождь? Вы и миссис О'Фаррелл обещали тайну, связанную с ним, а в итоге, обыкновенную тягомотину рассказываете.

Класс поддержал слова Джарлата ободряющим улюлюканьем. Мистер Нейл улыбнулся и произнёс:

– Сейчас, когда мы войдём внутрь, вы услышите стон. Он разносится по башне именно в непогоду. Это вместе с дождём плачет по одному из своих умерших мужей ведьма Бидди Эрли.

Миссис О'Фаррелл внезапно прервала речь экскурсовода.

– Простите, мистер Нейл, что перебиваю. Ребята, вы не видели Нолана и Иту? – учительница взволнованно оглядывалась, ища глазами исчезнувших подростков.

Глава 2

Класс окидывал взглядом окрестности. Влюблённых, и правда, нигде не было видно.

– Ха, наши голубки, уединились, – ехидно произнёс Джарлат. – Что им какие-то экскурсии и плачущие ведьмы, когда можно потискать друг друга, пока предки не видят?

Кто-то в знак одобрения и согласия с Джарлатом поднял большой палец. Каждый в классе знал, что родители Нолана и Иты были против их отношений.

Экспрессивная и яркая Ита хоть и происходила из простой семьи – её мать работала в рыбной лавке, а отец занимался промыслом лососевых и кумжи, – всегда была в центре внимания. Лёгкий нрав и задорный смех покоряли сердца всех вокруг. Ей симпатизировал задиристый Джарлат. Только в силу возраста он тушевал перед красавицей и от этого злился. Нолан и вовсе был слеплен из другого теста. Его родители были учёными. Девочки интересовали Нолана меньше, чем книги и музыка.

Так бы и прошли школьные годы двух подростков параллельно друг другу, если бы полтора года назад Джарлат не пригласил класс на день рождения. Нолан пришёл туда с гитарой и, подначиваемый мальчишками, заиграл лёгкую и популярную «Galway girl»¹. Едва запев «Baby, I just want to dance», к нему подсела Ита и стала мурлыкать знакомую мелодию вместе с ним. Именно в тот день Нолан заметил, насколько красивы зелёные глаза Иты и как пламенно огненны её рыжие волосы, а девушка разглядела за скромностью юноши в очках с тонкой оправой галантность и начитанность.

– Ита! Нолан! – звала миссис О'Фаррелл, обегая башню вокруг. Она остановилась, когда увидела молодых людей, которые, подняв головы, внимательно всматривались в окно-бойницу.

Учительница побежала к ним. Она громко кричала от возмущения:

– Ребята, что за безответственность? Ушли, не сказав ни слова. Я за вас головой отвечаю, поэтому впредь…

Миссис О'Фаррелл не договорила и устремила свой взгляд туда, куда смотрели подростки. В окне она увидела женщину, седую голову которой покрывал шерстяной платок. Незнакомка подзывала их пальцем.

– Так это не вымысел и она существует.

Эти слова прозвучали тихо. Миссис О'Фаррелл, пытаясь скрыть испуг, потянула детей за собой.

– Пошли, нас ребята ждут!

– Миссис О'Фаррелл, Вы тоже её видели? Что это за женщина?

Глава 3

Ребята из класса уже были внутри замка, когда к ним присоединились миссис О'Фаррелл, Ита и Нолан. Из задумчивости, в которой они пребывали, увидев силуэт старушки, их вывел громкий смех одноклассников.

– Что у вас там? – спросила учительница.

– Миссис О'Фаррелл, малыш Бартл всё-таки не удержался на ногах и шлёпнулся, едва перешагнув порог Твамгрэни. Наверное, испугался плача ведьмы, – под общий смех сообщил Джарлат.

– И ничего я не испугался, – голосом обиженного ребёнка протяжно протянул Бартл. – Меня словно толкнул кто-то.

– Ага, именно эта ведьма, которая стонет тут по умершему мужу. Как там её звали, не напомните, мистер Нейл? Элли? Бэрли?

– Бидди Эрли, молодой человек.

– Точно, – согласился Джарлат.

Падать и попадать в неловкие ситуации было Бартлу не в первой. Лишний вес делал его косолапым и неповоротливым. Одноклассники называли Бартла тюфяком за медлительность и неловкость. У него всё валилось из рук, не ладилось. Бартл очень переживал. Он хотел быть таким же крутым и находчивым, как Джарлат. В нём, так же как в Нолане, билось благородное сердце рыцаря. Но приятели не замечали ничего, кроме некрасивой толстой оболочки. Бартл страдал и ненавидел себя за неподходящую для рыцаря внешность и нерасторопность в мышлении.

Нолан помогал Бартлу подняться. Тот, тяжело дыша, никак не мог встать на ноги – избыточный вес и свисающий живот мешали. Едва облокотившись на левую руку, Бартл попробовал опереться на колено, но тут же рухнул и прокрутился вокруг на спине, скрестив ноги.

– Ух, ты, наш Бартл нижний брейк показывает, – Джарлат довольно присвистнул, наблюдая за пируэтом молодого человека. Вокруг подростки начали пританцовывать, имитируя верхний кач и отбивая ритм характерными для этого звуками «yo» и «yeah».

Хип-хоп действо продолжалось пару минут.

– Ребята, кто-нибудь догадался заснять это на мобильник? Залили бы сейчас тут же на YouTube и сделали бы из малыша Бартла суперзвезду.

– Джарлат, ты что? Не заметил, что тут связи вообще никакой нет. Ведьма, похоже, шалит.

– Эх, жаль. Такой шанс упустили, – Джарлат был раздосадован.

Глава 4

Непогода на улице разыгралась не на шутку. Сильный ветер ударял снаружи по стенам Твамгрэни, а дождь из мелкой измороси превратился в шквальный ливень, который лил стеной. Скалы Мохер, ещё недавно отлично просматриваемые при подъезде к замку, затерялись в глухом тумане. Земля уходила всё дальше в неуютную темень. Конец ноября давал о себе знать.

Внутри Твамгрэни обстановка тоже была удручающей и тяжёлой. Лампы, одиноко висящие по углам, светили тускло. Ветер свистел в щели полуразрушенного помещения. Да ещё и ведьмин стон нагнетал ужаса.

Подростки инстинктивно кучнее собрались вокруг экскурсовода и попросили мистера Нейла погромче рассказывать о замке, чтобы заглушить неприятные звуки вокруг. Неожиданно один из учеников, который ближе всех находился ко входу, произнёс:

– Тут кто-то в дверь скребётся.

Все вздрогнули. Ита прижалась к Нолану. Джарлат попятился назад. Миссис О'Фаррелл непроизвольно вскрикнула, когда дверь со скрипом начала медленно отворяться.

У входа стояла чёрная собака. Капли дождя потоками стекали с её шерсти. С лап свисали куски тягучей грязи. Собака низко опустила морду и жалобно скулила. Немного придя в себя и присмотревшись, Джарлат увидел, что её хвост сжимал капкан. Сначала задними лапами, а затем и мордой, собака пыталась вызволить себя из тисков, но ей это не удавалось. Джарлат подбежал к псу, на ходу стащил с себя намотанный на шею шарф, обвил им морду собаки, чтобы не цапнула:

– Парни, помогайте! – крикнул он.

К Джарлату подбежала пара подростков:

– Держи её крепче, Джарлат. Там на капкане две педальки должны быть. У меня отец охотник. Показывал как-то.

Один из подоспевших парней аккуратно обследовал края ловушки и нащупал два рычага. Нажав их, пружины натужно поддались и дуги разъединились.

– Есть! – прокричали довольные мальчики.

Собака, едва освободившись от тисков, рванула вглубь замка и растворилась в его темноте.

– Куда она делась-то? – опешили подростки.

– Наверное, из-за пережитого стресса спрятаться от нас решила. Сейчас оклемается и вернётся, – предположил Джарлат.

⠀

Глава 5

Класс немного выдохнул, когда собака исчезла. А ещё, привыкнув, ребята всё меньше внимания обращали на посторонний шум, издаваемый ведьмой. Кто-то осматривал торчащие из стен балки, кто-то изучал лица незнакомцев на старинных картинах, кто-то проверял прочность замков на малочисленных дверях Твамгрэни.

Мистер Нейл фоном продолжал экскурсию, делая акцент на таинственную обитательницу:

– Замок, как вы видите, заброшенный. Мы бы его и вовсе потеряли, как не имеющий исторической ценности, если бы не стоны, плач и другие странности. А дело было так. В конце XIX века здесь велись раскопки. Рабочих не покидало ощущение, что в замке кто-то присутствует. Историки, обычные люди, живущие по соседству, – все пришли к единому мнению, что в Твамгрэни ведёт потустороннюю жизнь ведьма Бидди Эрли.

– Почему именно она? – заинтересовался один из подростков.

– Её хижина как раз находилась недалеко от Твамгрэни у скал Мохер. Как рассказывали местные жители, она частенько захаживала сюда, знала каждый уголок в замке. Однажды она была здесь со своим мужем. С ним случился приступ. Он прямо тут и скончался. Бидди очень горевала и скучала, а потом заявила всем, что дух супруга навсегда остался здесь, и она поселится в Твамгрэни, чтобы не разлучаться с мужем.

– А почему же она ведьма? – послышался ещё один вопрос.

– Бидди Эрли считалась знатной знахаркой. Мать с самого детства научила её готовить снадобья и лекарства. В 1815 году, когда Бидди было шестнадцать, она осталась сиротой. Потеря матери так потрясла её, что у неё случилось помутнение рассудка, и девочка начала разговаривать с волшебным миром фейри.² Советовалась с феями, общалась с эльфами, прислушивалась к сидам. Спустя время она занялась целительством и убедила всех, что её силы исходят из таинственной голубой бутылки, полученной от умершего родственника из «другого мира». Её слава белой ведьмы, как часто называют врачевателей, разошлась широко, так что всё больше и больше народу приходило к ней за помощью: сначала соседи, за ними жители ближайших приходов и, наконец, люди со всей западной Ирландии. Однако задолго до того, как известность Бидди разнеслась столь широко, началась война между ней и церковью. Местный приходской священник с возмущением выслушивал рассказы о её могуществе. Бидди стала для него источником серьёзного беспокойства. Знахарку сначала обвинили в колдовстве, но потом неожиданно оправдали. Поговаривали, что она вылечила самого епископа. Это подтверждается тем, что на её похоронах присутствовали не только те, кого она излечила от недугов, но и двадцать семь священников.

– А что за синяя бутылка? Что в ней?

– Неизвестно, – ответил мистер Нейл. – Возможно, зелье или ещё что-нибудь. Никто так и не нашёл склянку после смерти ведьмы. По слухам, фейри унесли бутылку.

Пока экскурсовод продолжал свой рассказ, Джарлат подошёл к Нолану и Ите, которые стояли у холодной каменной стены в плохо освещённом углу замка.

– Надоел мне этот неподтверждённый бред. Включил аудиозапись со стоном какой-то тётки, и впаривает нам заведомую чушь, словно мы дебилы, – бурчал недовольный Джарлат.

– Ты что, не веришь в существование ведьмы? – спросила Ита.

– Только не говори, что ты веришь, – недоумевал Джарлат. – Ита, ты же благоразумная. – А ты, Нолан, – обратился он уже к молодому человеку. – Начитанней тебя у нас во всей школе нет. Ты же понимаешь, что нас откровенно дурят.

Джарлат посмотрел на Нолана, потом на Иту. Они молчали.

– Я не понял, вы принимаете эти росказни для малолеток? Ребят, вы чего?

Ита и Нолан переглянулись. Девушка, закусив кончик нижней губы, глазами спрашивала юношу: «Рассказать?» Тот снял очки и, протирая стёкла, молчал размышляя. Рассказать Джарлату о том, что с улицы они видели в окне старушку в платке, было страшно. Вдруг засмеёт. А, может, и им всего лишь показалось.

В этот самый момент, когда Нолан и Ита решались на откровенный разговор с Джарлатом, тусклая лампа заморгала, ведьмин стон прекратился, а стена, к которой прислонились ребята, потеплела, словно нагрелась от неизвестного отопительного прибора. Друзья в испуге отпрыгнули. Все трое зачаровано смотрели, как на стене то тут, то там стали вырисовываться рисунки, которые мелкой мозаикой, будто в калейдоскопе, сменялись один за другим. Чаще остальных появлялись растения: молочай, папоротник, клевер, жирянка, другие непонятные травы.

Ребята попробовали позвать на помощь, но от страха онемели, а если и кричали, то бесшумно – их никто не слышал.

⠀

Глава 6

Джарлат почувствовал толчок, который неведомой силой вырвал его из безмолвного плена. Юноша рванул в центр зала, туда, где толпились остальные. Никто ничего подозрительного не заметил и продолжал громко дискутировать с мистером Нейлом о тайнах живущей в замке ведьмы. Некоторые шутили и смеялись. Джарлат боялся обернуться, а уж рассказать об увиденных странностях и вовсе не хватило духа. Он попробовал успокоиться и даже бросил парочку хлёстких и язвительных комментариев в толпу, пытаясь вернуть себе самообладание.

Влюблённые остались в оцепенении у стены. Внутри неё послышались звуки. Сначала грохот, будто передвигали тяжеленные сундуки и веками не тронутые деревянные скамьи. Затем застучали открывающиеся дверки шкафов. Следом раздался треск разлетевшихся осколков. Потом бульканье, к которому добавилось непонятное «тя кышн мохл рхлак оджун мохер». Наконец, всё завершилось отчётливой, громко брошенной фразой старческого скрипучего голоса:

– Разбилась! Это проклятье! Она разбилась!

Ита начала терять контроль над собой. Тревога и необъяснимое беспокойство сковали её грудь. Сердце застучало частой дробью. В глазах на мгновение потемнело. Показалось, что мозг взорвётся от нахлынувших мыслей. Ита даже голову обхватила руками, боясь, что та рассыпется на кусочки. Постепенно ворох мыслей угомонился, оставив одну единственную, которая ритмично отбивала словно молоточком где-то внутри и не оставляла в покое, превращаясь в навязчивую: «Нужно помочь. Там что-то случилось».

Ита бросилась простукивать костяшками пальцев каждый миллиметр стены. Неосознанно девушка стремилась проникнуть внутрь. Её бросало то в жар, то в холод. Волшебная стена тянула её с небывалой силой. Картинки на ней продолжали мелькать. Когда появилось изображение с клевером, Ита неожиданно для себя дотронулась до него кончиками пальцев. Их обдало жаром. Показалось даже, что ногти слегка опалились от невидимого, но ощутимого пламени. Ита вскрикнула от боли, а потом растворилась.

– Куда? Подожди! – Нолан не успел опомниться, как Ита исчезла за стеной, на которой только что мелькали картинки с растениями.

⠀

Глава 7

Нолан запаниковал. Он вплотную подошёл к стене, у которой только что стояла Ита, и прикоснулся к тому месту, где секундой ранее девушка дотрагивалась до рисунков. Стена обожгла холодом. Ни намёка на тепло и волшебство. Нолан приложил ухо к каменной кладке в надежде услышать хоть что-то. Стена отозвалась гнетущей тишиной.

– Ита! – Нолан истошно закричал куда-то внутрь. Его голос заставил вздрогнуть всех вокруг.

– Что случилось? – несколько подростков подбежали к приятелю. Миссис О'Фаррелл дёрнулась было с места, но вдруг жуткие предчувствия и безотчётные страхи сковали её. Она испуганно озиралась.

– Стена… Ита была здесь. А потом… Шум, треск… Картинки… Она вот тут держала… Потом… Ита… Она растворилась, – Нолан говорил сбивчиво. Кто-то ошарашенно слушал его и пытался вникнуть, о чём речь. Парочка одноклассников начали звать Иту и бить в стену. Были и те, кто принялся дёргать за неподдающиеся рядом двери.

– Нолан, брат, успокойся. Вернётся сейчас твоя зазноба. Может, носик захотела припудрить? – слова Джарлата резанули.

– Ты же был рядом и видел, – начал было Нолан, но осёкся, едва его взгляд встретился с напускным безразличием в глазах Джарлата.

– Бывает, Нолан. Показалось. Из-за таких душещипательных историй про колдовство да старушечьи стоны из скрытых динамиков у каждого может крыша съехать.

Кто-то одобрительно хмыкнул, приняв слова Джарлата за истину. Некоторые, словно взвешивая услышанное, колебались, не зная, кому из мальчишек поверить. Пара-тройка ребят отошла в сторону Джарлата. Другие стояли в замешательстве. Испуганный Нолан не находил себе место. Он продолжал изучать глухую стену, как вдруг его руки коснулся Бартл. Толстяк очень тихо произнёс:

– Нужно найти тайные ходы. Мистер Нейл говорил, что их здесь полно.

Вдвоём они отошли от той части одноклассников, которые в поисках Иты тщетно тянули за тугие двери. Нолан прошмыгнул к выходу из замка и решил искать лазейку снаружи, а Бартл, пройдя вдоль стены, где прежде стояла девушка, обнаружил очень узкий тёмный коридор, которого, казалось, ещё пару минут на этом месте не было. Едва он сделал несколько шагов, послышался вой собаки. Бартл вздрогнул, наступил на что-то мягкое и провалился.