Kitabı oku: «Мечта должна летать», sayfa 2

IV

Моя комната представляла собой маленькую спальню с одноместной кроватью, письменным столом возле окна, и парой книжных полок над ним, рядом комодик и на нём небольшой телевизор. У изножья кровати, в невысокую тумбочку спрятали холодильник. Светлые шторы добавляли некоторый уют этому казённому жилищу. Я поставила на пол сумки и присела на кровать, чтобы отдышаться и оглядеться. Потом встала, подошла к окну и отодвинула штору. Из окна открывался вид на каменистые пологие холмы, частично скрывающие озеро, и горы вдали. Возле замка административного здания, перекрещиваясь ломаными линиями, разбегались дорожки, посыпанные светлыми мелкими камешками.

В дверь моей комнаты нерешительно постучали. Я открыла. В коридоре стояла девочка лет десяти-одиннадцати.

– Простите, мисс, – растерялась девчушка. – Мисс Смит просила вам тут всё показать.

– Здравствуйте, юная леди, – я отошла от двери. – Прошу входите. Как вас зовут?

– Меня?

– Да.

– Бранка Гейсек, – малышка боязливо вошла.

– Бранка – это славянское имя. Ты из далека приехала?

– Да, из Праги.

– Вот как! А здесь ты как оказалась, Бранка Гейсек? – я показала на стул. – Присаживайся.

– Спасибо, – девочка присела на край стула. – В прошлом году сюда перевели папу. Вот мы и приехали.

– Меня зовут Тара Паркер. Я ваш новый учитель рисования.

– А я видела вас утром, – выкрикнула Бранка. – Вы рисовали возле кабинета директора.

– Совершенно верно, – улыбнулась я.

– Нам так было интересно посмотреть, что вы рисуете.

– Нам?

– Да, мне и Марии. Она моя подруга.

– Ну что ж, нет ничего проще, – я потянулась к папке и протянула Гейсек лист бумаги. – Держи!

– Как красиво! Это наш двор! Можно я оставлю этот рисунок себе?

– Конечно, – я поднялась. – Ну, а теперь покажи мне вашу школу.

– Ой, – девочка подхватилась со стула. – Пойдёмте.

Первым делом я хотела посмотреть студию, простите, класс для уроков рисования. Но корпус был закрыт. Поэтому я довольствовалась заглядыванием в окно. Благо, корпус для занятий по искусству и дизайну был одноэтажным, и окна располагались невысоко над землёй. Был ещё один положительный момент. Это было самое дальнее от административного замка здание, но самое ближнее к внешним воротам школы. Поэтому позже во время учебного года, я с удовольствием не спеша прогуливалась до и после занятий.

Учеников в школе почти не было. Лишь несколько из них оставались на пансион, те, чьи родители либо отсутствовали в стране, либо очень заняты и не могут следить за своими отпрысками днём, а никто из родственников не мог или не хотел приютить детей на время летних каникул. Бранка познакомила меня со своей подругой – Марией. С разрешения мисс Смит, девочки показали мне другие корпуса, помещения школы и окрестности, а также, дорогу к озеру, куда мы часто ходили на прогулку. Иногда я брала с собой этюдник. Я рисовала, а Бранка и Мария бегали и играли на берегу. Но чаще я ходила к озеру одна. Получасовая дорога утомительна для детских маленьких ножек.

Однажды когда послеобеденная жара немного спала, а у девочек было время дневного сна, я одна пошла на озеро, сделать наброски пейзажа. Моя дорога проходила мимо сарая, где на специальных крючках подвешены байдарки. Необычное пыхтение и фырканье, похожее на звуки, издаваемые морскими львами, слышались внутри сарая. Сквозь щель незакрытых дверей я увидела странную картину. Мистер Маккалистер и наша преподаватель химии, немолодая дородная дама занимались, как бы по мягче сказать… В общем, были очень заняты. Всё действо походило на брачные игры носорогов или бегемотов, демонстрируемые каналом Discovery. Я постаралась, как можно тише, отойти. Эта сценка была настолько неожиданной, смешной и нелепой, что я еле сдерживалась, чтобы громко не рассмеяться. Я никак не могла взять в толк, откуда взялась эта парочка. Тем более меня забавляла вся комичность ситуации обнаружения места тайного, и весьма активного, свидания.

Я ускорила шаги, но пологий каменистый берег не позволял быстро идти. С холма открывался великолепный вид, который заставил меня позабыть об анекдотичном приключении. Озеро серебряным зеркалом блестело у подножья холмов. Его обрамляли берега поросшие кустарником и невысокими деревьями. Холмистая долина, освещённая солнцем неровными яркими пятнами, была похожа на лоскутное одеяло. Тёмные горы, закрывающие линию горизонта, подёрнуты голубой дымкой. Рассеянные солнечные лучи словно пытались своими тонкими золотыми нитями притянуть небо к земле. Вот оно, ни с чем несравнимое, суровое и прекрасное великолепие моей любимой Шотландии!

V

Компания двух девочек, пожалуй, была моей основной компанией. Матроны-преподаватели не спешили впускать меня в свой круг. Да, и я не скажу, что особо, стремилась к этому. В столовой я сидела вместе с ученицами. Дамы за преподавательским столом косо поглядывали на меня, но замечаний не делали.

Как-то раз мы возвращались в школу, мимо на бешеной скорости пронеслась спортивная BMW.

– Мадмуазель Марта! – крикнули одновременно Бранка и Мария. – Ура! Мадмуазель Марта приехала! – и девочки побежали по дороге вслед за машиной.

– Девочки! – позвала я их и ускорила шаг.

Машина остановилась возле подъезда административного здания. Пыль ещё не успела улечься, и сквозь её пелену я увидела молодую женщину в больших солнцезащитных очках и шарфе, завязанном как платок, узлом на затылке. Она вышла из кабриолета. На ней было обтекающее белое в красную розу платье и красные босоножки на очень высоком каблуке.

– Мадмуазель Марта! – девочки подбежали к женщине и обняли её.

– Цыплята мои! – мадмуазель Марта наклонилась и поцеловала каждую девчушку в щёчки. – Как дела, мои сладкие? – спросила она с мягким французским акцентом.

– У нас новый преподаватель рисования – наперебой щебетали ученицы. – Мисс Тара.

– В самом деле? – улыбнулась женщина. – Я вас поздравляю.

– А вот и мисс Тара, – Мария показала на меня рукой.

– Марта Прежан, – сказала девушка, проговаривая «эн» в нос, сняла очки и протянула мне руку – Преподаю французский язык и курс истории моды по дизайну.

– Тара Паркер, – я пожала её руку. – Учитель рисования.

– Вот и чудесно! – улыбнулась Марта. – Научите меня рисовать!

– А вы научите меня французскому, – улыбнулась я.

– Договорились.

Марта Прежан мне сразу понравилась – она была легка и грациозна, немного кокетлива, наверное, как все француженки, но это лишь добавляло очарования к её шарму. Её одежда и макияж были яркими, стильными, смелыми, но не вызывающими.

Вот и получилась у нас своя маленькая компания – две девушки-преподавателя и две девчушки-ученицы. С разрешения матрон, старших преподавателей мы выезжали в город и на экскурсии, ходили на пикники на озеро, которые я очень любила.

Девочки бегали по берегу, бросали камешки в воду, прятались за кустиками и большими камнями, раскиданными по холму. Мы завтракали бутербродами, запивая их соком или чаем из термоса и фруктами. Полчаса мы уделяли изучению французского языка, потом купание и ещё один «урок» – рисование. Потом вместе читали книжки, загорали и много смеялись.

Однажды когда Мария и Бранка играли возле воды, Марта поднялась и позвала их. Она стояла, стройная, изящная, залитая солнцем, придерживая рукой шляпу.

– Марта, постой так немного, – попросила я, и быстро стала водить углём по бумаге. Эскиз был нарисован за десять минут.

– Ой, дай посмотреть! – девушка потянулась за рисунком – Возьми, – я подала ей эскиз. – Ну, как? Нравится?

– Magnifique!

– Спасибо.

Вечером, когда воспитатель укладывала учеников спать, мы с Мартой сбегали в город. Катались на машине по ночному Эдинбургу. Каждый раз, когда мадмуазель уговаривала меня зайти в паб, я отказывалась.

Перед началом учебного года директор объявил о собрании всего коллектива.

– Так каждый год бывает, – заверила меня Марта.

– А что на нём обсуждают? – спросила я.

– Ах, не переживай, – махнула она рукой. – Матроны будут умничать по поводу учебной программы

– Понятно.

Мы шли по коридору административного корпуса, и вдруг Марта резко дёрнула в сторону и спряталась за ближайшей дверью.

– Ты куда делась? – оглянулась я.

– Тихо, – прошептала мадмуазель Прежан. – Пусть эта жаба пройдёт.

– Кто? – не поняла я.

К аудитории подходил мистер Маккалистер. Его громогласный голос и тяжёлая походка эхом отзывались в коридорах.

– А, красавица, и ты тут? – подошёл он ко мне почти вплотную. – Ну, как обживаешься?

– Хорошо, сэр. Спасибо, – кивнула я.

И хотела отойти, но почувствовала, как рука мужчины скользнула по моей спине и остановилась на… в общем, на моей «пятой точке». И хоть меня это шокировало, но я постаралась собраться и как можно спокойнее сказала:

– Простите, сэр. Уберите, пожалуйста, вашу руку. Мне неприятно, когда мужчины позволяют себе вольности.

Мистер Дугэл посмотрел на меня, приподняв брови, но руку убрал.

– Могу я просить вас, сэр, – я наклонила голову, – больше так не делать, хорошо?

Он, молча, кивнул.

– Извините, сэр, – я шмыгнула в дверь аудитории и села в последнем ряду.

Маккалистер, не глядя на меня, прошёл по проходу и уселся в кресло в первом ряду. Собрание началось. Марта, пригнувшись и извиняясь, прошла вдоль ряда, и села возле меня.

– Теперь ты понимаешь, почему я спряталась, увидев этого козла – Маккалистера, – шёпотом сказала девушка мне на ухо и пожимая мою руку. – Ты как в порядке?

– Сначала была немного шокирована, но сейчас – в порядке, – я наклонилась к уху Марты. – А он хоть учениц не трогает?

– Нет. Ученики для него все дети, даже если некоторые школьницы похожи на проституток в борделе, разряженных в школьную форму.

– Хорошо.

Отскучав меньше чем полчаса собрания, Маккалистер извинился и, тяжело ступая и громко шаркая туфлями, вышел из аудитории. Директор Макмилан посмотрел на закрывшуюся за мистером Дугэлом дверь и кивнул, предлагая докладчику продолжить свою речь.

– Что он всё время сюда ходит? – раздался возмущённый голос преподавателя химии. – Он даже не в совете…Что он тут вынюхивает? Нечего ему здесь делать!

– Мисс Мейсон, – директор, подняв руку, прервал докладчика. – Мистер Маккалистер один из самых щедрых наших спонсоров…

– Это возмутительно, – не успокаивалась женщина.

– Да, что ты? – усмехнулась я. – Ну-ну!

– Ты что-то знаешь? – заговорчески спросила меня Марта.

– Я стала свидетелем их весьма активного свидания в сарае для лодок.

– Кого? Жабы-Маккалистера и этой слонихи?

– Угу.

– Иди ты! – присвистнула мадмуазель Прежан. – Что, честно?

– Честно, – подтвердила я.

– Могу себе представить! – Марта засмеялась, закрывая ладонью рот. – Это как?… Гора с горой…?

– Что-то вроде брачного периода бегемотов или носорогов, или китов, наверное, – пожала я плечами.

– Хотела бы я на это посмотреть! – девушка спряталась за мою спину и, не выдержав, громко рассмеялась.

– Что там за шум? – недовольно спросил мистер Макмилан.

– Прошу прощения, сэр, – извинилась я.

После собрания Марта ещё долго вспоминала моё замечание.

VI

Проводить занятия в младших и средних классах не представляло труда. Но вот с подростками иметь дело, мне было страшно. Формирующийся характер, внутренние противоречия и бунт, становление личности и подростковые переживания по поводу своей меняющейся внешности делают девушку или паренька уязвимыми, наполненный разными страхами и комплексами, а, следовательно, агрессивными. В полной мере мне довелось это прочувствовать с одним из учеников старшего класса. Звали парнишку Дерек Максвелл – известный своими выходками отпрыск одной из уважаемых и богатых семей Шотландии. На педагогическом совете его имя всплывало не раз. Матроны-преподаватели весьма не лестно отзывались об этом ученике.

Когда я спросила о нём у Марты, она ответила, что слышала об этом «чуде природы», но лично его не знала, поскольку в этом классе не преподавала. Мои уроки рисования он попросту игнорировал. Но однажды зашёл. Я объясняла ученикам особенности и отличия тени и полутени. Паренёк чуть ли не ввалился в класс. Одет он был в штаны похожие на шаровары араба из мягкой ткани и такую же куртку с капюшоном, надетым на голову поверх бейсболки. Его появление ученики восприняли по разному: некоторым откровенно не нравилось его присутствие, другие были к нему равнодушны, несколько пар девичьих глаз смотрели на него с заинтересованностью, восхищением и даже обожанием. Неоднозначное восприятие классом этого мальчика говорило о его неординарности и многогранности как личности. Может быть, именно это и пугало меня?

– Др-р-расте, – сказал он, растягивая букву «р» и чавкая жвачкой.

Паренёк прошел к одному из свободных столиков, кинул на столешницу свой рюкзак и плюхнулся на стул, закинув на стол ноги в модных кроссовках.

– Рада вас видеть на моем уроке, мистер Дерек Максвелл, – немного растерянно ответила я. – Правда, вы забыли спросить разрешение прежде чем войти после звонка.

– А шо такое? – придавая вальяжности голосу и не прекращая жевать, буркнул он.

– А то, что ты придурок! – выкрикнула одна из девочек.

– Мисс Джордан, леди не должна так выражаться, – покачала я головой. – Прошу вас, не отвлекайтесь – творчество не любит суеты.

– Да, пошла ты, дура! – Максвелл ткнул в её сторону пальцем.

– Сам пошел, придурок!

– А вы, мистер Максвелл, раз уж пришли, то будьте добры, не мешать другим, – я обвела глазами класс, останавливая взгляд на мальчике. – Это, конечно, хорошо, что вы почтили нас своим присутствием на третий месяц учебного года, но это не значит, что вам разрешается отвлекать других учеников.

– Ха, – хмыкнул он, надел наушники и демонстративно включил СD-проигрыватель.

Зажужжала музыка, вырывающаяся из наушных динамиков.

– Мистер Максвелл, – позвала я.

– Ну, шо ещё? – мальчик оттянул дужку наушников возле правого уха.

– Сделайте потише. А то вы слушаете музыку, а мы – шум, – я подошла к его столу. – Вы похожи на человека, который уважает свои права и свободу… – помолчав, сказала я.

– Ну?

– И не любите, чтобы кто-то пытался их нарушить, не правда ли?

– А если так, тогда што?

– Не «што», а «что», придурок! – снова прозвучал сердитый девичий голос.

– Мисс Джордан, – оглянулась я к ней. – Прощу вас никого не обзывать и никогда не употреблять таких слов, по крайней мере, на моем уроке. Мистер Максвелл, тогда почему вы считаете для себя возможным покушаться на права и свободы других людей? Я вас сюда не звала, вы сами пришли. Поэтому извольте играть по моим правилам – я попросила сделать музыку потише. Конечно, если хотите здесь остаться. Мой кабинет – мои правила! – я помолчала. – Итак, ваше решение?

Паренёк демонстративно достал из кармана плеер и, выразительно глядя на меня, покрутил колесико настройки звука.

– Чудесно! Вот и договорились, – я отошла от его стола.

Я ходила между мольбертами учеников, подсказывая и помогая. Вдруг дверь резко открылась и в класс вошла мисс Смит. Дерек моментально убрал со стола ноги и, подскочив на месте, сдернул с головы капюшон и наушники. Его бейсболка, не удержавшись в капюшоне, плюхнулась на пол, гулко ударилась о планки паркета.

– Та-а-ак, – протянула завуч, быстро оглядев класс и останавливая свой взгляд на мальчике. – Мистер Максвелл, опять нарушаем? – спросила она, как полицейский, остановивший стрит-рейсера.

– Нет, мэм, я… – попытался оправдаться паренёк.

– Вы забыли, что у вас было последнее предупреждение?

– Я только… – мальчик спрятал за спину наушники, из динамиков которых предательски звучала музыка.

– Что это у вас в руках? Отдайте! Я передам это вашему отцу! – мисс Смит протянула руку.

Мальчик медлил, переминаясь с ноги на ногу.

– Я жду! – женщина нетерпеливо дернула пальцами.

– Прошу прощения, мисс Смит, – вмешалась я. – Но это я разрешила мистеру Максвеллу слушать музыку на моём уроке, конечно, при условии не мешать другим ученикам.

– Что? – приподняла брови завуч.

Все посмотрели на меня с удивлением.

– Понимаете, вдохновение – вещь очень сложная, – огибая мольберты и парты, я подошла к ней. – А художник, как и любой человек искусства без него не может творить. К каждому вдохновение приходит по разному – кому-то достаточно воображения, кому-то нужна прогулка по лесу или вдоль морского берега… Ну, а есть такие, как например, мистер Дерек, кому вдохновение дарит музыка. Только музыка рождает образы, которые затем находят своё воплощение на бумаге.

Женщина недоверчиво посмотрела на меня, потом на мальчика. Он кивнул.

– Вон, как раз, его рабочее место, – указала я на один из дальних мольбертов. – Хотите взглянуть?

В классе стояла такая тишина, что можно было услышать звук падающего лепестка с роз, стоявших в вазе на моем столе. Все замерли в ожидании ответа мисс Смит. Ученики знали, что я блефовала относительно мольберта Максвелла, и ждали, чем всё закончится.

– Нет, – сказала она, поджав губы. – Продолжайте урок.

– Да, спасибо, мэм, – кивнула я, потом хлопнула в ладоши, обращаясь к остальным. – Продолжаем! Не отвлекаемся!

– А вы, – женщина снова глянула на Дерека, – помните, что у вас есть только один шанс!

– Да, мэм, – тихо ответил паренёк, опустив глаза.

Дама вышла, ученики продолжил прерванное занятие, усиленно делая вид, что рисуют, впрочем, это у них не очень получалось. А Максвелл выключил плеер, и остальное время тихо сидел за своим столом, рассматривая столешницу. Прозвенел звонок. Ученики сдавали рисунки, потом шумно собирали свои вещи и, переговариваясь, выходили из класса.

– Мисс Паркер, спасибо, что не сдали меня… – возле моего стола стоял Максвелл.

– Мистер Максвелл, как я поняла, вам дали последний шанс? – я подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Так вот, вы его уже использовали! Вам ясно?

– Да, мэм.

– Вот и хорошо, – я сложила рисунки на край стола. – Что-нибудь ещё хотите сказать?

– Нет, – мальчик мял в руке бейсболку. – До свидания, мэм.

– До свидания, мистер Максвелл.

VII

Марта припарковала машину, мы вышли. Возле входа в паб стояли несколько молодых мужчин. Они с ног до головы осмотрели её, как красивый автомобиль, улюлюкая и присвистывая вслед. Меня же удостоили только беглым взглядом.

Паб был полон народу. В зале было сильно накурено, вытяжки не справлялись, и сизый дым качался в воздухе. Курили не только мужчины. Многие дамы держали в руках сигареты, пошло затягивались и выпускали струйки дыма из намалёванных дешёвой помадой губ и напудренных носиков. Вульгарно накрашенные женщины, в основном, немолодые, некрасивые и тучные, с раскрасневшимися от выпитого лицами и в непристойной одежде, прохаживались по залу, специально задевая и прижимаясь большими грудями к спинам и рукам стоящих мужчин. Мужчины, не теряя времени даром, мимоходом ощупывали подставляемые прелести, оценивая предложения дам.

Некоторые из гостей, порядком «заправившись», перешли в стадию пьяной усталости и раздражения, что было заметно по их мрачным взглядам и замедленным движениям.

В углу компания, судя по всему, сотрудников одной фирмы, отмечала какое-то событие. Они громко шутили и смеялись, произносили тосты, поднимая стаканы и бокалы, и острили, тыкая друг в друга пальцами.

Я первый раз была в таком месте. И то, что я видела, мне не нравилось. Марта пошла к стойке бара, потащив меня за собой.

– Дамы, добрый вечер! Что будете? – бармен обращался к нам двоим, а смотрел только на мадмуазель Прежан.

– Джин с тоником, – улыбнулась Марта.

– Ананасовый сок, безо льда, – ответила я.

– Сок? – бармен посмотрел на меня, будто я попросила тарелку вареных мухоморов.

– Что-то не так? – я почувствовала, что начинаю злиться.

– Нет, мисс, – мотнул головой парень. – Ананасовый сок, – он поставил на стол стакан с соком и тонкой соломинкой. – Безо льда.

Келли часто ходила в пабы, но никогда не брала меня с собой, зная, что мне такие заведения не по душе. Поэтому я не могла понять, как Марте удалось уговорить меня, прийти сюда.

Кто-то, проходя мимо, задел спинку моего стула. Я оглянулась. Женщина, сильно качая бёдрами, несла два бокала с пивом. Её зад был широким и каким-то плоским, будто по нему стукнули доской, выравнивая выпуклости. Вся её фигура напоминала перевёрнутый пиковый туз. Словно верхнюю часть её тела всунули в нижнюю, большую по размеру.

– О, корма! – сказала я, глядя на её зад.

– Что? – посмотрела на меня Марта. – Что ты сказала?

– Вон, дамочка пошла, – я кивнула в сторону женщины. – Не зад, а корма корабельная.

Мадмуазель Прежан посмотрела вслед дамы с широким задом, и не выдержала, прыснув, громко рассмеялась.

– Ой, Тара, – Марта махала рукой как веером, и аккуратно вытирала выступившие слёзы. – Не зря у тебя художественное воображение. И в самом деле, корма корабельная.

Двое парней на другом конце барной стойки откровенно рассматривали нас. Такая бесцеремонность действовала мне на нервы. Один из них направился в нашу сторону. Я сделала глоток сока. Даже безо льда он оказался холодным. Марта достала сигарету. Бармен услужливо чиркнул зажигалкой. Мадмуазель Прежан посмотрела в зеркало прилавка за спиной бармена. Молодой человек, приближавшийся к нам, резко сменил направление. Марта перевела взгляд на меня. Наши глаза встретились в зеркале. Девушка недовольно выпустила струйку дыма, затуманивая наши отражения. Потом наклонилась ко мне.

– Что ты сделала? – сердито спросила она. – Я знаю, это ты! Ты что-то сделала! Этот парень шёл к нам! Признавайся, что ты сделала!?

– Ничего я не делала.

– Тара!

– Я только посмотрела на него.

– Посмотрела?! Ты же не смотришь – ты убиваешь взглядом! – девушка струсила пепел в подсунутую барменом пепельницу.

– Не говори ерунды, – я сделала ещё один глоток холодного сока.

– Тара, – Марта оглянулась по сторонам. – Есть две категории женских взглядов завлекающих мужчин: оценивающих и просящих помощи. Вторые наиболее предпочтительны для парней…

– Я рада за них…

– Но у тебя только один взгляд – убивающий! Ты можешь смотреть на мужчин по-другому?

– Могу, – кивнула я. – Я тоже умею смотреть оценивающе – когда мужчина на подиуме натурщика.

– Тара, надо что-то с этим делать.

– В самом деле?

– Да, – Матра повернулась к бармену. – Повторите, – указала она на рюмку, потом положила мне на плечо руку. – Я подумаю.

– Хорошо. Ты, давай, думай, а я пойду на улицу, – я слезла с высокого барного стула. – Не нравится мне здесь.

Я вышла из душного паба. Осенняя прохлада сразу освежила моё лицо. Лёгкий ветерок шелестел листьями, освещаемыми светом уличных фонарей, отчего кажущимися покрытыми ржавчиной. Я услышала шум какой-то возни. Метрах в двадцати от паба двое парней пытались затащить упиравшуюся девушку в машину.

– Эй, вы! – крикнула я, радуясь, что простуда добавила грубости моему голосу. – А ну, отпустите девочку, сволочи!

– Да, пошёл ты! – ответил один из мужчин.

– Алло, полиция! Похищение человека. Номер машины… – громко проговорила я.

Парни тут же бросили девушку и кинулись к машине. Взвизгнув тормозами, автомобиль быстро отъехал. Девушка, приземлившаяся задом на асфальт, сидела, размазывая руками по щекам слёзы. Я подошла ближе.

– Вы как? – я заглянула ей в лицо.

Девочка была совсем молоденькой, лет четырнадцати. Запах алкоголя подтверждал, что она сильно пьяна. И было просто чудо, что парни не смогли затащить её в машину. Её куртка была расстёгнута, на кофточке оторваны несколько пуговичек, юбка задрана, колготки порваны, волосы растрёпаны, руки дрожали. Она смотрела мутным невидящим взглядом по сторонам, пребывая в шоковом состоянии.

– Ну, давайте, поднимайтесь, земля холодная, – я помогла девушке подняться. – Как же ты так нарвалась, милая? Небось, сбежала повеселиться, пока родители думают, что ты дома, в своей постели? Ах, глупая, глупая маленькая девочка! Ты представляешь, чтобы они с тобой сделали?

Девочка посмотрела на меня и вдруг расплакалась.

– Вот и хорошо, поплачь. Пусть беда уходит со слезами, – обняла я девушку, как часто делала, когда у Келли было очередное неудачное свидание или расставание. – Ну, пойдём, милая.

– Тара, куда ты запропастилась? – Марта стояла у входа в паб. – Это кто?

– Этой глупышке удалось избежать самого страшного женского кошмара, – ответила я, поддерживая подростка. – Мы можем её отвезти на твоей машине, или я ей такси вызову.

– Пойдём, – мадмуазель Прежан подкинула и поймала ключи. – Куда тебя отвезти?

Девушка, всхлипывая, назвала адрес.

– Садись в машину, искательница приключений. Тара, помоги ей, – Марта открыла двери возле заднего сидения.

Проехав минут десять, авто остановилось возле невысокой калитки. В дворике перед домом и в самом доме было темно, только входная дверь освещалась слабым светом вмонтированной в козырёк лампочки.

– Ну, как? – повернулась к девушке Марта. – Отошла немного?

– Да, спасибо, – голос девочки дрожал.

– Считай, что отделалась испугом. В следующий раз так может не повезти! Поняла? – мадмуазель Прежан покачала головой. – Козлов среди мужиков хватает!

– Угу, – кивнула девчушка, открывая дверь машины.

– Как подумаю, что могло бы случиться с этой девочкой, не подоспей ты вовремя, аж страшно становится, – сказала Марта, когда мы возвращались в школу. – А ты молодец, Тара, не побоялась на двух мужиков пойти…

– В то время я об этом не думала, – я поправила ремень безопасности.

– …особенно, зная, как ты боишься мужчин.

– Я боюсь мужчин? – возмутилась я. – Марта, ты о чём?

– О том самом. Ты шарахаешься от мужчин!

– Ни от кого я не шарахаюсь! Что ты выдумываешь?

– У тебя парень был? – мадмуазель Прежан остановила машину, пропуская пешехода.

Я молчала.

– А секс?

– Нет, – сердито ответила я. – Я, что от этого хуже стала?

– Тара, не сердись, – примирительный тон Марты совсем меня не успокаивал. – Я ничего плохого не хотела о тебе сказать или задеть тебя…

– Может и не хотела, – я смотрела в окно машины.

– Извини…

– К тому же, я не думаю, что переспать в первый раз с парнем на заднем сидении чужого автомобиля или лишиться девственности под кустом, когда бойфренд даже одеяло не подстелет или куртку свою побоится испачкать, так уж романтично или предел мечтаний девушки, – злилась я. – И только потому, что все подружки уже имеют такой опыт. Не думаю…

– Ты – права, – грустно сказала мадмуазель Прежан.

– А знаешь, ты тоже права, я, действительно боюсь мужчин. Точнее, я очень люблю благородных, сильных, умных, смелых – в общем, то, что мужчины собой олицетворяют, – уже спокойнее говорила я. – Но, как бы тебе сказать… Только верхнюю часть… всё, что выше пояса… сердце, разум, чувства. А нижняя часть мужчин меня пугает. Есть даже какое-то психическое заболевание, когда девушка или женщина боится обнажённого мужчины.

– Нижняя часть мужчины, точнее, её середина – это самое большое наслаждение для женщины, – томно произнесла Марта. – Особенно если прибор подходящего размера…

– К чему «подходящего»? – хмыкнула я.

– Ха, Тара! А ты, оказывается, можешь говорить пошлости! – засмеялась мадмуазель Прежан.

– А на счёт размера… Можно иметь скрипку Страдивари, но не уметь на ней играть!

– Ха! Вот, это в самую точку! – щёлкнула пальцами Марта. – А если серьёзно, то ты очень симпатичная, можно сказать, красивая, одеваешься вроде вполне прилично… Почему без парня?

– Дался тебе мой парень! – махнула я рукой. – Есть он у меня или нет – какая разница? Кто нравился мне, тому не нравилась я. Вот и всё. А секс без любви не для меня.

– Что, ждёшь своего единственного?

– Никого я не жду – уже все «жданики поела», – я убрала прядь волос со щёки.

– Что поела? – приподняла бровь девушка.

– «Жданики».

– А-а, – засмеялась мадмуазель Прежан. – Поняла. Слушай, Тара, давай я тебя с кем-нибудь познакомлю. У меня много знакомых холостых мужчин…

– Не сомневаюсь. Но нет, не хочу.

– Почему? Чего ты боишься? Тебя, ни в постель, ни к алтарю никто не тянет, – Марта посигналила привратнику, чтобы он открыл ворота. – Свидания – это же весело!

– Свидание? – я проследила глазами за открывающимися воротами. – Не хочу. На свидании мужчина на что-то надеется… Зачем давать обманчивые надежды? Нельзя смеяться над чужими чувствами!

– Мрачная у тебя философия, Тара! Хотя, надо признать, верная, – мадмуазель Прежан кокетливо махнула рукой привратнику, а он заулыбался, шутливо козырнув рукой. – Всё забываю спросить. Эта жаба – Маккалистер к тебе не цепляется?

– Нет.

– А по-честному?

– Да, говорю же: «нет».

– И руками не балуется? – девушка остановила машину, заглушила двигатель.

– Нет.

– Удивительно, – не поверила она. – Он мимо не пройдёт, чтобы за что-нибудь не схватить, козёл.

– Нормальный дядька, – пожала я плечами и толкнула дверь машины. – Зайдём ко мне, чаю хочется.

Мы с Мартой поднялись на второй этаж, не особо беспокоясь о стуке каблучков, поскольку в этой части административного корпуса были только наши с мадмуазель Прежан комнаты, и ещё одной женщины, преподавателя музыки и пения.

Старая дева мисс Мостран преподавала и жила здесь всю жизнь. Одиночество не озлобило её. Свою нерастраченную любовь и ласку она дарила ученикам, которые, хоть и посмеивались над ней, но любили. Никогда я не слышала её жалоб или вздохов по поводу неудавшейся жизни. Музыка и литература были её страстью. Если мисс Мостран рекомендовала книгу, то можно было не сомневаться, что она интересная. Мария Каллас и Лучано Паваротти – фавориты её музыкального вкуса, а портрет Роберта Бернса красовался на её ночном столике, рядом с книгой его стихов и таблетками со снотворным.

Я открыла дверь, пропуская Марту в комнату, и включила свет. Мадмуазель Прежан налила в чайник воды и потянулась на полочку за чашками. Я поставила на стол коробку с печеньем.

– У меня ещё кусочек шоколада остался. Хочешь? – я открыла дверцу холодильника и достала начатую плитку шоколада.

– Что это? Фотоальбом? – девушка держала в руках толстую книгу в золотистом переплёте.

– Да.

– Можно посмотреть? – Марта перевернула несколько пластиковых листов с прозрачными кармашками для фотографий. – Какой красивый парень! Кто это?

– Где?

– Вот! – она показала пальцем на одно из изображений.

– Это Итон – парень Келли, – я разливала по чашкам чай.

– А девушка рядом? Это и есть Келли?

– Да.

– Хорошенькая. Она выглядит такой счастливой! – мадмуазель Прежан стала размешивать в чашке сахар – Красивая пара.

– И только.

– Они и сейчас вместе? – Марта посмотрела на меня.

– Да, вроде в Лондоне. По крайней мере, должны были переехать.

– Вы все здесь, на фотке, классно получились. Но парень – картинка!

– Итон – скотина ещё та – злой, жестокий Нарцисс. Одним словом – козёл!

– Почему ты так говоришь о нём?

– Потому что, он избивал Келли, (наверное, и сейчас избивает), дал ей наркотик, и она была под таким кайфом, что мне пришлось скорую вызывать, – воспоминания пробуждали во мне раздражение и жалость одновременно. – Напал на меня, убил Горацио, моего кота. Вот, какой классный парень!