Kitabı oku: «Цветочек», sayfa 3

Вильгельм был похож на человека, которого впервые в жизни выпустили из чулана. Он рассматривал все с таким детским восторгом, что Том потерял всякую надежду довести его хотя бы до города. Принц метался из стороны в сторону и срывал цветы. Нюхал их. Тыкал ими в лицо смеющемуся Тому. Он любовался холмистой местностью, вдохновенно вытянувшись по струнке и сложив ладонь над глазами козырьком. Спрашивал, как далеко текут воды, что там за лесом и холмами, куда ведет вон та дорога. Он скакал вокруг, и черный плащ развивался крыльями. Он смеялся. Хлопал Тома по плечам и шутил. Том тоже улыбался. Он решил, что домой не вернется до приезда отца, потому что настроение хоть и было сильно испорченно произошедшим ночью, тем не менее его не хотелось окончательно портить общением с братьями.

В город они проскочили за обозом. Том сразу же свернул с многолюдных улиц в какие-то огороды, провел его вдоль оград, вывел на узенькие петляющие улочки. И все это время он крепко держал принца за руку. Тот доверчиво шел следом, постоянно комментируя всё, что видит. Его восхищали двух– и трехэтажные дома, стоящие так близко, что за их высотой не было видно солнца, хлюпающая грязь под ногами, маленькие оконца, то, как на них едва не попали помои, выплеснутые из этого самого оконца (повезло, что Том успел отреагировать, а то хороши бы они вернулись ко двору в чьих-то помоях и нечистотах!). Принц умилялся от счастья встречным прохожим, с которыми они расходились, едва ли не соприкасаясь животами.

– Мой младший брат – придурок, – разводил Том руками и умильно хлопал ресницами, когда прохожие, к которым подлетал восторженный принц с объятиями, бросали на него вопросительные взгляды. Потом Том одергивал Вилла и просил его вести себя прилично и не привлекать к себе внимания. Принц кивал, но через пару минут снова начинал восхищаться окружающим миром, комментировать всё, что видит, и веселить Тома, у которого даже живот начало сводить от непрекращающегося смеха.

Когда они вышли на центральную улицу, Том заставил принца нацепить на голову капюшон и опустить лицо, потому что ему не хотелось, чтобы Цветочка узнали. Вильгельм, слава богу, внял его просьбам и угомонился, стал тихим и незаметным. Они быстро миновали опасный участок и вышли к замку с заднего двора. Фуф, кажется, добрались без приключений. Но как только принц заметил знакомые стены, он резко сник, потускнел и как-то сжался.

– Что случилось? – остановился Том, тревожно глядя в синие лисьи глаза, обрамленные длинными ресницами почти до бровей.

– Меня король… – пробормотал он, низко опуская голову.

– Давай, я скажу, что ты просил меня научить тебя плавать, и вот рано утром мы ходили на речку?

– Не надо. Я не хочу, чтобы король прогнал тебя со двора. Пожалуйста, ничего ему не говори. Давай, ты пойдешь домой, а я в замок. Постараюсь проскользнуть незаметно.

– Хорошо. Я уйду. Только разреши мне проводить тебя до самого замка. Просто хочу быть уверен, что с тобой все нормально. Ты же знаешь, как неспокойно вокруг.

Цветочек кивнул, взял Тома за руку и пропустил вперед.

Они вошли в ворота и столкнулись нос к носу с королем. Принц тут же отдернул руку и затравленно посмотрел на родителя. Тот стоял в простых штанах, сапогах и просторной нижней рубахе, влажной на груди. Усы и борода тоже влажные… Видимо умывался…

– О, Том! Дружище! – радостно воскликнул он, идя навстречу мальчишке и раскрывая для него объятия. – Как я рад тебя видеть! – Монарх обнял его и похлопал по спине. – Что так рано? Где был?

Цветочек растерянно смотрел, как король куда-то уводит его друга.

– Табун в ночное гонял… – бормотал Том, косясь через плечо на принца.

Вильгельм почувствовал, как задрожали губы, а перед глазами все поплыло. Стало мерзко и неуютно.

Глава 4. Одиночество

Ничего такого король ему не сказал и про Цветочка ни разу не заикнулся. Они всего лишь увлеченно «размяли члены», то есть посражались деревянными мечами, затем Том показал ему, как приноровился метать ножи, а потом монарх ушел по своим монархическим делам, велев мальчишке не скучать, а если тот захочет есть, то сходить на кухню и попросить у Лео чего-нибудь. Том без дела послонялся по двору, прикидывая, как бы ему укрыться на несколько дней до приезда отца, чтобы король не заметил незваного гостя. И остановился на сеновале на конюшне. Там было тепло, уютно, сверху не капало. Маленькие оконца выходили на двор, обеспечивая отличный обзор территории. Он даже порадовался, что нашел такое прекрасное место. К тому же, на конюшне можно легко спрятаться и не менее легко с нее же можно уйти незамеченным, что опять-таки плюс. Найдя место для ночлега, Том пошел завтракать.

Он осторожно переступил порог кухни и застал штат поваров за работой. Все что-то разделывали, чистили, резали, варили, жарили, парили. Том никогда не видел такого разнообразия продуктов за раз. Ему навстречу вышел Леопольд, самый главный повар в их королевстве. Он сам ничего не готовил, как заметил Том, лишь раздавал короткие указания.

– Меня зовут Томас Кригер, – робко произнес мальчик. – Я сын сержанта Ханса Кригера, королевский воспитанник… Король просил, чтобы вы меня покормили. Я тут пару дней при замке поживу, пока отец не вернется. Он… – щеки залило краской. По правде говоря, врал Том плохо и всегда прокалывался.

Странно, но Лео несколько секунд внимательно смотрел на парня, а потом чуть склонил голову в поклоне.

– Что бы… эээ… ммм…

– Том, – подсказал он.

– Чего бы молодой господин хотел поесть?

Том растерялся. Откуда он знал, ест ли король кашу?

Леопольд улыбнулся, жестом попросил следовать «молодого господина» к столу в какой-то закуток. Сам чуть забежал вперед, указывая дорогу.

– Присаживайтесь, молодой господин. Сейчас я принесу вам завтрак. Простите, но обед пока не готов.

Том стыдливо ссутулился, скромненько уселся на лавку перед большим столом, зажал ладони между ног и криво улыбнулся. Через минуту перед ним поставили кусок жареного мяса с овощами, тарелку с фруктами, в большую чашу налили ягодный напиток и положили на тарелочке мягкую, белую сдобу. Том такой белый хлеб ел только однажды, когда отец из замка после пира им еды принес. Братья расхватали колбасы и жаренья, а он впервые в жизни попробовал хлеб из тонкой белой муки. Том улыбнулся, вспомнив, как размачивал булку в молоке, а потом откусывал маленькие кусочки и смаковал каждую крошку. Убедившись, что это все ему, он осторожно приступил к трапезе, поглядывая исподлобья по сторонам. Казалось, что сейчас сюда влетит король и устроит скандал из-за того, что Том вот так нагло сидит и ест за общим столом, он-то рассчитывал, что ему дадут краюху серого хлеба и прогонят взашей, а они вон за стол посадили. И ничего, что за этим столом прислуга питается, он-то даже не прислуга, так… поесть зашел…

– Нет, что делается?! Что делается?! – затарахтел кто-то рядом возбужденно. Том резко обернулся и увидел, как тонкая, словно осока, девчонка с заплетенными в венок волосами, косички в котором перевиты парчовыми лентами, в ярко-красной тунике и оранжевом сюрко, расшитыми по пройме и горловине переливчатой парчой и маленькими медными бубенчиками, поставила на бочку поднос с едой. – Цветочек совсем спятил!

Лео нахмурился, вытирая руки о висящее на плече полотенце.

– Я ему говорю, поешьте, ваше высочество! – тряхнула она руками и колокольчики смешно звякнули. – Что рыдать-то? Я, отвечает, никому ненужная радость жизни… У самого глаза красные, нос опухший, сжался в кресле комочком, в одну точку смотрит. Вот что ему надо, а? Он кто? Принц! Всё есть! Ни о чем заботиться не надо – Лола поесть принесет, постель уберет, сиди себе, в окно смотри, ни о чем не думай. На всем готовеньком живет. Вот что ему надо, а? А Лола туда-сюда бегай с завтраком!

– Не хочет есть, ну и не надо. Иди вон королевские платья проветри, – мрачно ответил отец, выставляя ее с кухни.

– Да я их утром проветрила, пока его величество умывался на заднем дворе. – Она легко уклонилась от отцовской руки и только тут заметила Тома. Ее лицо испуганно вытянулось. Она залепетала: – Ой, ваше высочество…

– Лола, иди прочь, – подтолкнул ее Леопольд к лестнице, ведущей наверх, видимо в покои. – Этого молодого господина зовут Том. Он воспитанник его величества. Иди прочь, глупая девка.

– Ой, а надо же, как на нашего Цветочка похож! – тут же расслабилась девочка, заломила ручки и уставилась на гостя.

Том кое-как сглотнул застрявший в горле кусок мяса и растянул губы в перепуганной улыбке.

– Угу, как свинья на щетку, только щетина разная, – недобро рыкнул мужчина и грозно посмотрел на дочь. – Простите дуру, молодой господин, – склонился в поклоне, опять толкнув девочку к лестнице.

Том постарался как можно быстрее все съесть, схватил с тарелки пирожки, сунул их за пазуху и тихо выскочил на улицу. Нет, он знал, что его отца в замке уважают, но он пока не чувствовал себя на «молодого господина».

Вообще, сегодня он испытывал очень странные чувства. Во-первых, ему было не очень понятно, что произошло ночью. Все эти объятия и поглаживания. Его никогда в жизни так не утешали, не жалели. Отец считал, что ему достаточно быть сытым и одетым. Мать, сколько он себя помнил, почти никогда не обнимала, не гладила и не целовала. Даже, когда он был совсем малышом, она очень скованно его жалела – хлопок по спине или плечу и всё. А тут… Он и не знал, что так бывает… что так… можно? Том попытался вспомнить свои ощущения. Принц боялся. Очень сильно боялся. Том слышал, как дрожит его голос и истерично срывается на крик, когда он, встав над ним, прогонял ведьм, глупо выставив кинжал вперед. Можно подумать, это сомнительное оружие в руках принца-недотепы остановило бы этих безумных баб! Том чувствовал, как Цветочка трясло, когда тот прижимал его к себе, как нервно и судорожно гладил, что-то бормоча в ухо. И Том сам прижимался к нему, крепко обхватив тощее тело, боясь, что тот исчезнет, оставит его одного, наедине с ночью, со страхом, с болью… С ним было тепло… Не в смысле тепло физически, а просто тепло. А как он массировал его руки. Каждый палец. Нежно. Осторожно. Было очень щекотно от покалываний внутри, очень больно, но принц! Сам! Собственными руками! Массировал! Его! Руки! Руки простолюдина! Царственными руками! Простолюдину! Если об этом рассказать ребятам, то они не поверят. Можно, конечно, показать им красный след от веревки. Том еще раз глянул на запястья и чуть поморщился от неприятных воспоминаний. Убогий он какой-то этот принц. Да если бы не он, Том бы сам прекрасно справился. Еще и рыдает, как девка! Вот чего рыдать? Разве можно мужчине рыдать? Фу! Гадость какая! Он снова поморщился. Убогий одним словом. Тьфу! Не мужик! Сплюнул. Он, наверное, из-за короля рыдал… Цветочек так волновался всю дорогу, что тот его будет ругать, а отец на него даже не посмотрел. Черт, Том бы отдал все на свете, чтобы вот так вернуться домой и чтобы никто на него не смотрел, а этот дурень рыдает, счастья своего не понимает, идиот. Том обнял себя за плечи, погладил. Грустно улыбнулся и тяжко вздохнул. Его никогда никто не обнимал и не гладил. А еще, кажется, мать никогда его не целовала. Даже в щеку.

Ближе к вечеру во дворе появился Эмиль. Злой и запыхавшийся. Он о чем-то расспрашивал ошивающихся здесь же солдат и, видимо, кого-то искал. Том как раз только проснулся и, увидев друга в окошко, поспешил к нему навстречу. Вместо приветствия Эмиль пребольно двинул ему кулаком по плечу и принялся орать в лицо, брызгая слюной и размахивая руками. Из этой пламенной речи Том понял только одно – домой нельзя. Братья ищут его по всей округе, а мать дома истерит. Эмиль еще по доброте душевной сказал, что Том ушел на рассвете короткой дорогой через омуты, и вообще давно должен был прийти, и теперь родня гадает, далеко ли унесло его тело.

– А я принца встретил по дороге, представляешь? – пролепетал Том. – Он хотел полезть в воду как раз в нашем месте. Спрашиваю: «Ты плавать-то умеешь?» Он говорит, что нет. Попросил научить. Ну мы с ним все утро на мелководье и проплескались.

– С Цветочком? – скривился Эмиль так, словно Том все утро возился с прокаженным.

– Да, – виновато улыбнулся он. – А потом я его в замок отвел, боялся, что заблудится. Знаешь, он ведь за пределами замка никогда не был.

– Ты с ним общался? – Казалось, что Эмиля макнули лицом в коровью лепешку.

– Да придурок какой-то… – пробормотал Том, опуская голову. – Но не бросать же… его… одного…

– Я бы не стал, – пожал друг плечами. – Я бы увидел его и спрятался. Или ушел бы. В общем, я бы не стал с ним общаться, а тем более купаться.

– Почему? – Том смотрел ему в глаза. В голосе звучал вызов.

– Да придурок какой-то… Сам же сказал. Ладно, в общем, надо придумать что-то, чтоб тебя дома не убили.

– Я отца дождусь здесь. С ним и домой вернусь. Мать за меня перед Ульрихом не заступится. А сам Ульрих с меня шкуру живьем спустит. Не хочу. Просто скажи им, что я при дворе остался.

– Как знаешь.

И, выбрав в конюшне пару лошадей, мальчишки принялись отрабатывать ближний бой верхом.

Поздно ночью Том сидел около окошка и вглядывался в живые тени во дворе, которые рождались из подрагиваний язычков пламени факелов. Он прислонился виском к шершавым доскам, обнял себя за плечи, грустно улыбался и думал, как там принц, успокоился ли, сказал ли ему что-нибудь отец? Никому ненужная радость жизни… Том тоже никому ненужная радость жизни, но у него хотя бы есть Эмиль и Густав, а у Цветочка нет никого. Совсем никого.

Ульрих и Яков выловили его рано утром, когда Том спустился с сеновала по малой нужде.

– Щенок, – рычал старший брат, прикладывая его со всей силы о стены конюшни. Том тихо всхлипнул от боли и постарался закрыться. Следующий удар пришелся по незащищенному боку.

– Тварь! – Яков схватил его за волосы и резко дернул вниз. Удар ногой по бедру.

– Мать не спала, – еще один удар. Том шлепнулся на землю и сжался в комок. Он знал, если не сопротивляться, то все кончится быстро.

– Мы из-за тебя всю округу вчера прочесали. – Из глаз посыпались искры и во рту почувствовался привкус железа.

– Ты за это ответишь, – Яков опять схватил его за волосы и тряхнул.

– Эй! Вы что делаете? – окрикнул их кто-то.

Том готов был целовать ноги своему спасителю. Братья отвлеклись, а он, размазав капающую из носа кровь, быстро отполз в конюшню и забился в амуничник – по крайней мере найдут его не сразу, а там, может быть, удастся удрать. Было не столько больно, сколько обидно. Чертов принц! Если бы не он, то ничего бы этого не было! Купаться ему приспичило, видите ли! Придурок! Не мог другой день выбрать! Он осторожно выглянул в проход, и, поняв, что никого нет, рванул к деревянной лестнице. Ловко взобрался наверх на сеновал и втащил ее за собой, захлопнул люк. К черту всех! Он будет сидеть здесь, пока друзья не придут или отец не вернется. По крайней мере, при отце они его не бьют. Ну, мордой по грязи повозят, но не бьют, а морду отмыть можно. Тело болело. Он всхлипнул и запрокинул голову назад – кровь все еще капала из носа, и Том запоздало понял, что по алым каплям его можно легко найти. А здесь, на сеновале, заступаться некому, и они могут сделать с ним всё, что угодно. Похватав пучки кровавого сена и зарыв их поглубже, он отполз в самый дальний угол к своему окошку. Если кто-то придет, то надо зарыться в сено. Они увидят, что здесь нет никого, и уйдут. Вскочил, принес три охапки сена, прикинул, можно ли под этим спрятаться. Принес еще пару охапок. Теперь да, теперь он быстро зароется. Надо будет отцу сказать. За что они с ним так? Даже ничего не дали объяснить… Где-то скрипнула дверь. Дьявол! Он совсем забыл про вход с торца… Там и лестница есть… Том мышью шмыгнул в приготовленную нору из сена. Если они его сейчас тронут хоть пальцем, он пожалуется королю. Вот прям пойдет в таком виде с разбитым носом и пожалуется королю!

Шаги.

Затаился. Нос не дышит. Отек.

Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Пусть не заметят. Не надо, Господи! Пожалуйста, Господи, если Ты есть, пожалуйста, пусть они не заметят.

Совсем рядом.

Ходят?

Ищут?

Его?

Пожалуйста, Господи, пусть не заметят…

Кто-то наступил на ногу…

– Не трогайте меня! – заорал Том, вскакивая и зажимаясь в угол.

– Ааааа!!! – протяжно завопил кто-то, с похвальной ловкостью отпрыгивая в сторону.

Перед ним стоял принц в молочного цвета блио до самого пола.

– Том? – ахнул он, вытаращивая и без того огромные глазищи.

– Ваше высочество, – Том замер в низком поклоне.

– Том? – недоуменно повторил принц, подходя ближе и поднимая его лицо одним пальцем за подбородок. – Что это? – провел подушечкой по щеке. – Кровь? Откуда?

– Я… это… Как его? – замялся парень, пытаясь сообразить, как бы так ответить, чтобы он поверил.

– Кто тебя избил? – строго спросил Вилл.

– Я ударился, – соврал, потупившись.

– Поэтому ты просил ЭТО не подходить к тебе? – сдвинул он брови.

– Не важно.

Принц еще раз поднял его лицо одним пальцем и… и начал вытирать кровь кончиком широкого рукава.

– Я все равно узнаю, кто тебя избил и накажу его, – спокойно произнес он, обнимая Тома. А Том, словно только этого и ждал, уткнулся носом ему в плечо и крепко обнял в ответ. Хотелось специально разреветься, лишь бы его обнимали.

Цветочек в этот раз отстранился первым. Еще раз внимательно осмотрел Тома, вытер тонкую красную дорожку из ноздри большим пальцем.

– Ты же всегда после обеда приходишь? С этим… Как его? С…

– С Эмилем.

– Да. С Эмилем. Вы же всегда ближе к вечеру приходите. И вчера вот тоже… Что ты здесь делаешь?

Он смотрел прямо в глаза. Том мог соврать, но почему-то не хотел. Опустил голову.

– А вы зачем тут? – перевел тему.

– Я люблю тут читать, – улыбнулся Цветочек. – Здесь из окошка двор хорошо видно, тихо, спокойно. Сяду с книгой и вроде как на улице воздухом дышу, и никто не отвлекает. Я всегда сюда прихожу, особенно когда у отца какие-нибудь гости. Ну их…

– Вы умеете читать? – восторженно округлил он глаза.

– Да.

– Здорово, – протянул уважительно. – Как вы после вчерашнего? Я слышал, вы были чем-то расстроены? Это из-за меня?

– Нет, что ты! Я благодарен тебе.

– Из-за короля?

Принц резко отвернулся. И Том понял, что попал в точку. Причем в очень болезненную точку.

– Он спрашивал потом о вас, – зачем-то ляпнул Том. – Он отвел меня в сторону и спросил про вас… Я сказал…

– Зачем ты врешь? – устало спросил принц, опускаясь на сено и прислоняясь к стене спиной. Закрыл глаза.

Том заметил, что измазал кровью восхитительное молочное блио, расшитое золотой парчой и желтым жемчугом, очень дорогое, между прочим, блио. Заляпал ему всё плечо и грудь…

– Вам не влетит за это? – робко указал пальцем на красные пятна.

Цветочек приоткрыл один глаз, проследил за направлением пальца, заметил кровь на одежде и махнул рукой – ерунда, мол. Том выдохнул. Это платье стоит целое состояние. Даже если они продадут дом, корову и лошадь, им не хватит денег, чтобы расплатиться за испорченное блио принца.

Том улыбнулся. Хотелось что-то сделать для него. Он сел перед Вильгельмом на колени.

– Король просто… – хотел как-то утешить, но при упоминании отца Цветочек лишь сжался. Никому ненужная радость жизни… – Я думал о вас вчера. Мне бы хотелось научить вас плавать… И ездить верхом… Вы ведь не умеете, да?

Вилл покачал головой. Том улыбнулся и погладил его по сгорбленной спине.

– А потом… Потом я научу вас сражаться на мечах и метать ножи, – смелее произнес он. – И однажды мы соберемся все во дворе, да, и устроим поединок. Только не с Раулем, а со мной или с Эмилем… Эмиль, ты знаешь, отличный воин! И вы обязательно победите. И пусть король стоит, открыв рот, и кусает локти, что это не он вас научил, а мы вас… Вы сами… Хочешь? И он больше никогда не посмеет проигнорировать вас.

Принц поднял к нему лицо. В глазах боль и надежда.

– Хочу…

– Так и будет. А хотите, я расскажу вам, как правильно сети ставить?

– Хочу…

– Я расскажу…

И Том принялся вдохновенно рассказывать, как определить, что это место рыбное, как правильно рассчитать время, когда надо закидывать сети, как их не потерять в воде, как потом собирать, чтобы не пришлось распутывать. Он рассказывал, как они гоняют табуны в ночное, о том, что всегда мечтал иметь собственного коня, только не ту клячу, которая живет у них, а настоящего, боевого. Что однажды ему довелось померить доспехи, и он едва не сгинул под их тяжестью. Том вскочил и изобразил, как он ходил в латах, как пытался почесать пузо, но ничего не получалось, и что он понял, зачем рыцарям оруженосцы – чтобы не наделать в доспехи, пока будешь снимать портки. Цветочек хохотал, размазывая по щекам слезы радости и сгибаясь пополам. Том тоже смеялся до боли в животе. Потом Цветочек рассказывал ему о том, как недавно к ним приехал какой-то напыщенный посол и как, напившись, он едва не утонул в сточной канаве за замком. И как слуги спорили, кто его будет доставать, и никто не хотел за ним лезть. Вилл так смешно показывал, как пьяный посол грохнулся в грязь, рухнув на сено, которое Том собрал для себя. И Том не удержался, вскочил и тоже начал показывать, как падает пьянчужка. Они кидались сеном, носились по чердаку, сбивали друг друга с ног и щекотали до визга. Цветочек не был таким рассудительным, как Густав, не был таким спокойным, как Эмиль, он был очень смешным и немного наивным. А еще Том чувствовал, что принц ему безгранично доверяет. Это было где-то на уровне подсознания. Том просто осознал это и всё. Он и сам ему почему-то доверял, потому что до этого никогда и никому не рассказывал о себе и своих мечтах так много. Том поймал себя на мысли, что ему очень хорошо рядом с ним, спокойно и весело. Надо действительно поговорить с Эмилем и в самом деле научить принца ездить верхом и сражаться.

– Том! Тооом! – раздался голос Эмиля из конюшни. – Том, ты здесь?

– Эмиль пришел, – дернулся Цветочек, словно парень разом испортил всё волшебство, возникшее между ним и Томом.

– Да, мне надо идти, а то он залезет сюда, – почему-то виновато поморщился Том. – Пусть это будет только наше место.

Цветочек быстро закивал. Взгляд немного настороженный.

– Вы не будете сердиться?

– Иди…

Том направился к люку.

– Том! – неожиданно крикнул Вильгельм.

Том резко остановился и обернулся, словно только этого и ждал.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – скороговоркой произнес принц громким шепотом. – Это ведь братья тебя избили, да? Я знаю, ты говорил… Просто никто другой тебя здесь не тронет, потому что король не позволит. А они тут служат, да? Я не хочу, чтобы ты возвращался домой. Останься со мной. Я попрошу у короля… Не знаю… Скажу королю, что не хочу, чтобы Лола убиралась в моей комнате, попрошу, чтобы он взял тебя… И тебе будет удобно, сытно и… И мне хорошо. Я так давно хотел, чтобы у меня был друг…

Последняя фраза потонула в гневном вопле Тома:

– ЧТОООО?!!

Он подлетел к принцу, словно взбесившееся животное, и, вытаращив вмиг почерневшие глаза, проорал:

– Что?!! Я?!! В слуги?!! Да за кого вы меня принимаете?! Я – сын военного, рожден военным, я хочу быть воином! Выносить ваш ночной горшок?! Вытряхивать ваши вонючие простыни? Да как вы смели?!

– Я не то имел в виду, – растерянно пробормотал Цветочек, пятясь назад. – Ты не так понял…

– Что я не так понял? Что вам нужна прислуга? Думали, я от радости прыгать начну? Думали, раз я один раз с вами тут подурачился, то уже всё, я ваш на веки? Экий вы прыткий, ваше высочество! – Он ядовито усмехнулся и брезгливо продолжил: – Да мне хотелось посмотреть на вас. На то, какой вы! Вас же собственный отец не уважает. Я теперь знаю, почему. Никому ненужная радость жизни. Хотели получить меня в слуги? Идите к дьяволу, ваше высочество! – И добавил, как сплюнул через зубы: – Цветочек.

Вильгельм вздрогнул, как будто его ударили со всей силы. Щеки и уши вспыхнули красным. Моргнул как-то странно. Подбородок дернулся вверх. Губы плотно сжались. Дыхание замерло. Том еще раз одарил его ненавидящим взглядом и бегом понесся прочь. Бегом, потому что стыдно, безумно стыдно.