Kitabı oku: «Книга 7. Квантовое сознание – трансформация возможна. Ответы на главные вопросы, которые ты только собирался задать», sayfa 7

Аватар негативной плотности

Ученик: Почему эго – аватар негативного плана?

Мастер: Мы понимаем, что сознание начинает уменьшаться, уменьшаться, уменьшаться… Потом приходит в эту точку непонятную, разворачивается и начинает из нее протестовать против ограниченности. И как мы можем осуждать это сознание, которое, по сути, хочет разрушить ограниченность? Которое протестует против форм, против психики. Ставится ложная точка («подразумеваемое недоразумение»), происходит на нее опора, как на «меня», и из этого «я» начинается война со всеми сдерживающими факторами. И она бесплодна. Сколько вы ни воюйте, вы будете утверждать то, чего нет, а воевать будете с тем, что есть. В матрице подвешиваются некие идеи о том, за что воюем: за мир, за правду, за счастливую загробную жизнь, у кого что. Подвешивая эти цели, манипуляторы направляют агрессию туда, куда им нужно. Поэтому сказано: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Но мы уже в аду. Мы уже воюем из того, чего нет, с тем, что есть. Это называется антимир.

Есть мир: какой бы он ни был узкий, все равно это мир. А здесь появляется центр, которого нет, который самоподтверждается за счет отказа в существовании тому, что есть. Когда из этого «я» я отказываю в существовании тому, что есть, мне кажется, что я существую больше, чем то, чему я отказываю в существовании. И вы думаете, это к чему-то приведет, кроме любви к «я»? А потом что мы делаем? Мы ищем его. Это вообще мысль, чувство, ощущение – и не можем найти. Потому что ты не хочешь быть мыслью – ты же больше!

Когда происходит разморачивание, мы выходим из этой матрицы, потому что ее центр стал объектом, а не субъектом. Раз сюда не идет субъективность, значит, нельзя отсюда развернуть восприятие. И мы понимаем, и возникает сострадание. Мы понимаем, что люди так устали от войны против ограниченности. Но вся эта война лишь утверждение того, чего нет. Поэтому она ничем никогда не заканчивается. Вот это понимание дорогого стоит. Понимание аватара негативной плотности. Которым мы сами были, в который играли и за которого бились, и как мы были подвержены всем манипуляциям, как легко нам было объяснить, за что воюем и к чему идем. Все насилие оправдывается – и поехали. Так живет этот мир. Тем, кто подвешивают плюсы, кажется, что они пастухи, но они сами в этой матрице. Война идет за идеи, а не за людей, и это так очевидно. Набрали в голову идей и забыли про людей.

К Мастеру несут только ноги! Эго к нему не собиралось!

Источник страданий автора-делателя

Ученик: Вчера мне очень срезонировало, как вы рассказывали про образ, про автора, и я проговаривал «умке», как в хоопонопоно: «Прости меня за то, что я не хочу видеть это игрой, я хочу в нее играть так, чтобы это было по-настоящему».

Мастер: Да, но это же и источник страдания. Что такое страдание? Страдание – это несоответствие. А что чему не соответствует? Этот мир не соответствует тому, как я его воображаю через призму автора-делателя. Мир нифига не такой. То есть если я нащелкал много фоток, засунул в компьютер, я понимаю, что это – описание мира, и в компьютере я могу этим манипулировать. Пока я адекватен, я могу что угодно с ними делать: деревья убрать лишние, облака поменять, цвета настроить в фотошопе. Это мое воображение. Что хочу, то и делаю. Я нафоткал этот мир и создаю в воображении то, что мне нравится: Макса размещу среди облаков такого, как мне нравится, и создам виртуальный мир, который мне нравится, буду этого Макса любить и так далее. Это не страдание. Это развлечение! Это игра в воображении.

Страдание начинается, когда я хочу, чтобы здесь было так, как я придумал. Чтобы деревья, убранные там, убирались и здесь. Чтоб можно было оттуда управлять. И тогда возникает недовольство. Авторское страдание связано с тем, что автор-делатель не может управлять этим миром. А претензия на управление существует, потому что нет различения. А различение нарушается, когда мы не замечаем игру в себя. То есть мы начинаем играть в себя, и эта игра похожа на реальность. Этот образ он якобы из второй сигнальной системы, и тогда почему бы ему не рулить второй? А потому что он из третьей, и он – воображаемый. Автор-делатель – это игра, и ничем здесь он управлять не может. Страдание не возникло бы, если бы не было этой запутанности и склейки.

Само воображение – не проблема. Проблема, когда ты начинаешь требовать от этого мира, от других людей соответствия твоим придумкам. И это ранит, это оскорбляет и вызывает чувство вины за то, что ты как автор-делатель не состоялся. Тогда ты начинаешь страдать и доказывать, что ты можешь, что у тебя не получилось не потому что ты болван, а потому что они козлы. Мы ищем причины, препятствия, но основой этого является отсутствие различения игры в себя.

Представь, что автором-делателем мы будем назначать кого-нибудь другого. Просто поиграй в это. Не себя назначай, а, так как это игра, пускай автором-делателем будет твоя собака. Пускай она управляет всей вашей семьей, благополучием. А что? Дети же смогли бы в это сыграть: что наша собака – главная, она управляет всем, что происходит дома. И они бы с ней разговаривали. И смотри: сразу смех, сразу веселье. Но когда я воображаю не собаку, а себя, то я верю, что это так и есть. Переход в третью сигнальную систему, которая всего лишь описывает вторую и никак ею не управляет, становится для нас источником страдания. Мы хотим оттуда управлять второй. Но это невозможно. Как невозможно посредством планшета убрать деревья в парке. Пришел, а деревья на месте. Вот же гады! Оскорбили, унизили и не послушались.

Источник страдания человека в отсутствии различения между второй и третьей сигнальными системами. Он из третьей хочет управлять второй, при том что третья существует просто как описание второй. Описание! Неважно, ты фотографируешь или словами описываешь. Она не влияет напрямую, она влияет опосредованно. И влияет на здоровье через психосоматику, так как это происходит у тебя в голове, и идет отбор энергии.

В мире огромное количество людей, заинтересованных в том, чтобы не выпустить никого из этого гипноза. Все эти тренинги, практики, которые учат вас рулить, объясняют, что эта реальность полностью подчинена и создана мыслью. Делают вид, что они не понимают, о чем речь. Делают вид, что речь идет о сознании, прекрасно понимая, что речь об уме, о третьей сигнальной системе, а не о первой. Но они закрывают на это глаза. Я не знаю, почему, но большинство не хотят связываться с матрицей, с гипнозом и с этим ужасающим рабством, в которое попал человек, лишившись различения входа в третью сигнальную систему. Ничего не надо менять, ни с чем не надо бороться, не надо никакие воспоминания разруливать. Это ловушка!

Все, что надо – это этот момент! Как только возникает мысль о себе, образ себя, ставить отсечку: «Игра начинается! Здравствуй, „умка“! Мы будем играть в меня. Мне очень нравится играть в себя. Я буду играть в себя крутого, в успешного – в любого. Будет у меня гарем, сорок наложниц, четыре тысячи учеников, миллион яхт…» Отлично! Если ты не требуешь потом, чтобы здесь в это верили люди. Если ты идешь завтра на работу и работаешь за текущую зарплату с удовольствием. Если ты не требуешь, чтобы к тебе относились, как к миллиардеру. Понимаешь? Тогда, значит, все в порядке. Ты поиграл, делу время, а потехе час.

Но если ты реально поймешь, что оттуда нет никакого управления, то тебе это быстро наскучит. Потому что все это держится на вдолбленной в голову иллюзии, что через мысли можно управлять второй сигнальной системой. А я говорю – нельзя. Невозможно. Это превращается в безобидную игру только тогда, когда ни к чему не ведет. То есть я задремал, смотрел сон – то же самое, что пофантазировал. Я же не прихожу и не требую, чтобы все было, как во сне. Точно так же, когда я думаю о себе, придумываю какие-то варианты, мир не должен этому соответствовать. А я не должен страдать из-за несоответствия. Но если я пропускаю автора-делателя, который привязан к образу меня, то я начинаю переживать и расстраиваться: «Что-то не по-моему. Они не такие, как я хотел бы».

А кто тебе сказал, что этот мир должен каким-то образом соответствовать тому, что ты думаешь? Мир воображения – это как отдельная система, где мы можем воображать, придумывать, играть, но это больше ни к чему не ведет вообще. И тогда у тебя все нормально. Но там есть мостик – это игра в себя, где все начинается с образа себя. Если ты не различаешь этот образ как вход в игру, дальше мне ничего не рассказывай. Ты уже стал козленочком и блеешь, как братец Иванушка. Не пей водицы – козленочком станешь. Что такое водица? Это зеркало. Он подошел попить воды и увидел голову козла. Где? В зеркале. Он – козел? Он не знает, кто он здесь, но в зеркале он козел. И он верит, что он козел, начинает прыгать, как козел, блеять. И стал козлом. То есть его «схватило» зеркало. Это не зеркало, висящее в комнате. Это зеркало ума, в котором ты не отличаешь воображаемое от реального.

И вот через этот образ себя происходит запутывание различающего сознания. Через этот образ отключается таламус и перестает давать правильный сигнал на распознавание и на подключение чувственного плана. Поэтому думанье о себе было запрещено, а запретный плод сладок. Но мы уже начали. Нам поздно запрещать. Мы болеем этим сутками. Поэтому запрещать не нужно – это опять та же история получится. Нужно различать, когда начинается игра в себя. Она начинается с образа себя. Что надо сказать? «Здравствуй, „умка“! У нас сегодня офигенная книга про меня». «Умка» становится капитаном семнадцатилетним… Я помню: был прямо им. Он становится бароном Мюнхгаузеном, принцессой на горошине, еще кем-то. И он становится тобой. Так мы начинаем игру в себя.

Если мы не пропускаем «умку» как номинальный субъект воображения, то это – воображение. Если мы его пропустили, это уже мы. Ты начинаешь запутывать различающее Сознание, чтобы оно потеряло различие между второй сигнальной системой (непосредственным опытом) и опосредованным опытом (воображением). Теперь та система начнет потихоньку сливаться с этой. И, поверь мне, когда оживут образы и к тебе начнут звонить в дверь несуществующие люди – это лишь вопрос времени. Шизофрения – это когда мы уже фактически смешали две реальности, в эту реальность начали заходить образы, и это обуславливает наше неадекватное поведение. Но когда отсюда мы что-то засунули туда, это ведь почти то же самое. Если мы не различаем, что это – не Макс, а его образ, что это игра в себя. Если же мы различаем, то мы не можем страдать по поводу того, что наши воображаемые декорации не воплотились здесь.

На кого мы вешаем функцию автора-делателя? На него, на этот образ. И потом мы не довольны, что здесь что-то не происходит. Выйти из матрицы означает четкое различение второй и третьей сигнальных систем. Если вам нравится, читайте книги, смотрите фильмы и думайте о себе. Это одно и то же. И это для удовольствия. И это просто кайф. Но откуда страдание? Нет никакого страдания. Это чистая радость, это возможность человеческого мозга воображать. Не все животные умеют это делать. Поэтому они в моменте сейчас живут. Поэтому рано или поздно мы начинаем завидовать простоте их радости. Нам для радости уже не подходит просто вкусно покушать или погреться на солнышке. Нам нужно реализовать то, что мы придумали. Но то, что мы придумали, не обязано реализовываться. Поэтому куча народа занимается всякими подгонками.

Я тебе желаю разморочиться для начала. А это значит не запрещать себе воображать, а делать это осознанно. Начинается игра в себя – почему бы и нет. Тебе нравятся эти образы. Вот и отлично. Когда ты их любишь, они уже не субъекты, а объекты. Уже исцеление началось, когда ты себе разрешаешь осознанно думать о себе, фантазировать о себе, воображать. И где-то на периферии потихоньку начинает записываться, что это такая игра, которая мне нравится.

Несчастным тебя делают тонкие опыты, толсто описанные.

Ментальное эго – не-мысль (самое тонкое различение расщепления ума)

Ученик: Я бы хотел про не-мысль спросить. Она начала осознаваться. Это не что-то конкретное, это прямо фиг пойми что, но это точно осознается. Мне это увиделось как модель субъективности в ментале. Может, это не совсем так, но мне так показалось.

Мастер: Это очень тонкое различение. Тоньше, чем образ себя и переживание «я есть». На этом держится вся тема. И начало – в отсутствии различения вот этой мысли, которая становится базой для отождествления субъекта. То есть субъект отождествляется с не-мыслью. Когда он разотождествляется, различение того, с чем он был отождествлен, не происходит. А нам нужно это различение.

Для этого мы начинаем объяснять, как появляется знающий ум. Что тебе продали пустой компьютер, и ты его начал с детства заполнять различными файлами. Вот как твой малыш. Он тебя узнает? Узнает. Собаку узнает. У него уже в компьютере куча файлов. И он уже даже знает их названия. Пока не говорит, но знает их на слух. Он знает, как зовут собаку. Пытается сказать, но пока не может. Некоторые файлы уже даже подписаны: мама, папа. Файлы накапливаются. Потом у нас начинает работать не только образное, но и словесное, конкретно-логическое мышление. Мы начинаем мыслить словами, не всегда даже раскладывая их в образы. Но по факту каждому слову соответствует некий образ.

Когда происходит регистрация любой мысли, мы ее регистрируем относительно чего-то, относительно некой не-мысли. И все, что нам нужно, это увидеть, что не-мысль – это мысль о не-мысли! То есть регистрация мысли происходит на фоне другой мысли. Тогда зачем нам внутри системы что-то выдергивать и называть мыслью? Зачем мы это делаем, если в голове нет ничего, кроме мыслей? Оказывается, мы это делаем ради этой не-мысли: вот мысль, а вот не-мысль. А если это не-мысль, то потом ты как субъективность с ней отождествляешься и становишься мыслящим все остальные мысли. Но что если это мысль о не-мысли?

Вот о чем Карл Ренц говорит, что некому помыслить, чтобы увидеть, что мыслящий помыслен. И важно увидеть, что вот эта не-мысль – это мысль ни о чем. Можно сказать, что это мысль без содержания. Как в компьютере: каждый файл содержит информацию, но можно создать и пустой файл. И потом сказать: «Это о чем?» А тебе ответят: «Это ты!» Это ни о чем, это ты. Почему ты начал говорить, что это о субъективности? Потому что когда есть отождествление субъекта с этим файлом, тогда он становится о субъективности. Тогда он становится субъектом объектов, которые регистрируются как мысли. Следовательно, у нас в уме появился субъект, мыслящий эти мысли. И это якобы не ум. Это тот, кто там живет. Так субъективность зашла в ментал, отождествившись с не-мыслью.

А теперь посмотри: создавал ли ты этот файл? Как ты его создал? Когда ты его создал? Зачем тебе нужен был файл без содержания?

Ученик: Ну, вроде бы не создавал. Я не помню.

Мастер: Ты не помнишь, потому что не понимаешь, зачем тебе может понадобиться файл без содержания. Файловая система подразумевает, что каждый файл имеет содержание и сопряжен с другими файлами, и в итоге он встраивается в какую-то общую картину. И программа тогда работает с файлами, в которых есть содержание. А это какой-то хитрый файл без содержания. Но за счет того, что он без содержания, можно туда приписать любое содержание. Вот этим любым содержанием становится субъективность. То есть ты открываешь файл и спрашиваешь, что это. Тебе отвечают, что это ты. И ты поражен: «Офигеть! Так вот где я живу. Я живу у себя в компьютере. А это, значит, мои мысли!»

Так оживает субъект внутри ментала. Он и является основой субъективности в голове. Это и есть живущий в голове. Основой деструктивной эго-структуры служит этот файл, в котором нет информации, который ты не создавал. По сети тебе пришел файл, ты его открыл и думаешь, о чем он. И тебе подсказывают: «Это ты!» Так ребенка зомбируют, что это он, он живет там, и у него есть функции. А содержания нет, потому что это он, сама субъективность. И вот это место без места начинает заполняться субъективностью. Понятно, какой механизм? Так вот что нужно различающему сознанию при регистрации любой мысли? Нужно заметить, что она регистрируется на фоне не-мысли, которая тоже мысль.

Если бы регистрация мысли происходила по отношению к чувствам, это бы происходило во второй сигнальной системе. Во второй сигнальной системе мы физические активности называем действиями, активности чувственного тела – чувствами, активности ментала мы называем мыслями. Если бы мысли были относительны активностям других тел в рамках второй сигнальной системы, ум не расщеплялся бы на «я» и «не-я», на субъект и объект. Зачем нам в уме субъект и объект? У нас индивид выступает субъектом своих активностей. И все мысли – это объекты ума. А зачем нам субъект в мыслях? Поэтому, если в мыслях ничего не возникает, кроме мыслей, у нас нет места для субъекта.

Это означает конец ложного субъекта, который появляется в мыслях, конец выверта вот этого. Дальше у нас идет отождествление с индивидом. И тогда активности ума, активности тела, активности чувственного тела, активности тела ощущений просто по-разному называются. Тогда все мысли в одной корзиночке. Неважно, какие они: образные, абстрактные, конкретно-логические. Ведь все основано на первичных файлах, а это образы. А потом надписи. А потом абстракции. Когда дерево папок формируется, оно формирует абстракции. И все. У нас здоровый ум. Нет никакого расщепления. Он целостный и там нет ничего, кроме мыслей. Поэтому ничего мыслями называть не нужно. И начинает стираться нейронная петля, которая и обеспечивала выживание этой не-мысли среди мыслей. Прогоняя единственную мысль из всех по этой петле, создается иллюзия чего-то еще в мыслях: какой-то не-мысли, у которой есть мысли. Мои. Вот так субъективность заходит в голову.

Это самое тонкое различение. И если оно случается, то это великое благо, потому что тогда вся система скоро рухнет. Стоит начать различать простую регистрацию мысли. В момент, когда появляется мысль, появляется и не-мысль. И тебе нужно сказать: «Привет, мысль о не-мысли!» Ну как ты ею станешь, если ты ее видишь как мысль? Как ты станешь мыслью? Не-мысль нужно начать различать как мысль. Именно через нее регистрируются мысли. А если и то мысль, и это мысль, то нет смысла в мыслях. И начинаются моменты, когда нет мыслей. При этом ты все понимаешь, идешь, куда надо, делаешь, что надо. Оказывается, девяносто девять процентов мыслей вообще не регистрируются и не помечаются пометкой «мысль».

Тема действительно сложная и крутая. Если у вас получится, это означает, что домик перевернулся: вы отслеживаете незнающий ум, и, благодаря его отсечке, вы можете начать отслеживать «знаю». То есть вы можете начать отслеживать, как появляется то, что мы называем мыслью. Значит, появляется и не-мысль. И стоит ее пометить как «мысль о не-мысли», вся пирамида схлопывется, и большинство мыслей вообще сразу пропадают. Смысл в них теряется. Зачем мне что-то называть мыслью? Мыслями я могу называть что-то по отношению к чувствам, например. То есть мысли – это не чувства. Вот где ее система классификации. Во второй сигнальной системе мысль – это активность ментала, а действие – активность физического тела. Поэтому мы и различаем мысль и действие. Но внутри мыслей нам не нужны никакие классификации для регистрации мыслей.

А куда мы дели остальные девяносто девять процентов? Почему мы не все регистрируем? Представляешь, если бы ты регистрировал: «Мысль, мысль, мысль…» Ты бы с ума сошел. Или каждое действие называл бы действием. Ты же действуешь и не называешь все подряд действием, а только по надобности. Вот что происходит! Аналогично с мыслями. И это исцеление ментала. На этом различении оно заканчивается. Если ты не можешь создать там субъект, про какое «я есть» ты будешь там медитировать? Для этого «я» уже надо туда засунуть. Уже надо отождествиться.

Первое «я» – уже сознание отождествлено с этим «я», чтобы сказать «я и есть Бог». Где ты там появился? Как ты там оказался? Предоставили место, объявили, что это я, а я и поверил. Родители были очень убедительны, файл уже был в системе, я не мог понять, о чем эта мысль. А они сказали: «Это не мысль, это вообще ты». Теперь я тебе говорю: «Да ладно, это не ты. Это просто мысль без содержания». И ты ее не выдумывал. Она пришла по сети. И если ты ее как мысль распознаешь, у тебя даже твоя защитная система не срабатывает. Защитная система срабатывает, если ты начинаешь с не-мыслью отождествляться. Все, если ты отождествился, у тебя система начинает давать сигнал, что что-то пошло не так, у тебя расщепился ум, у тебя в уме водятся не-мысли. Ты только вдумайся! Это вообще какой-то треш. И, конечно, система говорит: «Вы сошли с ума». А ты, отождествленный с не-мыслью, говоришь: «Кто сошел с ума? Я сейчас проведу расследование, с чем связаны эти сигналы. Наверное, это связано с дурным предчувствием. Наверное, завтра апокалипсис. О, как мне страшно!» И начинается самообман. Потому что это все попытки объяснить работу антивируса, который срабатывает на расщепление ума и появление в голове не-мысли. Пусть это будет мысль без содержания, но это мысль.