Kitabı oku: «Вновь: ложный мессия», sayfa 11
30
Тьма и холод лишь усиливали его знакомство с одиночеством. Такого ранее он не припомнит, а уж если вести отчет с того дня, когда Бэккер начал свой поход, то и вовсе Оскар не провел и часа без кого-то рядом. Кого-то близкого, важного и незаменимого, того, кто не только поддерживал его, а кто сам зависел от него. Сколько бы трагедий ни пришлось ему пережить, сколько бы трудностей ни преодолеть, все это случилось строго благодаря поддержке тех, с кем он делил ужаснейший период истории человечества. В самый трудный час он цеплялся за нужду быть сильным, дабы поддержать отчаявшихся, как и они поддерживали его в ответ. Почему-то, вопреки тесному контакту со смертью, остаться последним и единственным стало для него удивлением не меньшим, чем лишиться тех близких людей, сопровождавших его чуть ли не с самого первого дня. Но вот он один, идет сквозь тьму и холод, ощущает себя мертвым так явственно, как будто бы может это потрогать в доказательство своей правоты. Все окончилось вот так… на чужой земле, впитавшей тела его самых близких женщин, спасти которых он не смог… чьи смерти теперь висят тяжелым грузом вины именно на нем и именно по его желанию. Обвинять других он не собирается, не может себе и представить этот процесс, потому что он был тем, кто должен был вернуть их назад домой. Они были убиты новым врагом, противостоять которому он пока не в силах, вот и приходится спасаться бегством. Прибавить к этому и отсутствие расположения Бэккера, так оказывается, что он придет к своему народу без намека на ориентирование для их спокойствия и построения новой опоры. С начала похода Бэккера он наблюдал лишь потери: Монолит, отец, друзья, коллеги, народ… Рода и Настя. И вот сейчас, оставшись наедине с самим собой, Оскар по-новому изучает свое положение последнего выжившего из Техгруппы… а может быть, и всего народа Монолита. Это даже не боль – нечто более сложное и глубокое, пропитывающее его до костей ядовитое бесформенное мучение от столкновения со всем пережитым в одиночку, когда больше уже некого спасать… только далекая надежда на исполнение единственной роли спасителя наследия отца. Это и спасает, придает хоть какого-то смысла многочисленным жертвам его друзей и семьи. Без этого великого наследия Игоря Козырева окажется, что все было зря… а значит, и он выжил зря. Он не умеет быть один, как и никогда не сталкивался с этим явлением, всегда деля свое время либо с друзьями и коллегами либо же девушками, чьих имен не помнил толком никогда. Порой ему кажется, что единственная причина его выживания – кровное наследие отца, без которого он должен был бы умереть еще давно. Да и не считает он, что заслуживает остаться последним. Но принять это невозможно, ибо он разрушит тем самым ценность многочисленных смертей. Так что он должен быть лидером, иначе все было зря, а этого он не допустит, ибо равносильно такое решение его собственной смерти прямо здесь, среди мрака чужой земли, воздуха, воды и жизни. А просто так он не может сдаться, враг этого не заслужил – легкой победы не будет, если уж и суждено ему проиграть, то будет этот проигрыш столь кровавым, сколь враг будет помнить это в века с самым мрачным оттенком оценки.
Сам не заметив, Оскар стал плакать. По-настоящему, чуть ли не впервые, слезы кривят его лицо от выступающей наружу боли, которую ранее он прессовал и держал в узде новой целью и испытанием. Лишь повторяя себе вновь и вновь: «Иди», он продолжает функционал, пока эмоции вырываются густой смесью всплеска воплей, слез и кривляния мышц лица. Со стороны он бы казался монстром, учащимся издавать звуки. Если бы не пропитанное кровью бремя лидерства, толкающее тело вперед, вновь и вновь, то, скорей всего, он упал был в истерике от невозможности переварить свое положение единственного оставшегося в живых. Само понимание возраста и человеческих ценностей куда-то запропастилось, освободив место лишь для функции, заменить которую отныне попросту нечем. В моменте поддается сомнению этой единственной опоры в виде роли спасителя, приходя к простому откровению: страх не стать им по любой из причин равносилен признанию собственной некомпетентности и права на жизнь, ибо ради этой идеи он и выжил… ради этой идеи остальные умерли.
Не думая о времени, все ковыляя вперед, приходится визуализировать тьму ночи образом смерти, желавшей забрать его в свои объятия, сопротивление которой дается простым передвижением по прямой. Упрямо, бездумно, игнорируя боль и тяжесть в сердце, Оскар идет вперед, вновь и вновь напоминая себе о запрете сдаваться. Пусть мысли о возвращении за телами Роды и Насти будут при нем, дают силы вернуться домой, чтобы потом справедливые похороны случились уже с доказательством победы над врагом, отнявшим их жизни.
Внезапно, пока он шел по тропе внутри оврага, до него донеслись странные звуки, нечто системное, повторяющееся. Знатоком леса он никогда не был, легко можно было приписать это к чему-то естественному, но отделить это производимое действие от рук разумного существа было почему-то невозможно. То ли что-то приколачивали, то ли рубили. Откуда-то справа, прямо за холмом в несколько метров. Керосиновая лампа уже почти догорала, так что, оберегая ее, Оскар аккуратно залез наверх, цепляясь за деревья, все время поглядывая под ноги, дабы не соскользнуть. Это не было первым в ближайших этапах адаптивной стратегии, свернув с тропы он просто пытался отвлечься от гнетущего чувства самоуничижения из-за вины перед всеми, кто умер, чтобы он жил.
Уже наверху, прячась среди ветвей, Оскар увидел то, чему не хотел сначала верить, – Нерожденных. Их было пять человек, внизу на небольшой поляне среди высоких кустов с ягодами, которые они собирали в корзины, ломая ветки, также откладываемые в отдельную переноску. Только это были не мужчины – женщины. Женщины удивительной красоты, возрастом лет тридцати, похожие на одну знакомую ему персону – Любу. Чуть ли не сестры, они работали синхронно, аккуратно делая свое дело, окончившееся уходом обратно в лес уже через пару минут. Лес этот был плотный, метрах в пятидесяти от этого места. Оскар не знает истинную причину преследования их по пятам, как и не знает, что подвигло его совершить действие, вполне способное вложиться в стратегическую карту будущего преимущества перед этим врагом… способное быть оправданным в период войны…
Там были несколько деревянных домов, поставленных очень плотно ниже уровня горизонта. Огромная площадь была выкопана, там возведены дома, а сверху все накрыто помесью веток и земли на перекладинах. Чуть подождав, он аккуратно нашел край в стороне от спуска, снял верхний слой и спустился для разведки. Дома составляли квадрат внутри квадрата, выходом в центр внутреннего круга. Женщины зашли внутрь, слабый, почти незаметный огонь свечей выдавал малое тепло через редкие щели в перегородках окон. Выйдя тем же путем наружу, Оскар аккуратно, не считая времени, обошел это место чуть ли не в полкилометра радиусом. Не было ни анализа с оценкой, ни долгосрочного планирования возможных переговоров, благодаря преимуществу знания этого места. Любое самое малое направление на как-то пусть и отдаленную тень плана, хитрости или стратегии разных оттенков если и касались его, то строго сталкивались с отвращением. Осквернение допустимо, черта проведена, формирование официального идеологического противостояния началось вместе с пламенем. Яростным и безжалостным, распространившимся на километры вокруг пламенем. Лишь увидев охваченное огнем подземное поселение со сгорающими врагами, Оскар разрешил себе возвращаться к изначальному маршруту с чувством исполненного возмездия. Поджечь было не сложно, не слышать их крики – это стало внезапным испытанием. Потому что он хотел слышать их мольбы, страдания и ужас перед смертью в праведном огне. Лес полыхал за его спиной чудовищной силой, дыша ему вслед, вынуждая бежать от дыма, пока треск стучал по ушам, будто крича. Если кто-то и выжил, то он будет рад – ибо все услышат о последствиях своей безграничной воли.
Когда стало светать, Оскар как раз вышел на поле. Тело работало без мысли, строго вперед, не оглядываясь назад. Глазам было трудно привыкнуть к свету, но все же он сначала отыскал вход на базу, которую раскрыл ему Алви. Слева и справа от поляны, которая уходила в широкий песчаный пляж, располагались отвесные скалы, ограждая это километровое пространство от мира, создавая этакий коридор. Как раз справа, там, среди небольших деревьев, Оскар нашел спрятанный в земле квадратный люк с плотным стеклом, приложив к которому пластиковую карту внезапно встретил цифровую панель для разных действий, среди которых была возможно и открыть его. Уже желая забраться внутрь, а там и забрать звездолет, Оскар услышал голос, которого не должно тут быть:
– «Видеть в переменах благодать, ибо нет ошибок во Вселенной».
Оскар подошел к Роде с трепетом. Она стояла в паре метров от него, вновь с синяками и ссадинами, теряющая последние силы в борьбе со слабостью. Она смотрела на него красными, немного отрешенными глазами. Он не мог произнести ни слова, не мог даже обнять ее. Ему было страшно развеять этот удивительный момент, кажущийся издевательским сном.
– Спасибо что дождался. – Она сказала это и безвольно упала. Он подхватил ее на руки, спустился через люк, позволивший уместиться им обоим, а потом просто запустил звездолет. Тот стоял в единственном количестве, через коридор от спуска, простой, двухместный. Ключ-карта Алви подошла, запуск случился без осложнений. Оскар делал все спешно, не разрешая себе и капли сомнений. Пристегнув Роду к месту второго пилота, он обрадовался, что она проснулась, дабы помочь ему в пилотировании. Она взглянула на него почти пустым взглядом, выдавив немощную улыбку, взяла его за руку и уже хотела что-то сказать, но оборвала эту попытку простым понимающим кивком.
– Отдыхай, ты заслужила. Успеешь все рассказать. – Говоря с заботой, Оскар гладил ее голову, зачесывая волосы назад, открывая лицо, чтобы лучше видеть ее глаза.
Звездолет поднялся из-под воды недалеко от острова, лицезреть который с большой высоты оказалось не менее трудным эмоционально, нежели пересечь его физически. Сначала он хотел пролететь над островом, чтобы лишний раз подметить стратегически важные места, может быть, кого-то заметить или же обнаружить того же Алви, но голос Роды, будто бы прочтя его мысли, сказал:
– Не возвращайся. Не надо. Летим домой.
Оскар сам не ожидал, как был рад этим словам Роды. Так и не посмотрев на остров целиком, он направил звездолет вверх, специально к светилу, желая вместе с ней немного окунуться в очищающий свет. Наступил не просто новый день – отныне он знает, как быть нужным лидером для своего народа и своего дома. Перемены неминуемы, ошибок не бывает. Знание врага дарует ему возможность взять инициативу, потому что отныне он понимает: ему не дано было предотвратить грядущую войну – лишь пережить ее.
Продолжение следует…
