Kitabı oku: «Сказания дедушки Афанасия», sayfa 6
Шалопут* (слав.) – бездельник
СКАЗАНИЕ 26
Жил-да был в ратном городе Киеве Ахмыл, знатный купец. Именитый*, да богатый был, всего было в достатке: хозяйство большое, денег много, куры, гуси, кони. В общем на судьбинушку не жаловался. Ростом не велик, бороды не было, а волосы цвета каштана, что рос около усадьбы Ахмыла. Очи цвета лазури вечерней, характер вроде-бы покладистый. Но вот, чем выделялся шибко этот Ахмыл больше всего: любил он быть во всем самым лучшим, самым первым. И не жаловал он, когда кто-то в чем-то превосходил его, так злился, так обижался. Токмо** не во всем он был самым лучшим. Вот, взять, к примеру соседа его ближнего, Славомыса. Высокий, стройный, тихий характером. Кузнецом слыл во Киеве. Зело*** хорошо он ковал оружия, серпы, бороны, кольца, и другие всякие полезные изделия железные, дабы люд радовать, да пользу приносить народу. Прекрасно знал он свое дело, народ честной завсегда с охотой просил выковать то меч верный, что б легкий, прочный, да острый был, то кольцо златое, девице красной подарок. И душа Славомыса радовалась. Но доволен Ахмыл. Восхотел он так же хорошо ковать изделия железные, дабы про него поговаривали в народе: «Ох, какой молодец Ахмыл! Зело хороший меч мне сковал! Знамо, во всем первый он, самый лучший мастер на все руки!». И попытался выковать. Но ничего не получалось. И так разозлился он, что топотать по полу древесному начал со злобы. Но тут позвал его в гости к себе Славомыс. Говорит: – Пойдем ко мне в гости! А? По соседски посидим, поговорим. Чайку попьем!Пойдем?
– Добро! – отвечает Ахмыл – пошли.
Пришли они в усадьбу Славомысову. Усадебка не большая, но очень приглядная. Дом, баня, кузница и все. Вынес слуга на подносе златом две кружки глиняные, наполненные чаем ароматным. И сразу заметил Ахмыл, что у него чай менее ароматен, чем у Славомыса. И чувство неприятное в нем зашевелилось. Но все-таки попили они чаек с пирогом знатным, который вынес слуга. В процессе разговаривали именитые люди о разной всячине. И только закончили баять****, как заходит в усадьбу мужик какой-то и спрашивает:
– Ну, барин Славомыс, готов ли серп мой? Али еще подождать надобно?
– Готов – отвечает Славомыс – давно готов, Литовлад! Иди возьми у Никодима, я ему велел беречь серп, как зеницу ока!
– Благодарствую, Славомыс!
И ушел Литовлад. Но несколько минут спустя слышал Ахмыл, как расхваливает Литовлад серп Славомысов. И опять появилось то чувство неприятное.
– Что ты ликом печален, Ахмыл? Не по нраву тебе чай да пирог мои, али печаль какая на душе?
– Да, знаешь, мне грустно и завидно зреть, как твои изделия железные хвалят да другим советуют. Мне тоже хочется умением обладать ладным, дабы тоже людям дарить радость и полезные вещи. А ничего я не умею.
– Эх, Ахмыл. Не нужно тебе завидовать мне. Зависть – худой товарищ! Не выголяй глаз на чужой квас! А лучше поищи в себе умение какое-нибудь, дабы тоже приносить народу радость. Ведь я тоже когда-то не умел ковать железо! Токмо как ты, мечтал. Но вот, научился и теперь люд мною доволен. Так что не надо завидовать. Давай я тебе помогу в таком деле?
– Добро! Спасибо тебе!
И Славомыс свое обещание выполнил. Ахмыл стал великолепным пекарем. Прослыл он на весь Киев град, как его верный друг, товарищ и учитель – Славомыс. Ведь не даром молвит пословица псковская: «Не выголяй глаз на чужой квас!».
Именитый* (слав.) – богатый, известный
Токмо** (слав.) – только
Зело*** (слав.) – очень
Баять**** (слав.) – говорить
СКАЗАНИЕ 27
Послушайте, ребятушки, сказочку мою, а может и былиночку. А уж потом сами кумекайте*, что к чему.
Жил-да был в ратном городе Пскове Славомыс. Высокий, стройный, тихий характером. Кузнецом слыл во Киеве. Зело** хорошо он ковал оружия, серпы, бороны, кольца, и другие всякие полезные изделия железные, дабы люд радовать да пользу приносить народу. Прекрасно знал он свое дело, народ честной завсегда с охотой просил выковать то меч верный, что б легкий, прочный да острый был, то кольцо златое, девице красной подарок. И душа Славомыса радовалась. Хозяйство содержалося в полнейшем порядке: в огороде порядок, в доме чистота, да красота. Ни пылинки. В дни праздничные на столе дубовом лакомства разные так же присутствовали, и гости, что были в минувшую Масленицу в доме Славомысовом, до сих пор нахваливают кушанья, коими баловал их хозяин.
По соседству Ахмыл жил и пытался Славомыс приучить его трудиться, дабы не стал совсем лентяем. Но Ахмыл сопротивлялся и все время посылал соседа:
– Да иди ты со своим советом к лешему! Я сам знаю, как мне вести мне дела! Знамо, были у нас такие, которые лезли не туды, куды надо. Так что оставь меня в полном покое, да не тревожь больше по таким пустякам!
Внешне Ахмыл, может быть, и не столь примечателен: Ростом невелик, бороды не было, а волосы цвета каштана. Очи цвета лазури вечерней. Но вот чем Ахмыл этот выделялся больше всего: любил он ничего не делать больше всего. Это можно было узреть, как только поглядеть на хозяйство его: огородец-то весь зарос сорняками, баня дряхлеет. Ой, а в доме что творится! Везде пыль, грязь, всякий угол – хорошее место для того, чтобы паутина паучья в ней образовалась. Все запущено. И не жаловал Ахмыл, когда кто-то пытался его заставить работать.
Так же любил он жаловаться на то, что жизнь у него самая что ни на есть худая, ничего судьба хорошего не приносит». Ноет: «А другим , вон, соседу моему, удача так и прет: с каждым годом богатеет. А я чем хуже? Эх, не везет мне в жизни!» Пусть люди знают, какое нелегкое житье у Ахмыла.
А сам: целыми днями лежал на печи, о работе не думал. Как только взберется на печку теплую, да как устроится по удобнее, сразу все недовольства, мысли плохие испаряются мгновенно. Все бы ничего, но втайне завидовал Ахмыл Славомысу, что у него все так ладно. Но ленился что-то исправить, и потому не было порядка в усадьбе Ахмыловой.
Так и жили.
Придет он с хмурым и недовольным видом, бормоча все про жизнь, да судьбу, которые «не хотят его щадить и все бьют, бьют», и не хочет не с кем разговаривать. Но как только взберется он на печку теплую, да как устроится по удобнее, сразу все недовольства, да эмоции плохие вдруг испаряются мгновенно.
Все бы, да ничего, но в тайне завидовал Ахмыл Славомысу, что у него все так ладно, а у Ахмыла беспорядок везде. Но ленился что-то исправить он, и поэтому не было порядка в усадьбе Ахмыловой.
Так и жили.
Но вот однажды, ясным летним вечером, постучался к Славомысу кто-то. Открывает дверь древесную и зрит: стоит перед ним старичок. Борода длинная, седая, очи голубые с небольшой хитринкой, одежка самая простая: рубаха синяя, портки темные, да лапти плетенные. Опирается этот старичок на деревянный посошок.
– Смилуйся, – говорит, – добрый молодец! Жажда мучает сильно! Изок*** в эту пору жаркий выдался, устал по жаре ходить. Впусти меня, угости глотком водицы чистой!
– Проходите, дедушка! – отвечает Славомыс.
Ступал на крыльцо старичок. Опирается он на перила ровные, гладкие, под ним ни одна дощечка не скрипнула. Входит. В сенях чистота да порядок. Все на своих местах есть. Паутины, пыли и прочей грязи нету. Все благоухает чистотой да радостью. Угостил Славомыс старичка квасом в ковше дубовом, жар-птицами украшенном.
– Благодарю тебя, добрый молодец за то, что не пожалел квасу для меня. Будь счастлив!
– И вы, дедушка, будьте счастливы!
– Прощай!
И скрылся старичок за вратами расписными.
Постучал потом кто-то к Ахмылу. Открывает, а там старичок. Опирается на посошок и говорит:
– Смилуйся, добрый молодец! Жажда мучает! Дай испить глотка воды!
– Проходите! – отвечает Ахмыл.
С громким скрипом взашел гость на крыльцо. Внутри дом был еще ужасней, чем снаружи: везде пыль, да грязь, зола черная. Паутина украшает весь потолок. Пахнет отвратительно. Пауки, мыши да прочая живность, которой по душе весь это хлам, снуют туда-сюда. А вода… ах, батюшки!
– Что же ты, Ахмыл с домом твоим сделал? Зачем же ты так небрежно к нему относишься?
Ахмыл в ответ:
– Неохото мне всем этим заниматься. Да и болею я, сил нет.
– А видел я, какие сорняки у тебя по нарастали! Жуть! Да проследить, чтобы везде порядок присутствовал, разве нельзя? С соседа пример бери!
В ответ на слова такие опять завел Ахмыл песнь жалобную.
– Эх, добрый молодец, не выголяй глаз на чужой квас, лучше раньше вставай и свой затевай – сказал старичок и… пропал.
Не спалось ночью Ахмылу. Запали слова старичка в душу . Понял он, что наделал своей ленью поганой. Ведь она все только портит, а не доставляет радости. Надо лень свою. Прогнать, да за ум браться.
Что же случилось с Ахмылом? Только с того дня изменил жизнь свою: лень победил, за дело взялся. Пошли дела в гору, и зависть к соседу прошла.
Кумекайте* (слав.) – думайте
Зело** (слав.) – очень
Токмо** (слав.) – только
Баять**** (слав.) – говорить
ЭПИЛОГ
– Ну, ребятки. Пора нам заканчивать!
– Что, уже? – сонно зевая, спросили оставшиеся детишки – мы еще не хотим спать!
– Конечно хотите! – засмеялся дедушка Афанасий – довольно я вам по рассказывал сказаний моих. Спать уже пора.
Проговорил дедушка Афанасий, допивая чай в глиняной кружке и любовно посмотрел на внуков. Он верил, что сказания его пойдут им на пользу, что вырастут внуки большими, сильными, и самое главное, добрыми. Что наберутся мудрости и доброты от сказов Афанасия и будут хорошими людьми и будут вершить дела благие, помогая всему, людям, зверям, миру. Дедушка Афанасий верил…
На улице была тихая ночь. Маленькие снежинки падали все реже и реже. Они тоже спать хотели, как и вся деревня та сонная, как все на свете. Снег лежал и блестел на земле черной, и благодаря ему в деревне не было совсем темно. Во всех избах погасли свечи. Да же в избе дедушки Афанасия. Но почему же он до сих пор не спит?
Он вышел из избы на поляну, которая была освещена луной. Следы от ног дедушки были едва заметны. С наслаждением вдохнув свежий морозный воздух он проговорил: «Пора!». И в воздухе, рядом с Афанасием образовался большой голубой овал и он шагнул в него, оставив после себя небольшое углубление в снегу, которое освещала бледная луна в ночном небе…
