Kitabı oku: «Точка невозврата», sayfa 3
С правой стороны было свободным уютное местечко – столик с диванчиками. Селина поспешила к нему, чтобы опередить намеревающуюся зайти в кафе молодую пару. Айгуль подошла незаметно, как волшебный цветок, появившийся по велению факира, и поставила перед гостями ароматный травяной чай.
Артем, не отрываясь, глядел на Селину влюбленными глазами, будто бы видел ее впервые. Он взял в свои руки ее маленькие нежные ручки, и прикоснулся к ним губами.
– Какая же ты все-таки красивая! – выдохнул он.
– Что, заметил? – Селина улыбнулась. – Напугал тебя Ибрагим. Смотри! А то и вправду уведут.
– А я об этом каждый день думаю, поэтому и хочу сегодня сделать… – Артем не договорил.
– Чего хотите заказать? – сама того не ведая, Айгуль перебила Артема на полуслове.
– Принеси нам, пожалуйста, два бокала полусухого, и поесть, на твое усмотрение.
– Так что ты хотел сказать? – Селина хотела вернуть Артема к начатому разговору.
– Раз так получилось, давай подождем, пока принесут вино. Расскажи мне, что интересного и нового ты узнала сегодня в библиотеке?
– Ничего нового, все одно и то же. Все мудрецы крутятся вокруг мнения Платона.
– А ты с этим не согласна?
– Я не хочу соглашаться или не соглашаться, я хочу найти истину. Вот тогда я с ней и соглашусь. А все то, что написано по этому поводу людьми – это только гипотезы… Да, конечно, Платон – выдающийся философ, но он жил две с половиной тысячи лет назад, а Атлантида, по всей видимости, исчезла с поверхности Земли девять с половиной – десять тысяч лет до того времени, когда жил Платон. Именно поэтому он мог только предполагать. А о том, что случилось на самом деле… Только Бог знает, что было на самом деле. Вот я и хочу попытаться с его помощью в этом разобраться.
– Ты знаешь? Я смотрю на тебя и удивляюсь. Откуда у тебя такое сильное стремление к познанию истины. А что оно принесет тебе – это познание?..
– Если я найду правду, я буду считать, что я выполнила большую миссию. Я буду счастлива, если смогу сообщить людям, что же произошло с целой цивилизацией на самом деле, и люди, сделав выводы, не допустят ошибок, которые приведут нашу планету к печальному исходу. А такое упрямство и стремление к познанию у меня от отца, он открыл мне глаза на многие вещи.
У столика появилась Айгуль, поставила два бокала вина, затем принесла две порции плова и два зеленых салата.
Артем поднял бокал, отпил глоток.
– Я хотел сказать, что я тебя очень люблю, – смело начал он, – об этом я тебе говорил не раз. А сегодня я хочу сделать тебе предложение. – Артем опустился на колено и протянул Селине кольцо. – Выходи за меня замуж!
– Артемка, встань! – тихонько сказала Селина. – На нас все смотрят.
– Пусть смотрят, – вызывающе громко сказал Артем. – Пусть все видят, что я хочу на тебе жениться! Пусть завидуют! Выходи за меня замуж!
– Ну, подожди! Садись! – Селина взяла Артема за руки. – Мне ведь надо еще учиться. Надо заканчивать университет. Нет, я так не могу, я должна подумать.
– Ну, хорошо… подумай! А кольцо все равно возьми. Мы к этому разговору еще вернемся. А сейчас будем гулять и веселиться. – Артем взял в руки бокал. – За тебя! Каким бы ни был твой ответ – за тебя! И помни, я тебя люблю, – Артем наклонился и поцеловал Селину.
***
Теплый летний вечер. Селина шла по набережной, влажный морской воздух обдувал ее прохладой и трепал спадающие на плечи бархатистые волосы. Селина остановилась, окинула взором горы, о которые плескались голубые волны, потом перевела взгляд на пенящееся море, в то место, где голубое небо смыкалось с ним в единое целое.
«Как интересно устроен мир, как своеобразно воспринимаем мы окружающую нас действительность. Я четко вижу, что море соединилось с небом, они составляют одно целое, но тут же думаю, что это не так, – подумала Селина. – И сразу возникает противоречие: а почему не так? Это так и есть на самом деле. Наша планета и то пространство, что ее окружает – это и есть единый организм – один живой организм, по своему устройству похожий на организм человека. И все, что мы видим своими глазами, это всего лишь наше восприятие – восприятие человека. Так Создатель задумал этот мир, и мы видим в нем только то, что Он нам позволяет. Он позволяет нам видеть те грани пространства, которые не причиняют нам вреда, и в меньшей степени оказывают давление на состояние нашей души, и на нашу психику в целом. Он защищает нас от видения того многообразия измерений, которые существуют вокруг нас. Нам доступна только часть измерений, которые существуют в окружающем нас мире. Другие измерения нам недоступны, они принадлежат покинувшим наш мир людям и другим существам, и подразделяются на рай и ад. Эти измерения подвластны только Богу и дьяволу. Есть еще и третья группа измерений, она принадлежит только Создателю, и в нее нет доступа простым смертным. Да, наверное, так все и устроено».
Селина снова пошла вдоль берега, потом сделала шаг в сторону, свернула на тропинку, ведущую к дому. В этот момент в спину ей ударило что-то тяжелое. Море накатилось на Селину тяжелым валом, сбило ее с ног и потащило вглубь бурлящей массы воды. Селина захлебывалась соленой водой, ей не хватало воздуха, все сильней распирало, разрывало от боли грудь. Она открыла рот, чтобы вдохнуть воздух, но воздуха не было.
Селина проснулась в поту и, вскочив на кровати, стала жадно вдыхать прохладный ночной воздух. В этот момент она была похожа на рыбу, которую только что вытащили из ее родной водной стихии.
В отблесках лунной ночи она увидела на своем балконе тень человека. Огромные глаза Селины округлились от охватившего ее ужаса. Она нащупала спавшего рядом с ней Артема и стала тормошить его дрожащей рукой.
– Артем… Артем! – еле слышно зашептала она. – Проснись, Артем!
Артем оторвал голову от подушки.
– Что? Что случилось? – пробормотал он, не открывая глаз.
– Смотри! Смотри! – прошептала Селина. – Там кто-то есть, – она показала рукой на балкон.
Артем долго не мог отойти ото сна. Он никак не мог понять, где он, что от него требуется, и что, собственно, происходит? Он протер кулаком глаза, попытался навести резкость. Наконец до него дошло. Он слез с кровати и направился к балконной двери.
По балкону метнулась тень. В следующее мгновение, перепорхнув через перила, она полетела вниз.
Артем выскочил на балкон: в сторону моря, гигантскими прыжками, одетый во все черное, бежал, еле касаясь земли, человек огромного роста. Его бег был похож на полет птицы, он словно парил в воздухе над тропинкой, ведущей к берегу.
Глава 10. МИСТИКА
Профессор Гроссман сидел в гостиничном номере и лихорадочно строчил заново, уже в третий раз, наброски к предстоящему докладу на международной конференции ООН по вопросам изменения климата, экологии и разумного природопользования. Номер на третьем этаже в отеле «Роялтон» он забронировал заранее, за две недели до вылета. Гроссман торопился, надо было успеть набросать хотя бы главные мысли, чтобы не опозориться и не упасть в грязь лицом. Не будет же он говорить собравшимся ученым людям, что подготовленные им материалы бесследно исчезли. По меньшей мере, это будет выглядеть глупо. Как после этого его воспримет то общество, перед которым он собирался выступать. Оправданий на этот счет вообще не могло быть, это было ясно, как дважды два, надо было готовиться. А по ходу доклада все станет на свои места, перед большой аудиторией ему стоять не впервой – привычное дело. Да и тема предстоящего доклада была профессору очень близка, он чувствовал себя в ней, как рыба в воде.
«Деятельность людей наносит непоправимый ущерб окружающей среде и, как следствие, глобальное потепление, – продолжил писать профессор. – И что самое страшное, настоящее положение дел до конца не оценено, не осмыслено даже теми, кто преуспел в этой области больше всех. Погоня за сверхприбылью затуманивает политикам и бизнес-элите глаза, отодвигая экологические проблемы на задний план. Сейчас им не до этого. Невзирая ни на что, мы превращаем нашу планету в большую свалку. Во многих странах не знают даже такого понятия, как утилизация отходов, все отходы зарываются в землю, либо вообще валяются на поверхности под ногами».
Стук в дверь прервал ход мыслей профессора. На пороге появилась миловидная девушка.
– Ваш заказ, – мягко проговорила она и, улыбнувшись голливудской улыбкой, поставила на столик поднос с сэндвичем и чашкой черного кофе. – Хотите еще чего-нибудь? – спросила она, выдержав короткую паузу.
– Спасибо! Пока ничего, – благодарно ответил Гроссман.
Девушка пошла к выходу. Гроссман посмотрел ей вслед.
«Итак… На чем я остановился?» – профессор перечитал написанное, минуту подумал, затем продолжил писать дальше: «Темпы, которыми человек разрушает природу, создают угрозу жизни всего человечества. Наше общество превратилось в общество безответственного потребления, в котором все измеряется количеством материальных благ. У такого общества нет будущего. Преодоление наступившего кризиса возможно только на основе формирования нового типа взаимоотношений природы и человека. Только все вместе, возвратившись к общечеловеческим ценностям, мы сможем спасти цивилизацию от катастрофы. Для этого необходимо коренным образом изменить всю схему мироустройства, сформировать новую систему мировоззрения и общественного мнения». Гроссман поглядел на часы.
– Время летит быстро, пора выходить! Пора! Господи, помоги! Не дай опозориться!» – профессор перекрестился, вложил бумаги в оранжевую папку, купленную в одном из магазинов Манхэттена, и сунул ее в портфель.
Он спустился в лифте, прошел через зал регистрации, вышел на улицу. В городе стояла жара – было далеко за тридцать. Гроссман вышел на Пятую авеню, идти по улице меж гигантскими небоскребами было душно, он взял такси, и вскоре был у Колумбийского университета. Зал, в котором должна была пройти конференция, был почти полон. Согласно регламенту Гроссман выступал третьим. Когда подошла его очередь, он поднялся, подошел к кафедре, поставил на полочку свой портфель, достал оттуда папку и, раскрыв ее, стал читать:
– Уважаемые дамы… Уважаемые господа! – начал Гроссман. – Посмотрите, что происходит сегодня на нашей планете. Уже редкий день в году проходит без каких бы то ни было катаклизмов, которые нам с вами преподносит матушка-природа. Непрекращающиеся дожди, которые приводят к наводнениям, разрушают жилища и уносят тысячи людских жизней. Непереносимая жара, вызывающая засуху и убивающая тысячи людей. Повсеместные лесные пожары, истребляющие леса и многочисленные поселения. Участившиеся землетрясения, разрушающие города и уносящие с лица земли целые острова, и вместе с ними целые народы. Резкие перемены погоды, перепады температур, цунами и проносящиеся повсюду шквальные ветры. Участившиеся зоонозные заболевания, передающиеся от животных к человеку. Вот далеко не весь перечень неприятностей, которыми сама природа предупреждает нас с вами о грядущих непоправимых событиях, о страшных последствиях, которые ждут нас с вами. И виной всему этому – людская деятельность, безответственное вмешательство людей в экосистемы Земли. Да, да, виновны в этом мы с вами, господа!.. Люди должны коренным образом изменить отношение человека с природой. И надо это сделать как можно скорее.
С самого начала, лишь только Гроссман приступил к чтению доклада, он почувствовал что-то неладное. С каждым прочтенным, произнесенным им словом, он все больше убеждался в том, что тот текст, который он сейчас читает, писал не он. Профессор на секунду замолчал, прикрыл папку, и вдруг заметил, что папка, лежащая перед ним на кафедре, была красной, а не оранжевой. Но он же знал… точно знал, что всего два часа тому назад он клал в свой портфель оранжевую папку. Профессор побледнел, руки его слегка задрожали. Он узнал свою папку, это была она – его старая, со знакомыми ему отметинами, видавшая виды папка, исчезнувшая с его рабочего стола в московской квартире. Народ в зале увидел заминку профессора и замер в ожидании. Профессор быстро заглянул в портфель – другой папки в нем не было.
Заминка длилась секунд тридцать. Больше затягивать паузу было нельзя. Гроссман попытался взять себя в руки, быстро нашел место, на котором остановился и продолжил чтение доклада. Глаза профессора округлились от удивления: он только сейчас понял, что доклад, вне всякого сомнения, был написан его почерком. Но текст… Текст был не его – он был уверен. Мог голову дать на отсечение, что такого он не писал. Первое, что пришло в этот момент на ум Гроссману – это прервать чтение доклада, извиниться, ссылаясь на недомогание, и быстрее покинуть кафедру.
Профессор сделал было уже шаг, чтобы выйти из-за кафедры, и тут в голове его отчетливо застучали слова старца: «И да будешь ты проводником в руках Божьих, и да не свернешь ты с пути праведного! И да не отступишь ты, не убоишься препятствий всякого рода, восставших на пути твоем!» – Из памяти Гроссмана вновь восстал образ загадочного старца. Он в упор глядел на профессора, его взгляд был полон скорби, и в то же время в нем чувствовалась уверенность и огромная сила. Гроссман нашел место, на котором прервался, и продолжил чтение доклада. Было такое ощущение, что его мозг и язык уже были ему не подвластны.
– Уважаемые дамы и господа! – продолжал Гроссман. – Несомненно, многие из сидящих здесь в зале, да и многие люди, которые находятся сейчас за пределами нашего собрания, не раз задавали себе вопрос – почему три четверти всей поверхности планеты занимает вода, и лишь одну четвертую занимает суша? Уверен, что все ответят, что такое количество воды нужно для поддержания удивительно тонкого баланса, от которого зависит наше существование. Вы правы, господа, это так!
Ярким доказательством тому служат приливы и отливы. Неоспорим и тот факт, что Земля должна быть на определенном расстоянии от солнца, поскольку именно это расстояние является условием проживания всего живого на нашей Земле. Даже самое незначительное изменение этого расстояния повлечет за собой существенные изменения климата. Воды мирового океана незамедлительно реагируют на любые колебания, которые могут явиться следствием изменения этого расстояния. – Гроссман замолчал, опять в его душу закрались сомнения. Но времени на обдумывание сказанного совсем не было. Гроссман взял графин и налил себе стакан холодной воды.
«Может, все же хватит читать этот доклад, – опять пронеслись мысли в голове Гроссмана, – может, пора остановиться?.. Сейчас произнесу пару заключительных слов и уйду с кафедры». Не успела эта мысль промелькнуть, как в голове профессора вновь застучали слова, зазвучали отчетливо, как никогда еще не звучали: «И да будешь ты проводником в руках Божьих, и да исполнишь ты волю Его… до конца!» – последние слова прозвучали так громко, что профессору показалось, что их слышали все присутствующие в зале. Гроссман достал платочек, вытер со лба пот и продолжил:
– Да, уважаемые дамы и господа, – Земля наша прекрасна, и жизнь на ней возможна только при поддержании тонкого баланса!
Наша Земля – очень тонкий и чувствительный организм, как и организм человека. Многие из вас знают, как влияют внешние факторы на здоровье человека, а если человек уже не молод и страдает от множества болезней, то на него воздействует все: магнитные бури, жара, изменения погоды, грязная вода и воздух, и многое другое.
Так вот, теперь представьте себе, какой вред наносит Земле деятельность человека.
Сейчас на Земле ежедневно добывается до 100 млн. баррелей нефти и примерно столько же ее потребляется, оставляя после использования вредные выбросы и отходы. Вдумайтесь в эту цифру, господа! Неужели нефть в земле для того, чтобы люди ее выкачивали и сжигали? Могу с уверенность сказать – нет, не для этого! Нет, уважаемые дамы и господа! Нефть находится в земле не просто так!.. Она не предназначена для удовлетворения наших с вами потребительских, варварских интересов!
Нефть там находится для того, чтобы выполнять тонкую балансировку нашей планеты, чтобы не дать ей сместиться с орбиты во время землетрясений, попадания астероидов и прочих независящих от человека явлений. Эти явления присущи мироустройству. И Бог, создавая Землю, предусмотрел все, чтобы как можно дольше продлить жизнь на нашей планете.
Гроссман замолчал, чтобы обдумать сказанные им слова. «Нет, здесь что-то не так! Но «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь» – сокрушенно вздохнул Гроссман.
В зале стояла полная тишина, даже никто не шептался. «Опозорился!» – подумал профессор. В это мгновение откуда-то из глубины снова послышался голос старца: «И воздастся тебе по делам твоим, и будешь ты вознагражден за спасение душ невинных!»
«Время покажет», – подумал Гроссман и продолжил чтение написанной для него речи:
– И в заключение я скажу, все то, что я читал сейчас с этой высокой трибуны – это не пустой звон – это звучит набат – набат о спасении наших душ, и душ наших потомков! И звучит этот набат все громче и громче. Так неужели же мы его не услышим? – Гроссман сделал паузу: то, что было написано дальше, он читать не собирался. – Нет, этого я читать не буду! – возмущенно пробубнил профессор. – Это, вообще не лезет ни в какие ворота! Такое я мог бы сказать на вечеринке со своими друзьями, и то, перед тем должен буду принять изрядную дозу спиртного, но говорить это здесь… Какое я имею право предрекать конец света? Нет, этого я говорить не стану!
«Нет, станешь! – тут же зазвенело в ушах, и тон сказанного был таким, что Гроссману стало не по себе. – Ну, говори же! Не молчи! И тебе воздастся!»
Профессор уже не соображал что делает – он уже был, как зомби.
– Если люди не предпримут серьезных шагов, и не изменят своего отношения к природе, если все останется так, как есть сегодня, то конец времен неизбежен, скоро наступит расплата, – прочитал Гроссман. – Но у людей еще есть шанс на спасение. Чтобы избежать катастрофы, с завтрашнего дня надо снизить добычу нефти, настолько, чтобы в течение года это снижение составило десять процентов, а через два года – уже двадцать процентов. Надо прекратить выбрасывать отходы в окружающую среду, во все водоемы, включая даже маленькие болота. Иначе наша цивилизация прекратит свое существование – вымрет от эпидемий. Никому не удастся спрятаться в бункерах и отсидеться, дожидаясь лучших времен, вымрут все.
Вот так, уважаемые дамы и господа! Я закончил… Теперь все зависит только от вас – от того, как вы воспримите и как преподнесете обществу сказанные мною слова. Профессор сошел с кафедры и направился к своему месту. Зал молчал. Через минуту он взорвался аплодисментами, все аплодировали профессору стоя. Аплодировали долго, до тех пор, пока профессор не сел на свое место, и даже после того.
А в голове Гроссмана, приглушая звучание аплодисментов, все еще звенели слова: «И да будешь ты проводником в руках Божьих… и будешь ты вознагражден за спасение душ невинных!»
Конференция закончилась. Профессор вышел из конференц-зала.
Ни после одного доклада в своей жизни Гроссман не чувствовал себя таким уставшим, как сейчас. Но в тоже время его переполняла гордость за то, что он не смалодушничал, не испугался, и выполнил наставления загадочного старца, а может быть, и исполнил волю Самого Господа. Теперь его совесть была чиста – он сделал все, что от него зависело. Хотя, когда он читал доклад, он не был полностью согласен с тем, что было в нем написано.
«Но все… все уже позади!.. Зал воспринял сказанное мной на ура, значит, это не выглядело глупо, а совсем наоборот. – Гроссман расправил плечи и бодро зашагал по улице. – Но все же!.. Кто и когда подменил мне папку? Может быть, в то время, когда перед самым выходом из номера я зашел на минутку в ванную? Другого времени не было, в остальное время портфель был при мне. Ну и дела!.. А кто же мог это сделать?.. А каким образом моя папка исчезла в самолете?.. И в Москве тоже? – В этот момент перед глазами Гроссмана встал образ атлета, сидевшего рядом с ним в самолете. – Странный тип! Куда-то исчез… и при выходе из самолета я его не заметил… Мистика какая-то!.. А, может быть, это Смирнов? Ведь я его тоже совсем не знаю. Мало ли для чего ему могла понадобиться моя папка. Уфологи – странные люди… Хотя, с виду – он человек порядочный… да и визитку свою оставил… Что я говорю? Полный бред! Какой Смирнов? Откуда в моем портфеле появился тот доклад, который я читал только что… и еще в моей красной папке, которая исчезла у меня в Москве?.. Так и до сумасшествия недалеко!.. Пора бы и отдохнуть хорошенько, надо расслабиться.»
Гроссман посмотрел на часы, достал телефон, разыскал визитную карточку Смирнова и набрал номер сотового телефона, указанный в визитке.
***
В вечерних сумерках Пятая авеню искрилась как новогодняя елка. Броские витрины ослепляли прохожих своими огнями и манили зайти внутрь. Гроссман шел не спеша, он шел на встречу с новым знакомым. Его голова была заполнена все теми же мыслями, из нее не выходил прочитанный им доклад. Профессору хотелось как можно скорей поделиться хоть с кем-нибудь, тем, что с ним происходит.
Он был настолько погружен в свои размышления, что чуть не прошел мимо ожидавшего его Смирнова.
– У меня есть на примете одно место, где мы могли бы хорошо провести вечер. Здесь неподалеку есть «Русский самовар», неплохой ресторан, – сказал Смирнов после приветствия. – Можем отправиться туда. Как вы на это смотрите?
– Возражений нет, – согласился Гроссман, – надо снять то стрессовое состояние, которое гонится за мной по пятам последнее время. А это наилучшим образом можно сделать только в русском ресторане.
– Вы имеете в виду наш перелет? – спросил Смирнов.
– И не только, – выдохнул Гроссман, – сегодня на конференции я испытал не меньший стресс, чем там, в самолете.
– И что вас так поразило? – заинтересованно спросил Смирнов. Он поглядел на дорогу и, увидев такси, поднял руку. – Так что вас так обескуражило на конференции, чей-то доклад? – уже сидя в такси, спросил он.
– Мой собственный, – ответил профессор.
– Не понимаю! – удивился сказанному Смирнов.
– Я и сам ничего не понимаю.
– Вы интригуете меня все больше и больше!.. Так расскажите же, что там произошло?
– Это долгая история. Я должен рассказать всю цепь событий, которые преследуют меня последние два месяца, иначе картина не сложится в единое целое.
– Ну, так в чем же дело? – воскликнул Смирнов. – Рассказывайте! У нас до утра масса времени. Я надеюсь, вы не спешите?
– Да, сегодня я никуда не спешу, вы правы, – улыбнувшись, сказал профессор, – но прежде, чем приступить к началу моего повествования, было бы неплохо расслабиться, выпить хотя бы граммов по пятьдесят.
– Согласен, – лаконично, чисто по-военному, сказал Смирнов. Помолчав немного, добавил: – Я сгораю от любопытства.
Столик у окна, уютная обстановка ресторана, бутылочка армянского коньяка, хорошая закуска и неумолкающая, льющаяся музыка – вечная музыка русского романса. Гроссман немного расслабился, лицо его заметно покраснело.
– Да, действительно интересно! То, что происходит вокруг вас не менее таинственно, чем то, что видел я, – дослушав рассказ профессора и наливая в рюмки коньяк, произнес Смирнов. – Так говорите, ваши папки пропадали у вас трижды? А вы можете показать мне доклад, который вы читали сегодня, тот, который написан вашим почерком, но вы утверждаете, что высказанные там мысли вовсе вам не принадлежат, и писали его не вы?
– Да, конечно, я прихватил его с собой. Я полагал, что он вас заинтересует, – Гроссман расстегнул свой портфель, достал оттуда красную папку и протянул ее Смирнову.
– Я вижу, вам стало легче, вы уже лучше выглядите, – сказал Смирнов. – Давайте выпьем! Выпьем за наше знакомство, и за то, чтобы все прояснилось.
Он положил перед собой папку и углубился в чтение. Время от времени он поднимал брови и пожимал плечами.
Гроссман разглядывал интерьер ресторана. После выпитого коньяка ему, действительно, стало легче. «Русский самовар» был уютным местечком, в нем звучала русская музыка, она расслабляла и уносила неприятности прочь.
«Ну, и Бог с ним, что все так вышло, – подумал Гроссман, – ведь кончилось все хорошо. Вон, какой фурор я произвел в зале своим выступлением. Надо будет перечитать доклад и подумать над тем, что там сказано, несомненно, в нем зарыта глубокая истина – истина, над которой стоит подумать».
Смирнов закрыл папку, молча наполнил рюмки.
– Ну, как? – спросил Гроссман.
– Вначале выпьем, – уклончиво ответил Смирнов, – думаю без этого тут не обойтись. – Он выпил, закусил хрустящим огурчиком. – Странно!.. Здесь ничего не написано о конце времен… Здесь этого нет!.. И не только этого, но и многого из того, что вы сейчас мне рассказывали.
Лицо Гроссмана побледнело, в глазах поблекла улыбка.
– Как нет? – выдавил он с трудом и потянулся за красной папкой. Он открыл папку, прочел несколько строк, и лихорадочно стал перелистывать страницы. Руки профессора дрожали, папка закрывалась сама собой. Сомнений не оставалось – это писал он. Теперь перед ним лежал доклад, который он подготовил в Москве еще в первый раз.
***
Наутро у газетных киосков Нью-Йорка стояли большие очереди. Такие же очереди, что в последнее время случалось довольно редко, стояли и в других городах мира. Первые полосы газет ошеломляли яркими заголовками: «Русский профессор предрекает конец света!» – писала «Нью-Йорк таймс»; «Сенсационное заявление русского профессора на конференции в Нью-Йорке» – писала «Берлинер Цайтунг»; Смелые высказывания профессора Гроссмана на конференции в Америке» – писала газета «Московский Комсомолец».
Сидя в своем кабинете, Джордж Брайт расплылся в довольной улыбке, он с упоением перечитывал написанную им статью.
– Неплохо я поработал, неплохо! – похвалил себя Джордж, дочитав статью до конца. – Получилось недурно! – Джордж поглядел в зеркало и улыбнулся своему отражению. Из зеркала на него смотрел самодовольный молодой человек с круглым лицом и светлыми прилизанными волосами. Сквозь стекла очков, сидящих на его мясистом носу, проглядывались выразительные серо-зеленые глаза. Джордж поправил галстук. – Вот видишь! А ты не хотел идти на конференцию, – подмигнул он своему отражению. – Что, дружок, не ожидал, что будет такая сенсация? Твои предчувствия тебя обманули, мой друг. Пришел успех! – Джордж прокрутился на вращающемся кресле лицом к столу, и стал перечитывать статью еще раз.
В кабинет залетела худощавая рыжеволосая девушка лет двадцати пяти и закричала с порога:
– Поздравляю, Джордж… Ты поймал сенсационный материал! Статья получилась классной. Вот уж не знаешь, где что произойдет… Ты доволен? – Барбара чмокнула Джорджа в щеку. – Можешь не отвечать, – быстро протараторила она, – по тебе все видно. Ну, желаю успеха и в дальнейшем! Ты мог бы одолжить мне свой диктофон, а то мой почему-то барахлит?
Джордж довольно ухмыльнулся, достал из ящика стола запасной диктофон и протянул его Барбаре:
– На, не жалко! Ты вечером придешь ко мне?
Барбара загадочно вскинула тоненькие брови и молнией выскочила из кабинета.
– Желаю удачи! – закричал Джордж ей вслед.
Телефонный звонок поднял Гроссмана с постели. Приподняв тяжелые веки, он поглядел на часы и потянулся к телефонной трубке.
– Кто там еще в такой ранний час! – недовольно пробурчал профессор. – Але! Я вас слушаю!
По мере того, как профессор слушал своего собеседника, лицо его менялось: вначале оно стало бледным, потом румянец залил щеки, и удивленно приподнялись брови.
– Не надо извиняться! Вы правильно сделали, что позвонили! И ничего, что так рано. Большое вам спасибо! Я немедленно бегу! – профессор стал быстро одеваться. Спустя пару минут он уже пересекал холл гостиницы. – А что? Хороший он мужик – этот Смирнов. Молодец, что разбудил.
Ближайший газетный киоск был рядом – за углом гостиницы. Вскоре в руках Гроссмана был экземпляр «Нью-Йорк таймс» с большим заголовком на первой странице – «Русский профессор предрекает конца света». Стоя у киоска, Гроссман, не отрываясь, прочел ее до конца. Там было написано в точности, слово в слово, все, что он говорил на вчерашней конференции. Гроссман тяжело вздохнул и направился в гостиничный номер.
Глава 11. НАСЛЕДНИК
На улицах подводного города зажглись фонари, окна пирамидальных домов засветились огнями. Солон с Атлантой шли по центральной площади.
Голова Солона была занята мыслями о грядущих событиях. Заглянув в книгу будущего, он увидел будущее планеты, и теперь увиденное не давало ему покоя.
«Этого не должно случиться, я должен найти способ, как предотвратить катастрофу и сберечь Землю от разрушения. Если я не найду его, планета разлетится на части, а вместе с ней погибнет современная цивилизация и многие из нас».
– Что-то случилось? – спросила Атланта. – Давно я не видела тебя таким задумчивым.
– Есть повод для беспокойства, но я обязательно найду выход. И надеюсь, что мы справимся с ситуацией и на этот раз.
– Прости, что я отвлекаю тебя от важных забот. Я хотела поговорить с тобой о нашем сыне.
– Я готов тебя выслушать.
– Я думаю, что нашему сыну пора жениться. Многие в его возрасте имеют взрослых детей. И меня порадуют внуки. Я давно мечтаю о них. Я прошу тебя, поговори с ним. Мои просьбы и убеждения не оказывают на него никакого влияния. Он постоянно твердит мне одно и то же, – нет среди наших девушек той, которую он смог бы полюбить.
Солон мысленно представил своих внуков – мальчика и девочку лет пяти, бегающих вокруг него. Лицо его прояснилось, как небо после пронесшейся бури.
– Ты, пожалуй, права! – Солон посмотрел на жену добрыми любящими глазами. Перед ним все еще стоял образ милых детишек, бегающих вокруг него в цветущем весеннем саду. – В сказанных тобою словах есть истина. Я подумаю, кого я смогу порекомендовать ему в жены, и обязательно с ним поговорю.
– Спасибо! – кротко произнесла Атланта.
На расположенной среди гор поляне, на животе, опершись на локти, лежал юноша. Темные волнистые волосы спадали на его широкие плечи, и слегка прикрывали его красивое мужественное лицо. Под темной футболкой, обтягивающей атлетически сложенное тело, проступали крепкие мускулы.
На ярко-зеленой траве перед глазами юноши лежала толстая книга. На раскрытой странице была изображена разноцветная схема. Юноша, увлеченный изучением схемы, не заметил подошедшего к нему Солона.
Солон присел возле сына.
– Давненько мы с тобой не виделись, сын мой. Закрутился я с головой в делах, и поговорить с тобой некогда. Как дела твои? Чем заняты твои помыслы, благие ли они?
Димитрий хотел вскочить, чтобы поклониться отцу своему в ноги, но Солон остановил его жестом. – Не преклоняй колени твои! Я без того ведаю, с каким почтением ты ко мне относишься.
