Kitabı oku: «Орден Крона. Армия свободы», sayfa 4

Метнулась к кровати – туда, где в ворохе формы был зарыт Каас. Задрала платье, притулила ремень с кожухом на бедро – так ещё лучше! Теперь я не только нравилась сама себе, но и чувствовала привычную уверенность – шуршащий ворох юбок прекрасно скрывал уже потёртую бордовую рукоять верного стального друга.

«Мы вышли на новый уровень отношений», – пошутил Каас, охотно расположившись поверх резинки чулка.

Я усмехнулась сальной шутке и сделала дурашливый поклон Фидерике, застывшей с гребнем в руках. Она, в отличие от меня, собиралась использовать его по назначению: уже приготовила стул для своей нарядной куклы и горстку шпилек.

Где-то в коридоре радостно завизжали девичьи голоса и застучали каблучки – хлопотная суета захватила всё женское крыло замка Кроуницкой академии, и я неожиданно поняла, что тоже предаюсь ей с некоторым удовольствием. Присела на край стула и выпрямила спину, подставляя макушку заботам подруги. Прикрыла глаза и почти замурлыкала от наслаждения, когда Фиди принялась расчёсывать волосы.

Было что-то неуловимое и очень ценное в том, чтобы на одно праздничное утро стать обычной девушкой, верящей в лучшее и ожидающей чудес.

***

Мороз сковал наледью торчащие из-под снега кусты, и ветки их казались прозрачными кристаллами из пещер Трескималя – хрупкими, звонкими и сверкающими. Проглянувшее сквозь серую завесу закатное солнце лизнуло снег бледными лучами, добавив окружению и без того ослепляющей яркости.

Я сощурилась и осторожно приподняла длинную юбку платья, спускаясь с каменных ступеней. Шагала медленно, чтобы ненароком не упасть и не растерять наведённую Фидерикой красоту.

Ёлки-сугробы выстроились торжественным рядом вдоль широких аллей. Зима в праздничный день пыхнула снегопадом, и мир сделался сверкающим и пушистым, как белоснежный плюшевый медвежонок на витрине игрушечного магазина – ещё совсем новый, не тронутый детскими ладошками.

На дорожках было людно: свиры в светло-зелёных мантиях покинули стены академии и принялись украшать двор праздничного замка, отмахиваясь от летящего снега.

В высоких арках бестиатриума то и дело мелькали ленты зелёной магии, вспыхивали оранжевым стены, мельтешили рудвики. Подготовка к торжественной ночи шла полным ходом. Я вздохнула, понаблюдав издали за превращением любимой мной боевой арены в танцевальную площадку, и свернула в другую сторону – туда, где находилось ещё одно дорогое сердцу строение.

Ближе к комплексу святилищ встретилось не меньше десятка пушистых помощников, ретиво тянущих высокую пышную ёлку прямо по заиндевелой тропинке. Я обошла их, стараясь держаться как можно дальше, и наткнулась на стайку хохочущих целительниц. Девушки поедали сливочную карамель у святилища Девейны, но, увидев меня, резко замолчали, а потом зашептались.

– Брысь! – рявкнула я как можно громче, и под ближайшей ёлкой сорвался с места мелкий зверёк.

В отличие от него, целительницы только опасливо оглядели меня с ног до головы, будто надеясь, что я прогоняла не их. Или что я вообще не сорокина дочь Юна Горст, а вежливая леди в нарядном платье. Пришлось внести ясность.

– Пошли вон отсюда! – грозно прикрикнула я и даже потянулась было за Каасом, но рука нащупала только ворох ткани над кожухом.

Ухнула от досады – сомнительная получилась угроза. Но и такой хватило, чтобы студентки вздрогнули и по одной зашагали прочь от церемониального комплекса. Там, где они стояли, осталась только одна яркая варежка и пара выпавших леденцов.

Я отпихнула утерянную одежду ногой, снова повыше задрала юбки, схватила их в охапку вместе с кучей барахла – сумкой, босоножками, маской – и зашагала по сугробам прямиком к покосившимся воротам военного штаба банды изгоев.

– Ты не понял, – донёсся из храма рудвиков голос Куиджи. – Маскиг’овка иллюзией, по сути, является обманом г’азума – заклинание пятого погядка, мне пока недоступное, – он громко вздохнул и изменил интонацию, явно копируя магистра Риина: – Видеть, но не замечать. Слышать, но не понимать. Так пг’ячут пг’едметы на видном месте или даже здания…

– Во имя Квертинда! – прервала я занудную речь, распахивая двери.

Парни мне явно обрадовались, но потом остолбенели, обнаружив под форменной накидкой непривычный вид, и наконец как-то насмешливо заулыбались.

– Ты похожа на сморщенный абрикос, – хмыкнул Комдор, усаживаясь на крышку клавесина.

За его спиной мерцала ёлка – гораздо менее привлекательная, чем та, что я видела в комнате, но зато эта иллюзия была высокой и почти не дрожала. Нед вынул кинжал и принялся ковырять и без того поломанные клавиши.

– Очень кг’асивый нагяд, – вежливо похвалил Куиджи, уступая единственный стул.

Мон опустил глаза, покраснел и кинулся закрывать за мной ворота в храм рудвиков. Дохлой крысой тут уже не воняло, лишний мусор мы вынесли ещё месяц назад, так что в военном штабе банды царил некоторый уют.

– Я ненадолго, – постучала я сапогами, сбивая снег с подошв. Свалила девичью ношу кучкой на свободный стул и принялась раздавать подарки.

Это было не очень хорошим решением – тратить драгоценное время на поздравление банды изгоев, но я не смогла себе отказать в этой прихоти. В День Династии мне было необходимо увидеть тех, в ком я была уверена и кого любила – короткий момент искренности с близкими людьми перед маскарадом лицемерия.

Парни благодарили от всего сердца, нюхали флаконы с надписью «Влюблённый оборотень» и даже не кривились.

– Пахнет шалфеем и лавандой, – повёл носом Мон и в очередной раз откупорил притёртую пробку.

– Кряхт, – ругнулся Комдор. – Забыл про подарки! Но с меня выпивка!

Я строго глянула в сторону Неда, но комментировать не стала. Мон завозил ногой по полу и опустил голову: должно быть, тоже забыл. Но это сущие мелочи. Самое важное то, что каждый из банды помнил о клятве.

– Мы с Фидег’икой тоже пг’итовили всем сюг’пг’изы, но вг’учим их на пг’азднике, – важно сообщил Куиджи.

– Меня Фиди и так сегодня одарила, – я указала на своё платье, и парни с сомнением оглядели его. – Кстати, красивая ёлка! Здорово, что ты украсил наш штаб!

– Ты её видишь? – отчего-то расстроился Куиджи и прямо сник.

Хотелось уточнить, почему учтивый комплимент вызвал такую реакцию, но глаз зацепился за циферблат с Иверийской короной. Часы показывали половину пятого, и это означало, что времени у меня почти не осталось. А перед отправлением в Приют я собиралась посетить ещё одного, самого важного человека…

– Мне пора, – коротко кинула я и торопливо засобиралась.

Натянула перчатки, подхватила своё барахло и, обернувшись у самого выхода, обнаружила озадаченные физиономии. Банде явно было интересно, куда я собралась. Пришлось частично посвятить их в свои планы на ближайшую ночь.

– В бестиатриуме меня не будет, – сразу предупредила я, чтобы отсечь лишние вопросы. – У меня дела в Кроунице, так что встретимся уже завтра. – Куиджи открыл рот, но я торопливо перебила его ценными указаниями: – Держитесь подальше от Ракель и её шайки прихвостней. Особенно следите за Родриком Трейсли: он трусливый ублюдок и может нагадить по-тихому.

– А ты… – всё-таки начал Лампадарио, но я снова его заткнула.

– Буду со своим ментором, – уверенно соврала я, и на лицах друзей мелькнуло облегчение и понимание.

Возможно, когда они увидят Джера в бестиатриуме, вопросы у них снова возникнут, но объяснения я решила оставить на потом. Сейчас слишком волновалась перед предстоящей встречей. Да и платье с причёской сковывали не только движения, но и мысли – приходилось контролировать каждый шаг и каждый взмах, чтобы ненароком не разрушить хрупкий наряд.

– Во имя Квертинда! – помахала я на прощание и, получив такой же ответ, дёрнула тяжёлые створки.

Ворота поддались не сразу, пришлось протащить их волоком, расчищая небольшой сугроб у выхода. «Надо будет починить», – мелькнуло в голове, когда я уже отошла на пару десятков шагов. Ступила на расчищенную дорожку, с облегчением отпустила порядком надоевшую юбку и только теперь заметила спешащего следом за мной Мона.

– Значит, тебя не будет на празднике? – запыхтел Монтгомери, уткнувшись взглядом в святилище Девейны.

Я напряглась. Объясняться совсем не хотелось, а лишние расспросы нервировали похлеще тянущего ожидания.

– Не будет, – сквозь зубы процедила я, демонстрируя нежелание беседовать.

– Я думал, что… – он обхватил свой тиаль, отпустил и снова обхватил. – Ну, что все будут танцевать, а ты не будешь, потому что не любишь. Я люблю, но… – он кинул на меня короткий взгляд и затоптался на месте. – Тоже не буду, конечно. Или, может, мы могли бы с тобой, как на занятиях Банфик… – парень замолчал, будто ждал, что я соглашусь.

– Мон, я не буду танцевать, – терпеливо выдохнула я. – Ни в бестиатриуме, ни где-либо ещё.

– Так и знал, – победно заключил он и улыбнулся, погладив пухлой ладонью ёжик волос. – Поэтому хотел вручить на празднике, как Куиджи, но… Вот. Это тебе, Юна.

Монтгомери протянул небольшой футляр из бежевого шёлка и сдавленно икнул.

– Спасибо, – спешно поблагодарила я и сразу же сунула любопытный нос в коробочку.

Внутри лежала идеальная бусина. Изящное и нежное украшение для истинной леди, с которой наверняка меня можно было сегодня перепутать. Но я не была леди. И никогда не носила ничего подобного. Поэтому не знала, как реагировать. Прошла минута, другая, а я так и стояла, всматриваясь в переливчатый перламутр. Мне ещё никто не делал подарков вот так, из рук в руки, и сейчас я вдруг осознала, что принимать их – не так уж и просто. По крайней мере, у меня совершенно не было опыта.

– Тебе не нравится, – погрустнел Мон. Он почесал замёрзшее ухо и спрятал руки в карманы накидки. – Я просто не знал, что нужно дарить девушкам. А ты вообще… не совсем девушка.

Нежно-розовая горошина размером с бруснику сияла даже ярче окружающего снега. Я аккуратно поддела бусину, и она потянула за собой тонкую золотистую цепочку.

Мимо прошагал недовольный поварёнок с огромным подносом ароматного печенья, и я едва не выронила подарок – поймала его буквально у самого сугроба. Со стороны площади заголосили восславления, захохотали студенты.

– То есть, конечно же, ты девушка! – как-то яростно оправдался Мон, будто злясь на студентов или на самого себя. – Просто я знал, что ты не любишь все эти женские штучки, но всё равно… – он облизал губы.

– Мне нравится, – прервала я смущённую речь. – Похожа на крохотную луну. Такая… ровная. И красивая.

– Правда? – вытаращил глаза друг.

– Клянусь, – ни капли не солгала я. – Можно надену её прямо сейчас?

– Ты хочешь? – глаза его забегали, оглядели дорожки, ёлки, мелькающих на ступенях студентов, но остановились на мне. – Да, конечно! – обрадовался Монтгомери. – Мне будет приятно, если наденешь.

– Поможешь мне? – протянула я украшение, и он попятился, будто в руках у меня был коготь икша, а не его собственный подарок.

Но потом осмелел, подул на ладони, бережно взял подвеску.

Я развернулась, скинула капюшон. Волосы Фидерика подняла мне в высокую причёску, поэтому дополнительно придерживать их не требовалось – только расстегнуть ворот накидки, освобождая шею.

Прохладная горошина легла между ключицами, и я обхватила её, придерживая, чтобы она снова не попыталась утопиться в сугробе.

Ладони Мона оказались горячими, будто сквозь них текла магия Девейны – приятный жар обжигал затылок с каждым прикосновением. Я слышала, как парень пыхтит, пытаясь совладать с хитрым замком. Стояла неподвижно и боковым зрением наблюдала за теми, кто кидал на нас любопытные взгляды. Ну и пусть. Правила мы не нарушали, а на слухи мне давно уже было наплевать.

Через минуту всё было кончено, и я не придумала ничего лучше, чем обхватить большое мягкое тело друга в знак благодарности.

– Во имя Квертинда, – прошептал мне на ухо Мон.

– Отпразднуйте здесь без меня хорошенько, – пожелала я, освободившись от его медвежьих объятий. И тихо добавила: – Проследи, чтобы Комдор не напился, ладно?

– Конечно, – уже искренне и свободно улыбнулся Монтгомери. – Встретимся утром за завтраком?

– За обедом – точно! – пообещала я. – Завтрак могу проспать.

Мы рассмеялись и, постояв ещё несколько секунд, разошлись в разные стороны.

***

В некотором смысле мы с хоботорогом были похожи. Он и я – нелепые, странные создания, которые невероятным счастливым образом выживали вопреки судьбе. Мы оба должны были сгинуть, погибнуть под смертельными жерновами Квертинда, но оба неплохо устроились и даже имели вполне ясные перспективы. Но если участь хоботорога легко объяснялась человеческой жалостью и великодушием, то моя собственная казалась мне совершенно непостижимой. Я словно ходила по натянутому канату с завязанными глазами, и каждый следующий шаг мог оказаться смертельным. Одно неловкое движение – и сорвёшься в пустоту. Но страха не было: нутром, шестым чувством я ощущала, что где-то внизу за мной следит тот, кто непременно поймает, если я оступлюсь.

– Где же твой хозяин? – спросила я у вязаного собеседника.

Тихий шёпот в пустом кабинете показался слишком громким, как и последовавший за ним вздох. Хоботорог сверкнул глазом-бусиной, но мудро промолчал.

Господина Демиурга всё ещё не было, поэтому маскарада я дожидалась в компании уродливой игрушки и фолианта кровавой магии. Книгу открыла больше по привычке – поначалу вздумалось потратить свободное время с умом и вычитать несколько новых заклинаний, но сознание напрочь отказалось сосредотачиваться на учёбе. В конце концов я забросила жёлтые страницы и уставилась рассеянным взглядом в окно.

Двор Приюта наполнялся густыми янтарными сумерками, светлыми от фонарей и сияющих иллюзий. На террасе суетились слуги, заканчивая последние приготовления: столы вдоль парапета заполнялись блюдами, бесчисленные свечи вспыхивали под лучинами, бокалы сияли начищенными стенками. Даже снегопад не посмел потревожить это оживлённое благополучие. Праздник приближался неумолимо, неизбежно, лавиной человеческого счастья и светлых надежд. Ожидание чуда почти осязаемо висело в воздухе – случайной улыбкой на вечно угрюмом лице, блеском глаз и заливистым смехом.

Прелестная Марианна, совершенная в своём бледно-голубом платье, встречала первых гостей на правах хозяйки. Нарядные господа со своими хорошенькими спутницами подолгу задерживались у беседки, в которой сегодня разместился оркестр, и под тихую музыку двигались вдоль главной аллеи. Неизменно останавливались у фонтана с обнажённой Нарциной, звонкие струи которого сегодня напоминали страницы персонагвира – казалось, в каждой живёт семейка золотистых светлячков.

Я вновь тяжело вздохнула. Меня от этого карнавала роскоши отделяло стекло и несколько последних минут одиночества. Вопреки ожиданиям, времени у меня оказалось предостаточно: в приют я приехала даже раньше назначенного часа. Капрана гнала нарочно медленно, всматриваясь в толпу в глупой надежде, берегла внешний вид, но до красных ворот поместья добралась ещё до прибытия первых гостей.

А всё потому, что Джера так и не встретила.

Яркие пёстрые бабочки взволнованно затрепетали крыльями за спиной и с размаху врезались в стекло – они разделяли мою нервозность и разочарование. Ещё пару часов назад я с таким же упорством ломилась в дом ментора в тщетной попытке поздравить его с праздником. Даже позволила себе войти без приглашения – но в круглом домике было пусто, темно и холодно. Где пропадал его хозяин, я даже предположить не могла. От этого и без того неприятный грядущий праздник показался мне чем-то вроде пытки, очередного экзамена на лицемерие. Я должна была улыбаться и славить Квертинд, несмотря на растущее беспокойство и брезгливость. Что ж, по крайней мере, в этот раз у меня на лице была самая настоящая маска.

Золотистая лисья морда не придавала загадочности, но неплохо подчёркивала глаза. Я дотронулась до отражения в оконном стекле, пытаясь узнать в нём саму себя, и недовольно скривилась. Наряд больше не казался таким уж привлекательным: цвет платья выглядел слишком резким. Кожа на фоне ярко-оранжевой ткани смотрелась бледной, почти зелёной, волосы – тусклыми и растрёпанными, вдобавок вид портил длинный розовый шрам от зубов икша, заметный даже в темноте. Да и без него все руки были исполосованы мелкими царапинами и крохотными порезами. Уверенность в собственной привлекательности испарилась. От той Юны Горст, что красовалась перед зеркалом в комнате, не осталось и следа. Только жемчужина в ложбинке ключиц была прекрасна без всяких оговорок – украшение ловило блики от канделябров и мягко сияло благородным перламутром.

– Через пять минут жди меня у стойла, – ворвался знакомый голос вместе со звуком открывающейся двери. – Пусть Ленида принесёт туда костюм и маску. Бродзена проводите в хранилище артефактов, а особого гостя… – мужчина наконец заглянул в кабинет и запнулся. – Юна?

Господин Демиург, кажется, не ожидал меня увидеть. Или просто не узнал, как и многие сегодня. Из-за спины создателя Ордена Крона выглянула кривая рожа Татя и физиономии любопытных слуг, но ненадолго: дверь захлопнулась перед ними, когда грязный и хмурый Демиург вошёл внутрь. Я уже видела его таким, но сейчас удивилась не меньше, чем он: наряд бедного рыбака резко контрастировал со сдержанной роскошью поместья. И вряд ли служил карнавальным костюмом.

– Рад, что ты пришла, – непривычно скупо бросил Демиург. Прошёл прямиком к столику с графином, налил себе вишнёвого бренди, отхлебнул.

– Вы напомнили мне об обязанностях, – осторожно начала я и отшатнулась, потому что от мужчины здорово несло потом и пылью.

Демиург не заметил моей брезгливости и уселся на диван прямо в грязной одежде, откинул голову на спинку и прикрыл глаза. Устал. Несколько минут молчал, и я даже заподозрила, что он уснул, но закрытые веки слегка подрагивали, выдавая работу мысли и присутствие сознания.

– Только вернулся с Гриффорда, – объяснил мужчина. – Пришлось срочно вывозить с острова армию, – он приоткрыл один глаз, повернул голову. – Ты молодец, что распорядилась о срочном отбытии. Это спасло людей и планы Ордена на взятие Вереса. Не ожидал.

Я всё же присела рядом – на самый край дивана, чтобы не испачкаться, и внимательно всмотрелась в его лицо. На лбу Демиурга залегли глубокие морщины, уголки губ опустились, под глазами темнели круги. Под моим взглядом он закатал рукав и отодрал пломп размером с десятилирновую монету. Иллюзия спала, но внешность мужчины это почти не изменило: усталый, потрёпанный вид создателя Ордена Крона говорил о том, что ночь у него выдалась тяжёлая. Только глаза стали яркими и разными. Как у… хоботорога. Я торопливо запихнула игрушку в сумку, будто устыдилась его существования.

– Я могу быть полезнее, чем вы думаете, – насупилась я. – И толку от меня гораздо больше именно рядом с армией, а не на бестолковом маскараде среди живых кукол. Я могла бы отправиться в Верес вместе с третьим кроуницким полком, чтобы…

– Почему ты не сказала мне, что за тобой следят? – перебил Демиург. Осушил одним глотком стакан, со звонким стуком отставил его.

От резкой смены темы я растерялась и часто заморгала. Действительно, почему я не сказала об этом заранее? Очевидно, что поездка на Гриффорд приведёт Чёрного Консула прямо в колыбель Ордена Крона, в один из его скрытых лагерей.

– Не была уверена, – я надула щёки и хотела почесать затылок, но наткнулась на острую заколку и опустила руку. – Я думала, Кирмос лин де Блайт настолько въелся в мои мысли, что просто мерещится в каждой тени. А доказательства слежки были не убедительными.

– Ты всё ещё мне не доверяешь, – коротко заключил господин Демиург. – Хотя поводов для сомнений у тебя не было. Но я же не твой непогрешимый ментор.

Яркие разноцветные глаза смотрели насмешливо, выжидающе.

– Только попробуйте, – предупредила я злобно. – Только попробуйте ещё раз подвести его под подозрения, и я уйду прямо сейчас, не дожидаясь, когда ваша богатенькая знать начнёт прожигать во мне дыру жадными взглядами! – я подскочила и заметалась по кабинету. Каблуки босоножек утонули в пушистом ковре. – Это наверняка вы подослали Шенгу лин де Сторна, чтобы он снова посеял в моей душе сомнения! Ваш спектакль, как всегда, безупречен от начала и до конца, но вы правы – я не доверяю ни вам, ни удивительным случайностям, подстроенным специально для обмана наивной мейлори. Только вы повторяетесь: сначала Кедровки, теперь вот Гриффорд. Не вмешивайте в это ментора!

Демиург откровенно забавлялся. Он наблюдал за мной из-под полуопущенных век и, кажется, не внял ни единому слову. От этого злость только разгорелась разрушительным пожаром – захотелось врезать по довольной физиономии, стереть с его лица эту насмешку.

– Я даже не пытался намекать на его личность, – усмехнулся господин Демиург. – Ты сама сделала выводы и начала их опровергать. Кого ты убеждала сейчас в своей правоте, Юна? Саму себя?

– Вы назвали его непогрешимым ментором! – захлебнулась я возмущением. – И говорите, что не пытались намекать на то, что он – Кирмос лин де Блайт!

– Я имел в виду лишь то, что для тебя ментор – безусловный авторитет, хотя ему ничего не стоило заслужить твою преданность, – он подался вперёд, сцепил руки в замок. – Женщины любят покровителей. Легко быть героем для одинокой сиротки, беззащитной девушки и отвергнутой обществом пустышки. Гораздо сложнее сделать из неё самостоятельную личность.

– Это вы-то делаете из меня самостоятельную личность? – фыркнула я. – Я, скорее, пугало над стягом Ордена Крона, чем реально весомая его часть. Вы не даёте мне и шагу ступить без вашего присмотра и указания!

– А чего бы ты хотела? – спросил Демиург. – Какого участия? Власти? Принятия решений?

– Хочу биться бок о бок с солдатами, – уверенно выдала я. – На своей шкуре ощутить, каково это – сражаться за свободу. Позвольте мне хоть раз внести реальный вклад в дело Ордена и сделать то, что я умею.

– Я плохой воин, – задумчиво ответил Демиург, – поэтому мне трудно разделить твоё стремление наносить увечья и отнимать жизни. И уж тем более – понять тягу к неоправданному риску.

– Это не ради моего удовольствия, – постаралась я объяснить как можно спокойнее, – а ради людей. Ради квертиндцев, которые готовы умереть за свою идею. Как и я.

– Жертвы, – понятливо кивнул Демиург и встал. – Они полны романтики. На деле это всего лишь инструмент управления. Один из. – Он подошёл к прозрачному ящику с бабочками и тихонько постучал пальцем над ярко-красной красавицей. – Если и разменивать жизнь, то награда должна быть достойной собственной смерти. Вряд ли ты поможешь квертиндцам, бессмысленно погибнув в случайной стычке.

– Господин, – в кабинет заглянула напуганная девица в кружевной маске. – Гости уже в сборе, ждут начала торжества.

Она с ещё большим ужасом оглядела своего господина, а затем с неприязнью – меня, будто именно я являлась причиной задержки.

– Дай мне несколько минут, Юна, – Демиург заторопился к выходу. – Приведу себя в порядок, и мы спустимся на маскарад. – У дверей он всё-таки задержался: – Я подумаю над твоей просьбой и её выполнением. Но сейчас нас ждут другие дела.

***

– Приятно познакомиться, господин Плессир! – я согнула ноги в коленях и опустила голову, имитируя поклон. – Рада видеть вас на празднике.

– Очаровательно! – приложился к руке подслеповатый старичок и поднёс к глазу пенсне: – А кто ваш спутник?

Господин Плессир был без маски, но в высоком тяжёлом парике, увенчанном золотой короной. При каждом поклоне волосяная конструкция так и норовила свалиться с головы старика на того, кому не повезло оказаться его собеседником. Я предусмотрительно сделала полшага назад и покосилась на Демиурга.

– Таинственный благодетель, как и вы, – выдала я заученную заранее фразу.

Старичок оказался доволен ответом, как и стоящий рядом Демиург, сделавшийся на удивление молчаливым. В отличие от моей, маска создателя Ордена Крона почти полностью скрывала лицо, демонстрируя взору лишь подбородок с неизменной ямочкой.

Господин Демиург за короткий срок обрёл положенную безупречность: успел отмыться от грязи, переодеться в подбитый пурпуром камзол и обернуть вокруг шеи шарф из тонкого полотна, завязав его в пышный бант и пустив концы на грудь. Ноги мужчины украшали туфли с золочёными пряжками, а перстни на длинных пальцах прятались под кружевом манжет. Но и этого показалось недостаточно для преображения: волосы Демиурга побелели, а в прорезях маски снова мелькали одинаковые глаза – тёмно-фиолетовые. Судя по количеству схожих образов, пломпами решили воспользоваться многие: создавалось впечатление, что мёртвые Иверийцы не просто восстали этой ночью, но ещё и заметно расплодились.

Господин Плессир отошёл, увлекая за собой молодую остроносую девушку с тяжёлыми серьгами. Из толпы тут же возник ворчливый Минестл, недовольно почёсывающий длинную бороду.

– Добро пожаловать на праздник, господин Минестл! – процедила я сквозь зубы.

От улыбки болели щёки, и всё же при виде казначея я с усилием растянула уголки губ. Изображать радушие было труднее, чем шагать по Гриффорду в сопровождении толпы солдат, но я старалась изо всех сил, кочуя вслед за Демиургом от столика с угощениями к открытым настежь дверям и окнам. Из поместья лились свет и тепло, выбегали слуги с подносами, доносился смех и сплетни. Широкая площадь, на которой когда-то мы ужинали вдвоём, сегодня была забита гостями.

– А, Юна! – проскрипел неприятный бородач. – В таком виде, пожалуй, я бы смог продать тебя даже в Тимберию за мешок кристаллов.

Селован Минестл не потрудился нарядиться в костюм, а лишь накинул королевскую мантию на одно плечо. Видимо, решил, что правителям прошлого и этого будет достаточно.

– Теперь Орден Крона заплатит за меня дороже, – едко ввернула я, запрокидывая голову.

Так стало немного легче. Громоздкая причёска тянула виски, запах цветущих растений врезался в ноздри.

На террасе было тепло, как в погожий весенний день. От пестроты и духоты кружилась голова. Что за глупая традиция – тратить магию на буйное цветение в разгар зимы! Цветы были повсюду: в каменных вазах, в низких кадушках вдоль забора, на ближайших клумбах, специально расчищенных от снега к празднику. Вдобавок мелкие пташки перелетали с куста на куст и тоненько верещали. Птиц привезли с юга специально ко Дню Династии.

– Оставлю тебя ненадолго, – Демиург заметил кого-то у алых ворот и в мгновение ока смешался с толпой.

А я была только рада остаться в одиночестве. Насколько это вообще возможно посреди шумного праздника.

Маскарад разгорался, подобно лучине, и я находила в нём некоторую прелесть: загадочные маски вокруг интриговали, злословили, хохотали, оставаясь неузнанными. Была в этом нарочитом притворстве изощрённая свобода от чужого мнения и от самого себя. Расшитые жемчугом высокие шляпы, перья, драгоценности, блеск атласа, сверкающие маски скрывали лица и намерения. В День Династии лживых королей мне казалось это особенно уместным. Каждый третий не поленился воспользоваться магией преображения, чтобы приобрести вид правителя – мне встретилось несколько прекрасных Мелир, парочка вооружённых Галиофов и даже выбеленная пудрой болезненная Везулия. А уж Тибров Иверийских было не счесть: минимум, пятеро, включая Минестла, седина которого и без пломпа походила на цвет волос великой династии.

Я снова запрокинула голову и растёрла уставшую шею. Сощурилась от яркости. Сотни фонарей, казалось, парили надо мной в воздухе – их привязали к деревьям и натянутым над головами верёвкам. За спиной тут же возник Тать с грязно-бурым лицом и серебристой повязкой на голове. Пышная борода его была причёсана и выкрашена в зелёный цвет.

– Развлекаешься, мелкая? – он шагнул к столику с угощениями, резво опрокинул стакан и зажевал куриную ножку.

– Тебя послали следить за мной? – без интереса спросила я.

С обеда во рту у меня не было ни крошки, но есть не хотелось. Наоборот, нутро сжималось и сворачивалось от неприятных ощущений, ленты туго давили на рёбра. Но я всё же набрала полную ладонь гладких виноградин и горсткой отправила в рот.

– А чего за тобой следить? – Тать был в весёлом настроении и низко хохотнул: – Ты и так на хвосте целый Квертинд водишь.

– Что с Гриффордом? – я поперхнулась и даже жевать перестала, вспомнив о вчерашнем дне. – Успели вывезти? А если и за вами тоже следили?

– Господин самого Мэндэля перехитрить может, ясно? – хмыкнул Тать и перевёл тему: – Ну, как тебе здесь?

На главной аллее у святилища Нарцины сверкнули вихрем искры, и толпа громко заверещала. Оркестр грохнул бодрой музыкой.

– Скучно, – пожаловалась я. – Никого не знаю. Да и меня, кажется, мало кто знает. Не понимаю, зачем Демиург притащил меня сюда.

– Тише, тише, – вскинулся Тать, озираясь. – Ты язык-то попридержи, мелкая. Не стоит называть господина, даже если нас никто не слышит, – он откусил ещё кусок и указал обглоданной ножкой в сторону: – Вон тот, в шлеме рыцаря, видишь?

– Рядом с витой колонной? – я привстала на носочки, поскольку обзор загораживала дамская маска с высоким пучком ярко-синих перьев.

– Он самый. Молодой князь Велисмунд Веллапольский. Последний из княжеского рода. Приехал тайно на маскарад, чтобы почтить Орден своим присутствием, – Татовский сунул мне в руки бокал вина.

– Почему тайно? – я охотно вовлеклась в сплетню и глотнула напитка.

– Велисмунд поддерживает сопротивление, – Татовский тоже выпил. – Те, кто сомневаются в служении Ордену, могут склониться на нашу сторону, узнав в рыцаре столь могущественного покровителя.

– Всё равно не понимаю, при чём тут я, – я отвернулась, глотком осушила бокал и схватила пирожное с лимонным кремом.

Хмель почти мгновенно ударил в голову. Я крепко зажмурилась, прогоняя внезапное опьянение, и уставилась вдаль – туда, где невозмутимый дворецкий наполнял черпаком бокалы из сверкающей изумрудными гранями вазы. Зелёная жидкость пенилась и пузырилась, однозначно выдавая «полыний шторм». К диковинному напитку выстроилась целая очередь: еще один белоголовый Тибр в парадной мантии, вертлявая женщина пышного телосложения в цветастых шароварах, человек непонятного пола в глухой расписанной золотом маске…

– …представь, она каждый свой день начинает с бокала игристого баторского вина, который вносит в её будуар приезжий воин из таххарийцев, – высокая леди с розовыми волосами и блестящей алмазной рыбкой-заколкой протиснулась между мной и Татем. – Должно быть, ей до отвращения надоел собственный муж.

Женщина-русалка одарила меня надменным взглядом, пригладила переливчатые чешуйки на обтягивающей юбке и отвернулась к подруге.

– Ведь бывает же так, чтобы надоел собственный муж! – рассмеялась её закутанная в прозрачный шёлк спутница.