Kitabı oku: «Студентка, коммерсантка и просто красавица!», sayfa 3

– Так вроде чистые, – оглядел себя отец.

– Вон на рукаве грязь и воротничок несвежий, – нашлась я, мне не хотелось, чтобы мама почувствовала присутствие чужой женщины.

Покорно сняв рубашку, отец протянул её мне и ушёл в спальню за домашними брюками.

Отнесла его рубашку к остальным вещам, которые ждали своей участи в большой стиральной машине. Развернула по дороге воротничок, на самом сгибе виднелась полоска алой помады. Замыла её водой, осталось пятно, но не беда. Лучше так.

Мама позвала ужинать, однако даже сидеть за одним столом с отцом желания не было. Отговорившись тем, что устала и хочу спать, ушла к себе. Его предательство до сих пор больно резало по сердцу. И чувствовалось острее, после вчерашней идиллии, которая, казалось, царит в семье. Нет, если мне выпал шанс, не буду в этот раз пускать всё на самотёк. Надо найти эту провинциалку, любительницу чужих мужей. Не знаю, что стану делать дальше, придумаю после. Сейчас я была настолько на неё зла, что даже рассматривала вариант, как толкнуть её под машину. Я по-прежнему боялась ложиться спать. Но если мне судьба вернуться назад, то так и случится, не спи я хоть неделями. Не стала себя мучить и залезла под одеяло. Тем более, что действительно сильно устала сегодня. Стоило коснуться подушки, как сон сморил меня. Как вернулась Алла, я уже не слышала.

Глава 8

Наутро Алка, не удержавшись, принялась меня тормошить:

– Ну, вставай же, соня. Сколько можно дрыхнуть?

Это было не похоже на мою сестру. Вот уж кто любил поспать, и, желательно, до обеда.

– Чего тебе, – открыла я глаза, отчаянно зевая, – пожар, что ли?

– Хуже, тьфу ты, лучше то есть. Ну, что ты, совсем неинтересно? – Алка надула губы и отодвинулась от меня.

– Говори давай, всё равно разбудила, – я села на кровати, завернувшись в одеяло.

– Ярик! Ярик пригласил меня танцевать, мы почти весь вечер провели вместе, а потом он проводил меня до дома! – сестра запрыгала по кровати так, что я чуть не слетела в своём коконе на пол.

– Отлично! Так меня-то зачем будила? – даже с учётом, что легла я рано, спать хотелось отчаянно.

– Как так?! Это же ты! Твой макияж чудесный и причёска. Мне Ярик так и сказал, что я выгляжу как сказочная красавица, – Алка обняла меня и расцеловала в щёки, – это не я сказочная красавица, а ты – настоящая фея!

– Алка, я просто хотела помочь, но очень рада, что у вас всё получается, – попыталась ретироваться из крепких объятий и всё-таки поваляться в кровати, но сестру уже было не угомонить.

– Слушай, если сказать нашим девчонкам, что макияж ты делаешь просто на отлично, можно и косметикой получше разжиться. Смекаешь, о чём я? – Алка упорно выковыривала меня из одеяла.

– А деньгами взять нельзя? – открыла я один глаз, подзаработать было бы неплохо.

– Ты что? – округлила глаза Алка, – хочешь, чтобы тебя спекулянткой прозвали, а то и похуже? А если комсорг узнает?

Ох, я и забыла, где нахожусь! Что в Союзе предпринимательства нет и быть не может, упустила из вида. Но сестра натолкнула меня на хорошую мысль. Ведь можно брать бартером, как она и предложила.

– Так, я согласна, только косметику пусть несут свою. За макияж сколько и чего можно взять, как считаешь?

Сестра задумалась, барабаня пальцем по подбородку:

– За один раз просить тушь или помаду, наверное, дорого. Может, предложить за нескольких человек сразу? Например, с троих помада, с четверых тушь или тени, а с одной или двух карандаш.

– Только чур, вся косметика моя! – протянула ладонь Алке.

Сестра возмущённо встала:

– Ну, знаешь! Я ей эдакую идею подкинула, а она – всё моё! – кривляясь, спародировала она меня. – В кого только такая жадина?

– Что ты предлагаешь?

– Пополам, – сестра придвинулась ближе.

– Знаю, в кого, в тебя. Крашу я, – загнула палец, – косметика их, – второй палец, – а с чего делиться с тобой. А?

– Ну-у-у, за идею, – нашлась Алка.

– За идею сама крась, – я опять начала заворачиваться в одеяло, всем видом показывая, что собираюсь досмотреть сон.

– Да ладно тебе, – Алка легла рядом со мной, – зачем тебе столько косметики? Давай хоть всё, что будет, в двойном экземпляре поделим? Тебе тушь и мне, и так далее, – она придвинулась ближе, умильно заглядывая в глаза.

– Только делить буду я, – подавила очередной зевок, – я очень хорошо умею это делать, – и, отвернувшись, всё же попыталась хоть немного поспать.

Сестра не стала тормошить меня, убежав по своим делам. Мне не спалось, просто хотела сбагрить Алку и обдумать всё хорошенько. Идея отличная, но куда потом деть косметику, если она скопится? Продавать, действительно, не получится. Значит, надо менять на что-то стоящее, но так, чтобы поменьше народу об этом знало. А то быстро «пропесочат» на собрании или из комсомола турнут. С этим сейчас строго. Насколько я помню. Идея! Надо с Юркой обсудить, он точно всех и всё знает. Наверняка что-то дельное подскажет. С этими светлыми мыслями я незаметно уснула.

– Соня, вставай, весь день проспишь, – услышала сквозь сон голос мамы, – ты не заболела?

Она подошла и положила руку мне на лоб. Поцеловала:

– Вроде температуры нет. Иришка, ты точно себя хорошо чувствуешь?

– Да, мамочка, всё окей, – я обернулась и обняла её, – просто так сладко спалось.

Потрепав меня по макушке, она поднялась с кровати:

– Вставай, там твои любимые ватрушки стынут. И Алла к ним уже подбирается.

– Эй, мои ватрушки не трогать! – это было моей самой любимой выпечкой у мамы, мигом одевшись, побежала на кухню.

Так странно было чувствовать себя в «старом» новом теле, снова дурачиться, как в детстве. Но ведь я и есть ребёнок! Беззаботный, полный жизни и света. Как это здорово! Вот она настоящая жизнь! А не все эти: работа, замуж и прочие «прелести».

Обнаружив искомое лакомство, налила себе компота и принялась за завтрак. На кухню зашёл отец. Вспомнилось его вчерашнее поведение, аппетит пропал. Я тут сижу, объедаюсь вкусняшками, а у меня семья скоро развалится. Надо действовать. Времени осталось всего ничего. Каких-то неполных три месяца. Отложив очередную ватрушку, подпёрла подбородок кулаком и задумалась. С кем посоветоваться в таком деликатном деле? Алла исключается сразу, она развезёт море слёз и пойдёт всё рассказывать маме. Не-е-е. Светка недалёкая и тоже болтушка, ей секрет не доверишь. Коля тоже отпадает, он теперь и не посмотрит в мою сторону. Оказывается, хороших друзей у меня было не так и много. И тут я опять подумала про Юрку. А ведь этот проныра знал все районы города как свои пять пальцев! И всех, кто жил в нашем районе, включая «новичков». Странно, почему в школе я не обращала на него внимания? Ведь мы неплохо общались, и он всегда помогал мне. Болтливым никогда не был. А вот помочь мог и весьма ощутимо. Решено. Завтра же в школе заведу разговор о «сбыте» косметики, а потом можно и перевести потихоньку на моего отца. Тем более, я-то точно знаю разлучницу. Найти её общагу не составит труда. Останется лишь проследить за ними и поймать отца с поличным. Может, такой поворот заставит его одуматься и не рушить нашу жизнь?

Мелькнула мысль, сказать, что-то типа: «А у знакомой моей знакомой отец завёл роман на стороне, развёлся, но без квартиры, что осталась жене, любовница его бросила и теперь он один-одинёшенек, никому ненужный», но пока отогнала эту идею. Если что, есть варианты, как подставить гадину, совратившую моего отца, и застыдить в глазах общества так, что вовек не отмоется.

Оставшуюся часть дня заняли уроки. Надо было многое освежить в памяти, сколько лет прошло после школы! К тому же не давал покоя предстоящий разговор с одноклассником. Отмучившись с учёбой, сил хватило только на то, чтобы доползти до кровати.

Утро, как всегда, началось с дребезжащей трели будильника. Как же мне нравился этот звук! Он стал для меня просто гимном новой жизни.

Как всегда, мама хлопотала на кухне. Умывшись, я поспешила к ней, чтобы помочь с завтраком. Родительница удивлённо подняла брови.

– Что? – подошла я к ней, – обещала помогать тебе, вот и пришла.

Матушка радостно обняла меня:

– Была уверена, что ты забудешь. Ну, раз так, вот тебе яйца, взбей омлет, я пока сделаю бутерброды.

Когда мы накрывали на стол, подошли отец и Алла. Папа, как обычно, отгородился от нас газетой, молча прихлёбывая чай. Алла рассказала маме о нашей затее.

– Ой, девочки, – она покачала головой, – смотрите, чтобы вам потом не попало за такую деятельность. Петя, скажи им.

Папа угукнул, не откладывая газеты:

– Слушайте мать, она плохого не посоветует.

Мама вздохнула и перевела взгляд на нас:

– Давайте, я вам свою косметику лучше отдам?

– Мамулечка, не переживай, – Алла расправила ей рюшку фартука, – мы же не с каждой. Подумаешь, девочки достали хорошую помаду, подарили нам, в благодарность Ирка их и накрасит. И всё. Ведь это не преступление, а вза-и-мо-по-мощь, – подняла она вверх указательный палец.

– Только потом краснеть за вас на собрание я не пойду, и не надейтесь, – мама насупилась и принялась убирать тарелки в раковину, – всё, хватит рассиживаться, марш одеваться, опоздаете.

– Ой! А который час? – подхватилась сестра и побежала в комнату.

Я быстро натянула форму, поцеловала родителей на прощание и поспешила на учёбу. Светка не стала меня ждать. Когда я вышла во двор, там были лишь соседи, спешащие на работу. Ну и ладно. Переживём.

Школа всё так же бурлила, как растревоженный муравейник. Шум и гам был слышен задолго до приближения к её стенам. Оставив куртку в гардеробе, прошла в класс. Светка пересела от меня за другую парту. Я недоумённо пожала плечами: странно, что мелкая размолвка подняла такую бурю. Спокойно заняла своё место и разложила учебники. Коля тоже делал вид, что не замечает меня: сидел с напряжённой спиной, словно кол проглотил.

Уроки я прослушала вполуха, ждала большой перемены, чтобы перехватить Юрку. Вот прозвенел вожделенный звонок и я ринулась к однокласснику, пока тот, по своему обыкновению, не смылся.

– Юрка, постой, – еле успела перехватить его, – поговорить с тобой надо.

Он заинтересованно склонил голову:

– Валяй, Иванова.

– Только, – замялась я, – беседа долгая. Помощь твоя нужна в одном очень сложном деле.

– Как интересно, – Юрка взъерошил волосы, – тогда жду тебя после уроков на крыльце, по пути домой и поговорим. А сейчас мне надо идти, извини, Ира.

– Договорились, – кивнула я.

Сорокин убежал по делам, а мне оставалось только дождаться конца занятий. От безделья прослонялась по коридорам – хотелось вспомнить всё в точности, снова провести руками по шероховатым стенам, посидеть на тёплом от солнца подоконнике, разглядывая школьный двор. Вскоре начался следующий урок. В этот раз я была готова по всем предметам, заминок с заданиями не возникло. Время пролетело быстро. И вот я уже спускаюсь по ступеням к выходу из школы, где меня ждал одноклассник.

– Так, что у тебя за очень серьёзное дело? – скорчив совершенно легкомысленную физиономию, он с улыбкой забрал мой портфель, – пошли, провожу тебя как джентльмен.

Я послушно потопала за ним следом:

– Даже не знаю как сказать. Только давай договоримся, об этом никому ни слова.

– Тайны мадридского двора, Иванова? – Юрка с любопытством оглянулся.

– Так и есть, – не стала лукавить я.

– Как скажешь, – кивнул он, – излагай.

Вкратце описала ему нашу с Алкой задумку. Сорокин поскрёб в затылке:

– Ты так уверена, что тебя косметикой завалят?

– Нет, но всё же, поразмыслить об этом нелишнее.

– Масштабно мыслишь, Иванова. Мне нравится, я подумаю, как тебе помочь. Рассказывай дальше, по глазам вижу – это не всё, – он развернулся и пытливо взглянул на меня.

– Ты прав, – вздохнула я, – тут дело касается моей семьи.

– Пошли-ка, присядем, – махнул рукой Юрка, указывай на скамейку, – такие вопросы походя не обсуждают.

Я рассказала о своих якобы подозрениях и замолчала, ожидая его предложений.

Сорокин в задумчивости почесал нос:

– А ты уверена в этом? Ведь у вас и ссор не бывает. Образцово-показательная семья, – усмехнулся он.

Я выложила ему субботнюю историю с помадой.

– Как интере-е-есно. Давай так, покажешь мне, где живёт эта дамочка, а в выходной, если дядя Петя опять соберётся «работать», зайдёшь за мной. Есть у меня одна мысль. Но тебе пока не расскажу, даже не проси, – Юрка многозначительно тряхнул чёлкой.

– По рукам, – вздохнула я, – а может, поделишься мыслями?

– Ни-ни, пошли, Иванова, по домам. Ты сказки в детстве читала? Утро вечера мудренее. Так-то! – умел он обыденные вещи говорить таким тоном, как будто доклад на съезде партии читал, при этом глаза его смеялись.

Забывшись в весёлой болтовне, дотопали до моего дома. Возле подъезда стоял Коля.

– О! А вот и разгневанный Ромео. Ты как, Иванова? Сама справишься или помочь?

Ответить я не успела, Николай уже был возле нас:

– Так вот, кто тебя провожает теперь? – зло бросил он.

В душе поднялось раздражение, как сейчас он был похож на того, кто растрепал мне все нервы своими пьяными выходками! Такой же ненавидящий взгляд, побелевшие губы.

– Уймись, – жёстко одёрнула его, – что за истерика? Иди домой и не смей следить за мной!

В моём голосе было столько злобы, что Колька непроизвольно отшатнулся, потом перевёл взгляд на Юрку.

– С тобой ещё поговорим, ворона…

– Перчатку захватить или дуэли не будет? – глумливо усмехнулся Сорокин.

Коля молча отвернулся и ушёл. С Юрой я распрощалась возле подъезда.

Странно поворачивается судьба. Люди, которым я доверяла в прежней жизни, оказались не такими и преданными друзьями. Неужели это мой опыт подсказывал, как поступить лучше? Всё-таки свои шестьдесят три года я уже прожила. Не стоит сей факт скидывать со счетов. Главное – уберечь отца от дурного шага, а с дружбой-любовью будем разбираться потом.

Глава 9

Постепенно я привыкла к своему мистическому «возвращению» домой. Жизнь шла своим чередом, радуя каждым новым днём.

В школу теперь ходила одна, Светка, непонятно почему, перестала со мной общаться. Впрочем, меня это не сильно беспокоило. Коля продолжал злобно коситься, но попыток проявить ко мню свою яростную ревность больше не делал, не трогал он и Юрку. А с Сорокиным мы ещё раз обсудили наш план и решили оставить его без изменений. Посмотрим сначала сами, что за встречи и где, а потом уже будем решать, как действовать.

Уроки, внеклассные занятия, комсомольские собрания: всё это сложилось в неделю, а я с нетерпением ждала выходных. В субботу мама планировала первую поездку на дачу, для посадок ещё рано, но надо привести в порядок наш маленький огородик после зимы, вскопать землю. Папа бурчал, что недели две можно и подождать, ссылаясь на свою занятость.

Ранним утром субботы я проснулась самой первой, вышла на кухню попить воды и заметила, как тихонько крадётся в ванную папа.

– А ты чего так рано и куда собрался? – застигла его врасплох в коридоре.

Отец застыл, словно его поймали на месте преступления:

– Тебе чего не спится? Помолчи, разбудишь всех, – лицо его внезапно стало злобным и раздражённым, – марш в комнату.

– Я завтрак готовить буду, – пробурчала в ответ и прошла назад на кухню.

Здесь самый лучший наблюдательный пост, видно кто и куда ходит по дому. Так что, занимаем оборону, и из кухни ни ногой.

Отец умылся, надел серый костюм с нежно-розовой рубашкой и синим в полоску галстуком, вообще-то, этот комплект был предназначен «на выход».

– Ты сегодня такой нарядный, – не удержалась я от колкости.

Папа смутился:

– Всё остальное в стирке, а мне на работу надо.

– Сегодня опять допоздна, как на прошлой неделе? А как же дача?

Отец зло глянул на меня:

– Не денется никуда эта дача, у нас проект горит и прекрати уже свой допрос. Немаленький, чтобы перед тобой отчитываться, – он уткнулся в кружку с чаем, шумно прихлёбывая кипяток.

– При чём тут допрос, просто Павел Петрович раньше вас так никогда не задерживал.

– То раньше, и хватит об этом. Подрастёшь, поймёшь, сколько иногда приходится отдавать времени и сил работе.

Он встал из-за стола, раздражённо пихнул чашку в раковину и ушёл.

Я быстро оделась и потихоньку выскользнула во двор, Юрка жил рядом, успеем нагнать отца, если Сорокин не спит.

Дом одноклассника, длинная восьмиподъездная пятиэтажка, стоял вдоль дороги, на въезде в наши дворы. Я махом взлетела на четвёртый этаж и забарабанила в дверь. Открыл мне отец Юрки, дядя Саша, удивлённо разглядывая поверх очков:

– Э-м-м…

– Ира, – подсказала я.

– Да, Ирочка, тебе Юра нужен?

– Да, позовите его, пожалуйста, – наверное, мой визит выглядит по-дурацки, но на расшаркивания нет времени.

– Обожди немного, – он прикрыл дверь и засеменил вглубь квартиры. Маленький, неприметный мужичок был полной противоположностью своего сына – весельчака и балагура. Низкого роста, щуплый, он работал сантехником в нашем районе. Что удивительно – не пил и профессию свою любил. Лучшего мастера было не сыскать.

Через минуты три выглянул лохматый со сна Юрка:

– Ну, что, Иванова, уже ушёл?

– Да. И если ты не поторопишься, мы его упустим, – зашипела я на него, чтобы не слышали домочадцы.

– Спокойно, сейчас всё будет, – и снова исчез за дверью.

Спустя минуты две Юрка уже вышел за дверь, на ходу натягивая свитер и надевая ветровку:

– Поторопись, Иванова, что застыла, – он поспешил к выходу из подъезда, я за ним.

До папиной работы было недалеко, опасаясь идти по дороге, мы прошмыгнули через дворы и уже вскоре были напротив бюро, где в этот час царила полнейшая тишина.

– Ну всё, упустили, – раздосадовано повернулась я к Юрке.

– Не расстраивайся раньше времени, Иванова, поверь, он сюда точно зайдёт, – Сорокин утвердительно задрал палец кверху.

– Мне бы твою уверенность, – уныло пробурчала я.

– Сама посмотри, – в голосе Юрки прозвучали торжествующие нотки.

Вскинув голову, увидела отца, спешащего к дверям бюро. Он почти не смотрел по сторонам, нервно поглядывая на часы. Мы заняли наблюдательный пост за небольшими деревцами и приготовились ждать. Минут через двадцать к дверям подошла Ксюша, в коротком платьице, которое прикрывал светлый плащ. Её волосы были собраны в пышный высокий хвост, что на каждом шагу подпрыгивал в такт походке. Воровато оглянувшись, она проскользнула за дверь.

– Ну, вот, – кивнул в её сторону Юрка, – факты, так сказать, налицо.

– Может, сегодня, действительно все работают, – протянула я, даже сейчас отказываясь верить в факт отцовской измены.

– Брось, Иванова, ты ещё хоть одного человека за это время видела?

В ответ осталось только покачать головой. На глаза наворачивались слёзы. Я всё это уже прошла, но видеть самой было выше моих сил, даже сейчас. Сердце за столько лет так и не смогло принять тот факт, что мы просто стали не нужны отцу.

Юрка сел рядом и тихонько обнял меня за плечи:

– Ну, не раскисай, чего ты? Ведь он не уходит, а значит, всё поправимо. Расскажи матери или сама поговори с отцом.

Чуть не брякнула, что папа скоро уйдёт, вовремя сдержалась:

– Не могу я маме сказать, она этого не переживёт, – мысли перепуганными стрижами метались в голове. Мой план, такой статный и ясный, теперь казался убогим.

– Ирка, прекрати сырость разводить, – легонько встряхнул меня Сорокин, – делаем так, проследим за ними, потом сама решай, как поступить. Тебе виднее. Хочешь, в профсоюз анонимку напишем, чтобы его на собрании разнесли в пух и прах?

– Ты прав, – вытерла я слёзы, – давай в самом деле пока понаблюдаем.

Ждать нам пришлось изрядно и за всё это время больше никто из папиных коллег не изъявил желания работать в выходной.

Вот, наконец, из дверей показалась Ксюша и отец следом за ней. Она подхватила его под локоть с горделивым видом, и они куда-то направились.

Мы с Сорокиным осторожно двинулись следом, деревья, ещё голые после зимы, были плохим прикрытием, поэтому держаться старались как можно дальше от парочки. Впрочем, они тоже избегали людных мест, всё время норовя пройти дворами. Проплутав так друг за другом минут двадцать, вышли на задний двор какого-то здания. Да это же та самая общага, где жила Ксюша, ахнула я. Вот так номер! Отец с пассией прошли к чёрному входу и, осторожно, чтобы не скрипела дверь, скользнули внутрь. На пороге папа оглянулся и мы едва успели отскочить за угол.

– Иванова, – зашипел на меня Юрка, – ну что ты прёшь, как бульдозер?

– Сам-то, – возмутилась я, – мог бы и придержать.

– Ладно, – примирительно поднял он руки, – что дальше делать будем? По домам?

– Нет уж, – упёрлась я, – теперь пошли со мной.

– Что ты задумала? – не отставал Сорокин.

– Не знаю пока. Будем импровизировать.

Мы обогнули здание и прошли к главному входу. В вестибюле, откуда шли две лестницы на верхние этажи, стоял стол, за которым сидела старушка, сдобная, как пончик и улыбчивая, увидев нас, она оторвалась от вязания:

– Что хотели, молодёжь?

Я чеканным шагом, сделав самое грозное выражение лица, прошла к столу:

– Здравствуйте, мы из комсомольской ячейки вашего района, Ксения Вострухова тут живёт?

Глаза бабульки забегали:

– Да здесь, только её сейчас нет.

Я прервала её:

– Это, – указала на Юрку, – наш комсорг, Юрий Деточкин (боже, что я несу, какой Деточкин, только меня уже было не остановить), а я секретарь – Валя Селезнёва. Ксения не посещает собрания, не выполняет взятые на себя обязательства. Знаете, чем это чревато? – выразительно сдвинула брови, изображая из себя «каток правосудия».

Вахтёрша мелко закивала.

– Так вот, в какой комнате она живёт? Если её нет, поговорим с её соседками. Мы не хотим, чтобы у Ксении были неприятности, пришли выручить товарища из беды. Вы нас понимаете?

– Триста двенадцатая, – тихонько пробормотала старушка, – всё понимаю, конечно, проходите.

С самым надменным видом, на какой только была способна, я прошла к лестнице, сзади, ошалев от изумления, топал Юрка:

– Ну, Иванова, с тобой в разведку хоть сейчас! – приглушённо хохотнул он, отходя от шока.

– Считай, мы и есть в разведке, – поглядывая вверх и вниз по лестничному проёму, я продолжила забираться по ступеням.

Вот и искомая комната, вобрав в грудь побольше воздуха, я без стука распахнула дверь.

Глава 10

На меня удивлённо уставились две девицы. Отца и Ксении в этом месте не было. Не дожидаясь расспросов, захлопнула дверь и отпрянула в коридор.

– Их здесь нет, – только и удалось выдавить мне, – от отчаяния сползла по стенке, усевшись на корточки, закрыла лицо руками. Воинственный кураж схлынул, оставив после себя щемящую пустоту.

– Отсутствие результата, тоже результат, – философски заметил Юрка, – пошли, пока нас не раскусили. Погодим снаружи.

Мы осторожно спустились, дождались, пока посетители отвлекут бдительную вахтёршу и выскочили во двор. Устроились за углом, откуда открывался обзор и на внутренний дворик, и принялись ждать.

Каждую минуту корила себя за эту выходку, ведь обо всём станет известно Ксюше, как она себя поведёт, вдруг решится форсировать события и я тем самым лишь приблизила страшную развязку? Юрка заметил моё нервное состояние:

– Соберись, Иришка, – неожиданно ласково произнёс он, – понимаю, как тебе сейчас стрёмно. Только и ты сгоряча не руби, давай толком всё узнаем.

– Хорошо, – сил не осталось даже на внятный ответ.

– Чур уговор, дальше действовать будем по моему плану. По рукам? – подал мне ладонь Сорокин.

– А что мне остаётся, по рукам, – я протянула свою в ответ, кожа у Юрки была грубоватой, но приятно тёплой, а в рукопожатии чувствовалась неожиданная для такого щуплого парня сила.

– Ты сиди, – бросил мне Сорокин, – а я за пирожками. Здесь неподалёку есть кулинария. Даже разведчикам положен горячий обед, – он быстро скрылся из виду.

Оставшись одна я предалась унынию, казалось, вся моя затея – полный бред. Ничего не выйдет и судьбу не обмануть. На что я рассчитывала? Но ведь второй шанс мне зачем-то дали? Только как понять, что теперь должна делать? Исправить всё или прожить свою жизнь, так как мечтала? Несмотря на мамину болезнь.

Погрузиться в пучину самокопания мне не дали. Юрка сунул в мои руки промасленный бумажный свёрток с горячими пирожками, источавшим соблазнительный аромат:

– Держи, Иванова, лопай, пока есть время.

Уговаривать дважды не пришлось. Я, обжигаясь, откусила кусок пирожка, мои любимые, с луком и яйцом:

– Откуда ты знаешь, какие мне нравятся? – повернулась к Сорокину.

Он с усмешкой глянул на меня:

– Ну, ты даёшь, Иванова, десятый год вместе учимся!

Продолжив трапезу, задумалась, а ведь я ровным счётом ничего не знаю о Юрке, кроме того, что происходит в школе. Да и в прошлой жизни интересовалась мало, хотя мы и общались.

Скоро наш обед был закончен и запит бутылкой «Буратино». Как я скучала по этим вкусам: настоящему лимонаду, без изрядной доли химии, ароматной выпечке, пусть жирной, но такой аппетитной!

Наевшись, сидели и болтали о всяких пустяках, не забывая поглядывать по сторонам. Мой пронырливый одноклассник, казалось, знал обо всём, что творится в нашей школе. С ним было интересно и легко. Время бежало незаметно. Рассмеявшись над очередным анекдотом, которых Сорокин знал великое множество, чуть не упустила наших изменщиков из вида. Юрка толкнул меня, а потом схватил за руку и потащил в сторону внутреннего дворика. Вовремя. Отец и Ксюша уже исчезали из виду, обходя гаражи.

Слежка продолжилась, мы, опять не спеша, следовали за ними, стараясь не попадаться на глаза. Вид у отца был странный, недовольный, а…грустный и виноватый. Разве с таким лицом выходят от молодой любовницы? Что-то не клеилось в этой ситуации, но мысль не желала оформиться в голове. Пройдя пару кварталов, вышли к небольшому кафе, куда и отправился отец, предусмотрительно убрав руку Ксюши со своего предплечья. Она фыркнула и недовольно тряхнула хвостом.

– Ну же, Иванова, решай, что делать? Видели мы достаточно, – Юрка подошёл вплотную ко мне, уставившись в глаза почти не мигая.

– Ох, не знаю, – виновато опустила я голову.

– Всё, хватит на сегодня, пошли по домам, – он развернулся в сторону нашего микрорайона и вдруг запнулся на ходу, – Ирка, нас заметили.

Испуганно подняла глаза, нам навстречу шёл отец. Вид его был более чем решительным и я невольно стушевалась. Юрка огляделся по сторонам и вдруг закричал кому-то:

– Люба! Ну, наконец-то, полчаса тебя уже ждём, где ты ходишь?

На выходе из двора я заметила нашу одноклассницу – Любу Есенину, тихую девчонку, с которой особо и не общалась в школе. Её родители работали в сфере торговли, но Есенина всегда отличалась скромным, и даже каким-то кротким нравом. Хорошо училась и до самозабвения любила поэзию, из-за чего её фамилия стала и прозвищем. Но в классе Есенину обожали, за то, что она помогала на контрольных. Она не была тихоней, но предпочитала не высовываться, а если говорила, то по делу, веско и основательно.

Сейчас Люба ошарашенно уставилась на нас, явно не понимая, о чём речь.

Юрка схватил меня за руку и потащил к ней:

– Привет! – концерт продолжался, – мы ждём тебя, ждём, – нарочито громко говорил Сорокин, потом уже тише, – Есенина, выручай, хоть кивни.

Люба затравленно улыбнулась и качнула головой.

Папа был уже близко:

– Ира! – окликнул он, – что ты здесь делаешь?

– Здравствуйте, дядя Петя, – заступил ему дорогу Юрка, – а мы Любу ждали, договорились математикой позаниматься, на следующей неделе контрольная.

– Вот как, – недоверчиво оглядел нас отец, – у тебя проблемы с математикой? Не знал.

– У меня, – перебил его Юрка, – а девочки, как настоящие товарищи пришли мне на выручку и согласились позаниматься.

– А ты что здесь делаешь? – перешла я в наступление?

– Да вот, к Павлу Петровичу шёл, заметил вас. Мне надо посоветоваться с ним по одному вопросу.

– А он разве не на работе?

– Приболел, – вздохнул папа, – вот и пришлось идти к нему.

– Ну, мы тоже пойдём, – Юрка схватил нас с Любой за руки и потащил во двор, – до свидания, дядя Петя! – бросил он через плечо.

Во дворе мы уселись на лавку, переводя дыхание.

– Чуть всё не испортили, – тряхнул головой Юрка.

– А что вообще происходит? – подала голос Есенина.

– А то, Люба, что тебе большое человеческое спасибо, – он шутливо поклонился, – ты нас спасла!

– Хмм… А раз так, – с сомнением оглянула нас Есенина, – айда ко мне пить чай, тем более что я действительно живу здесь, – махнула она рукой на рядом стоящий дом.

Всё ещё в шоке от происходящего, поплелась за одноклассниками. Пара кружек вкусного чая привели мои мысли в порядок. Отец подошёл сам, чтобы мы не заметили с кем он? И ведь не испугался. Или это шаг на опережение? И что теперь делать? Как всё сложно и непонятно!

Юрка, как обычно, сыпал шутками и анекдотами. Мы почти до сумерек просидели у Любы, она оказалась интересной девчонкой, за разговором незаметно приблизился вечер.

– Иванова, – встрепенулся Сорокин, глядя на часы, – домой пора, а то нас родители потеряют. Ты хоть маме сказала, куда идёшь?

Щёки залила краска стыда, ведь и правда, совсем забыло о том, что мама будет волноваться. Как я отвыкла оттого, что кто-то заботится и переживает обо мне! Попрощавшись с Любой, рванули по домам. Вечер уже раскинул свой тёмно-синий плащ над крышами зданий, зажигая, пока ещё едва видимые огоньки звёзд, когда мы зашли в наш двор.

– Ирка, ты не суетись, есть у меня одна мысль, сам проверю, – назидательным тоном начал Юрка.

– Да я уже и не знаю, что делать, если честно, – призналась нехотя, ведь сама втянула его в эту авантюру.

– Правильно, ничего и не делай, ну, бывай, увидимся в школе, – Юрка размашисто зашагал через двор.

Я вздохнула, взглянув на окна своей квартиры. Взбучки не избежать. Едва переставляя ноги, пошла домой. Корила себя за глупую выходку. Чего в итоге добилась? Я и так всё знала, доказательства были не нужны. Поймать с поличным не вышло, а всё остальное лишь слова и домыслы. Отец их легко опровергнет, даже вызови его на откровенный разговор. Одна надежда на Сорокина, что бы он там ни затеял. Почему-то я верила, что ему удастся сдвинуть дело с мёртвой точки.

Глава 11

Дома, конечно, ждала хорошая взбучка. Мама встретила меня на пороге с поджатыми в тонкую линию губами:

– Ты знаешь, сколько сейчас времени? – она указала пальцем на наручные часы.

– Прости, мы засели за математику и совершенно забыли обо всём на свете, – я понуро опустила голову.

– Хорошо, что отец вернулся раньше, проронил, что видел тебя. Я же больницы собралась обзванивать!

Сказать было нечего. Слишком в прошлой жизни привыкла быть одна, не предупреждая, где и что со мной. Это и сыграло со мной злую шутку. Подошла к маме и обняла её.

– Прости, с этой контрольной совсем уже про всё забыла.

Мама погладила меня по голове:

– Что, такая сложная? Ну, иди хоть поешь, горе луковое. Но в следующий раз выпорю! Не посмотрю, что ростом с мать вымахала. Так и знай!

Я прошла на кухню, за столом сидел отец, доедая свой ужин: