Kitabı oku: «Наследие», sayfa 5
Глава 5
Они начали работать в субботу до рассвета. Эдриен уставила столики, которые называла «крафт-сервисы», соками, бубликами, свежими фруктами и еще, зная теперь, что все трое ее друзей любят кофе с добавками, поставила кофеварку с этими самыми добавками.
Ей придется потом хранить это у себя в комнате, потому что у Лины строгое правило: дом без кофеина.
Удовлетворенная первой частью – свет оказался идеальным, – она пошла переодеться и, может быть, поправить волосы перед началом следующего.
Тиша пошла с ней как помощница по гардеробу.
Если Тиша и не ожидала, что Эдриен разденется догола, ни капли не покраснев, как только закроется дверь спальни, то постаралась этого не выдать.
– Я хотела посмотреть, смогу ли заколоть волосы сзади, но, если только бетоном не сбрызнуть, вряд ли они выдержат пятнадцать минут кардиотанца.
Тиша поджала губы, глядя, как Эдриен влезает в узкие и тесные легинсы до середины икры.
– А почему не заплести косы с боков и не заколоть их сзади?
– Косы? – Эдриен натянула синий спортивный лифчик. – С такими вот волосами?
– Ну и что? У меня волосы африканские, а видишь эти косы? Я сделаю. У тебя есть какие-нибудь фиксаторы?
Эдриен натянула ярко-розовую майку. И поскольку записывала программу с мотивами хип-хопа, то завязала клетчатую худи вокруг пояса и надела хай-топы.
– Разве что только отчаяние и надежда.
– Садись, подруга. Сейчас сделаю.
И она сделала.
Эдриен уставилась в зеркало, потрясенная результатами.
– Не могу поверить. Это чудо. Выглядит симпатично и модно, что ли, но сдержанно. Тебе придется меня этому научить.
– Могу. – Тиша улыбнулась в зеркало. – Приятно, знаешь ли, когда еще одна девушка приходит в компанию. Мне это придает равновесия. Знаешь, Рицц, может, ты меня немножко научишь йоге? Похоже, это интересно.
– Так и есть. И я тебя научу.
И сегмент с кардиотанцем тоже получился интересный. Пришлось сделать три дубля, пока все согласились одобрить работу Лорена со звуком, Гектора с камерой и Тишу, что металась от одного к другому.
Когда прибыл заказанный Эдриен ланч, были готовы три сегмента. До ужина успели сделать еще два и закончили день вечерней йогой на закате.
– Я не думала, что мы так много успеем за один день. Теперь остается только сеанс работы для всего тела, закадровый голос и введение. – Эдриен плюхнулась на стоящий на террасе диван. – Может, я еще сделаю десятиминутный бонус.
– Я прожгу одну копию, – решил Гектор. – Хочу немного с ней поиграть.
– В смысле?
– В смысле кое-что попробовать. Если не получится – не страшно, у нас есть оригинал. А не начать ли нам завтра в десять примерно? Если будем держать такой темп, справимся за день-два. Этапы производства, редактирования, ла-ди-да, и готово будет к концу недели. Если надо будет что-то переснять, включим и это, но я думаю, что все у нас в порядке.
– Это будет восхитительно.
Когда они ушли, подметя все остатки обеда и ужина, дело было к полуночи. Эдриен вытянулась на кровати и улыбнулась в темноту.
У нее были друзья, была работа, был путь, и она точно знала, куда именно хочет по нему прийти.
* * *
Съемки продолжались вечером. Эдриен сперва записала введение, чтобы не вспотеть и не переодеваться лишний раз. Глядя в камеру на фоне города, она заговорила:
– Здравствуйте! Я – Эдриен Риццо, а это – «Самое время».
И она стала читать рекламный текст, подчеркивая достоинства каждого сегмента, напирая на продолжительность в пятнадцать минут, возможности воспроизвести их по одному или в сочетаниях.
– А ты хороша, – сказал ей Гектор. – Я иногда болтаюсь возле своего старика, когда он снимает. Актеры не могут – ну, и вряд ли когда-нибудь смогут, – сделать это за один прием.
– Я тренировалась, и много.
– Получилось отлично, но давай сделаем еще дубль, просто как резерв. И можешь больше ходить, я за тобой успею.
Видео закончили к полудню. Еще нужно было поставить мебель на место, а потом нашли самое тихое место в триплексе: гардеробную матери.
– Вау! – Тиша, вытаращив глаза, побрела по беспощадно организованной комнате. – У твоей матушки потрясающие шмотки. Я думала, что моя – щеголиха, но твоя ее одной левой. Это как… – Глаза ее забегали из стороны в сторону. – Сотня пар туфель. Двадцать шесть – спортивной обуви. Цвета отличные.
– Так было, когда она делала видео или выступала, – ей давали одежду для выступлений и туфли. Производители упоминались в титрах на дисках, а одежда оставалась ей. Сейчас у нее своя линия.
И у меня будет, подумала Эдриен. Когда-нибудь.
Она встала в центре комнаты. Ноут Гектора стоял перед ней открытый на полке, включен был первый сегмент йоги.
– Микрофон с поп-фильтром, – сказал Гектор, закрепляя его на стойке. – Так что тебе не надо следить, как говорить «п», и вообще заморачиваться. Мне отец разрешил его взять. И наушники тоже. Каждый надевает пару наушников и молчит как рыба. Кому приспичит пукнуть – держись, хоть лопни. Лорен на звукозаписи. Когда начнет, я даю тебе сигнал, запускаю видео, и ты начинаешь говорить.
– Ясно.
Она надела наушники, сделала медленный расслабленный вдох. Когда Гектор взмахнул в воздухе пальцем, она начала.
– Приветствуем утреннее солнце. Становимся на коврик.
Когда она закончила, сделав «намасте», Гектор выждал секунду и дал Лорену сигнал «стоп».
– Офигительно хорошо. Лорен, скажи, что ты все записал, потому что было просто офигительно!
– Звук хорош. Тут по-настоящему тихо. Все внутри стен. А она – в смысле, ты, Эдриен – звучала… ну, типа, успокаивающе.
– Значит, получилось. Можем тогда работать дальше и сделать сейчас закатный, раз мы разогнались?
– Это пять, блин! – сказал Гектор и стал настраивать аппаратуру.
В конце работы Лорен стащил с себя наушники и вскинул вверх большие пальцы:
– Чуваки, мы сделали золото!
– Надо проиграть, проверить, что все сработало так, как отец мне обещал. Он сказал, что если где какая накладка, чтобы я к нему обратился, и он нам поможет.
– Звучит хорошо, – сказала Эдриен.
– Ага, он вообще ничего мужик.
– Отнесем это вниз. – Выдохнув, Эдриен согнула плечи. – Сядем, расслабимся и все проверим.
– И пиццу закажем.
Она глянула на Лорена:
– Пиццу мы заказывали в пятницу.
Тиша, поднявшись со своего сиденья на полу, склонила голову набок:
– И что ты этим хочешь сказать?
– Окей, закажу пиццу.
Она запаслась банками колы и знала, что от них и следа не должно остаться в квартире к возвращению матери. И слегка опасалась, как бы у нее не выработалась привычка к ним, от которой избавиться будет труднее.
Но сейчас, хлопнувшись на диван рядом с Тишей, пока Гектор настраивал видео, она решила, что оно того стоит. Все это того стоит.
– Ты уверен, что я говорю нормально? Не занудно?
– Спокойно говоришь, – сказала Тиша. – Успокойся, Рицц.
– Успокаивающе, – уточнил в тот же момент Гектор.
– А метки точно работают? Постойте! Сейчас узнаем. Я принесу пару ковриков, а Тиша и Лорен будут выполнять упражнения.
– Чего? Я этого не умею.
Эдриен бросила взгляд на Лорена, убегая к лестнице.
– Откуда ты знаешь? А я тебе покажу, как их модифицировать. Потом мы с Гектором будем делать закатный сегмент.
Гектор хотел было возразить, но она уже взбегала на третий этаж.
– Я этого не умею, – повторил Лорен, и его взгляд маятником мотался между друзьями. – Меня вырвет, или я чего-нибудь сломаю.
– Да все ты умеешь.
Тиша встала, и тут Эдриен прибежала с ковриками.
– Самое то, что нам нужно, чтобы удостовериться. Проверить наши сегменты. Мне бы раньше надо было подумать. Вытаскиваем на террасу. Свежий воздух, и места хватает.
– Я в игре. – Тиша подошла и открыла дверь на террасу главного уровня. – Пошли, Лорен. Не будь такой мямлей.
– Если меня стошнит, я не виноват. И от высоты у меня может быть головокружение.
– «Головокружение», 1958. Классика Альфреда Хичкока с Джимми Стюартом и Ким Новак в главных ролях. – Тиша пожала плечами. – По телевизору видела.
Лорена не стошнило, но пыхтел он очень много. И мучительно краснел, когда Эдриен подходила и руками поправляла его стойку или положение бедер или плеч.
– Получается, – тихо сказала Эдриен Гектору. – Я вижу, что получается. Оба полные новички, но следуют рекомендациям. Им нужно только помочь, нужна практика. Но на то она и йога. Это постоянная практика, так что… ага, пицца. Я возьму.
Увлеченная работой, Эдриен схватила деньги, которые оставила на столе внутри, и подбежала, танцуя, к двери.
Открыв ее, застыла.
– Вечеринка с пиццей?
Две коробки с пиццей держал Гарри Риз, директор по рекламе у Лины. Левая бровь у него выгнулась вверх, как бывало у него от сарказма или веселья – или того и другого сразу. Как всегда, он выглядел подтянутым и стильным в черных джинсах, черном кожаном пиджаке на светло-серую футболку и невысоких черных ботинках.
– Гарри. Я не думала, что ты вернешься, пока…
Он склонил голову набок:
– Пока это тебе ничем не будет грозить?
– Нет, не в этом дело. И это не вечеринка, это работа.
– Ну да, ну да. – Он вошел в фойе – шесть футов красоты, идеально уложенные русые волосы, умные карие глаза и лицо, про которое бабушка говорила, что его вырезали искусные в волшебстве эльфы.
– Правда работа! Можешь сам убедиться. – Она взяла у него коробки пиццы. – Мои друзья и сотрудники.
Она показала на стеклянные двери, за которыми Тиша и Лорен все еще пытались повторить упражнения, а Гектор скалился, глядя на них.
Еще она увидела – и Гарри тоже – бутылки из-под колы, пакеты чипсов, пары кроссовок, чью-то худи, все это разбросанное по жилой части.
– Это она тебя послала меня проверить?
– Нет. Я на пару дней приехал домой, потому что у Лины весь сегодняшний день и завтрашний выходные, а я хотел тут кое с чем разобраться. И повидаться с Маршем. Разносчика пиццы я встретил внизу и взял заказ на себя.
– Спасибо.
Маршалл Таккер и Гарри были вместе уже три года, и, хотя Эдриен обожала их обоих, все равно про себя выругалась, что так не вовремя.
– Ты меня представишь своим друзьям?
– Конечно. Гарри, послушай…
– Я тебя не заложу, что у тебя друзья собрались. Если не окажется, что вы тут устроили оргию, а меня не пригласили.
– Если бы. Нет, мы работаем, честно. У меня есть проект, а они мне помогают его сделать.
Может, под ложечкой и сосало, когда она прошла в двери, но Эдриен изо всех сил старалась излучать уверенность.
– Ребята, остановимся. Это Гарри, директор по рекламе у моей матери.
Может, они могли бы сделать более виноватый вид, но Гарри подумалось, что это им стоило бы немалых трудов.
– И как оно? Заниматься йогой на свежем воздухе и заедать ее пиццей. Звучит отлично.
– Гарри, это Гектор, Тиша и Лорен. Мы вместе учимся.
Значит, она уже завела друзей, что он считал положительным – что и говорил, отстаивая ее интересы, когда Лина решила ее перевести в предпоследнем классе.
– Мы делаем видео, – продолжала Эдриен. – Гектор – оператор. Его отец нам одолжил кое-какую аппаратуру.
– О как? – Гарри подошел к компу. – И что за видео?
– Фитнес-ролик из семи сегментов. Потом выложим на Ютуб.
– Для школы?
– Нет. Не для школы.
– Можно мне пока перестать, если так? – Лорен отвел волосы назад. – Я вспотел.
Гарри обошел вокруг стола посмотреть на экран ноутбука, где Эдриен на паузе держала позу воина-II на фоне реки и восходящего солнца.
– Ух ты. Свет потрясающий.
– Это первый пятнадцатиминутный сегмент. Приветствие Утреннему Солнцу. Мы сейчас как раз его пробуем.
– Ни в коем случае не позволяйте мне вам мешать. Гектор?
Гектор, который осмотрительно молчал, сдвинул очки по носу вверх и кивнул:
– Слушаю, сэр.
– Господи, давай без «сэра» обойдемся. Как насчет пустить дальше?
– Да, конечно.
Продолжаем смотреть на правую руку, поворачиваем ладонью вверх, потом поднимаем руку над головой, смотрим на ладонь, а левую опускаем вниз, к левой ноге, и переходим в обратную позу воина.
– Я за колой. Кому еще колы?
Тиша сделала Лорену большие глаза:
– Тсс!
– Что такое? Я пить хочу.
– Запаслись на целый класс? – спросил Гарри, не отрывая глаз от Эдриен на экране. – Я бы тоже не отказался. И пицца отлично пахнет. Ценой одного ломтя можно купить мое молчание.
– Я тарелки принесу и приборы, – вызвалась Тиша.
– Спасибо, Гарри, – добавила Эдриен.
– Тихо! – Он жестом велел ей не подходить, посмотрел еще минуту и нажал паузу. Снова посмотрел на Гектора.
– Это ты снимал?
– Да, сэр. То есть да, я.
– Сколько тебе лет?
– Э-хм… семнадцать.
– Так ты что же, блин, вундеркинд?
Гектор опустил плечи, ссутулился.
– Сегментов всего семь, Эдс?
– Да. Я думала, семь для…
– Сколько вы уже закончили?
– Семь.
– Господи Иисусе. Покажи мне другой какой-нибудь.
– Кардиотанец. Это инструкция на восемь счетов, кумулятивная, повторять до тех пор, пока не сделаешь все целиком, и мы это исполняем три раза. Музыку я взяла из паблик домена. Это ничего, нам только ритм нужен.
Он смотрел первые несколько минут, взяв стакан колы из рук Тиши.
– Сменила костюм и прическу, ракурс другой на фоне города – это хорошо. Свет и звук тоже хороши. У тебя есть индивидуальность и талант, Эдриен, и всегда были.
Он сам нажал на паузу, выпрямился.
– И вы этого на Ютуб выкладывать не будете.
– Гарри!
– Вы не будете это выкладывать на Ютуб, когда у твоей матери есть производственная компания.
– Это мое. Это сделали мы, и ей это не принадлежит.
Он медленно отпил колы, глядя в упрямое лицо Эдриен.
– У тебя есть продукт, у нее – средства его распиарить и выставить на рынок. Если все остальное не хуже того, что я видел, то я за тебя вписываюсь. Если нет, вы это делаете, чтобы было не хуже, и я все равно за тебя вписываюсь. Как это у тебя называется?
– «Самое время». А моя компания – «Новое поколение». Моя компания – она будет, когда я все это запущу.
Он улыбнулся:
– Вот я и собираюсь тебе помочь это запустить. Не будь глупой, не отказывайся использовать то, что у тебя в руках, Эдс. Агента твоей матери, ее отлично работающую компанию, меня. «Новое поколение» – название хорошее, и пока что эта производственная компания может существовать под широким зонтиком «Йога-беби». Дивиди, Эдриен. Агент, юристы, ты и твоя мама проработаете все детали и договоритесь. Ты получишь деньги вперед, получишь солидный процент с продаж. Даже львиную долю – я тут за тебя буду воевать, не беспокойся. Тут я на твоей стороне.
– Ты всегда на моей стороне.
– Что да, то да. – Он протянул руку – притянуть ее поближе к себе. – Ты знаешь, что мне можно доверить эту работу – меня не обдурят.
– Я тебе доверяю.
– Так слушайся папочку. Дай мне представить это твоей маме – когда я сперва сам все посмотрю.
Раздумывая, стараясь взвесить все за и против, она по-настоящему хотела сделать все сама, но…
– Ребята, у вас тут тоже есть право голоса. Мы вместе работали.
– Да, но проект твой, – напомнил Гектор.
– Диски – это круто. Ну, на продажу там и вообще. Ну, я же только… – добавил Лорен, когда Гектор на него уставился. – Я хочу сказать, Ютуб – тоже круто, но если взглянуть на картину в целом…
– Тиша?
Тиша приподняла плечи:
– Тебе решать, тут Гектор прав. Но работу мы сделали отличную. Я серьезно.
Эдриен задумчиво подошла к стене, посмотрела наружу, вернулась.
– Допустим, сделаем по-твоему. Допустим, мама согласится производить и продавать. И моя производственная компания будет на дивиди, под зонтиком, как ты сказал. И меня напишут исполнительным продюсером и хореографом.
– Справедливо.
– Гектор будет указан как продюсер и видеограф. Лорен как продюсер и звукорежиссер, Тиша как продюсер и мастер по свету. И за каждый отдельный ролик они получают фикс…
– Фикс? – начал было Лорен, но Гектор махнул ему заткнуться.
– И пять процентов итоговой прибыли. Каждый.
– Реально, я думаю, твой агент скажет – два процента.
– Обсудим. Если до этого дойдет.
– Дивиди вроде этого продаются по – это будет набор из двух дисков из-за размера… – Тиша, закинув голову, посмотрела в небо, – примерно 22.95.
– Она уже бренд, – напомнил Гарри. – Набор из двух дисков будет примерно 29.99.
– Окей. Учитывая, что инвестировала Эдриен, затраты на производство и изготовление, производство обложки и футляра, скидки поставщика, стоимость маркетинга… возьмем прибыль нетто 10.50, но это только догадка, надо кое-что посмотреть. Так что это – при двух процентах, типа двадцать один цент на каждого из нас с продажи, сверх платы по шкале. Может быть, продадутся порядка ста тысяч копий. Это примерно двадцать – двадцать одна тысяча долларов. Каждому.
– А если учесть поддержку «Йога-беби», бренда Риццо, свежий подход? – Гарри смотрел на Тишу изучающим взглядом. – Можно проектировать продажу в миллион.
Она уставилась на него в ответ.
– Два процента – хорошо.
– Вы вундеркинды?
– Мы ботаны, – ответил Гектор.
– Ладно, ботаны, пожуем пиццы и посмотрим, что у вас тут есть.
Когда видео закончились, а от пиццы остались лишь приятные воспоминания, Гарри откинулся на спинку.
– Окей, мальчики и девочки, окей. По моему абсолютно нескромному мнению, у вас тут кое-что есть. Гектор, можешь мне записать дивиди?
– Запросто. И могу скинуть файл на почту.
– И скинь тоже. Я лечу в понедельник днем поймать Лину в Денвере. Покажу это ей, дам подачу. – Он встал, повел плечами, обходя террасу. – Для продаж перед праздником не успеем произвести, продвинуть и распространить, но можем поспеть к январскому пику угрызений совести, когда возникает покаянный интерес к фитнесу.
Он обернулся:
– Дорогие ботаны! Если вы еще не сказали родителям, чем занимаетесь, то сейчас самое время. Понадобится их разрешение, чтобы вы подписали контракты. – Он полез в карман, достал серебряную визитницу и положил несколько карточек на стол. – По всем вопросам ваши родители могут обратиться ко мне. Гектор, файл скинь на адрес на карте. И будьте готовы – это дело пойдет быстро.
Гектор тщательно пометил только что записанный диск.
– Мой отец знает. Ну, в смысле, кроме того, что сегодня. А вообще-то он тоже в этом бизнесе.
Уложив диск в футляр, он подал его Гарри.
– Тогда хорошо, мне пора домой. Спасибо за пиццу.
– Ты за нее платил, – напомнила Эдриен, вставая его проводить.
– Ты права. Всегда готов повторить. – Он обнял ее за плечи по дороге: – Мими знает?
– Нет.
– Скажи ей. Она будет на твоей стороне.
– Окей, только, Гарри…
– Верь мне. – Он поцеловал ее в макушку. – Я с тобой.
Не успела закрыться дверь, как терраса взорвалась воплями радости и начался неуклюжий танец.
Это они Лину Риццо не знают, подумала Эдриен. Но черт возьми, зато Гарри в нашем углу ринга.
И она сделала колесо.
Примерно через тридцать шесть часов на высоте тринадцати тысяч футов Лина посмотрела два сегмента на ноутбуке Гарри. Отпила газированной воды – без льда. Самолет летел к Далласу.
– И таких семь?
– Семь.
– Надо было ей сделать шесть десятиминутных сегментов, чтобы был ровно час.
– Набор из двух дисков, интродукция и введение и три сегмента в первый день, четыре сегмента во второй. Два часа ровно. Пятнадцать более или менее обязывает, а объединив два диска, получаешь получасовую тренировку.
– А что за музыка в этой кардиопрограмме? И что за костюм?
– Это хип-хоп, Лина. Хороший, свежий, энергичный мотив. И забавный, вот она и оделась ему под стать.
Лина только покачала головой и посмотрела следующие два сегмента. Зная повадки своей дичи, Гарри ничего не сказал.
– Ты об этом ничего не знал?
– Нет. Она хотела сделать все сама. Предприимчивая, находчивая и сосредоточенная на работе. Нашла в школе единомышленников с нужными умениями, чтобы помогли это реализовать. Хорошие ребята.
– Ты с ними пробыл часа два и уже так уверен?
– Ага. И еще говорил с их родителями, но да – явно хорошие и умные ребята. Серьезно умные, – добавил он. – Лина, она завела себе друзей и с ними сделала нечто выдающееся.
– А теперь она, ничего мне не сказав, сделав все за моей спиной, когда я отлучилась из города, она ждет от меня не только одобрения, но еще и что я это пущу в производство?
– Она не ждет. Это я жду. Можешь думать, что она что-то делает за твоей спиной, а можешь думать, что она хочет сделать что-то свое. Проявить себя. И ты не можешь, видя, что она сделала, сказать, что она себя не проявила. Ты должна ею гордиться.
Лина смотрела в стакан, медленно отпила из него.
– Я же не отрицаю, что она сделала приличную работу. Но…
– Вот тут остановись. – Он поднял руку. – Не давай характеристик. И мы оба знаем, что это чертовски хорошая работа. Позволь отложить в сторону мои личные отношения с тобой, с Эдриен и сказать как твой директор по рекламе. Ты ей помогаешь основать ее компанию, ты продюсируешь набор двух дисков, ты ей помогаешь запустить ее собственный бренд. И ты придашь ему немножко собственного блеска.
– Кучка подростков в качестве продюсеров?
– Это крючок, Лина. – Он усмехнулся очень широко. – Ты в блестящих золотых крючках понимаешь не хуже меня. И вся эта история поможет продать чертову тонну этих дивиди. Я вздую продажи до луны.
– Ты продажи грязи можешь вздуть до луны.
– Это профессиональное, – жизнерадостно отозвался он. – Но тут чистое, полновесное золото.
– Ну, может быть. Я подумаю. Досмотрю до конца и подумаю.
И ведь он прав, подумала она. И она знала, что он прав. Просто не хотела сдаваться сразу.
– Если бы ты не смотался домой и не заглянул… вот что меня чертовски злит, – добавила она, – так это что ты те два дня взял.
– У меня была важная встреча, и я тебе еще перед отъездом сказал.
– Бросил меня в Денвере, ага…
Он улыбнулся:
– Это было важное дело.
– Ага.
– Понимаю. И глубокая мрачная тайна.
– Уже нет. – Он выдохнул. – Мы с Маршаллом нашли суррогатную мать.
– Суррогатную мать? – Она со стуком поставила на стол стакан с водой. – Для ребенка?
– Ну да. И сразу скажу: мы договорились никому не говорить до двенадцати недель. Такой решающий срок. Лина, мы хотим, чтобы у нас была семья, и для того нашли суррогатную мать. В понедельник утром мы с ней ездили на двенадцатинедельный осмотр. И слышали, как бьется сердце.
У него в глазах показались слезы.
– Слышали сердце и… – Он взял с пола кейс, открыл и достал картинку с УЗИ. – Вот наш ребенок. Мой и Марша.
Лина наклонилась, всмотрелась, сама сморгнула слезы:
– Ни хрена не вижу.
– И я тоже! – С несколько плачущим смехом он стиснул руку Лины. – Но это мой сын или дочь, где-то тут. И примерно шестнадцатого апреля я стану отцом. Мы с Маршем станем папами.
– Папы из вас будут классные. – Она махнула стюарду: – Шампанского нам, пожалуйста.
– Я объявлю всему миру, но тебе прежде всего. – Он крепко пожал ей руку. – Сделай мне подарок, спродюсируй диск для Эдриен. Не пожалеешь.
– Манипулятор ты – так ловить меня на эмоциях. – Она вздохнула. – Ладно, будь по-твоему.
Но это не значило, что ей нечего будет сказать дочери. Советы и вопросы ожидаются и будут необходимы.
Когда она вошла в квартиру, дала на чай швейцару, который поднес чемоданы, ей ничего так не хотелось, как принять долгий душ и заснуть часов на восемь, что в турне было невозможно.
Но порядок важнее. Она, похоже, никогда не сможет заставить себя нарушить порядок.
Лина распаковала вещи, отделила стирку от химчистки, убрала туфли и небольшой набор украшений, который позволяла себе в дороге.
Развесила шарфы и жакеты, необходимые в городах попрохладнее.
Спустилась вниз, налила себе газированной воды, добавила ломтик лимона. И решила, что очень хорошо распорядилась временем, когда услышала, как открылась дверь.
Она вышла, увидела дочь в школьной форме с легким жакетом, потому что погода была достаточно прохладной, и с рюкзаком на плече. И с серьезным лицом.
– Джордж сказал, что ты вернулась. С возвращением.
– Спасибо.
Они встретились на середине комнаты, расцеловались в щеки.
– Пойдем сядем и поговорим об этом твоем проекте.
– Я говорила с Мэдди, и когда ты утвердишь, она готова представлять меня и моих друзей. Она сказала, что контракты скоро будут готовы.
– Я в курсе. – Лина села, жестом предложив Эдриен сделать то же самое. – Можешь благодарить Гарри, который все время тебя проталкивал.
– Я благодарю.
– Чего можно было бы и не делать, если бы ты проконсультировалась со мной.
– Если бы я консультировалась с тобой, это была бы совместная работа. А я хотела сделать все сама и сделала. В смысле, с Гектором, Тишей и Лореном.
– Которых я не знаю или о которых знаю очень мало.
– Что ты хочешь знать? Из того, чего еще не нашла в Сети?
– Мы до этого дойдем. Если б я знала, что ты задумала такой проект, я бы тебе могла дать совет, предоставить студию, специалистов.
– Твою студию, твоих специалистов. Я хотела чего-то другого, и я это сделала. И получилось хорошо, я это знаю. Может, не так блестяще и вылизано, как было бы в твоей студии, с твоими специалистами, но все равно хорошо. Ты начинала с нуля, – продолжала Эдриен, не дав Лине ответить. – Я – нет, и я это знаю. Я знаю, что у меня есть преимущества, которых не было у тебя, потому что ты построила серьезное дело. Я знаю, что пойдут разговоры, что мне все досталось легко, что я вломилась, потому что ты открыла мне дверь и дала толчок. Отчасти это правда, но так я буду знать, что могу это сделать. И знаю, что теперь могу построить свое собственное.
– А как? На крыше, с помощью школьных приятелей и прокатной аппаратуры?
– Для начала. Я собираюсь в Колумбийский университет, выберу основным профилем физиологию спорта и дополнительными – экономику бизнеса и нутрициологию. И я уж точно не собираюсь залетать и…
Она осеклась, сама испугавшись. Лина замерла, выпрямилась.
– Прости, прости! Это было хамство, глупость и неуважение. Понимаешь, ты у меня вызываешь чувство, будто я должна оправдываться за все, чего хочу и чего не хочу, что я делаю и чего не делаю. Но я прошу прощения.
Лина поставила стакан на стол, встала, подошла к дверям террасы. Открыла, впустив воздух.
– В тебе больше от меня, чем ты сама думаешь, – тут тебе не повезло. Видео у тебя хорошие – у тебя талант, и мы обе это знаем. Концепт и выражение… интересные, скажем так. Гарри устроит хайп до небес, ты получишь всю рекламу и публичность, что он сможет из шляпы вытянуть, а я, естественно, под всем подписываюсь. И посмотрим, что получится.
Она обернулась:
– Сколько времени ты над этим работала?
– Над идеей, программами, таймингом и подходом – примерно полгода.
Лина кивнула, пошла, взяла свой стакан.
– Ладно, посмотрим, что получится. Я хочу в душ, а ужин можем заказать.
– Я собиралась сделать карри из курицы с горошком, которое ты любишь. Думала, тебе надоела доставка в номер и еда в ресторане.
– И не ошиблась. Это будет прекрасно.
Второго января «Новое поколение» в сотрудничестве с «Йога – беби» выпустила программу «Самое время». Эдриен все зимние каникулы занималась рекламой и страшно переживала, что не могла встретить Рождество с бабушкой и дедушкой. Она себе поклялась, что больше так делать не станет.
В первый же месяц продажи показали, что Эдриен выбрала правильный подход, и продолжали расти.
Она начала обдумывать следующий проект.
Первая угроза пришла в феврале.
Лина рассматривала этот листок белой бумаги. Печатные буквы, черные и жирные, складывались в стихотворные строчки:
Пусть провожают горем и печалью
Любимых, уходящих в мир иной,
Не для тебя подобное прощанье:
Ты примешь смерть наедине со мной.
– В этом вот пришло. – Эдриен дрожащей рукой протянула матери конверт. – Лежало в почтовом ящике, который мы завели для писем от фанов по дивиди. Я его забрала после школы. Обратного адреса нет.
– Понятно, что нет.
– Почтовый штемпель Коламбаса, Огайо. Почему это кто-то в Коламбасе в штате Огайо хочет меня убить?
– Убить – нет, просто нагадить. Мне странно, что это первое, что тебе пришло. У Гарри целая папка тех, что мне присылают.
Это поразило почти так же, как стихотворение.
– Угрозы? Полная папка угроз?
Лина потянулась за полотенцем. Она как раз репетировала новую программу, когда в тренажерный зал ворвалась Эдриен.
– Угрозы, столь же мерзкие сексуальные предложения, обыкновенные ругательства. – Она отдала Эдриен письмо. – Положи в конверт. Мы о нем сообщим, так что сними копию. Оригинал возьмет полиция. Но могу тебе сразу сказать: ничего не выйдет. Так что положим его в папку, а ты это отложи и забудь.
– Забыть, что мне кто-то сказал, что я должна умереть? Зачем это вообще кому-то нужно?
– Эдриен! – Лина забросила полотенце на плечо, взяла бутылку с водой. – На этом свете очень много свихнувшегося народу. Завистливые, одержимые, злые, недовольные. Ты – молодая, красивая, успешная. Ты была в телевизоре, ты была на обложках «Севентин» и «Шейп».
– Но… ты мне никогда не говорила, что тебе шлют угрозы.
– Смысла нет. И переживать по этому поводу тоже нет смысла. Отдаем Гарри, и он примет меры.
– То есть ты хочешь сказать, что угрозы убийством входят в пакет?
Лина повесила полотенце, отставила бутылку с сторону.
– Я хочу сказать, что это не последний раз, и ты привыкнешь. Скажи Гарри, он знает, что делать.
Эдриен оглянулась, выходя, и увидела, что мать снова обернулась к зеркальной стене и возобновила серию берпи.
Эдриен подумала, что Гарри она позвонит, но никогда, никогда к этому не привыкнет.
