Kitabı oku: «Прощение для мажора», sayfa 8
Глава 16
Я не разговаривала с Максом со вчерашней стычки, ночью никак не могла заснуть, мысли сводили с ума. Сегодня проснулась рано, сделала себе чай и пошла на улицу, где, судя по всему, уже находился хозяин дома. И действительно, он был там, красил стену дома, стоя на лестнице. Решила прогуляться по саду и не отвлекать мужчину от дел. Гуляя между деревьев, чувствовала какое-то умиротворение, представляла как когда-то здесь бегал ребенком Игнат. Эти мысли были болезненными, но в тоже время протягивали между нами невидимую связь. Я была там, где и он много лет назад. Разглядывая яблони, наткнулась на старый дуб, на котором был ветхий домик. Помню, муж рассказывал, как они с Максимом построили домик на дереве. Подошла и дотронулась ладонью до грубой шершавой коры, обнаружив высеченную на ней надпись:«Игнат – Моксим», улыбнулась, заметив ошибку в имени Максима, и вздрогнула, услышав:
– Мне было тогда четыре года.
Обернулась, посмотрев на Макса, который бесшумно подкрался ко мне, или же, погруженная в раздумья, просто не услышала его шагов.
– И ты не знал, как правильно пишется твоё имя, – предположила я, глядя, как пальцы мужчины, перепачканные зеленой краской, скользят по неровно вырезанным буквам.
– Не знал, а когда узнал, решил оставить все как есть, – поморщился Максим, на секунду на его лице отразилась вспышка боли.
– Так даже мило, – улыбнулась я, подняв голову вверх, рассматривая то, что осталось от домика.
– Мы построили его, когда родители заговорили о переезде, думали, спрячемся здесь и нас никто не сможет увезти, – Макс оперся о ствол дерева и продолжил: – Только нас никто не спросил, велели собрать вещи и посадили в машину… Так и закончилось наше нормальное детство. Игнат был более лоялен к этой новости, или возможно просто старше, а мне казалось тогда, что перевернулся весь мир…
Он замолчал, а мне очень захотелось услышать об их детстве: как они жили здесь, что изменилось потом, просто хотелось слушать его, чтобы отчетливей представить Игната маленьким.
– Игнат говорил, что вы переехали, как только у отца пошел бизнес вверх.
– Да, бизнес пошел, только вот сколько бы я ни вспоминал детство, не помню отца рядом. Он постоянно пропадал на работе, желая для нас лучшей жизни, только не заметил, как лишает нас самого главного – отцовского внимания… Мама тоже тогда была не в восторге от переезда, но все же поддержала его, хотя и знала, на что себя обрекает… Лишь один Игнат всегда был за отца, гордился, говоря, что все это ради нас. А я видел изо дня в день, из года в год отчаяние, все больше и больше нарастающее в глазах матери. Она любила и тосковала по отцу, наверное, еще немало ее задевала его пассивность в воспитании детей. Поэтому и угасала, в бессилии достучаться до мужа, ждала-ждала, а он был вечно занят. Меня бесило это до чертиков, помню, пробовал повлиять, приезжал к нему в офис, просил взять выходные, провести их с семьей. Но нет, у него не было на это времени, он не мог упустить очередной миллион. У отца была какая-то зависимость от работы, словно ему все было мало. Когда подрос, я стал подумывать, что у него появилась любовница, и это могло бы объяснить странное поведение, но оказалось, и ее нет. Вернее, была одна, единственная любовница, которая увела его из семьи– это работа. В какой-то момент я взбесился и стал сливать деньги на ветер просто колоссальными суммами, ожидая, когда ж они закончатся и батя, наконец, заметит это и поймет, что всех денег не заработать. Но нет, не понимал, потом я понял, что таким образом он откупается. Мои запросы становились больше, назло ему, и в итоге я просто оборзел, но отец продолжал потакать мне. Что злило еще больше. Мама тоже делала вид, что смирилась, но я видел, как она побелела и схватилась за сердце, когда отец не явился на очередной семейный ужин. Игнат относился к этому спокойно, бизнес есть бизнес, он никогда не замечал слез матери. Отучился, свалил за бугор, поступил там, не без помощи отца конечно, и строил свою карьеру. Наверное, в тот момент я окончательно озлобился, осознав, что мои попытки вернуть отца в семью, бесполезны, и облегчить страдания мамы я никак не могу. Особенно бесило, что брат уехал, бросив все на меня, а я не мог свалить, оставив маму одну… Помню, как отец преподносил заслуги Игната, не забывая уколоть тем, что я нифига не достиг, и не отчислен из института лишь благодаря тому, что он замолвил словечко. А я лишь дерзил и замыкался в себе, пускаясь в очередной загул…
Макс замолчал, словно вспоминая события того дня, а я слушала его почти не дыша, он открыл мне много нового, Игнат особо не рассказывал о своем детстве.
– Я даже не помню, когда впервые попробовал наркотики, наверное, был пьяный в хлам, или же в бешенстве. Опомнился лишь, когда понял, что подсел, но тогда уже было так плевать… Это помогало отвлечься от всегда расстроенной мамы, от вечных нравоучений отца, я просто кайфовал и меня уносило все дальше. А то, что было потом– как в тумане, почти не помню твоего похищения, аварии, как угрожал вам пистолетом. Все эти годы пытался вспомнить, и в памяти всплывал твой ненавистный взгляд и вопрос:«Что с тобой не так?» И честно, я старался понять, что со мной не так, на это у меня было достаточно времени, но так и не нашел ответ, наверное, просто я такой… Меня бесит до безумия собственная никчемность, то, что столько лет пытался наладить отношения в семье и в итоге на все плюнул. Когда сбежал, думал, что без меня все наладится, ведь здесь будет Игнат… А все вот как вышло.
– Он не рассказывал мне о том, что было с вашей мамой…– я не знала, что сказать, язык словно онемел, выдавила то, что первое пришло на ум
– Конечно, брат не считал переживания мамы проблемой. Он был, как отец, всегда стремился к нему в бизнес. Наверное, ты тоже заметила, что Игнат может бесконечно пропадать на работе…
– Нет, – внутри меня поднялся ураганом протест. – У меня не было возможности это заметить! Потому что муж постоянно был занят поисками тебя!
Брови Максима сползли к переносице, и от этого глаза казались еле заметными полосками, его губы сжались, а желваки на скулах заходили с бешеной скоростью. Втянув с шумом воздух, он произнес охрипшим голосом:
– Не было ни дня, чтобы я не жалел о том, что не вернулся раньше. Если б это было в моей власти, я не задумываясь поменялся местом с братом. Я бы все отдал ради того, чтоб оказаться в том проклятом самолете вместо него! Но это не в моих силах, я снова не могу ничего изменить. И ты можешь обвинять меня и ненавидеть сколько угодно, но никто не сможет винить меня больше, чем я сам!
Я видела, что он говорит правду, видела непомерное горе в его глазах, лицо, искаженное невыносимой болью, которую Максим тщательно скрывал до этого. Неожиданно поймала себя на мысли, что хочу облегчить его страдания, сказать что-то, что снимет часть вины. Поняла, что сколько бы я не сыпала обвинениями, это не вернет мне любимого, и не облегчит муку от его потери, а лишь продолжит выжигать меня ненавистью изнутри.
– Я бы могла сказать, что ты ни в чем не виноват, ведь это ничего уже не изменит, – начала я осипшим голосом. – Но это будет ложью, так же, как и то, что только ты виноват в его гибели. Игнат сам выбрал этот путь, его никто не заставлял и даже не просил… Я умоляла миллион раз оставить тебя в покое и больше не искать. Но он не слушал мои доводы, мне казалось, что ему нравится эта гонка, словно какая-то своеобразная игра. Игнат несколько раз обещал мне, что больше не уедет. И стоило кому-то сообщить, что тебя видели там-то и там-то, как у мужа загорались глаза, и он бросался на поиски сломя голову…
– Жень, это уже ничего не изменит и не снимет с меня вину…
– Максим, – кажется, я впервые назвала его по имени. – Я не снимаю с тебя вину, не могу, потому что отчасти это так. Ты виноват, так же как я…
Отвернулась, вцепившись руками в дерево, в горле застрял комок, и слезы безжалостно душили. Но все же, преодолев боль, пересилив себя, произнесла то, о чем боялась даже подумать:
– Когда Игнат уходил… я… – вдох, выдох, слезы обожгли лицо, а в груди словно ковыряли ножом. – Я сказала ему, чтоб он больше не возвращался!
Громкий всхлип нарушил тишину, словно сотрясая воздух, и задыхаясь воскликнула:
– И он не вернулся…
Рухнула бы на землю, если бы сильные руки не удержали, Макс обнял и, успокаивая, стал гладить по спине, сказав:
– Что за глупости, Жень? Если бы слова действительно были материальны, половины моих знакомых уже не существовало, потому что чего я им только не желал.
– Да, но…
– Никаких но! Просто так совпало!
Глава 17
Холодный воздух постепенно приводил в чувство, немного успокоившись и отстранившись от Макса, восстановила дыхание и тихо произнесла:
– Все эти годы я злилась на тебя не за то, что ты сделал тогда… Ведь если б не ты, я никогда не встретила бы Игната… И я благодарна за то, что ты свел нас. Но также после того, как ты исчез, все равно не было покоя, наверное, стало хуже. Знаешь, поначалу я не хотела, чтоб он тебя нашел, а потом только об этом и мечтала…
– Мне жаль, что так вышло, Жень, – вздохнул тяжело Макс. – Если б я только знал, то вернулся бы сразу. Но думал, брат ищет меня чтобы убедиться в том, что я не сторчался окончательно…
– Думаю, и для этого тоже, – произнесла я тихо, не став разубеждать. – Но главной его целью, было вернуть тебя домой. В тот день, когда мы ехали туда, где ты устроил аварию, Игнат сказал мне: «Он мой брат и как бы сильно не бесил, я не могу не волноваться за него. Это не значит, что я все прощаю ему. Нет, я буду помнить, что он выкинул, до конца жизни, просто не желаю ему зла!» – произнося слова, сказанные когда-то мужем, мой голос дрожал, я словно слышала его наяву, будто он был рядом и повторял их со мной. – Я не понимала его, не могла понять, как можно жалеть человека, который сделал тебе столько плохого. У меня не было никого, кроме мамы, и я не в курсе, как это – иметь брата или сестру. Но теперь знаю, что родному человеку можно простить все! И чтобы он не сделал, нельзя его просто вычеркнуть из своей жизни или перестать любить! Игнат любил тебя и дорожил тобой! И знаю точно, что он простил тебя… Как и прощаю я. Думаю, он хотел бы этого. Пусть мы уже ничего не можем исправить, но мы можем сделать так, чтобы ему было там спокойно… Ты спас мне жизнь, и видит бог, я очень благодарна за это! От кого-кого, но от тебя я не ждала помощи, видимо нам всем свойственно ошибаться…
– Спасибо, – прошептал Максим, его лицо было очень бледным, похоже, мои слова тяжело дались ему. Но я хотела, чтобы он знал это, не ради него или себя, ради любимого мужа, который мечтал соединить семью… И спасти брата.
Наверное, шоковая терапия – один из лучших методов вернуть человека к жизни, нельзя прятаться от правды, ее нужно принять и смириться, даже если кажется, что страшнее ничего нет. И это не значит, что вы тем самым забываете человека или же перестаете его любить. Нет, это значит, что вы продолжаете жить в память о нем, за вас двоих, ради своих родных. Никто не говорит, что будет легко, не обязательно быть самой сильной, рядом всегда найдутся люди, которые поддержат и помогут, главное – не оттолкнуть их. Жизнь – она куда больше, чем сейчас, намного важнее того, что было вчера, даже не так значимо, что будет завтра, ведь это завтра в наших руках. Я поняла, что мы не властны над своей жизнью, от нас не зависит, когда мы в нее придем, и не нам решать, когда уйдем, это не в наших руках. Но в наших силах прожить ее так, чтобы если и было бы, о чем сожалеть, так только о том, чего не успели сделать, а не что уже сделали! О чем не успели сказать, а не о том, что сказали! О том, что не успели полюбить, а не полюбили… И сейчас, пока есть возможность исправить все что исправляется, дерзайте, не стоит ждать и себя жалеть! А для начала попросите прощения у своих близких… И у самой себя!
– Прости, пожалуйста, меня, мам, – прошептала, уткнувшись носом в плече самого родного человека на земле. И только сейчас я заметила, насколько она выглядит уставшей, сколько тревоги затаилось в ее глазах. Словно прозрев, увидела морщины, появившиеся, без сомнений, из-за меня, на висках прибавилось седины, и снова виновата только я…– Прости! Прости! Прости!
Она простит, нет, уже простила, ведь мама – это тот человек, который не может долго обижаться и не умеет злиться на детей. Все, чего она хочет – так это чтобы у ее ребенка все сложилось благополучно и меньше невзгод встречалось на пути.
Макс привез меня в дом своих родителей уже поздно вечером, он предложил неожиданно вернуться, решив, что помощь мне больше не нужна. Видимо считает, что самое лучшее лекарство – выговориться, да и в какой-то степени это так… Но Максим ошибся, сейчас помощь нужна мне как никогда, впереди меня ждет самое тяжелое – это научиться существовать без мужа. Ведь, замкнувшись в своем горе, я даже не принимала его смерть, а теперь реальность в два раза больнее, но сейчас я знаю, ради чего жить. Да, никогда не перестану любить Игната, он в моем сердце занял главное место. Нет, он и есть мое сердце, которое казалось вырванным, когда его не стало. Но нет, я просто больше не слышала, как оно продолжает биться, и не понимала, насколько сильно умеет любить других. Возможно, однажды настанет день, когда я буду вспоминать его с улыбкой, и горечь перестанет жечь кровь, но для этого нужно попробовать сделать первый шаг, начать дышать, а не задыхаться.
Я справлюсь, знаю, что справлюсь, ведь рядом родные, которые всегда поддержат меня. А мне нужно быть намного сильнее, смелее, терпимей, потому что главная задача женщины – воспитать своего ребенка, и это самый тяжелый труд. Но я к нему готова, как ни к чему другому на свете.
Я самая плохая мама на земле, потому что в угоду себе осторожно забрала сыночка из кроватки, где он мирно спал, и положила к себе. Мне это было очень нужно после долгой разлуки. Нет, полдня назад я и представить не могла, насколько соскучилась, поняла это, только оказавшись рядом с ним. Срочно стало необходимо ощутить его сладкий запах, погладить и поцеловать бархатную кожу и просто послушать, как он сопит. Сердце млеет в груди от этой безграничной нежности, и душа мечется от радости внутри, хочется прижать к себе комочек счастья и никогда не отпускать. Но все же я с трудом сдержала этот неистовый порыв, боясь разбудить малыша. Вот оно, моё счастье, солнышко, лучи которого пробиваются даже сквозь самую густую тьму. Наш сын, наше продолжение, моя жизнь! Поцеловала в висок, задержавшись, вдыхая нежный аромат волос, и прошептала сквозь слезы умиления:
– Прости меня, мой ангел. Я буду жить для тебя!
