Kitabı oku: «Птица коршун», sayfa 2
Глава 3
«А вот кого я сейчас крапивой отстегаю!» – Леське даже не нужно было оборачиваться, она и без того знала, что голос принадлежит Каракатице, которой опять удалось незаметно подкрасться к ним с Виталиком, мирно сидящим на заборе. Между прочим, забор был с краю огородов, прямо у участка бабушки Виталика, и гонять их отсюда было попросту нечестно. Да и вообще, они же не раскачивают забор, не ломают – просто сидят. Было бы из-за чего крик поднимать!
Всё это Леська успела подумать, пока вихрем неслась прочь от огородов.
Она только крикнула Виталику «Айда!», и слетела с забора в сторону рощи, да припустила так, что какая там Каракатица, собака не догонит! Правда, и Виталик тоже не догонит. Так что пришлось остановиться. Леська тяжело дышала, согнувшись пополам и вертя головой, пытаясь высмотреть медлительного друга. Ну где он, в конце концов?! Виталика не было.
Страшная догадка заставила её сесть прямо на землю. Неужели Каракатица успела ухватить Витальку за шиворот и отстегала его крапивой, пока Леська спасала себя? Даже думать об этом было ужасно стыдно. Делать нечего, пришлось возвращаться.
Проползла за кустами, до ядреной прозелени запачкав футболку и шорты – будет вечером от мамы! – Леська во все глаза уставилась на болтающегося рядом с забором Виталика. Выглядел он точно так же, как она его оставила, никаких заплаканных глаз или пузырей во всю руку. Неужто сжалилась Каракатица?
– Пст! – прошипела Леська, не рискуя поднять голову из-за больших лопухов. Кто знает, может, доверчивый друг сейчас в роли приманки на рыбу покрупнее. Всё-таки ссориться с его бабушкой соседи не любили, а вот молодая и красивая мама Леси, которая и в ус не дула, когда ей жаловались на дочь, выводила вредных старух из себя.
– Она у вас на дереве сидит! – жаловались маме.
– Пусть сидит, – отвечала та, собирая маленькие крепкие огурчики в железную миску.
– И на заборе! – не уступали старухи.
– И на заборе пускай, – соглашалась мама, отставляя полную миску огурцов и набирая в лейку воду из бочки.
– Вот, и в бочке вечно возится с холодной водой! – не унимались вредные соседки.
– Лето, бочки эти её дед ставил, чего не играть, – деланно удивлялась мама, и на этом разговор затихал. Потому как из бочек Леськиного деда воду брали все во дворе.
– Пацанка растет, ничего девчоночьего, – только бормотали себе под нос соседки, оставляя Леськину маму в покое до следующего проступка дочери. То есть, совсем ненадолго.
Мама, конечно, иногда ругала Леську. И за деревья, и за футболки в зеленых пятнах, и за разбитый нос и исцарапанные руки. Но только дома, вечером, когда двери, входная и балконная закрывались на шпингалет, и никто из соседей этого не мог услышать. И Леська это ценила как умела. Вот только бы мама знала, сколько она на самом деле могла натворить, если бы не думала о ней!
Вот и сейчас она предпочла лежать под лопухами, чем попадаться Каракатице с крапивой. И дело было вовсе не в крапиве – пока она ползла по кустам, она успела влезть в неё трижды, она просто не хотела расстраивать маму.
Виталик подошел ближе и его аккуратные не сбитые сандалии остановились точно перед носом Леськи.
– Ты чего там лежишь? – спросил он, жуя травинку.
Леська остолбенела. Может, он хорошенечко ударился головой, когда свалился с забора и теперь ничего не помнит? Сама Леська лично такого не встречала, но в книгах то и дело кто-то падал и терял память. Или ему на голову что-то падало. Правда, падения чаще были с коня, а не с забора, но куда Виталику еще и коня! Он и в кустах потеряться смог бы.
– А Каракатица… – Леська осторожно приподняла голову над лопухами. Вот они вымахали за лето, под ними жить можно! – Ушла?
– Ушла, – кивнул Виталик.
– А ты чего не побежал? – Теперь Леська поднялась и отряхнула коленки. – А если бы она тебя крапивой?
– А я спрыгнуть-то успел, – Виталик выплюнул травинку. – А когда она подбежала, сказал, что это не я сидел, а другой мальчик.
Леська с сомнением оглядела друга. Судя по всему, баба Тоня совсем стала плоха глазами, если смогла спутать его с каким-то «другим мальчиком». Медно-рыжие волосы, шорты на колготки и футболка с длинным рукавом в такую жару – других таких мальчиков пойди поищи еще!
– А чего тут стоишь? – наконец она смирилась и с этой несправедливостью. Да, попробовала бы сама Леська провернуть такой фокус, да ей не в жизнь бы не поверили! А вот хрупкому бледному Витальке всё сходило с рук. Потом её еще и отругают за то, что учит мальчика хулиганствам.
– А баба Тоня с бабой Витой на скамейке сели, там сейчас не пройти, – пояснил он.
Леська загрустила. Баба Вита приходилась бабушкой Лине и Кирке, и к дворовой ребятне относилась по-разному. Если среди них были её собственные внуки, она кормила их первым арбузом или мороженым, показывала весной цыплят в коробке и даже давала их погладить. Но когда Лина и Кирилл были у родителей, баба Вита менялась до неузнаваемости и мало в чем уступала Каракатице. А голос у неё был и того похлеще. Разве что выдрать крапивой никого не грозилась. Наверное, просто знала, что не догонит.
– Что делать будем, опять через забор полезем или через чужой двор пойдем на площадку? – уныло спросил Виталик, уставший стоять на одном месте. В роще было прохладно, хотелось поскорее выбраться на солнышко, и Леська уже знала как.
– Мы будем партизаны, а они будто фашисты, – наконец сообщила она другу. Виталька похлопал короткими светлыми ресницами с таким видом, что Леська сразу поняла, что он опять начнет спорить. Спорил Виталик не то, чтобы часто, но каждый раз не вовремя и совсем не по существу.
– Что еще? – нетерпеливо спросила девочка.
– Ну какие из них фашисты, – неуверенно протянул Виталик и почесал комариный укус. Комарам приходилось туго, если они хотели укусить мальчика, но они всё равно липли к нему и кусали даже через колготки. Этого Леська вообще никак не понимала.
– То есть, то, что мы – партизаны, тебя устраивает? – осведомилась она и, получив в ответ осторожный кивок, развела руками и пошла в сторону оврага. – Отлично, тогда мы партизаны!
– А они? – не двинулся с места Виталик. Пришлось Леське возвращаться.
– А они – не партизаны, – отрезала она и схватила друга за руку. – Пойдем!
Оврагов рядом с их домом было два. Один шел через всю рощу и парк и заканчивался у большой дороги. Ну как овраг, скорее канава. Он был предназначен для дождевой воды и в дождь или сразу после и впрямь напоминал ручей. Но для Леськи это был настоящий овраг. Стенки и дно у него были цементными, отчего в сухие дни там было здорово делать убежища. Перепрыгнуть через него было несложно, но там, где проходила тропинка, края оврага были шире, и нужно было как следует разбежаться и прыгнуть, чтобы не свалиться вниз и не ободрать коленки или локти. Так что чаще всего ребята перепрыгивал в местах поуже, а потом возвращались на тропинку.
Но был и другой овраг, что шел вдоль дороги. Летом он весь зарастал травой, а иногда и крупными лопухами, а после дождя превращался в болото. Но дождя не было несколько дней, так что у них были отличные шансы. Всё это Леся объяснила Виталику после того, как столкнула его в первый овраг и спрыгнула следом, подталкивая недовольно хныкающего друга ползти быстрее.
Самым сложным было перебраться из одного оврага в другой, но и это им удалось, хотя колготки Виталика уже не подлежали восстановлению, а в сандалики набилась трава и земля.
Баба Тоня и баба Вита спокойно лузгали семечки и обсуждали что-то, понятное только им. А вот ползущий по оврагу двух партизан не видели, и это стоило испорченных колготок и шорт, чего бы там об этом не думал Виталик и его бабушка. Когда овраг наконец кончился, они были уже у другого края дома, и могли выбраться на дорогу, ведущую к площадке. И всё, свобода!
Они так и сделали, стараясь двигаться совсем тихо, едва ли не на цыпочках, как вдруг Виталик остановился так резко, что Леська едва не расквасила нос, врезавшись в него.
– Ой, нет, – прошептал друг еле слышно и прижал руки к щекам. – Кару сегодня привязали на длинную веревку! Я дальше не пойду!
Глава 4
Карой звали собаку соседа Леси с первого этажа. Будучи из породы волкодавов, она вымахала выше Леси еще пары лет назад, и до сих пор девочке не удавалось её догнать. Несмотря на пугающее имя, Кара была собакой пусть большой, но доброй, и на веревке сидела лишь потому, что выгуливать её, да еще и в наморднике, у хозяина не было никакого желания. Так и проводила она почти весь день, привязанная к забору соседского огорода, лишь иногда имея возможность размять лапы, если хозяин выбирал веревку подлиннее.
Не только детьми, но и взрослыми тоже давно было проверено, что длинная веревка Кары чуть-чуть не доставала до стены сарая напротив, так что обойти её можно было, прижавшись вплотную к беленой стенке и отвернувшись от морды неистовствовавшей собаки – тех, кто её боялся, она не переносила. То ли чуяла страх, то ли по-своему, по-собачьи что-то понимала. Пожалуй, кроме хозяина и вездесущей Леськи мало кто отваживался погладить Кару, хотя шерсть на теплые носки соседки просили исправно.
– Обойдешь у сарая, я её отвлеку, – предложила Леся, но Виталик плюхнулся прямо на пыльную дорогу в когда-то чистых шортах и упрямо замотал головой.
– Мимо Кары не пойду. Это ты её любишь, а я не очень. Мне нравятся животные помельче. Может, снова поиграем в необитаемый остров?
– Для этого нужно попасть на площадку, а ты идти мимо собаки не хочешь, – попыталась втолковать другу Леся. Игру в необитаемый остров она обожала, как и книгу про Робинзона Крузо. Да, она пролистывала добрую половину страниц, не понимая длинных фраз, но в остальном книга была ого-го какая! И когда они играли в необитаемый остров, она всегда считала себя Робинзоном, а не читавший книгу Виталик – Пятницей.
– А мы обойдем и этот дом тоже! – чего-чего, а упрямства у Виталика хватало на троих, и Леська сдалась. Тащиться мимо второго дома по улице вместо того, чтобы тискать лохматую добродушную Кару было ужасно несправедливо, но играть в необитаемый остров хотелось до ужаса.
Всем известно, что Робинзон с самого начала хотел покинуть свой остров – вот же дурачок! А вот Леська и Виталик всегда играли так, будто у них и мыслей таких не было. Ведь построить жилище и раздобыть на острове еды – это куда интереснее.
Сначала дом. Под низкорослым деревом, растущим на краю площадки, детьми было вытоптан круглый пятачок, тогда как со всех сторон и дерево, и это укромное местечко давно зарастали юными побегами детишек дерева. Если бы Леська еще не выломала как-то три прута для стрел, было бы совсем незаметно, но жалеть теперь было поздно. Стрелы, кстати, получились плохими. Лишенные упругой блестящей коры, они быстро высохли и согнулись. Когда на сухой и лысый пятачок натащили достаточно свежей травы, можно было браться и за пропитание. Нет ничего важнее на острове, чем плотно пообедать, с этим и сам Робинзон непременно согласился бы! Но огороды охранялись бдительными соседями, так что Леся решила пойти другим путем.
– Айда на охоту! – позвала она лучшего друга, который всё еще пытался воткнуть в лысоватый куст ветки, чтобы спрятать хижину получше.
С противоположного их убежищу края площадки раскинулась поляна, на которой медово благоухал клевер. Можно было срывать его пышные цветки и по одной вытягивать розоватые трубочки, в которых прятался сладкий нектар. Особо этим не наешься, но попытаться можно. Плюхнувшись на траву, Виталик и Леся охапками рвали пушистые розовые и белые шарики и вытягивали из каждой трубочки нектар. Первому надоело это Виталику.
– Поймаем шмеля? – предложил он. И как только отважился!
Леська была совсем не трусиха, но предпочитала наблюдать за шмелями со стороны. А вот Виталик загорелся. Леська с безопасного расстояния наблюдала за тем, как друг ищет правильного шмеля, пожалуй, впервые чувствуя себя не Робинзоном, а Пятницей. Очень странно и необычно. Даже обидно немного! Но не настолько, чтобы самой охотиться на шмеля. Один раз ей уже вонзалось шмелиное жало в ладонь, так что больше она к этим полосатым и близко не подойдет! Правильный шмель – это тот, что уже набрал нектара и летел прочь от поляны. Это было просто – тяжелый от собранного нектара шмель летел низко и при этом глухо гудел.
Виталик быстро нашел такого и двинулся за ним, очень осторожно и медленно. Тут было важно как следует прицелиться и лишь потом шлепнуть по нему ногой. Леська затаила дыхание и даже перестала облизывать сладкие трубочки клевера. Шлеп! Густая трава отпружинила, и шмель оказался не раздавлен в лепешку, а лишь оглушен. Половина дела сделана! Теперь Леська могла подойти поближе, чтобы уж точно не прослыть трусихой. Виталик уже аккуратно приподнял оглушенного шмеля и осторожно снял с его задних лапок крошечные желтенькие капельки то ли нектара, то ли пыльцы.
– Будешь? – щедро предложил Виталик вторую капельку, облизывая пальцы от раздавленной первой. Ограбленный шмель с возмущенным жужжанием возвращался обратно к клеверной полянке.
– Нет, спасибо, – вежливо ответила Леська. – Твоя добыча!
Всё дело в том, что Леська понятия не имела, как называются эти капельки: её любимые «Приключения Карика и Вали», да и другие книги про насекомых о таком не рассказывали. А есть то, названия чего она не знала, она не привыкла. Так и отравиться недолго! Виталик, правда, выглядел слишком довольным для отравленного, но это ничего не меняло.
К слову сказать, книги о насекомых, которые до сих пор попадались Лесе, вообще умалчивали уж очень о многом. Как она радовалась, когда нашла ручейника в пруду у школы! Он был точь-в-точь как на картинке в книге. Только в книге почему-то не рассказывали, что, когда ручейник начинает выбираться из своего хорошенького домика, он похож на обычную водяную гусеницу. Гусениц Леська боялась до ужаса и зашвырнула свою находку в самую середину пруда.
Вот и про шмелей ничего такого она не читала. И про прудовиков знала ужас как мало. Хорошо хоть мама позволила держать целую банку с ними в ванной комнате – можно было наблюдать, как они бодро шевелят какими-то похожими на собачьи уши отростками, или упрямо лезут по стеклу к поверхности, чтобы высунуть «дыхательную трубочку» с боку и подышать. Самые маленькие при этом устраивались на раковинах своих крупных собратьев и к поверхности путешествовали со всеми удобствами – даже шевелиться не нужно было.
Тем временем шмели то ли заподозрили что-то неладное, то ли закончились не оглушенные Виталиком экземпляры, но они как-то совершенно неожиданно перестали ему попадаться.
– Пойдем к муравейнику! – обрадовалась Леська. Ей стыдно было признаться, но шмелей она побаивалась с того самого времени, когда нашла дохлого и нечаянно сильно сжала в ладошке. Кто же знал, что у него окажется жало? Рука распухла, и с тех пор ко всем полосатым Леся испытывала не самые лучшие чувства.
Другое дело муравьи и их кислота! Всего-то требовалось найти муравейник, да несколько соломинок. Они с Виталиком могли часами сидеть над муравейником, дожидаясь, пока опущенные в него соломинки покроются кислотой, которую так здорово слизывать!
– Знаешь, – Виталик почесал ногу – не иначе, как кто-то из разозленных мурашей забрался ему в колготки. Такое и раньше бывало, насекомые все были просто без ума от его нежной бледной кожи. Разве что кроме шмелей, но тех никто не спрашивал, хотят ли они быть ограбленными самым возмутительным образом, и это на лучшей клеверном поляне в округе! – Играть в необитаемый остров и питаться как на нем здорово, конечно, но…
Он замялся, и преувеличенно внимательно уставился на муравьев, которые как раз волокли к себе домой толстую зеленую гусеницу.
– Есть хочешь? – догадалась Леся. Гадать ей, впрочем, особо не пришлось, и у самой девочки уже сосало под ложечкой, а мысли о курином супе, который обещала сварить мама, всё чаще возвращали её с необитаемого острова на детскую площадку.
– Бабушка котлеты нажарила, – словно извиняясь, пояснил Виталик. – Ужасно вкусные.
От его слов живот у Леськи не выдержал и издал оглушительное бурчание, отчего она обхватила его руками, словно надеясь заглушить.
– А ты не уходи с необитаемого острова, – предложила она Виталику и торопливо пояснила. – Мы просто разойдемся в поисках съестного. Говорят, в долине водятся дикие козы, а в горах есть птицы, из которых можно сварить похлебку.
Слово «похлебка» Лесе особенно нравилось, она его употребляла по делу и без. Ведь всем понятно, что суп – это просто суп, а вот похлебкой можно хлюпать, с шумом всасывать с ложки и наслаждаться. Кто по собственной воле после этого выберет суп, интересно?
Глаза Виталика наконец загорелись пониманием. Леся уже и не надеялась, если честно.
– То есть, я сейчас пойду… в долину… и… – он мучительно соображал, шевеля губами. Леся терпеливо ждала. – И съем дикую козу? Или даже две. С пюре и огурчиками?
– Поохотишься, поймаешь, приготовишь и съешь, – не терпящим возражения тоном уточнила девочка. – С чем хочешь, с тем и съешь. Хоть с вареным бататом, хоть с бананами.
Виталик кивнул. Он понятия не имел, что такое батат, но приближалось время ужина, и он лишь надеялся, что после него ему не придется придумывать еще, и как именно он поймал козу или нарвал с дерева бататов. Или где они там растут?
