Kitabı oku: «Хозяин Медведь-горы, или Тайна последнего Артефакта», sayfa 2
Движение почти затормозилось – наш автобус по-прежнему находился в хвосте колонны машин позади троллейбуса, горделиво и не спеша “лидировавшего” впереди нас. – Ваш сольный выход, маэстро, – сказал я шутливо, показав глазами в сторону троллейбуса. Моя прекрасная попутчица понимающе кивнула, оценив мой юмор. Но по её напряженному лицу было видно, что её явно что-то заботило.
– Вы опаздываете? – спросил я, пытаясь начать разговор.
– Да… – односложно ответила она.
Продолжения разговора с её стороны опять не последовало, и я не стал докучать ей своим вниманием.
– Хороша ты, Вероничка, да не моя, похоже, клубничка, – подумал я с лёгким разочарованием, бросая на неё искоса изучающие взгляды.
Медленно ползя по трассе, как и все машины перед нами, наш автобус начал подниматься вверх, огибая небольшой земляной склон, на котором стояло несколько многоэтажных жилых домов старой постройки, и на очередном повороте, буквально за ними, справа от нас вдруг открылась высокая, зелёная гора, величественно нависшая на близком горизонте, над низменностью внизу. Мне показалось, что она была буквально рядом, напротив домиков и жилых строений алуштинских пригородов, видневшихся в этой котловине, появившейся впереди за изгибом дороги.
Веронике кто-то позвонил, и отвлёкшись от дороги, машинально посмотрев на мою красивую соседку, любуясь про себя её лицом, я с удивлением затем обнаружил, взглянув опять на дорогу, что той высоченной горы, словно нависавшей над Алуштой ещё минуту назад, уже не было! Она ушла куда-то в сторону вместе с очередным поворотом дороги, с которого предстал вид на открытый, относительно ровный, окружающий зелёный ландшафт с невысокими горами, синеющими в знойном мареве вдали.
На склоне холма, и дальше внизу, показались многоэтажные дома ещё той, советской или, возможно, более поздней, постперестроечной, эпохи. Мы понемногу въехали в черту этого небольшого, почти провинциально выглядевшего, южного городка.
Алушта не произвела на меня никакого впечатления своей архитектурой: обычные жилые дома типовой постройки и ничего запоминающегося. На обочине у дороги слева стояли многочисленные, одноэтажные строения: мелкие магазинчики и овощные лавки, предлагавших к продаже съестные продукты, всевозможные курортные товары, хозяйственную мелочь, и в начале этого ряда полукустарных сооружений, нечто, вроде, мини-кофейни. И тут же, с импровизированных торговых прилавков, расположенных чуть ли не на тротуаре, продавались овощи и фрукты в ящиках. Сами эти магазинчики выглядели как-то непрезентабельно и провинциально, напоминая, скорее, времянки из наследия 90-х годов, которые должны были снести, да пока что оставили стоять за неимением средств на их снос.
Разглядывая всё это, я и не заметил, куда пропал тот белый троллейбус, ранее тормозивший движение нашей “автоколонны”, услышав лишь где-то впереди нас натуженное рычание двигателя самосвала, который тоже спешил ускориться, оставляя позади себя облачка cизых выхлопов солярки. Дорога неожиданно освободилась, и наш автобус вскоре подкатил к маленькому автовокзалу, заехав затем во внутренний двор на автостоянку. Вокруг автостанции и вдоль улиц было видно много людей, курортников и местных жителей, прогуливавшихся или спешащих куда-то по делам.
– Стоянка пять минут! – громко объявил наш водитель и вылез из кабины, хлопнув дверцей.
Пассажиры потянулись один за другим из автобуса на улицу размяться, перекурить и походить вокруг, и вскоре в его салоне остались только мы с Вероникой.
Она быстро закончила разговор, не желая, чтобы я слышал, о чём она говорила с её собеседником по сотовому. В наступившей затем тишине я почувствовал себя неуютно и напряженно, как на экзамене, оставшись один на один с экзаменационной комиссией. Только лишь с той разницей, что рядом со мной сейчас сидела такая красивая девушка, перед которой я почему-то робел, не зная, как начать с ней непринуждённый разговор, гадая о том, кто же ей звонил?
– Кто это был: знакомый, родственник или её парень? – эти и прочие мысли лезли в моё возбуждённое сознание. Удивительное дело: я был готов начать ревновать её ко всем возможным ухажёрам, ничего толком не зная о том, кто же была эта такая странно притягательная для меня девушка.
Вероника, между тем, убрала в рюкзачок свой сотовый, не обращая на меня никакого внимания, и повернулась к окну, показывая всем своим видом, что она не собирается выходить.
Я вопросительно посмотрел на неё, как будто спрашивая у неё разрешения выйти из салона.
– Выходите, если хотите, – сказала Вероника, поняв, что я остался в автобусе из-за неё. Она понимающе улыбнулась еле заметной гримаской – ещё один кавалер нашёлся – и отвернулась к окну. Невольно, я задержал свой взгляд на её красивых коленях. Перехватив мой взгляд, Вероника демонстративно поправила своё коротковатое платье. Мне стало как-то неудобно – наступила неловкая, давящая пауза. Мне нужно было как-то действовать, не досаждая ей своим присутствием рядом с ней. И тут я подумал, что мне всё-таки нужно остаться и попробовать разговорить эту столь неразговорчивую, серьезную девушку. Она не походила на моих прежних знакомых девчонок, которые, по большей части, были и “контактными” и любили внимание со стороны парней, клубные вечеринки, покуривали и т. д.
– А вы не курите? – как-то глуповато, неожиданно для меня самого, спросил я Веронику.
– Ну, конечно, нет! – безапелляционно ответила она.
– Одобряю и поддерживаю, – как-то без выдумки, банально и неостроумно вырвалось у меня.
Она пожала плечами, взглянув на меня, я опять “утонул” в её больших серых глазах. И похоже, как-то опять стушевался, не зная, что сказать дальше, и меня это удивляло. Странно для меня самого, но я определённо попадал под чуть ли не гипнотическое влияние её чудных глаз каждый раз, когда она смотрела на меня. Ну просто терялся в них!
И строил догадки, кто же она такая – живёт ли в Крыму в том неведомом мне Партените или приехала, как я, в гости, отдохнуть на ЮБК?
Собираясь, наконец, придать моему хаотичному разговору с этой интересной во всех смыслах для меня, девушкой, определённую тему и взять инициативу в свои руки, я начал говорить, но как раз в этот момент она опять достала свой сотовый телефон. Открыв страничку приложений, просматривая их содержание с сосредоточенным видом, Вероника намеренно игнорировала моё намерение поговорить с ней. Общение с ней явно не получалось – мы просто сидели молча и, при этом, девушка не хотела выходить из маршрутки. А я, как приклеенный к креслу, не мог или не хотел встать, словно влекомый магнитом к ней. Мне ничего не оставалось делать, как тоже достать свой айфон и делано углубиться в изучение его содержимого.
В автобус, между тем, стали заходить пассажиры, но не все – несколько мест остались свободными. Усатый водитель прокричал несколько раз, что автобус отправляется. Он сел затем на своё место и включил двигатель. В салоне стало привычно шумно, и маршрутка вырулила со двора на дорогу. На выезде из Алушты виднелись новые жилые высотки, давая представление о том, что город развивается, и мы живем в 21-м веке. На готовых к заселению высотках висели тут и там огромные рекламные полотнища, предлагающие купить квартиры в этих новостройках.
Почти тут же автотроллейбусная трасса в сторону Ялты уходила вверх по холму и исчезала за поворотом вправо. По ней шёл поток многочисленных автомобилей, и никаких прохожих на её обочине справа, откуда открывался вид на панораму Алуштинской долины. В этом месте горы отступили на десяток километров вдаль, замыкая горизонт на северо-западе Алуштинской долины, которая уходила вправо от дороги к видневшейся дальней вершине почти плоского, вытянутого в бока, скального, горного массива со столообразной вершиной около километра высотой. Амфитеатр гор расступался у Алушты огромным полукругом скальных массивов разной вышины. А на противоположной стороне от столовой горы виднелась уже знакомая мне гора Демерджи. И вся картина в целом производила впечатление какого-то грандиозного прорыва среди гор (землетрясения?), произошедшего здесь, наверное, сотни тысяч лет назад…
Мои размышления были прерваны Вероникой, неожиданно сообщившей мне, что в Алуште есть красивая, современная набережная, самая длинная в Крыму. Она как будто услышала мои мысли об этом городе, который уже скрылся за очередным поворотом, и я подумал, что нужно дальше развить эту тему и завязать разговор с ней. Я открыл рот, собираясь задать ей какой-нибудь пустяковый вопрос, типа, а откуда вы это знаете? Но в этот момент ей опять кто-то позвонил (ну как нарочно! – чертыхнулся я), и девушка, отвернувшись от меня к окну, ответила на вызов и начала что-то объяснять.
Прислушиваясь к её разговору, я понял, что она разговаривала, по-видимому, с какой-то своей родственницей о ней и о какой-то тёте Дусе. Неожиданно она полуобернулась в мою сторону, и мне показалось, что она на всякий случай показывала мне, нахмурившись, чтобы я не подслушивал её разговор. Сделав равнодушное лицо, я демонстративно отодвинулся вбок на своём сидении и отвернулся от Вероники в другую сторону, досадуя на все эти нелепости. Делать было нечего, и оставив опять на некоторое время тему знакомства с ней, стал смотреть вправо от себя на живописные окрестности горных склонов, покрытых зеленью растительности и многочисленными виноградниками.
Солнце било лучами яркого света в стёкла нашего автобуса, и мне пришлось надеть свои солнцезащитные очки, и то же самое сделала и Вероника. Дорога по-прежнему шла вверх, и наше продвижение в сторону Ялты пока что затормозилось – мы оказались в конце хвоста очередной колонны машин, образовавшейся позади неспешно двигавшегося огромного самосвала. На этот раз, это был “MAN”, заполненный под завязку бутовым камнем, и наша новая автоколонна медленно следовала за ним.
Вдали слева, со стороны моря, показался далёкий, горбатый силуэт очередной горы. Не знаю, как вышло, но на меня напала дремота, убаюкивающая меня неторопливым движением и покачиванием нашего автобуса.
– А это Кастель, – сказала неожиданно Вероника.
Я не понял вначале, к кому она обращается, и, выйдя из своей дрёмы, повернулся к ней, увидев, что она смотрит на меня.
– Это вы о чём? – непонимающе спросил я, перехватив на мгновение её взгляд – она была опять без тёмных очков. Невольно, я подумал, что мне легче общаться с ней, когда мы оба – она и я – смотрим, друг на друга, сквозь тёмные стёкла. А без них она просто «обезоруживала» меня, чуть ли не лишая меня моей мужественности, путая мои мысли и превращая в неопытного юнца. Она тут же отвернулась к окну – там, вдали виднелся округлый кусочек какой-то вершины— то ли горы, то ли скального массива, заросшего лесом. Гора, между тем, мелькнув ещё раз в окне, скрылась за соснами и густой растительностью, покрывающей склоны обочины дороги. – Проехали уже, – ответила она односложно, и опять уткнулась в свой сотовый.
– А вы сами из Крыма или из Москвы? – спросил я, возобновив мою попытку завязать с ней разговор. Я, конечно, уже понимал, что она явно не из Москвы, раз она знала местные реалии и топонимы, вроде этой Кастель – гора или мыс – уж не знаю, что это было. Мне просто хотелось зацепить её разговором, поговорить, слушая её мелодичный голос, но ничего не вышло.
– Я имею в виду – вы живете в Партените или же будете там гостить? – уточняюще переспросил я, стараясь избегать смотреть ей в глаза, и так и не дождался от неё ответа.
Игнорируя мой вопрос, она стала опять что-то сосредоточенно искать в своём сотовом, перелистывая мелкие страницы с рисунками каких-то изображений буддийского толка с цветными рисунками сфер, мандал и психоэнергетических центров— чакр человеческого тела с пояснительными текстами. Я не стал повторять свой вопрос, понимая, что похоже, моя персона не представляла для этой серьезной красавицы никакого интереса – она, видимо, глубоко интересовалась сейчас этой буддийской темой с “третьим глазом”, и я просто отвлекал её своими пустыми вопросами, будучи для неё слишком приземлённо-материалистичным. И уж, конечно, знакомиться с молодым повесой, как я, ей было ни к чему.
Сделав такой однозначный вывод, я стал твердить себе, что у меня с ней не получится никаких серьёзных отношений.
– Да она просто горделивая провинциалка! – увещевал я сам себя, думая о том, что напрасно теряю время, пытаясь узнать её поближе. Ей это ни к чему. Да и мне – тоже! – и отвернулся от неё.
Проблем в знакомствах с московскими девушками у меня не было и, по большей части, я знакомился с ними на молодежных тусовках в данс-клубах и танцполах. А те девушки, с которыми я там обычно начинал разговор для знакомства, знали, как себя вести, и что мне нужно. Эта провинциалка, хотя и такая красивая, была для меня, при обычном раскладе, объектом интереса ну на день-два, не больше, и поэтому заморачиваться с ней на разговоры мне и впрямь не стоило.
– Ну не влюбляться же в неё по уши ни с того ни с сего! Тем более, что продолжения этого знакомства не будет. Она выйдет из автобуса и не даст мне номер своего сотового – я же не представляю для неё никакого интереса! – разумно рассуждал я, вспоминая, между тем, как обрадовался Мишка-мой ялтинский друг, когда я сказал ему неделю назад, что прилечу вскоре в Крым.
Любитель амурных похождений, он сразу пообещал мне с подтекстом, что мой отпуск пройдёт на высоком “культурно-идейном” уровне – его шутки, порой, звучали плоско и пошло, но он был такой же, как и я, холостяк, и в нашей компании двух “одиноких сердец” мне бы не пришлось скучать в Ялте.
Так что, поняв, что эта девушка – из серии серьёзных недотрог с высоким мнением о себе, я решил больше не тратить своё время на ненужное мне знакомство. Но забывал обо всём, как только она смотрела мне в глаза, ничего не говоря, несколько раз. Если это и была какая-то игра с её стороны, то у неё была, несомненно, сильная позиция. Она меня просто обезоруживала своим взглядом и прекрасно видела, и понимала моё состояние при этом.
Разговаривая со мной или смотря на меня, в её взгляде не было никакой теплоты или обычного женского кокетства – у неё напрочь отсутствовало какое-либо желание понравиться мне. И ещё что-то странное и очень серьёзное, промелькнувшее в её глазах при взгляде на меня показало мне, что она смотрит на меня порой скорее изучающе – ну, вроде, как психолог, и, быть может, увидела во мне что-то такое, о чём я и сам не знал. В любом случае, она могла легко прочитать в моем взгляде и понять по моему поведению, что я “запал” на неё. И я из “охотника” превратился в “розового фламинго”. Но её это, видимо, нисколько не забавило и не интересовало, как, если бы, я был просто маленьким мальчиком для неё. Не желая больше унижаться перед ней и таять, как рожок пломбира от взгляда её прекрасных глаз, я перестал искать в них благосклонность ко мне. Отвернувшись, и, не глядя, больше ни в окно, ни на неё, я закрыл глаза, думая о моём отпуске, море, настоящем знойном лете и скорой встрече с Михаилом, и как мы здорово отметим затем нашу дружескую встречу.
Отвлекшись на все эти мои “отпускные” размышления, и, предвкушая, зажигательно провести мой трехнедельный отпуск по полной программе в Ялте и прокатиться с моим другом по всему южнобережью, я услышал неожиданно опять голос Вероники, сказавшей, что мы проезжаем “Малый Маяк”.
Посмотрев вперед, я увидел лишь промелькнувшую синюю табличку с надписью на дорожном указателе, и посмотрел затем вперёд, машинально отметив, что тот самосвал, который маячил впереди нас, заслоняя дорогу, куда-то исчез, и наше продвижение вперёд теперь тормозилось полуприцепом-панелевозом, который собрал за собой с десяток машин на этой загруженной транспортной артерии.
Я молча взглянул на эту милую, но странноватую девушку, избегая смотреть ей в глаза. Она пояснила на мой немой вопрос, что там, внизу, есть красивый, скальный, мыс Плака, и опять погрузилась в свою буддийскую тему словно медитируя, глядя на какую-то йогическую картинку.
– Что за странная манера вести разговор? – досадливо подумал я, – ты или разговаривай или молчи. Да и вообще, ни к чему все эти дорожные разговоры.
За моей спиной я услышал, как какая-то женщина объясняла своей дочке, что там в низу на мысе Плака, есть чуть ли не сказочный замок княгини Гагариной, и, что им надо будет обязательно туда съездить – там такая красота!
Дорога пошла вниз, и все, кто мог, пошли на обгон длинной грузовой платформы с бетонными панелями и, в числе первых, наш автобус. Слышать продолжение их разговора я не смог из-за шумного потока воздуха, врывавшегося в наш маленький автобус, взъерошивая и трепля волосы, заглушая голоса пассажиров, переговаривавшихся между собой сзади меня. Через открытый люк (и как это я пропустил момент, когда его кто-то открыл!) внутри автобуса гуляла бодрящая свежесть сквозняка. Набрав скорость, наш “ветеран” понесся, трясясь, словно охваченный нервной дрожью, гоночный болид, набрав приличную скорость на небольшом – в несколько километров в длину – прямом участке горной автодороги. Водитель татарин чувствовал бы себя здесь, наверное, автогонщиком из Формулы Гран-при, которому предоставлялась здесь редкая возможность помчаться наперегонки с ветром, вниз по шоссе, как по гоночной трассе, без всякой сплошной разделительной линии. Словно войдя во вкус, он и дальше мчался лихо вперёд, периодически обгоняя идущий впереди грузовой транспорт и троллейбусы.
Тем временем, слева впереди опять показалось море и не в дымке, каким я ранее увидел его с трассы над Алуштой, а плотной синевой с осязаемым объемом. Какая красота! И на фоне моря открылся вид на огромный мыс (целая гора!), похожий на исполинского медведя, припавшего к воде.
– Тот самый Аю-Даг! – мелькнуло у меня в голове. Внизу, у подножия этой медведеобразной горы, виднелся какой-то курортный городок современного вида с пригоршней белых, высотных домов.
– Партенит! – проговорил негромко водитель, притормаживая у маленького пяточка остановки, за которой начинался лес, больше похожий здесь, у дороги, на одичавшую парковую зону. Я никак не мог привыкнуть к местному лесу – здесь росли не только широколиственные деревья, но и появились сосны с пышными верхушками, а внизу подлесок из массы каких-то незнакомых мне низкорослых деревьев, кустов и кустарника и кое-где кизила (я люблю эти терпкие, кисловато-сладкие, удлиненные красные ягоды и знаю, как выглядит это дерево).
К моему удивлению, моя красавица – “белоснежка” встала и сказала вдруг, повернувшись ко мне, c такой неожиданной для меня улыбкой:
– До свидания!
Я не успел толком ничего ей сказать на прощание, проводив взглядом её стройную фигуру. – Хороша! – и пожелал ей всего доброго с чувством сожаления, что я больше не встречусь с этой симпатичной девушкой, которая мне нравилась сейчас ещё больше теперь, когда она сама (первая!) попрощалась с улыбкой со мной. Сердясь на себя, подумал, что надо было всё-таки проявить инициативу, разговорить её, взять телефон. Одним словом, попробовать обаять её всем моим богатым арсеналом, используемым мной успешно в подобных случаях. А я ничего так не предпринял, оказавшись, словно обезоруженный, перед какой-то колдовской красотой её глаз.
Эта неожиданная, открытая и милая девичья улыбка, между тем, всколыхнула во мне бурю чувств и путаных мыслей – я был готов сейчас выскочить из автобуса, чтобы помочь хотя бы, вынуть её чемодан из багажного отсека и поговорить при этом с ней. Её улыбка была для меня, как луч света в разрыве среди безнадёжности тёмных облаков моих размышлений, показавшая, что она всё-таки в первую очередь девушка, с которой можно нормально общаться и быть может ухаживать, если я добьюсь её благосклонности к продолжению нашего столь короткого и такого неожиданного для меня знакомства. Я встал и пошёл вслед за ней, чтобы помочь ей выгрузить её багаж, но водитель оказался проворнее меня. Он выгрузил её синий чемодан ещё до того, как я подошёл к ним.
Девушка покатила чемодан за выдвинутую длинную ручку, переходя автотроллейбусную трассу, и, смотря ей вслед, я помахал рукой, крикнув:
– Вероника!
Она не обернулась, идя дальше к чёрной иномарке, которая, очевидно, ждала её на обочине дороги с другой стороны.
– Кто же её встречал? Друг, ухажёр или хороший знакомый? – размышлял я, садясь в автобус и смотря “изо всех глаз” на скрытого за тонированными окнами невидимого для меня человека, который сидел в машине, всё ещё не выходя из неё. Во мне опять проснулось, ранее незнакомое, чувство непонятной ревности.
Она уже почти подошла к иномарке. Смотря на неё, моё сердце наполнялось каким-то щемящим томлением и лёгкой грустью к этой чудесной девушке. Словно впервые, я опять увидел со стороны её стройную фигурку в симпатичном летнем, коротковатом, белом платье. Наш автобус стоял, не двигаясь дальше – мне подумалось, что нашему водителю тоже было интересно посмотреть, кто же встречал такую красивую девушку?
Вероника, тем временем, подкатила свой чемодан к иномарке и оттуда, навстречу ей, вылез, наконец, мужик плотного телосложения лет пятидесяти, с чёрной бородой (может, её отец?). Он без улыбки что-то ей сказал, беря чемодан и приглашая девушку жестом в машину.
Я хотел поподробнее разглядеть этого бородача, но наш автобус, дёрнувшись, быстро отъехал, ускоряясь в движении, и мы уже ехали мимо холма, закрывавшего вид на грандиозную гору Аю-Даг. Вдоль трассы здесь во множестве росли кипарисы и акации, выглядывавшие из зарослей вездесущего шиповника. Лес отступил от дороги в этом месте почти на километр в сторону холмов с правой стороны у подножия близких здесь невысоких гор. У предгорья повсюду виднелись виноградники, уходившие зелеными, сочно-зелёными рядами, вверх к скалам, на границе с лесной зоной. Участок прямой дороги, свободный от троллейбусов, самосвалов или большегрузов, позволил нашему автобусу пока что сохранять быстрый темп езды и, порой, я не успевал толком разглядеть заинтересовавшие меня участки живописной местности, видневшейся между деревьями по обеим сторонам дороги.
Обозревая живописные ландшафты, я немного отвлёкся от грустного настроения, охватившего меня после расставания с Вероникой, и хотя я дал себе слово, что обязательно попробую найти её в этом самом Партените, мысли об этой такой необычной и красивой девушке ещё долго не выходили из моей головы.
Впереди мелькнул дорожный указатель “Артек” и слева у дороги появился трёхметровый жёлто-красный бетонный факел на фоне огромной овально-вытянутой стеллы с электронной рекламной панелью. Внизу, за кипарисами, на невидимом отсюда берегу моря у исполинского каменного Медведя, находился знаменитый пионерский лагерь, в котором я никогда не был, но слышал это название ещё с детства.
Я ничего не успел толком рассмотреть, и вскоре также слева, внизу показался какой-то городской посёлок с высотными зданиями, теснившихся на склонах холмистой местности у моря. – Гурзуф! – объявил водитель, не притормаживая.
Справа от дороги, со стороны близких гор, к низине и мосту через овраг, куда мчался наш автобус, к трассе “вышла” очередная огромная, высоченная гора, и пока я доставал свой сотовый, чтобы сфоткать хотя бы часть великолепного горного пейзажа, её подножие “ушло” вбок от меня. Мы проехали по бетонному мосту, стоявшему на ажурном полукружье опор, огражденному перилами метровой высоты, за которыми слева, со стороны моря, виднелся высокий холм. Он стоял высоким зелёным оазисом дикой растительности посреди курортного городка, выглядевшего издалека очень современно своими огромными белоснежными высотками.
В Гурзуфе никто не вышел, и мы мчались дальше по дороге, петлявшей среди скал и возвышенностей, обступивших её со стороны гор справа. Там появлялись и уходили в сторону очередные склоны горной гряды, густо поросшей высоким сосновым лесом. Слева, со стороны моря, за деревьями опять открылся безбрежный простор синей воды и вид на огромную медвежьеобразную гору, над которой зависла белая тучка.
Я повернулся назад, провожая взглядом прекрасный вид на Аю-Даг. Как же эта гора реально похожа на медведя! На фоне глади моря, недалеко от берега, виднелись две скалы с крошечными отсюда, прогулочными катерками, плывших там. – Обязательно съезжу в Гурзуф, да и схожу на Медведя! И в Партенит поеду искать Веронику, – пообещал я сам себе.
Ещё на остановке у Партенита, я пересел на её место и на мое длинное сидение больше так никто и не сел. И сейчас, глядя на Аю-Даг, скрывшийся затем из виду на очередном изгибе дороги, опять стал думать об этой удивительной и притягательной для меня девушки, остановившейся на отдых где-то за этой горой в том городке с таким поэтическим названием. Я стал травить себе душу, сожалея о том, что упустил такую реальную возможность поговорить с ней, привлечь её внимание к себе и показать ей себя с самой лучшей стороны. Заинтересовать, в конце концов, её своей персоной. Вспоминая её такие необыкновенные, красивые глаза, я почувствовал щемящую лёгкую боль в сердце.
– Неужели влюбился? Так неожиданно и непонятно…. Зачем мне это ненужное душевное томление и любовные переживания. Отпуск только-только начался, а я уже успел втюриться в девчонку, о которой вообще ничего не знаю. Роман без продолжения…
Я задумался, глядя в окно отсутствующим взглядом, видя перед собой её мысленный образ.
– Ну да ладно. Будем считать, что всё только начинается в моём столь неожиданном знакомстве с этой “белоснежкой” и мне удастся её найти потом в Партените.
Её облик, возникнув в моём сознании, никак не уходил из головы. Мне показалось, что стало как-то жарче – захотелось выпить воды, которой у меня с собой не было. Я же так торопился по прилёту сесть в автобус (почему именно в этот?), что не подумал купить воды…
-– Ну, как ты думаешь, мой Друг Дэл’шед, это то, что нам надо?
– Не знаю, мой Друг Аб’бас… Кандидат пока что, сыроват и, при всех его неоспоримых интеллектуальных достоинствах, требует соответствующей подготовки. Поэтапной, и без спешки, чтобы Джин’нан смог заинтересоваться им в той мере, чтобы выполнить свою Программу и обрести, наконец, нашего общего Хозяина.
– У нас уже мало времени для этого. Полагаю, всё будет идти по нашему плану, и ты сможешь убедить своего Собрата, что ему не следует более пребывать во Тьме, и настало время явить себя Миру и его будущему Другу. На благо нашего общего дела.
– Не беспокойся, мой Друг Аб’бас. Он и сам это уже понимает после стольких лет ожидания и бесплодных попыток обрести Друга. Ему надо открыться, и Знак уже явлен миру.
– Кто же из имеющихся у нас теперь двух достойных кандидатов на его Дружбу, станет нашим третьим, нужным, Другом?
– Это мы узнаем, когда Время придёт…
– Надеюсь, Антон станет затем таким же сговорчивым, как и наш первый кандидат?
– Джин’нан сам сделает свой выбор…
– Приложи все усилия, чтобы это стал правильный выбор.
– Не сомневайся, так оно и будет.
– Время покажет, мой дорогой Дэл’шед. Здесь всё зависит от решения твоего не в меру щепетильного Собрата. И от тебя, как его Первого Собрата. Ты понимаешь, о чём я говорю…
– А Вероника? Как насчёт неё?
– Она ещё будет нам полезна…
––Светящееся ярко-белым цветом безграничное Пространство Времени наполнилось внутренним содержанием, и в нём проявилась лучистая мыслеформа с концептуальным сообщением:
– Всё идёт по нашему Плану, и Джин’нан откроется нашему Кандидату для общего блага Геа и Галактики.
––Море уже почти не пропадало из виду – внизу по склонам нижележащих холмов тянулись вперемешку с виноградниками и густой низкорослой растительностью, многочисленные коттеджи, гостиницы и двух— трёхэтажные особняки, стоявшие на возвышенности вдоль всего побережья Ялтинской курортной зоны.
Впереди на обочине показались кремово-белые колонны с поперечной округлой аркой над ними с надписью “Никитский ботанический сад” (я был здесь больше десяти лет назад лет назад – там реально красивейший парк – сад со множеством цветов и экзотических, южных растений со всего мира). Затем мы проехали ряд маленьких курортных посёлков типа Никиты, и дальше по сторонам дороги появились высоченные скалы среди множества высоких сосен с красновато-сероватыми прямыми стволами (как корабельные мачты – мелькнуло у меня сравнение). Неожиданно с дороги, со стороны моря, открылся панорамный вид (на десятки километров!) на всё Ялтинское побережье от Ботанического сада и до какого-то далёкого мыса, с крошечной отсюда скалой, на которой стоит, как я знал, знаменитый миниатюрный замок Ласточкино гнездо. Я попробовал сфоткать этот вид, но не успел. Дальше море уже не было видно из-за холмистой местности, заросшей высокой растительностью и освоенными участками коттеджных построек, автомоек и заправок.
Мы проехали мимо остановки “Сосняк” с сосновым лесом наверху над дорогой, и вскоре наше продвижение в сторону Ялты вновь притормозилось, и весьма основательно. Внизу промелькнула 17-этажная высотка огромной серо-белой гостиницы “Ялта-Интурист” со скульптурной композицией ладьи на открытой площадке её крыши.
Наша маршрутка медленно въезжала в пригород Ялты – впереди за поворотом показалась остановка “Массандра“. Но сам завод не был виден отсюда с дороги и прятался где-то в низине за холмистым рельефом. Кстати, знаменитая марка этого винного комбината, что называется, у всех на слуху, и я сам не раз пробовал отличные массандровские вина.
Автобус понемногу спустился вниз и повернул на очередном повороте влево, открывая великолепный вид на огромную скалу с почти вертикальной стеной и высоким склоном горы напротив неё, где в тени полуденного солнца скрывалось глубокое ущелье. Слева от этой огромной скалы тянулась вниз холмистая, зеленая местность, усеянная мелкими, маленькими домишками старой постройки с вкраплениями коттеджных построек в два-три этажа. – Васильевка, – cказала краснощёкая тетка, сидящая сзади меня. И почти тут же открылся вид на солнечную Ялту, расположенную на нескольких холмах вокруг Ялтинской бухты, не видной отсюда. Этот город с его живописными окрестностями находится в своеобразном горном амфитеатре, окружающим Ялту со всех сторон высокими, свыше одного километра в высоту, красивым полукружьем гор.
Мы проехали под мостом объездной дороги и въехали в зону автовокзала. Вокруг росла пышная растительность – кипарисы, акации с зонтами красновато-розовых цветов, платаны и невысокие сосны с большими кронами. Автобус остановился у шлагбаума с зелёным решетчатым ограждением, стоявшим, как вольеры в цирке, вокруг всей территории автовокзала. – Ялта! – буднично произнёс водитель, и мы остановились. – Выходим… Народ посыпался из салона наружу – мы, наконец-то, приехали в Ялту. Было уже около 16 часов дня…
