Kitabı oku: «Дни освобожденной Сибири», sayfa 2

ЧАСТЬ I

НОВАЯ ВЛАСТЬ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЗАРЯ НОВОЙ ЖИЗНИ

Народ – это святые, а не толпа людей.

Иоанн Златоуст

Заря новой жизни зарождалась над краем бесконечных лесов и снегов, многоводных рек и озёр, богатейших недр и великого культурно-исторического наследия человечества…

1. Предваряющие сведения

Газета «Понедельник» (Томск) в номере от 1 июля 1918 г. писала: «Рухнул трон Его Всероссийского Величества Хама, трон династии Совдепов».

26 мая 1918 г., в День освобождения Сибири, началось вооруженное антибольшевистское восстание в Новониколаевске, осуществлённое главным образом военнослужащими Чехословацкого корпуса при активном участии сил местного сибирского подпольного сопротивления, составленного как из эсеровских, так и офицерских боевых дружин, создававшихся с начала года не только в Новониколанвске, но и во многих других городах Западной и Восточной Сибири, а также в Забайкалье и на Дальнем Востоке*. Начался мятеж, правда, на месяц раньше запланированного срока**, но, несмотря на это, он оказался достаточно успешным и в результате привёл к свержению советской власти уже к началу июня в таких крупных населённых пунктах на востоке России как Мариинск, Новониколаевск (нынешний Новосибирск), Челябинск и Томск.

_______________

*Подробнее об этом можно узнать, в частности, из нашей книги, которая, в соответствии с темой, так и называется – «День освобождения Сибири».

**Державы Антанта, планировавшие восстание Чехословацкого корпуса на конец июня месяца, именно к этому сроку, по всей видимости, готовились перебросить свои войска на русский Дальний Восток, и мы полагаем, что они, таким образом, собирались (чехи с запада, а они с востока) оккупировать, по-возможности, азиатскую часть России. Однако преждевременное выступление чехословаков в конце мая спутало все планы «союзников», и пока они раскачивались, пытаясь наверстать упущенное, половину того пространства, что они собирались оккупировать, заняли русские части Временного Сибирского правительства. Таким образом, Сибирская армия не только изгнала большевиков со своей территории, но и не позволила иностранным государствам распространить своё военно-политическое влияние на все восточные регионы России. О том, что захват Сибири державами Антанты вполне мог, состо ятся, в обход, так сказать,

всех международных норм, свидетельствует хотя бы тот факт, что части Средне-Сибирского корпуса под командованием А. Н. Пепеляева иностранцы в сентябре просто напросто не пустили в районы, располагавшиеся восточнее Читы, т.е. туда, где в период с осени 1918 г. до лета 1920 г. фактически хозяйничали японцы, американцы, французы, англичане и даже китайцы, но никак не русские. Поэтому мы с определённой долей уверенности можем предположить, что, произойди мятеж чехословаков на месяц позже, точно такая же ситуация как «после» Читы вполне могла сложиться и в Сибири до самого Красноярска, а может быть даже и Новониколаевска.

Вот… А частям полковника Пепеляева в начале сентября 1918 г. отдали приказ срочно вернутся из Забайкалья в Западную Сибирь, самому комкору (что б не переживал сильно по этому поводу) тогда же присвоили очередное воинское звание генерала (в 27 лет), а оставленные таким образом территории, от Владивостока и до Читы включительно, заняли экспедиционные части Японии. И это в ситуации, когда всего лишь 13 лет назад (вот только что, по сути) закончилась русско-японская война. Что происходило тогда в сознании людей неравнодушных – вполне можно понять, если представить себе, допустим, что в 1958 г. Хрущёв не разоблачал бы «культ личности» Сталина, а допустил бы без сопротивления захват территории Украины и Белоруссии немецкими частями?!

Таким образом, возвращаясь к основному тезису нашего лирического отступления, нужно ещё раз подчеркнуть тот факт, что части Сибирской армии в целом и Средне-Сибирского корпуса в частности не только избавили родную землю от большевизма в его первом издании, но и воспрепятствовали оккупации Сибири иностранными державами. Заслуга была действительно велика, и, видимо, поэтому сибирские мальчишки-подростки (устами отрока глаголет истина) осенью 1918 г. начали играть в своих дворах в комкора Пепеляева, так же как потом советские дети (и автор этих строк в том числе) играли в комдива Чапаева. И вот почему, отсидев в 20—30 гг. почти 14 лет в большевистских тюрьмах, бывший белый генерал Пепеляев по приказу Сталина был привезён шефом НКВД Ягодой в Москву прощённым для каких-то новых дел на благо родины (назревало новое вооруженное противостояние с иностранными агрессорами). И только злой опыт недавней Гражданской войны в Испании, показавшей всю опасность наличия в стране так называемой пятой колонны, заставили потом советское руководство отдать приказ о расстреле самого знаменитого сибирского генерала, ибо одно только имя живого Анатолия Пепеляева могло вновь поднять многих на борьбу против советской власти на необъятных сибирских просторах. И такому человеку в его родном Томске лишь один скромный памятник (мемориальный камень) на Бактинском (далеко не мемориальном) кладбище Томска…

В создавшихся условиях руководители сибирского антибольшевистского сопротивления вынуждены были, что называется, уже по ходу дела принимать необходимо срочные и очень важные решения. К моменту начала вооруженного восстания большинство представителей политического руководства сибирского подполья находилось в Томске, где в конце мая собирались на своё внеочередное совещание делегаты от эсеровских городских и губернских комитетов, намеревавшиеся доработать и утвердить планы предстоящего в конце июня вооруженного мятежа. Здесь же в Томске

с той же самой целью находился и военный руководитель подпольного движения Западной Сибири подполковник А. Н. Гришин (псевдоним Алмазов). Здесь все они и узнали, что днём 25 мая была свергнута власть большевиков в Мариинске, а в ночь на 26 мая – в Новониколаевске.

Как только эти сведения достигли Томска, то есть, по всей вероятности, уже днём 26-го числа, Гришин-Алмазов, по его собственным словам, встретился с руководителем Западно-Сибирского комиссариата ВПАС* эсером Павлом Михайловым, и они приняли решение «воспользоваться начавшимся движением чехословаков, поддержать его боевыми организациями, имея целью очистить Западную Сибирь от большевиков, помочь в том же Восточной Сибири». Получив, видимо, на этот счёт какие-то документы от Комиссариата подполковник Гришин-Алмазов тем же следом срочно отбыл в Новониколаевск. Добирался он, однако, не по железной дороге, сообщение по которой, в связи с последними событиями, было или затруднено или вообще прервано, а по реке (вернее по рекам: Томи и Оби), воспользовавшись арендованным по случаю небольшим моторным катером. 28-го утром он уже был в Новониколаевске.

_______________

*ВПАС – это Временное правительство автономной Сибири, избранное в конце января 1918 г. в Томске на тайном совещании распущенной большевиками Сибирской областной думы. Впрочем, само название ВПАС, по совсем свежей версии новосибирского профессора В. И. Шишкина, якобы, появилось лишь 1 июля 1918 г., а до того момента оно значилось во всех документах просто как Временное Сибирское правительство (ВСП) или Временное Сибирское областное правительство. Основная часть его министров во главе с премьером Петром (Пинкусом) Дербером находилась в описываемое время в вынужденной «эмиграции» в китайском городе Харбине. Нелегальными органами, представлявшими ВПАС или ВСП (далее мы будем использовать и эту аббревиатуру) в Сибири, были Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский комиссариаты. Состояли они исключительно из представителей правоэсеровской партии, главным образом из профессиональных в прошлом революционеров. В Западно-Сибирском (Томском) комиссариате таковых было трое – Павел Михайлов, Борис Марков и Михаил Линдберг, причём первые двое были представителями боевых групп эсеровской партии, проще говоря, являлись боевиками-террористами. Восточно-Сибирский (Иркутский) комиссариат ВСП возглавлял тоже профессиональный революционер и тоже эсер-боевик Николай Калашников.

Оставшиеся в Томске руководители Западно-Сибирского комиссариата (ЗСК) решили тоже зря времени не терять и, посовещавшись, отдали распоряжение подчинённым им боевым группам начать утром 29 мая вооруженное восстание в Томске. А 27 мая они провели конспиративное совещание представителей собравшихся в городе (правда, ещё пока не в полном составе) представителей эсеровских комитетов, с той, видимо, целью, чтобы дать им инструкции последнего момента и незамедлительно отправить по домам с приказом поддержать на местах скоропалительное выступление

Чехословацкого корпуса. Однако во время этого тайного совещания все его участники, в том числе и трое членов ЗСК (Павел Михайлов, Борис Марков и Василий Сидоров), были арестованы большевиками, препровождены в губернскую тюрьму и определены там под особый режим содержания.

Четвёртый комиссар ВСП Михаил Линдберг с самого начала чехословацкого мятежа находился в его эпицентре – в Новониколаевске, причём не потому что так было запланировано, а просто потому, что так распорядился случай. Более того Линдберг узнал о готовящемся выступлении иностранных легионеров лишь в самый последний момент. Экстренной связи со своими томскими товарищами он, по всей видимости, не имел, так что ему пришлось принимать не только срочные, но и абсолютно самостоятельные решения по ходу разворачивающихся и нарастающих, как снежный ком, событий. Существенную помощь в преодолении «затруднительного положения» в первые дни мятежа оказал

М. Линдбергу ещё один видный деятель подпольного антибольшевистского движения правый эсер, член Учредительного собрания от Красноярской губернии Нил Фомин. Собственно за подписью этих двух политиков, а также таких известных в Новониколаевске общественных деятелей как Анатолий Сазонов и Евгений Пославский – оба эсеры и оба участники второго (декабрьского 1917 г.) Сибирского областного съезда – выходили в Новониколаевске в первые дни мятежа первые воззвания к населению, известившие людей о том, что «вся гражданская и военная власть в городе и уезде перешла в руки уполномоченных Временного Сибирского правительства», что главной целью новой власти является «спасение русской революции», а её основной опорой – «трудовая революционная демократия». Подчёркивалась также преемственная связь новой власти, как с сибирскими областными съездами, так и с общероссийскими принципами народоправства (демократии), вследствие чего в воззваниях выражались надежды на созыв в скором времени не только Всероссийского, но Сибирского Учредительного собраний.

2. Формирование первых органов власти

Уже днём 26 мая, то есть буквально через несколько часов после успешного завершения антибольшевистского переворота на своё первое легальное совещание собрались руководители новониколаевского подполья, объявившие себя военно-революционным штабом. В нём приняли участие эсеры Нил Фомин, Михаил Омельков, Анатолий Сазонов и Александр Скворцов, а также меньшевик Николай Гудков и некоторые другие. Решено было создать совет из представителей эсеров и меньшевиков «при уполномоченном Временного Сибирского правительства», т.е. при М. Я. Лин-дберге. Участники совещания рассмотрели также вопрос о назначении комиссара тюрьмы и о формировании первых добровольческих отрядов.

В тот же день, не откладывая дела, что называется, в долгий ящик, собрались на своё экстренное собрание и представители торгово-промышленных кругов города. Они обсудили в том числе и вопрос о добровольном финансовом вспомоществовании на нужды новой власти. Причём, как видно из присланного в губернский Томск* отчёта, новониколаевские бизнесмены, исходя из принципиальных соображений, решили выделить сумму, превышающую ту, которую в принудительном порядке несколькими месяцами ранее у них экспроприировали большевики (ГАТО. Ф.1362, оп.1, д.287, л.78).

На следующий день 27 мая состоялось второе заседание военно-революционного штаба уже в расширенном составе, на котором присутствовал сам Михаил Линдберг. В должности военного комиссара города собравшиеся комитетчики утвердили Н. В. Фомина и ещё сформировали агитационную комиссию, призванную заниматься разъяснением и пропагандой основных положений политической программы новой областнической власти в Сибири. Что ж, наряду с военными, вопросы агитации и пропаганды являлись наиважнейшими на тот момент и стояли, поэтому, на одном из первых мест в повестке дня. Так уже 28 и 29 мая в печати стали появляться те самые воззвания от имени «уполномоченного Временного Сибирского правительства», о которых мы уже говорили чуть выше. Советские историки Максаков и Турунов в 20-х годах прошлого века сумели отыскать эти материалы и часть из них опубликовать. Вот некоторые выдержки из тех воззваний.

«Объявление уполномоченного Временного Сибирского Правительства.

Именем Сибирского Временного Правительства предлагаю произвести следующие мероприятия: немедленно восстановить городские и уездные самоуправления… предлагаю в самом непродолжительном времени объявить о переизбрании как городских, так и земских самоуправлений.

Объявите от Сибирского Временного Правительства: рабочие организации остаются неприкосновенными, Советы Рабочих и Крестьянских Депутатов** признаются, как классовые организации трудящихся».

________________

*Новониколаевск в тот период являлся уездным городом Томской губернии.

**Орфография, пунктуация и синтаксис в цитируемых нами исторических документах и свидетельствах, сохранены и приводятся, как это и принято, в полном соответствии с оригиналом.

В данном отрывке мы наблюдаем ещё один важный постулат в идеологии новых властей, это забота об органах городских и земских самоуправлений, которые предстояло возродить, после того разгрома, который им учинили большевики в первые месяцы 1918 г. Правда одновременно с этим «объявлялось», что те самые Советы депутатов, которые в своё время санкционировали разгон Дум и земских управ, «остаются неприкосновенными». Последнее положение программы победителей, продекларированное от имени правительства социалистов Сибири, Прави-

тельства Петра Дербера, конечно, сразу же многих насторожило, причём не только в среде непримиримых правых, но и в среде умеренных левых, составлявших вкупе весьма значительную часть в стане противобольшевистского сопротивления. Таким образом, уже в первые дни после победы вооруженного восстания в среде победителей образовалась первая серьёзная трещина, разделившая впоследствии антибольшевистские силы на два непримиримых политических лагеря: социал-демократический и буржуазно-демократический, причём борьба, в конечном итоге, окончилась не в пользу первых.

Однако в условиях, когда Новониколаевск являлся пока лишь небольшим островком свободы в по-прежнему безбрежном море красной диктатуры, ссориться этим противоборствующим сторонам было ещё как бы ни с руки, поэтому никто не собирался, по крайней мере, в ближайшее время оспаривать власть у уполномоченных ВСП, и поэтому именно они в ближайшие несколько недель задавали тон в политике. Так вечером 30 мая здесь в Новониколаевске состоялось первое заседание уже избранного к тому времени «Совета при уполномоченном Временного Сибирского правительства». Именно ему городской военно-революционный штаб передал свои чрезвычайные полномочия. Впрочем, в данный Совет вошли, в общем-то, практически те же самые лица, которые несколькими днями ранее сформировали военно-революционный штаб: Николай Гудков, Михаил Омельков, Евгений Пославский, Нил Фомин; и лишь одно новое лицо появилось в той компании, им оказался номинально числившийся правым эсером Иван Михайлов (не путать с упоминавшимся нами ранее Павлом Михайловым). Об этом человеке нужно несколько слов сказать отдельно, поскольку впоследствии он сыграет одну из главных ролей в освещаемых нами событиях.

Ну прежде всего Иван Михайлов к тому моменту являлся ни больше ни меньше, как министром того самого Правительства от имени которого действовали четыре особоуполномоченных комиссара по Западной Сибири, в том числе и находившийся в Новониколаевске Михаил Линдберг. Двадцатисемилетний Иван Адрианович Михайлов ещё в конце января 1918 г. был избран на пост министра финансов ВСП. Правда об этом он, как полагают некоторые исследователи, ничего не знал, да и вообще мало кто знал тогда в Сибири, что скромный делопроизводитель кооперативного объединения «Закупсбыт» является столь высокопоставленным «сановником» Сибирского краевого правительства. А всё потому, что состав этого Правительства был избран и утверждён на тайном заседании разогнанной большевиками Сибирской областной думы. Ключевое слово здесь – тайном, поэтому многие из членов того, первого Сибирского кабинета министров оказались строго засекречены и не то что не знали, но даже и не подозревали о своем избрании, в их числе как раз и оказался Иван Михайлов.

Скорей всего именно так и было, поскольку если бы хоть кто-то в Новониколаевске имел информацию о том, сколько, образно выражаясь,

нефритовых шариков на головном уборе* Ивана Михайлова, то революционный совет создавался бы не при уполномоченном ВСП Линдберге, а при министре финансов этого правительства И. А. Михайлове. Наверное, всё-таки так… Пока же его пригласили в Совет только как уже достаточно известного после февраля 1917 г. революционного деятеля, причём столичного пошива, являвшегося ещё до переезда в Сибирь, в конце 1917 г. заместителем председателя Петроградского союза сибиряков-областников, ну и т. д. (подробнее смотри его досье).

Но вернёмся к Совету. На своём заседании вечером 30 мая его члены рассмотрели вопрос о создании легального теперь уже Западно-Сибирского комиссариата ВСП. Назначенное председателем Правительства П. Дербером ещё в феврале руководство комиссариата осталось в прежнем составе (П. Ми-хайлов, М. Линдберг, Б. Марков и В. Сидоров), а вот исполнительные структуры нового органа краевой власти решили срочно сформировать, и по этому вопросу участники совещания разработали специальное постановление об учреждении при комиссариате «отделов по отраслям деятельности». Эти отделы должны были заменить собой правительственные ведомства, а созданный внутри этих структур чиновничий аппарат со временем мог составить основу будущих министерств Временного Сибирского правительства. Таким образом, именно в Новониколаевске появились на свет первые административные отделы ЗСК (протоминистерства), что и позволило этому скромному уездному городу Томской губернии стать на время как бы первой столицей автономной Сибири**.

_______________

*В средневековом Китае именно так различали по рангу высших государственных чиновников (мандаринов), нефритовые шарики были сродни генеральским звёздам, но только крепились к гражданскому головному убору.

**На эту роль всегда претендовал Томск, но что-то случилось с этим некогда великим городом первого в Сибири университета… Теперь он и сам как-то незаметно стал превращаться в заштатное уездное городничество, к сожалению.

Ну и последнее, что касается Западно-Сибирского комиссариата и его первых шагов на поприще утверждения в Сибири новой власти. В начале июня, т.е. уже через несколько дней, когда власть большевиков оказалась свергнута также и в Томске, все постановления ЗСК стали выходить теперь уже за подписями не одного только Линдберга, а всех четырёх сибирских комиссаров. И хотя они примерно до 4—7 июня по-прежнему находились в разных городах, Западно-Сибирский комиссариат Временного правительства автономной Сибири после 31 мая работал уже как бы в полном составе.

Теперь немного о новых городских властях Новониколаевска. Всё гражданское управление, согласно распоряжению уполномоченного ЗСК, перешла в руки депутатов городской Думы во главе с председателем Думы В. П. Ляпуновым и городским головой А. К. Скворцовым. На первом заседании Думы присутствовало 54 гласных из 78 значившихся по списку. Полностью отсутствовала по понятным причинам большевистская фракция, все 12 её членов, по сведениям газеты «Омский вестник», были арестованы в ходе восстания и находились на тот момент уже в тюрьме. Остальные отсутствующие депутаты являлись членами правоэсеровской партии, но они не явились на первое заседание, в отличие от товарищей коммунистов, по вполне уважительной причине, «в связи с отбытием на противобольшевистский фронт». Но даже, несмотря на такие весьма значительные потери, фракция эсеров в городской Думе Новониколаевска на начало июня всё равно оказалась в большинстве и могла, что называется, продавливать все вопросы в нужном для себя направлении.

Так при обсуждении вопроса о лишении большевиков депутатских мандатов, эсеры высказались категорически против такого решения и провели постановление о замене находившихся в тюрьме под следствием коммунистов их товарищами по мажоритарному избирательному списку, из числа тех, что не попали ещё пока под массовые репрессии. В ответ на такой с их точки зрения беспредел гласные из фракции домовладельцев и кадетов демонстративно покинули зал заседаний, отказавшись, что называется, до лучших времён посещать «это сборище социалистов». Что же касается большевиков, вновь кооптированных в число гласных, то они также стали бойкотировать работу городской Думы в знак протеста против «бесчинств, устраиваемых новыми властями». Таким образом оставшиеся в наличие депутаты, представлявшие фактически одних только правых эсеров, не смогли набрать необходимого кворума, и деятельность Новониколаевской думы оказалась парализована и от того была приостановлена, сначала думали что временно, но потом оказалось что очень надолго. В тех обстоятельствах практически вся власть в городе перешла тогда в руки военных; в их среде, как и полагается по уставу, оказалось намного больше порядка и ими осуществлялись обусловленные единоначалием решительные меры, особенно необходимые в условия того переходного периода.

Главным военным руководителем был назначен Александр Львович Ясныгин, бывший полковник Российской армии, командир 41-го Сибирского стрелкового полка. Ночью 26 мая он командовал одним из повстанческих отрядов, а уже днём того же числа Ясныгин занял должность начальника городского гарнизона. При нём тем же следом организовался и военный штаб, в который вошли поручик В. Л. Лукин, прапорщик Голубев и ещё несколько человек из числа гражданских, по всей видимости, являвшихся руководителями эсеровских боевых дружин. Главной задачей штаба стало формирование добровольческих отрядов. Пассионариев, желавших послужить под сибирскими знамёнами, в шестидесяти тысячном Новониколаевске, надо признать, нашлось не очень много, но вместе с тем – не так уж и мало. Пришли в штаб записаться в народное ополчение, в том числе, и гражданские лица, из них формировали, главным образом, отряды для несения службы по охране города. Из числа добровольцев офицеров, желавших немедленно отправиться на противобольшевистский фронт, сразу же было укомплектовано три взвода общей численностью в 150 человек. На основе этих подразделений первой добровольческой роты впоследствии сформировался Новониколаевский стрелковый полк, влившийся в состав Средне-Сибирского корпуса под командованием упоминавшегося уже нами знаменитого героя Гражданской войны подполковника А. Н. Пепеляева.

Ну и, наконец, утром 28 мая в Новониколаевск из Томска прибыл подполковник А. Н. Гришин-Алмазов, и, по некоторым сведениям, уже в пять часов утра, опираясь на полномочия, данные ему ЗСК, он издал приказ об образовании на освобождённой от большевиков территории Западно-Сибирского военного округа и тут же объявил о своём вступлении в командование этим округом. В тот же день был сформирован и штаб округа, который возглавил сначала штабс-капитан А. Фризель, но 2 июня этот пост занял полковник генштаба Пётр Белов (Генрих Виттенкопф), обрусевший немец по национальности, в условиях разразившейся в 1914 г. войны с Германией, сменивший, видимо, из карьерных соображений, своё немецкое имя и фамилию на русские*.

Особенностью Новониколаевска, этого первого островка свободы, являлось то, что город находился на пересечении двух главных транспортных артерий региона, железнодорожной магистрали (с запада на восток) и реки Оби (с юга на север), так что местным повстанцам пришлось развивать наступление сразу на всех четыре стороны света, на запад в направлении на Омск, на восток к Томску, на юг к Барнаулу. И даже на север уже на следующий день после одержанной победы новониколаевским мятежникам пришлось снарядить небольшую экспедицию в погоне за убежавшими вниз по Оби большевиками**. Данные обстоятельства вынудили новые власти города формировать свои воинские подразделения не только на добровольных началах, но и прибегнуть к всеобщей мобилизации офицеров и военных чиновников. Так уже 27 мая вышел соответствующий приказ за подписью члена военно-революционного штаба А. В. Сазонова, а спустя несколько дней его подтвердил и только что вступивший в должность командующего Западно-Сибирским военным округом А. Н. Гришин-Алмазов.

_______________

*По другой версии Генрих Виттенкопф стал П. П. Беловым только после того, как вступил в сибирское антибольшевистское подполье.

**Их пароход «Карл Маркс» был настигнут и захвачен в районе Колывани.

Первая, укомплектованная таким образом часть, рота в количестве 212 человек, под командованием поручика Перова была направлена к ст. Тайга на помощь чехословакам, прорывавшимся с боями к Томску, там находились трое из четырёх уполномоченных Временного Сибирского областного правительства, в силу чего освобождение города на Томи являлось как бы одной из важнейших задач всего политического момента.