Kitabı oku: «За границей капитала: предпосылки. Том первый», sayfa 2

АБСТРАКТНЫЕ ДЕНЬГИ

1. Процесс как таковой

Капитал – современная историческая форма ресурса общества, определенный этап развития материальных и интеллектуальных сил людей, вступающих в общественные отношения, в которых их ресурс только и может сегодня реализоваться в форме капитала. При этом форма капитала отражает подвижную основу производительных сил, а последние, в свою очередь, – технологии, развивающиеся на научных знаниях человека о мире и опыте организации производственного процесса непосредственно и общественного воспроизводства в целом. На своем долгом историческом пути, который насчитывает уже более тысячи лет, от зарождения в далеких IX—XII вв. до триумфа в XVIII в., капитал в безудержной гонке за прибылью, материализация которой могла быть осуществлена через производительность труда, соответственно через развитие технологий, вытесняющих физический труд человека из производственного процесса, устремился к своей границе, к своему пределу.

Преодоление своего предела капитал осуществляет диалектически, как любой процесс в нашем мире, – начиная с рефлексии противоположности, определения противоречия и снятия противоречия в своей противоположности. Противоположностью для капитала как выражения частного ресурса, а в общественных отношениях – как частной собственности на средства производства является ресурс общества как общественная собственность на производительные силы любого их проявления.

Ресурс общества возникает в самом начале процесса обобществления человека, который стал стремиться добывать себе средства существования за счет организации общества, т.е. за счет общественной организации своей дикой жизни. Ресурс общества есть следствие процесса обобществления дикого человека. Он не ограничивается исключительно совместными действиями, он выражает потенциал общественной организации, вбирающий в себя прошлый опыт и добытые новые знания в изменяющемся жизненном процессе, а самое главное – содержит разделение труда индивида как условие движения от абсолютной свободы дикости и абсолютной зависимости от природных обстоятельств к абсолютной свободе от природных обстоятельств и к абсолютной зависимости от общества.

Уже с первых мгновений и на всем протяжении истории первобытной общины разделение труда, находясь в границах этой общины, порождало обмен разнообразными частями ресурса. Чем разнообразнее становился ресурс общины, тем больше возникала необходимость мерить этот обмен чем-то общим для каждого индивидуума. Поэтому в процессе обобществления человека появляется культура – нечто не столь на первый взгляд полезное, неосязаемое, нечто абстрактное, но обязательное для существования частного в общественном, как всё разнообразие отношений человека к природе и к подобным себе. С культурой и ее производными возникает общественная справедливость как соответствие и расхождение понимания справедливости индивидуального человека с действительностью общественных отношений. Именно общественная справедливость выражала всеобщий эквивалент обмена внутри первобытной общины. Справедливость – как абстрактные деньги, т.к. деньги есть всего лишь выражение всеобщего эквивалента обмена.

В то время обмен выражался как всеобщее справедливое распределение ресурса общины, обмен; как вообще обмен, как абстрактный обмен, потому что был выражен в абстрактной справедливости. Совершенно не важно, сколько доставалось каждому члену общины; конкретное распределение было подчинено общей задаче – сначала выживания, затем развития общины наиболее эффективным способом при определенной структуре конкретного распределения. Существование такого обмена было возможно внутри общины, где взаимосвязи членов общины были подчинены единой всеобщей задаче – свободе от природных обстоятельств через ее противоположность – зависимость от общины. Недаром изгнание из общины равнялось для индивидуального человека гибели, т.к. его частного ресурса было недостаточно, чтобы выжить в жестких природных обстоятельствах.

Движение обобществления человека с определенного момента позволяет увеличить ресурс общины на достаточную величину, чтобы этот ресурс вышел за пределы общины, т.е. мог обмениваться на другой ресурс. Обмен за пределами общины теряет абстрактность, всеобщность и приобретает конкретность. Теперь за пределами общины вещь, которая внутри общины, участвуя в обмене (распределении), имела всеобщность и таким образом только потребительную ценность, приобретает новое свойство – ценность мены. Измерение нового свойства неявно указало на основу производимых общиной вещей, которой являются человеческий труд и его производительность.

На причину появления материальных денег указывает К. Маркс: «Это согласуется и с тем высказанным нами ранее мнением, что развитие продуктов в товары возникает вследствие обмена между различными общинами, а не между членами одной и той же общины».

Именно через ценность мены, казалось бы являющейся противоположностью всеобщности, через возрастание обмена запускается процесс возврата к всеобщности. Хотя на первоначальном этапе исторического пути из-за неразвитости обмена материальной формой денег выступали различные вещи в неразвитой товарной форме. Отсюда деньги не плод нашего сознания или доверия, а продукт нашего тривиального обмена, интуитивного соизмерения человеческого труда. Поэтому мы наблюдаем длительный период, когда различные товары могли и должны были исполнять функцию эквивалента обмена.

Здесь необходимо отметить, что фиксация величины ресурса общины, ее материализация, каким бы абстрактным характером и потенциалом ресурс ни обладал, осуществляется в обмене. Не важно, совершится ли такой обмен внутри общины или вне ее. Обмен как естественно внутреннее свойство человеческого общества порождает деньги в форме, отражающей развитость обмена. Таким образом, ресурс опосредованно всегда выражается в деньгах. В той форме денег, которая соответствует развитости ресурса и его обмена в обществе. Если внутри общины обмен не приобретает форму товара и именно поэтому вынужден выражаться в абстрактных деньгах, то за границей общины, приобретая единичность, он трансформирует вещь в противоречивую форму товара, где потребительскому свойству противостоит меновое свойство – выражение всеобщего человеческого труда. В то же время даже единичный вполне материальный обмен вынужден прибегать к абстракции всеобщности человеческого труда как такового, чтобы выразить меновую ценность вещи, сохраняя неразрывность диалектического движения, заложенного в обобществление человечества.

Абстрактные деньги уступили место материальным деньгам. Разнообразные товарные деньги с расширением обмена требовали более эффективной формы материальных денег. Такой формой, отразившей возросший обмен, стали металлические деньги. Естественным образом драгоценные металлы стали новой формой денег. Движение от множества эквивалентов обмена, какими являлись товарные деньги, т.е. деньги в виде различных вещей, с расширением обмена, его разнообразия и вовлечения в него множества общин, а с определенного момента народов требовало унификации процесса, и он завершился в двух формах металлических денег – в серебряных и золотых деньгах. Упрощение процесса обмена влекло за собой еще больший обмен. При этом мы должны понимать, что в основе всего было развитие производительных сил, которое требовало разделения труда, соответственно, влекло за собой специализацию производителей материальных благ и новое разнообразие товаров. Исторический процесс развития производительных сил, выраженный в деньгах, как отражение возможности частного человека частной собственности на вещь, как собственно противоположность всеобщности ресурса, создавая частных собственников, разрушал замкнутость общины и выводил общину на новый уровень развития – частное государство, институт общества, где уже количество денег только и могло отразить ресурс, ставший частным ресурсом. Уже неабстрактные деньги всё больше и больше определяли богатство. При этом люди и земля, на которой люди добывали себе средства существования, несколько десятков веков параллельно с деньгами представляли неменьшую ценность. В указанный исторический период, который представлен сообразно уровню развития производительных сил и который распадается, по существу, на две эпохи рабовладельческих и феодальных отношений, деньги также имели вполне материальное выражение как количество драгоценного металла. Для того чтобы деньги оторвались от своей материальной вещественной сущности, потребуется специфическая эпоха – эпоха капитала.

Прежде чем драгоценные металлы, такие как золото и серебро, под натиском разворачивающегося во всё больших объемах товарного обмена уступили место их образу в виде бумажных и железных денег, золото должно было вытеснить серебро на обочину истории. Всеобщность эквивалента – сущность денег, поэтому два товара, играющие роль денег в процессе обращения, взаимно исключают друг друга. Попытки в ту далекую эпоху удержать серебро в обмене в качестве денег наталкивались на непреодолимое препятствие – изменение цен самих эквивалентов. Это приводило к нарушению обмена, поэтому золото осталось единственной всеобщей мерой, «истинными» деньгами.

Бумажным деньгам предшествовала история развития обмена, его совершенствования перед обстоятельствами реального движения товаров и его проникновения на территории, им ранее недостижимые. Долговые расписки были первым актом отрыва реального движения эквивалента от реального движения товаров. Движение эквивалента приобретало абстрактность с движением долговых расписок, которые служили учетом активов реального наличия золота. При этом указанный процесс еще не был одухотворен абстрактностью денег, для этого требовалось производительным силам достигнуть гигантского разделения труда, а процессу общественного воспроизводства – начать путь к обобществлению на более высоком, более развитом уровне.

Постоянство актов обмена товарами, а также расширение торговли между одними и теми же торговыми домами требовали создания особых учреждений, обеспечивающих плавность протекания товарообмена. Изобретение таких учреждений не заставило себя ждать – были изобретены банки, наследники меняльных контор и ростовщиков. В то же время кредит как частное дело частных людей должен был стать общественным делом, чтобы в будущем обеспечить материализацию абстрактности денег. Куда они устремились через долговые расписки, векселя, казначейские билеты, ассигнации, впоследствии – к банкнотам и мировому обороту товаров как основе электронных денег.

В основе этого движения, обусловленного ростом производительности труда как производного от качества производительных сил общества лежал процесс обобществления, который через свою противоположность – рост производительной силы частного человека – вновь возвратился в свою обогащенную историческим опытом сущность. В явлениях человеческого общества такой внутренней сущностью стал свободный человек, лишенный всех средств производства, но обладающий специфическим товаром, с которым он может постоянно выходить на рынок товаров, – своей рабочей силой, который обусловил эру капитала. Капитал, диалектическая сущность которого – через конкуренцию производительности труда низвергнуть все частные капиталы, объединив их на всех уровнях жизни общества, актуализирует процесс обобществления, всё еще в его порочной форме – монополии. Здесь нет ничего нового, т.к. монополию всегда стремится установить правящий класс общества. И хотя монополия не есть обобществление, т.к. всегда ограничивает многих в пользу определенных лиц или группы лиц, в то время как обобществление это доступность для всех, монополия всегда есть искаженная историческая форма процесса обобществления.

Капитал проникает во все поры общества, во все общественные проявления, он стремится всё превратить в товар. Его ловкие и натруженные руки дотягиваются до всего: воздуха, совести, отходов жизнедеятельности, войны, глупости, страсти, порока, мертвых душ и прочих прелестей цивилизованного человека – всё идет в дело. Не стали исключением и деньги. В капитализме они должны были превратиться в абсолютные деньги – кредит на основе государственной монополии, читай: частной монополии правящего класса, на производство денег. Кредит должен был стать производством денег, но для этого необходим был оборот товаров таких масштабов, а производительность такого уровня, чтобы в крупице золота вмещалось такое огромное количество товаров, что теряло бы всякий смысл. Бумажные деньги, обслуживающие гигантский оборот товаров и привязанные к золоту, с каждым новым шагом развития оборота и обмена теряли свое золотое наполнение. Чем больше был обмен, тем больше требовалось бумажных денег, тем меньше становилось золота в единице денежного заменителя. Добыча золота, как выдохшийся марафонец, всё больше и больше отставала от реального оборота товаров, соответственно от реальных денег. К этому добавилась вообще иллюзорная форма денег – безналичные деньги. Бумажные деньги довольствовались обменом в личном потреблении, в то время как производственное потребление перешло на безналичные расчеты. За деньгами стоит дядюшка Обмен, за золотыми деньгами маячит тетка Торговля, за бумажными деньгами скрывается мировая торговля, а электронные деньги – дитя глобального круглосуточного обмена, который девятым валом катится вслед за солнцем.

При неразвитом обороте заменителей золота последнее было их основанием; заменители, как только их оборот и разнообразие товаров, в нем участвующих, достигают определенного предела, обусловленного нарастающей производительностью труда, соответственно, выросшей товарной массой, теряют последнюю унцию золота и предстают перед нами в их абстрактной форме обмена вообще, абстрактного обмена. «Если само обращение денег отделяет реальное содержание монеты от номинального содержания, отделяет ее металлическое бытие от ее функционального бытия, то в нем уже скрыта возможность заместить металлические деньги в их функции монеты знаками из другого материала или простыми символами». Это относится и к дальнейшему движению, которое проделали бумажные деньги, перейдя в электронное бытие, еще менее осязаемое, чем бумажные эквиваленты по отношению к золоту. Эта же участь постигла простые символы как воплощение еще недавнего обмена, когда на очередном витке расширения он потребовал безналичного, в современных условиях – электронного бытия денег. Лишенные всякого материального, потеряв последнюю иллюзию золота и даже магическое слово «обеспечены», современные деньги в их абстрактной форме для того, чтобы отражать реальный невообразимый по величине и разнообразию обмен товаров, который лежит в двух взаимосвязанных плоскостях личного и производственного потребления процесса обращения капитала – источника товаров, должны оперировать с абстрактным обменом. Обменом вообще и товаров вообще, обезличенных обменных актов в их совокупности, их всеобщности как абстрактного обмена всего общества в целом.

Для функционирования таких денег нужен соответствующий механизм их производства при расширении обмена и их изъятия из оборота, когда он сокращается, чтобы они адекватно отражали реальный оборот. Такой механизм развивался параллельно всеобщему процессу, вернее был отражением этого процесса. Монополия правящего класса на производство денег и создание института кредитора последней инстанции наряду с развитием кредита создали механизм для функционирования абстрактных денег в современном товарном обмене и обороте капитала.

Капитал, воплощающий в себе ресурс общества в данных условиях развития производительных сил при наличии денег, которые уже не могут быть привязаны к конкретному товару и производятся в рамках функций кредитора последней инстанции, стремится обеспечить расширенное производство необходимой наличностью. Поэтому полный оборот капитала должен иметь свойства обобществленного ресурса более выраженно, чем это было 200 лет назад.

Капиталу присущи свойства обобществления, которые были открыты экономистами XIX в. Отсюда развитие капитала как выражение частного ресурса естественным образом ведет к его собственной границе. Одним из свойств современного капитала, которое указывает на приближение к границе, являются абстрактные деньги, которые, материализовавшись в производстве в виде новых товаров расширенного производства, через кредит кредитора последней инстанции должны материализоваться в форме электронных денег на счетах производителя товаров. Наиболее ярко предел проявляется на производстве дорогостоящих, но социально значимых товаров. При этом производство и распределение, основанное на капитале как форме перераспределения прибавочного продукта, наталкиваются в своем обращении на трудности, которые на поверхности выражены в перманентных малых и больших кризисах перепроизводства.

Уже сегодня мы можем констатировать, что процесс обобществления на более высоком уровне развития вошел в некое состояние, в котором капитал может и должен приобретать новые свойства для преодоления разнообразных социальных и экономических кризисов, порождаемых его обращением.

2. Механизм абстрактных денег

Диалектический процесс обобществления общественного воспроизводства возвращает нас в исходную точку на более высоком уровне развития. В деньгах это возврат к абстрактным деньгам, в капитале – возврат к ресурсу общества. При этом абстрактные деньги прошлого, в основе которых лежала общинная справедливость, отражали ограниченность ресурса общины, в то время как абстрактные деньги настоящего отражают неограниченность ресурса общества в наращивании жизненных средств. В капиталистической действительности установившаяся монополия на производство денег кредитором последней инстанции указывает нам на то, что деньги, изъятые из оборота и сохраняемые в его авуарах, не представляют никакой ценности, значения и смысла для реальных экономических отношений общественного воспроизводства. С таким же успехом мы можем рассказывать, какое несметное богатство – золото, алмазы и прочие изумруды – лежит у нас под ногами в недрах земли. Это не произведет никакого впечатления на публику. Пока золото не добыто и не появилось в обороте общественного воспроизводства, оно не золото. Так и деньги кредитора последней инстанции, только будучи вброшенными в оборот, приобретают значение.

Казус заморозки в 2022 году активов русского Центрального банка, которые хранились на корреспондентских счетах в евро и долларах, никаким образом не отразился на реальном производстве. При этом русский Центральный банк мог учесть замороженные активы как проданные против эмиссии рублей и таким образом возвратить их в виде рублевых активов. Манипуляции Центрального банка с активами и в первом, и во втором случаях никак не могли отразиться на производственном процессе, так как происходили бы вне такового.

Кредитор последней инстанции – это черная дыра для реального производства. В нем деньги для стороннего наблюдателя, стоящего в сфере производства, появляются ниоткуда и исчезают в никуда. Деньги кредитора последней инстанции только тогда деньги, когда они могут соотнестись с производством и оборотом товаров. Лишние деньги в обороте представляют эрзац-деньги – источник инфляционных процессов, которые нарушают распределение жизненных средств и ведут к множеству социально-экономическим проблем. Поэтому кредитор последней инстанции на законодательном уровне ограничен в эмиссии денег, которую он может предоставить участникам производства и торговли через коммерческие банки.

Для оценки объема эмиссии был создан механизм кредита, когда эмпирическим путем сложилась система, где на нижнем уровне находится производство (торговля); над ним – коммерческие банки, своеобразные оценщики рисков; на верхнем уровне – кредитор последней инстанции, наделенный функцией первичного кредита. Центральный банк исключительно под разнообразные имеющиеся и будущие ресурсы кредитует коммерческие банки, которые оценивают производство и следующую за ним торговлю в необходимости дополнительных денег.

Уже сама структура системы указывает нам на то, что деньги создаются в производстве, т.к. кредитор последней инстанции ограничен в эмиссии логикой его денежно-кредитной политики, нацеленной на устойчивость всей банковской системы, а торговля есть всего лишь производное от процесса производства. Создание дополнительных товаров, т.е. расширение производства, требует дополнительных оборотных средств. Таким образом, деньги создаются в производстве, но реализоваться могут в торговле, а материализация их происходит в кредите, который через коммерческий банк поступает от кредитора последней инстанции в оборот. Указанный процесс должен был реализоваться в абстрактных деньгах, указывающих на всеобщность оборота как абстрактного товарного оборота общества. Только в том случае кредит кредитора последней инстанции может обеспечить нормальное функционирование всей денежной системы, когда ему нет никакой необходимости рассматривать какой-либо товар в качестве всеобщего эквивалента; достаточно через заем коммерческих банков знать, сколько товаров создается и обращается в обществе.

В сущности, новые деньги, возникающие в производстве, – это прибавочный продукт. Так как они находятся в виде разнообразных новых товаров, то для того, чтобы товары превратились в деньги, они должны обменяться, потому что деньги – это обменивающиеся товары. Несомненно и то, что чтобы обмен протекал плавно, он обязательно должен совершаться через всеобщий эквивалент, который в современных условиях не представляет никакого товара. Отсюда кредит кредитора последней инстанции выступает в роли материализатора денег. Условием указанной материализации служит реальное наличие ресурсов, которые в товарной форме оборачиваются в обществе.

Обернувшись, деньги возвращаются кредитору последней инстанции с процентами, которые являются определенной частью прибавочного продукта, распределенного в пользу банкиров. Поэтому в обороте остается только та часть денег, которая соответствует прибавочному продукту и позволяет ему оборачиваться среди конечных потребителей.

Важным свойством кредитора последней инстанции является то, что он никогда не может разориться, пока существует реальное производство, отражением которого является кредитор последней инстанции. Он является отражением общественного воспроизводства, совершаемого с реальными вещами в реальном мире производственных отношений.

Условия, в которых реализуются абстрактные деньги, затрагивают оборот иностранных денег в национальном общественном воспроизводстве, но мы рассмотрим только ту часть оборота иностранных денег, которая относится к прямым иностранным инвестициям, т.е. деньгам, поступающим в сферу производственного потребления, в создание нового производства. Необходимо отметить, что иностранные деньги, поступающие в национальное общественное воспроизводство, также появляются в национальном обороте ниоткуда, как и эмиссия кредитора последней инстанции, и трудно сказать, какая их часть является деньгами, а какая только их иллюзией – эрзац-деньгами, порожденными необоснованной эмиссией иностранных кредиторов последней инстанции. Появившись ниоткуда и в любом количестве, иностранные деньги требуют обмена на национальную валюту в той пропорции, которая связана с услугами и работами, сырьем и материалами национальных производителей. Другого способа, как произвести эмиссию национальной валюты, чтобы уже на нее произвести оплату национальным производителям, участвующим прямо или опосредованно в создании нового производства, у кредитора последней инстанции не существует. Появившись ниоткуда, как лишние деньги в обороте, они не вызывают инфляционных процессов, потому что поступают в сферу производственного потребления. В этом случае прежде чем они начнут свое движение, им всегда противостоят товары, кроме тех редких случаев, когда конечный спрос в сфере личного потребления превысил определенную величину нормального роста потребления, что отразилось на потребности резкого расширения производства, для которого нет необходимых материальных и профессиональных ресурсов в сфере производственного потребления.

Иностранные инвестиции всегда приходят в национальный оборот соизмеримо величине имеющихся ресурсов, необходимых для создания нового производства, и соизмеримо спросу и величине его нормального роста. Таким образом, и эмиссия кредитора последней инстанции, направляемая на создание нового производства, соизмеримая с имеющимися ресурсами, со спросом и его нормальным ростом, не только не вызывает инфляционных процессов, но, наоборот, ограничивает их проявление. Оборот капитала в инвестиционном процессе создает товарную массу на всем протяжении инвестиционного процесса – создания нового производства, в девять раз большую, чем деньги, поступающие в сферу личного потребления как лишние в данный инвестиционный период деньги. При этом совокупность всего оборота иностранных инвестиций как уже национального капитала затрагивает опосредованно расширение производства предметов личного потребления. Если учесть тот факт, что часть денег, поступившая в сферу личного потребления, уйдет на накопления, то в реальном процессе оборота иностранных инвестиций в национальном воспроизводстве процессы инфляции на практике не наблюдаются.

Иностранные инвестиции приобретают сакральную сущность для национального развития исключительно в силу того, что у кредитора последней инстанции отсутствует возможность определять наличие ресурсов для расширенного развития и собственно развития спроса для принятия решения создания нового или расширения действующего производства. Коммерческие банки, выполняющие роль тех самых исследователей, фильтрующих предложения развития, могут быть ограничены кредитором последней инстанции через денежно-кредитную политику, уменьшая или увеличивая инвестиционный процесс. Таким образом, при определенных условиях эмиссия кредитора последней инстанции может заменить иностранные инвестиции в проектах развития.

С точки зрения процесса обобществления как когда-то товарные деньги, проникая в общинные отношения, разрушали общину, так и иностранные инвестиции, т.е. деньги, поступающие извне, разрушают национальное государство, размывают его границы на величину доли иностранных инвестиций в общем процессе национального воспроизводства.

Наличие абстрактных денег, механизма их воспроизводства в капиталистических отношениях указывает на сдвиг в само́й сущности капитала, которая при абстрактных деньгах и новом уровне всеобщности производственного процесса, в котором опосредованно участвует всё общество, должна приобрести некую новую «справедливость», отличную от капиталистической справедливости распределения прибавочного продукта. При этом частная инициатива должна реализоваться с наибольшей для себя эффективностью через общественный интерес в той же мере, в какой общественный интерес интенсивно реализуется через частную инициативу.

____________________

[Капитализм начинает свое движение задолго до того момента, когда он станет доминировать в мире. Он зарождается в феодализме, он черпает свои силы из меняющихся феодальных отношений, шаг за шагом пробивая себе дорогу сквозь запреты феодального способа производства, сословных и иных наследственных ограничений. Первые документальные упоминания об этом сословии феодального общества мы находим в IX веке:

«Притом епископ, управляющий городом, является до известной степени муниципальным магистратом: юридически, хотя не всегда фактически, граждане принимают участие в его избрании; он сам назначает асессоров, то есть уполномоченных, которые судят и управляют от его имени; он выбирает их из среды буржуазии и таким образом со своей стороны содействует подготовке муниципального строя. Примером такого устройства может служить Милан. В IX в. власть архиепископа там безгранична, но город обнаруживает необыкновенную живучесть…»⁸

Постепенно процесс развития капиталистических отношений набирает силу в новых формах устройства социальной жизни:

«Итак, в конце XI и в первой половине XII в. совершается революция, благодаря которой епископское управление во многих городах заменяется муниципальной автономией. В Ломбардии одним из признаков этой революции является распространение консулата, который уже и раньше встречается в некоторых итальянских городах, например, в Вероне, Орвието, Равенне и др. В 1093 г. консулы появляются в Бландрате, в 1095-м – в Асти, в 1109-м – в Комо, в 1107-м – в Милане, в 1115-м – в Гвастале, в 1126-м – в Пьяченце, в 1150-м – в Модене и т.д., а за пределами Ломбардии в 1094-м – в Пизе, в 1099-м – в Генуе и т. д.

Муниципальное управление состоит из трех основных элементов: консулов, совета и народного собрания. Консулы являются администраторами, судьями и военачальниками. В некоторых городах каждое сословие назначает своих консулов. Дело в том, что муниципия заключает в себе соперничающие сословия: знать (milites, capitanei, valvassores), буржуазию и чернь»⁹.

Но это еще не капитализм. Это только начало долгого пути к буржуазной свободе.

«Историк Фридриха Барбароссы [начало XII в.] Оттон Фрейзингенский описал, не без некоторого негодования, управление этих городов, где знать должна действовать заодно с буржуазией, где люди низкого происхождения – мастеровые, занимающиеся «презренными ремеслами», – могут носить оружие, предоставленное в других местах только рыцарям, и достигать в городском управлении почетных должностей. Но он признает, что благодаря этому устройству итальянские города «превзошли богатством и могуществом все остальные города мира»¹⁰.

Классики марксизма указывают на XIII в. как на зарю капиталистической эпохи, как на новые отношения, вышедшие из тени феодализма, на буржуазию, заявившую на бо́льшее в истории, чем быть только слугой старой аристократии. Она хочет быть новой аристократией:

«„Манифест“ воздает полную справедливость той революционной роли, которую капитализм сыграл в прошлом. Первой капиталистической нацией была Италия. Конец феодального средневековья, начало современной капиталистической эры отмечены колоссальной фигурой. Это – итальянец Данте, последний поэт средневековья и вместе с тем первый поэт нового времени. Теперь, как и в 1300 г., наступает новая историческая эра»¹¹.

Но потребовалось еще три столетия развития феодализма и становления капитализма, прежде чем Первая буржуазная революция в Голландии провозгласила во 2-й пол. XVI в. (1572—1576) доминанту буржуазии в общественных отношениях. Каждое общество подходило к своим буржуазным революциям в разное время, поэтому необходимо было немалое время, пока капиталистические отношения не охватили Западную Европу. В XVII в. революция в Англии; конец XVIII – начало XIX в. – Великая французская революция; наполеоновские войны и объединение Германии были единым процессом перехода к главенству буржуазного класса.