Kitabı oku: «Одиннадцатый император», sayfa 6

Глава 7. Высокопарная речь

– Самураи уважаемого даймё Гирчана Итагуна самым неожиданным и подлым образом напали на уважаемого купца Лепада Ягайлича Ринта! – голос витуса Куляха, представителя Фатрии в Нандине, потряс своды Зала приёмов во Внутреннем дворце. – Спутники уважаемого купца едва-едва успели покинуть место преступления, иначе им грозила участь утуса Ринта быть точно так же разрезанными на куски.

На фоне ярко-раскрашенных стен Зала приёмов и чуть тёмного натёртого до блеска пола чёрный сюртук представителя Фатрии выглядит нелепо. Придворные самураи за спиной витуса Куляха словно «богато одетые поденщики», которые присели прямо на землю отдохнуть, пока их «работодатель» о чём-то там распинается с другим «богатым поденщиком».

Слова обвинительной речи фатрийского дипломата содержат только печатные слова и выражения. Но все вместе они, как говорится, на грани. Кажется, ещё немного, ещё чуть-чуть, и витус Кулях перейдёт на грязную базарную брань. Простолюдин Гафал, придворный переводчик, весьма бойко переводит торопливую и высокопарную речью фатрийца. Сказывается обширная практика. Благо за последние годы императору Тогешу Лингау, как, впрочем, и многим другим придворным, приходилось довольно часто общаться с иноземцами. Причём чаще и неохотней всего с фатрийцами и стирийцами.

Саян сдержанно улыбнулся. Утус Гафал нехотя смягчает формулировки представителя Фатрии, из множества синонимов и значений придворный переводчик выбирает самые мягкие, самые облегающие. У простолюдина элементарно не поворачивается язык перевести ТАКОЕ его величеству Тогешу Лингау прямо в глаза. Впрочем, благородный раномату – самый неподходящий на Миреме язык для базарной брани. И слава богу! Всё меньше вероятность, что Тогеш Лингау сочтёт себя оскорблённым и объявит иноземцам войну. По плечам и позвоночнику скатилась нервная дрожь, Саян слабо пошевелился. Упаси господь от такого исхода.

Изначально в Зале приёмов императора Тассунары принимали даймё, что прибывали в столицу прожить положенный по закону год. Теперь здесь же и гораздо чаще Тогешу Лингау приходится принимать иноземцев из самых разных стран по самым разным причинами. Причём, в последние года три-четыре дипломаты чаще всего жалуются на буйство самураев. И вот сегодня очередная жалоба на очередное убийство. Впору на дверях Зала приёма повесить табличку с расписанием работы, а то Тогеш Лингау приходит сюда как в свою рабочую комнату. Да и великого советника переселить сюда же лишним не будет.

Большими размерами Зал приёмов не отличается. От стены до стены метров десять, а в длину не намного больше. Как обычно, Саян сидит за спиной Рума Лингау. Это по его настоянию принц по возможности посещает все дворцовые церемонии. Особенно те из них, что так или иначе связаны с приёмом иноземцев. Заодно принц получает великолепную языковую практику. Буквально в последний год у Рума Лингау произошёл существенный прогресс в изучении фатрийского языка. Если так и дальше пойдёт, то, возможно, появится смысл обучить его марнейскому языку, а потом и гилканскому.

Отрадно видеть, что Рум Лингау активно интересуется происходящим. По мере сил и возможностей Саян просвещает его по обстановке в мире и рассказывает о политике его отца. Хотя, если быть точным, о политике хитрого Нитвана Лихтада, великого советника. Ганжан Лингау, хоть и считается наследником престола, по большей части смотрит великому советнику в рот и говорит его словами. А сейчас самого старшего принца в этом зале вообще нет.

У противоположной стены Зала приёмов, едва ли не напротив Рума Лингау, сидит Янсэн Лингау. За спиной брата принца как обычно возвышается могучая фигура Илана Ноора, главного воспитателя. Саян прищурился, пальцы самодовольно сжались в замок. Внешне Янсэн Лингау держится весьма достойно, как и полагается настоящему самураю, хотя на самом деле в его душе бурлит и пенится гнев. Принц то и дело резко вздыхает и сжимает пальцы в кулаки. То, что творится на его глазах, Янсэну Лингау крайне не нравится.

– От имени Юрга 4-го, короля Фатрии, – между тем витус Кулях продолжает громогласно «зачитывать обвинительный приговор», – я требую выдать убийц уважаемого купца Лепада Ягайлича Ринта, а так же заплатить родственникам покойного солидную компенсацию.

Витус Кулях наконец-то умолк. В Зале приёмов повисла тишина. Саян сдвинул брови. Вот оно торгашеское нутро фатрийцев. Витус Кулях долго толок воду в ступе, однако так и не смог обойтись без «солидной компенсации». В глазах фатрийца куча золотых кобанов легко «компенсирует» любую жизнь, в том числе короля Фатрии Юрга 4-го.

– Как император Тассунары, – Тогеш Лингау вежливо склонил голову, – я приношу официальные извинения родственникам уважаемого купца Лепада Ринта.

Саян тут же скосил глаза, так оно и есть: Янсэн Лингау нервно дёрнулся, будто ему всадили раскалённое шило в задницу.

– Так же смею заверить вас, что преступники будут найдены и наказаны.

– Очень надеюсь, ваше величество, что так оно и будет, – высокомерно заметил витус Кулях.

Представитель Фатрии самым грубым образом попрал дворцовый этикет, ибо он фактически оборвал речь императора. Про себя Саян расхохотался во всё горло. То, что внешне очень похоже на приём иноземного дипломата, на деле является театрализованной постановкой с очень серьёзными лицами. То, что даймё Гирчан Итагун выдаст своих верных самураев – вилами по воде писано. Противостоять иноземцам прямо и открыто Тассунарская империя не может. Поэтому Тогеш Лингау прибегнул к традиционной тассунарской уловке – проволочки, проволочки и ещё раз проволочки. Только, увы, витус Кулях прожил в Нандине более чем достаточно, чтобы целиком и полностью испытать на себе эту самую традиционную уловку и постичь её суть.

– В противном случае, – витус Кулях изобразил на лице грозную, как ему думается, мину, – я уполномочен моим правительством объявить вам о возможной морской блокаде острова Тассунара.

О, господи, Саян натужно просипел. В Зале приёмов повисла напряжённая тишина. Лишь благодаря тому, что самураев с раннего детства учат быть хладнокровными и невозмутимыми при любых обстоятельствах, своды Зала приёмов так и не потрясли раскаты дикого хохота. Вместо этого придворные самураи и сам император Тогеш Лингау будто окаменели. Утус Гафал, дворцовый переводчик, очень вовремя заткнул собственный рот руками и отвернулся, но на него никто не обратил внимания.

Морская блокада, она же полное прекращение внешней торговли. Без возможности вывозить за границу товары собственного производства и взамен ввозить чужие, бюджет государства очень серьёзно пострадает. Может дойти до экономического кризиса, а то и до социального. Да-а-а… Саян несколько раз энергично моргнул. Это очень, очень серьезная угроза для любого развитого государства. Для любого, но только не для Тассунары.

Только по одному каменному выражению лица Тогеша Лингау фатриец в один момент догадался, что сморозил глупость. Причём глупость крутую.

– Впрочем, – как ни в чём не бывало витус Кулях заговорил вновь, – морская блокада, это крайнее средство. Да будет на то воля Великого Создателя, до неё дело не дойдёт.

Саян облегчённо выдохнул. Похвастаться хладнокровием и выдержкой настоящего самурая он не может. Но Великий Создатель удержал его от громогласного хохота. В торговле с Тассунарой Фатрия в разы заинтересована больше, нежели островная империя. Если уж совсем начистоту, то тассунарцы в этой самой внешней торговле не заинтересованы вовсе. Без дешёвых ножей, кружек, тканей, подсвечников и прочих фабричных товаров тассунарские торговцы и ремесленники вздохнут с преогромным облегчением. Не для того стирийский адмирал Лудан Кеяк «открыл», точнее, «взломал», Тассунару почти десять лет назад, чтобы королевские ВМС Фатрии снова «закрыли» её.

– Смею заверить вас, – император вежливо склонил голову, – что мы предпримем всё возможное, чтобы преступники были найдены и наказаны. Великий советник, – Тогеш Лингау повернул голову.

– Я здесь, ваше величество, – из первого ряда тут же поднялся Нитван Лихтад.

– Поручаю вам в кратчайший срок провести переговоры с витусом Куляхом, дабы согласовать детали.

Представитель Фатрии натужно просипел, словно грязно выругался. Эмоции попёрли из фатрийца, как жидкий навоз из дырявой бочки. Вести переговоры с великим советником витусу Куляху уже приходилось, причём огромное количество раз. А это значит проволочки, проволочки ещё сто раз проволочки. За последние несколько лет придворные самураи добились потрясающих успехов в искусстве толочь воду в ступе. Впрочем, Рипл Кулях – старый дипломатический волк с потёртой шкурой и битой мордой, но со всё ещё острыми клыками. Рано или поздно великий советник исчерпает все без исключения возможности оттянуть время. И уж тем более не стоит надеяться, будто фатрийцы благополучно забудут и простят убийство купца Ринта. Нет, Саян качнул головой, не забудут и не простят. Кошелёк давно заменил фатрийцам честь и достоинство.

– Вы можете идти, уважаемый, – император махнул рукой.

– Всего вам наилучшего, ваше величество, – витус Кулях вежливо поклонился.

С гордо задранным подбородком, будто виновные в убийстве купца Ринта уже найдены и повешены, представитель Фатрии удалился из Зала приёмов. Всё это время витусу Куляху пришлось простоять на вытяжку перед императором. В Зале приёмов нет ни одного стула, а сидеть прямо на полу фатриец не умеет и считает ниже своего достоинства. Да и его одежда, сюртук, панталоны и ботинки со шнурками, не предназначены для подобных подвигов.

Как и полагается по дворцовому этикету, Тогеш Лингау самым первым покинул Зал приёмов. Только на этот раз через дверь, что находится в задней части зала. Придворные самураи поднялись следом.

Среди шороха кимоно и бряканья мечей Рум Лингау демонстративно остался сидеть на месте. Саян было дёрнулся встать на ноги, но очень вовремя передумал. А всё потому, что у противоположной стены медленно и неторопливо поднялся Янсэн Лингау. Для придворных самураев предназначена всего одна дверь, через которую меньше двух минут назад удалился представитель Фатрии.

Рум Лингау давно понял, что брата лучше не провоцировать. По крайней мере, на этот раз при выходе из Зала приёмов они не столкнутся. Другое дело, что братья продолжают бросать друг на друга более чем красноречивые взгляды.

В числе самых последних, когда красные рукава нательного кимоно Янсэна Лингау точно скрылись за створками входной двери, Рум Лингау покинул Зал приёмов. Увы, Саян торопливо вышел следом за принцем в коридор, каждый день приходиться прикладывать массу сил, чтобы уберечь Рума Лингау от ссоры с братом. Характер Янсэна Лингау не отличается терпением и смирением. Словесная стычка может запросто закончиться поединком на мечах. Из всех братьев именно Рум бесит Янсэна больше всего. Уж слишком они разные по интеллекту и складу ума.

Как несколько позже узнал Саян, переговоры между представителем Фатрии и великим советником начались в тот же день. Дабы, как выразился Нитван Лихтад, не терять времени даром. Хитрый Рипл Кулях сделал ход конём – половину компенсации, а это ни много, ни мало, девять с половиной тысяч золотых кобанов, он потребовал от самого императора. Между великим советником и фатрийским дипломатом развернулась самая настоящая базарная торговля. Витус Кулях едва ли не со слезами на глазах рассказывал об убитых горем родственниках покойного купца Лепада Ринта. Тогда как Нитван Лихтад настаивал на более простом и приземистом аргументе – казна империи пуста.

Глава 8. Очень большие амбиции

Свежий северный ветер до отказа наполняет паруса, фрегат королевских ВМС Фатрии с гордым именем «Мальдина» легко скользит по зелёным волнам Бескрайнего океана. За кормой с громкими криками кружатся белоснежные чайки. По правому борту, на расстоянии в пару километров, тянется берег исполинского острова Тассунара.

На мостике рядом с рулевым Ковка Шонин, капитан фрегата «Мальдина» вдохнул полной грудью. О, боже, как же ему нравится свежий морской воздух, шум ветра в парусах, плеск волн и крики чаек. Иногда ему кажется, будто в его жилах течёт не красная кровь, а морская вода, такая же солёная и горячая.

– Так держать! – громогласно скомандовал капитан Шонин.

– Да, капитан, – тут же отозвался рулевой Осьят Ялов, старый моряк с обветренным лицом и мозолистыми руками.

Откровенно говоря, команда фрегата не нуждается в ежеминутных понуканиях. Матросы и офицеры боевого корабля и так прекрасно знают своё дело. Ну и ладно. На душе цветут цветы, а Бескрайний океан радует свежим ветром и прекрасной погодой. Вот хочется, ну очень хочется, хотя бы раз в десять минут громким командным голосом направлять и, непременно, воодушевлять корабельную команду. Чтобы не забыли, сволочи, кто на борту главный. Ну и себя, заодно, порадовать.

По правому борту показалась горловина Нюпрунского залива. Ещё дальше, из-за мыса, выглянул сам Нюпрун. Серые домики с красными черепичными крышами густо облепили западный берег. В водную гладь залива словно вбиты многочисленные причалы. В основном деревянные из серых исполинских брёвен. Но попадаются и каменные. Джонки, местные лодки с прямоугольными парусами, плотными рядами обступили причалы.

На высоком холме чуть правее Нюпруна расположился замок местного князя. Каменные серые стены чуть наклонены во внутрь. Ещё более высокие башни будто нависли над ними. Где-то среди них, наверно, в самой высокой, должны быть покои местного князя. Капитан Шонин сощурил глаза. Одно плохо – далеко. Даже без трубы видно, что до серых стен пушечные ядра не долетят. Хотя сам Нюпрун как на ладони.

Если ветер не ослабнет, то не пройдёт и часа, как красавец фрегат сможет бросить якорь в Нюпрунском заливе. Ну а пока есть время заняться особенно приятным делом.

– Ты готов? – капитан Шонин, словно прилежный солдат на плачу, развернулся на месте.

– Да, витус, – Ирьян Римак, личный слуга, энергично кивнул.

– Тогда записывай: – капитана Шонин, словно артист на сцене театра, устремил взор в сторону тассунарского берега, – сегодня, 17-го числа января месяца 5761-го года, «Мальдина», фрегат ВМС Фатрии под моим командованием, достиг Нюпруна, тассунарского города и морского порта.

Слуга Ирьян прилежно заскрипел стальным пером. Очередная страница в толстой записной книжке с прочными кожаными корочками принялась быстро покрываться торопливыми, но аккуратными, строчками.

– Формальная причина моего появления – оказать военное и моральное давление на местного князя Гирчана Итагуна. Ибо его нужно наказать за убийство моего соотечественника купца Лепада Ринта. Задача, что стоит перед мной, весьма сложная и ответственная. Но, и это тоже нужно признать, – капитан Шонин покосился на прилежного слугу, – весьма выгодная как с военной, так и с коммерческой точек зрения.

До пятнадцати лет мальчик Ковка Шонин считал, что ему очень повезло родиться в старинной аристократической семье самого могучего и влиятельного королевства на старичке Миреме. Иллюзии развеялись, когда юному Ковке настала пора выходить в большой свет. Вот тогда и выяснилось, что род маркизов Шониных может быть и старинный, но за последние сто лет изрядно растерял былое богатство и влияние. Возможностей отца едва-едва хватило, чтобы пристроить Ковку в Королевский военно-морской колледж в Вардине, в старейшее и самое престижное военно-морское училище, из стен которого вышло подавляющее большинство адмиралов ВМС Фатрии.

Потом был выпуск, первое офицерское звание и… служба на самых разных кораблях вдали от родных берегов. С год назад Ковке Шонину, уже зрелому и опытному морскому офицеру, доверили командование фрегатом «Мальдина». Корабль пусть не самый большой и современный, парового двигателя на нём нет и не предвидится, но вполне крепкий и добротный. И вот тогда в душе уже капитана Шонина с новой силой проснулись юношеские мечты и амбиции.

Именно с тех пор, как Ковка Шонин впервые поднялся на мостик фрегата в качестве полноправного капитана, Ирьян Римак постоянно носит с собой толстую записную книжку. В перерывах между командами, капитан Шонин диктует слуге свою героическую биографию. Благо служба у далёких берегов изобилует не только далёкими переходами и жестокими штормами, но и самыми настоящими сражениями. Конечно, офицеры фрегата за его спиной посмеиваются над его страстью, однако в глубине души завидуют все до одного. В последнем капитан Шонин уверен на все сто.

– Признаться, я решил действовать без ведома вышестоящего командования, – капитан Шонин вновь устремил гордый взгляд на горловину Нюпрунского залива. – Но бюрократические проволочки и долгая переписка с далёким Вардином только вредят военной и коммерческой мощи нашего королевства. Вот почему я решил самостоятельно «открыть» тассунарский порт Нюпрун. Ибо бухта перед городом Икчун, что находится несколько севернее Нюпруна, гораздо хуже, а течение в Икчунском проливе весьма быстрое и коварное.

Тассунарская империя даром что называется империей. Как государство она весьма отсталая. Как мне удалось выяснить, на самом деле власть местного императора распространяется на всю империю только до тех пор, пока местным князям, так называемым даймё, выгодно её поддерживать. В некоторых других вопросах местные даймё могут, и действуют, весьма самостоятельно. Именно в этом заключена возможность «открыть» порт Нюпрун. Ты всё записал?

Последний вопрос предназначен слуге.

– Да, витус, – Ирьян Римак окунул стальное перо в чернильницу. – Если я правильно вас понял, то местный император для даймё провинции Яхван не указ?

– Верно, – капитан Шонин кивнул, – гибель купца Ринта не более чем отличный повод наказать Гирчана Итагуна. Причём не просто наказать, а ещё и заработать.

Капитан Шонин развернулся на месте. За кормой «Мальдины» следует бриг «Олдерен». Борта судна пропитаны дёгтем, от чего оно кажется чёрным. Капитан Вусин ни разу не морской офицер и никогда им не был. Зато он отличный торговец. Трюм брига забить под завязку ножами, тканями, подсвечниками, вином, солью и прочими товарами. Капитан Вусин от того и решился присоединиться к славной виктории, ибо надеется собрать все сливка с начала торговли в Нюпруне.

Берега горловины Нюпрунского залива словно разошлись в разные стороны. Капитан Шонин улыбнулся, сейчас начнётся самое интересное. Как и следовало ожидать, на перехват фрегата от пристаней на левом берегу отчалили пять джонок Морской стражи. Большие лодки с прямоугольными парусами лихо набрали ход.

– Отлично, начинается, – капитан Шонин подхватил со столика перед слугой подзорную трубу. – Ирьян, на этом пока всё. Но ты смотри во все глаза и записывай. Позже разберём.

С тихим щелчком морская подзорная труба раздвинулась. Капитан Шонин поднёс бронзовый окуляр к правому глаза. Во дают! Пальцы правой руки подкрутили резкость. Местные таможенники пытаются во что бы то ни стало задержать «Мальдину». С них станется залезть под форштевень боевого корабля. Капитан Шонин презрительно улыбнулся. Пусть лезут. Местные таможенники так и не смогли остановить адмирала Кеяка, когда он в пятьдесят первом году, больше десяти лет назад, вошёл в Нандинский залив.

– Проклятье! – капитан Шонин резко опустил подзорную трубу. – Убрать паруса! Рулевой – лево на борт!

Громогласная команда словно плеть подстегнула моряков. Следом зазвучали команды старшин. Матросы, словно ловкие обезьяны, полезли по вантам. Рулевой Осьят Ялов крутанул штурвал. Массивный корпус фрегата будто нехотя начал разворачиваться в левую сторону.

Капитан Шонин скрипнул зубами. От злости пальцы левой руки стиснули корпус подзорной трубы. Повторить приём доблестного адмирала Кеяка не получится. Джонки Морской стражи вытянулись в ломаную линию, часть повернулась к фрегату левым бортом, часть правым. Местные дворяне, так называемые самураи, нацепили архаичные доспехи. У каждого на поясе висит пара мечей, головы украшены рогатыми шеллами, а лица спрятаны за уродливыми масками. Но это не самое страшное.

Капитан Шонин слышал от многих торговцев и дипломатов, что местные дворяне не любят огнестрельное оружие, даже презирают его. Однако на этот раз в руках у каждого самурая самые настоящие мушкеты. Причём некоторые из них укреплены на специальных стальных сошках. Через борта джонок местами проглядывают маленькие пушки килограмма на два максимум. И это никак не похоже на пустую демонстрацию древней мощи. В руках самураев тлеют фитили.

Капитан Шонин нахмурился. Пять больших лодок и несколько десятков самураев с архаичными мушкетами и маленькими пушками не могут представлять для мощного почти современного фрегата реальную угрозу. Если они вздумают подойти ближе, то первый же залп картечью отправит весь этот москитный флот на дно Нюпрунского залива. Другое дело, попортить снасти и понаделать в бортах дырок местные самураи вполне могут. Да и чёрт с ними!

Моряки быстро свернули паруса. Однако инерция протащила фрегат не меньше двух сотен метров, прежде чем «Мальдина» остановилась недалеко от берега. Следом свернул паруса и замер на месте бриг «Олдерен». Капитан Вусин, хитрый торгаш, предпочёл остаться под прикрытием боевого корабля. Ну и чёрт с ним.

– Витус.

Капитан Шонин повернул голову. Внизу, на главной палубе возле мостика, остановился Лих Упаг, старший помощник.

– На берегу, по левому борту, – старший помощник Упаг махнул рукой, – замечена береговая батарея тассунарцев.

– Принято, – капитан Шонин развернул подзорную трубу в сторону берега.

Действительно, пальцы машинально подкрутили резкость, береговая батарея. В метрах сорока от среза воды тассунарцы построили три редута, причём по всем правилам фортификационного искусства. Три земляных вала, из каждого выглядывает по четыре чёрных ствола. Да и пушки килограмм на пять-шесть будут. Может быть даже на семь. Капитан Шонин презрительно улыбнулся. Другое дело, батарею нужно было бы разместить дальше на берегу. В идеале, чтобы её вообще было не видно с моря. Похоже, стрелять по навесной траектории аборигены не умеют, только прямой наводкой. Впрочем, тем лучше.

Как и на джонках Морской стражи, по земляному валу бегают местные дворяне в точно таких же нелепых доспехах, в рогатых шлемах и с мечами на поясе. Клоуны, капитан Шонин презрительно усмехнулся. То, что хорошо для рукопашной схватки, то будет просто мешать во время стрельбы. Местные дворяне по наивности своей до сих пор надеются, будто на берег будет высажен десант и они получат долгожданную возможность сойтись в рукопашную.

Но, капитан Шонин опустил подзорную трубу, что же делать? Проскочить в наглую в Нюпрунский залив не получится. Воевать? От столь нелепой мысли капитан Шонин едва не расхохотался в полный голос. Воевать с местными жителями?

За последние пять лет капитан Шонин вдоволь наплавался вокруг материка Чалос, а так же вдоль Ролозких островов вплоть до южной оконечности материка Науран. Чем, чем, а храбростью местные жители не отличаются. Гунсарцы и рюкунцы так вообще трусы редкостные. Решение пришло само сбой. И к чему было так переживать?

– Орудия правого борта, холостыми, товсь!!! – громогласно скомандовал капитан Шонин.

Из-под палубы донеслись команды орудийных старшин. Следом захлопали крышки орудийных портов. Наружу высунулись чёрные жерла десятикилограммовых пушек.

Вот сейчас и выяснится, чего на самом деле стоят грозные маски на рожах местных дворян. Капитан Шонин самодовольно потёр ладони. Ещё мичманом ему довелось поучаствовать в колониальной войне в Гунсаре. Вот тогда вдоволь насмотрелся, как воюют жители материка Чалос.

– Витус, не стоит злить местных дворян, – Ирьян Римак с тревогой уставился на джонки Морской стражи. – Не путайте гунсарцев с тассунарцами. Говорят, местные дворяне очень любят вспарывать себе животы, если они каким-нибудь образом провинились перед своим начальством. А это, знаете ли, дорого стоит.

Личный слуга никогда не отличался храбростью, ему даже простительно. То же самое он говорил, когда на речном берегу Ириши, недалеко от Гаодана, столицы Гунсара, в первый раз увидел артиллерийский форт гунсарцев.

Между тем шум под палубой затих. Должно быть орудия готовы.

– Орудия правого борта…, огонь! – капитан Шонин энергично рубанул правой ладонью.

Одновременный залп восемнадцати крупнокалиберных пушек грохнул в сто крат громче ночной грозы. Правый борт заволокло чёрным дымом.

Капитан Шонин тихо рассмеялся. Ну сейчас эти бравые вояки описаются от страха. Одно дело грозить боевому кораблю масками, рогатыми шлемами и архаичными мушкетами, и совсем другое получить в свою сторону залп из всех пушек.

Свежий северный ветер быстро разметал чёрный пороховой дым.

– Какого чёрта! – капитан Шонин ругнулся вслух.

Все пять джонок Морской стражи как качались на волнах в двух-трёх сотнях метрах от фрегата, так и продолжают качаться как ни в чём не бывало. Капитан Шонин вновь поднёс к правому глазу окуляр подзорной трубы. Вместо того, чтобы в ужасе побросать мечи и мушкеты, самураи будто вросли в палубы джонок. Исполинский грохот и чёрный дым не произвели на них ровным счётом никакого впечатления. Ладно, капитана Шонин опустил подзорную трубу, если не поняли с первого раза, то всегда можно повторить.

– Орудия правого борта, холостыми, товсь!!!

Как и в первый раз команду подхватили артиллерийские старшины. Скрип блоков и шелест сдвигаемых лафетов. Не пройдёт и четырёх минут, как все восемнадцать пушек по правому борту будут заряжены вновь.

– Орудия правого борта заряжены холостыми! – доложил с главной палубы старший помощник Упаг.

– Орудия правого борта! – капитан Шонин выждал эффектную паузу. – Огонь!!!

Кажется, повторный залп восемнадцати орудий бабахнул ещё громче первого. Капитан Шонин тряхнул головой. Чего, чего, а палить из пушек два раза подряд приходилось нечасто. Ну, не считая редких учений.

Чёрный пороховой дым развеялся. И-и-и… Капитан Шонин вытянул шею. Никакого результата. Джонки Морской стражи как стояли при входе в Нюпрунский залив, так и продолжают стоять. Лишь где-то там, далеко за ними, в глубине залива, несколько торговых джонок в ужасе повернули обратно к берегу.

– Витус, похоже, аборигены больше не боятся холостых выстрелов, как это было не так давно, – осторожно заметил слуга.

– Сам вижу, – сердито бросил капитан Шонин.

Ни что так не бесит, как очевидное замечание. В местных дворянах достаточно храбрости, чтобы выстоять с гордым видом в полный рост под холостыми залпами десятикилограммовых орудий. Ладно, капитан Шонин нахмурился, раз слабое лекарство не помогает, то нужно пустить в ход более сильное.

– Орудия правого борта, ядрами, товсь!!!

Вот сейчас и выяснится, как поведут себя местные дворяне, когда вокруг их жалких посудин вырастут зелёные фонтаны, а их самих с ног до головы окатит морская вода.

– Но, витус, не стоит провоцировать аборигенов!

На этот раз роль труса решил сыграть старший помощник Упаг. Ещё морской офицер называется.

– Исполнять! – рявкнул в ответ капитан Шонин.

О том, что он лично «откроет» порт Нюпрун, капитан Шонин успел похвастаться в офицерском клубе в Тургале, в столице Рюкуна. Джентльмен всегда и везде обязан отвечать за свои слова. Иначе, капитан Шонин нахмурился, пальцы нервно стиснули корпус подзорной трубы, его засмеют. Его репутация будет подмочена. И тогда ещё очень и очень долго можно будет не рассчитывать на продвижение по службе. Тот же старший помощник Упаг давно метит на место капитана «Мальдины». Он, конечно же, не упустит возможность в деталях и красках расписать, как «слишком молодой и самонадеянный Ковка Шонин в ужасе убрался из Нюпрунского залива при виде страшных масок местных дворян». Не бывать этому! Капитан Шонин натужно засипел.

***

Корабль иноземцев с тремя высокими мачтами величественно повернул в левую сторону по ходу движения. Простолюдины в полосатых шерстяных рубашках словно дрессированные обезьяны вскарабкались по сетям, что натянуты между бортами корабля и мачтами. Очень быстро грязно-белые паруса были собраны, а сам корабль остановился.

Второй корабль всего с двумя прямыми мачтами и одной косой точно так же повернул в левую сторону и остановился недалеко от первого. Только вряд ли это боевой корабль, хотя и на его чёрных бортах можно заметить квадратные ставни для пушек.

До чего же ловко иноземцы научились управлять своими огромными кораблями. Роир Черсан, начальник артиллерии даймё Гирчана Итагуна, на мгновенье опустил подзорную трубу. От волнения пальцы так крепко сжали бронзовый корпус хитроумного прибора, что аж побелели. Да и правый глаз едва не опух от напряжения.

Как только наблюдатели на сторожевых башнях заметили у входа в Нюпрунский залив огромные корабли иноземцев, так сразу же была объявлена боевая тревога. Джонки Морской стражи тут же отошли от пристаней. Но и Роир Черсан не дремал. Он лично прискакал на берег и приказал привести батарею в полную боевую готовность. Не прошло и пяти минут, как рядовые самураи снарядили пушки ядрами и зажгли фитили. Но трусливые иноземцы так и не ринулись с ходу в бой.

И грустно и смешно. Проклятые иноземцы так долго топчут землю благословленной Тассунары, что Роир Черсан нехотя научился различать их. Окуляр подзорной трубы вновь мягко ткнулся в правый глаз. Самый большой корабль с тремя мачтами называется фрегат. На самой высокой из них развивается флаг, синий прямоугольник с косым белым крестом. Это фатрийцы. Второй чёрный корабль можно было бы легко принять за стирийский, но он тоже фатрийский. У стирийцев флаг другой, хотя цвета те же. А ещё мимо Нюпруна то и дело проходят корабли гилканцев и марнейцев. Но фатрийцы и стирийцы самые наглые.

Судьба словно насмехается над ним, Роир Черсан опустил подзорную трубу. Этот хитрый прибор, что помогает видеть корабли фатрийцев так, будто они рядом совсем, тоже сделан в проклятой Фатрии. Уважаемый даймё специально купил несколько подзорных труб в Нандине. Как бы не было противно лицезреть фатрийские буквы на бронзовом корпусе, но подзорная труба – это сила.

Оба фатрийских корабля замерли в нерешительности. Роир Черсан нахмурился, это плохо. Проламываться сквозь строй джонок Морской стражи они так и не рискнули. Хотя, по сравнению с самым большим фатрийцем, джонки Морской стражи подобны годовалым детям рядом со взрослым самураем. Но, с другой стороны, сердце от радости пустилось в пляс, фатрийцы остановились в какой-то сотне метров от среза воды. Даже больше – развернулись к батарее на берегу носами. Правые борта фатрийцев с ужасными десятикилограммовыми пушками уставились в сторону джонок Морской стражи. Это либо превеликая глупость, либо превеликая самоуверенность иноземцев.