Kitabı oku: «Академия чаросвет. Тень», sayfa 3
– Затем, что когда я целовал тебя, в той убогой таверне, все остальное как будто перестало иметь значение, – ответил он. – А что чувствовала ты, Мэди?
У меня перехватило дыхание от жаркой откровенности его признания, и я не нашла лучшего ответа, чем вновь удрать в свою комнату.
Увы, дверь все так же не запиралась на замок, так что я пошла в душ и задвинула хлипкий шпингалет. Я долго стояла под водой, смывая с себя и запахи Сумерек, и все тяготы суматошного дня, и совсем уж дурацкие мысли о поцелуях чара… А когда вышла из ванной, занялась делом.
Мне пришлось попыхтеть, но с помощью ковра, подложенного под тяжелые ножки, я придвинула массивный стол к двери. На всякий случай взгородила на него еще и стул. А сверху поставила бронзовые часы в форме башни. Если чар вздумает войти, пока я сплю, сделать это тихо у него не получился.
Но даже если я проснусь, смогу ли дать отпор? Удержит ли его моя баррикада? Или все, на что я могу полагаться, – это слово Альваро?
Глава 5. Первый день
Утром Мэдерли вскочила ни свет, ни заря. Лежа в кровати, Бас слышал, как она бегает туда-сюда по комнате, потом что-то загрохотало, а следом сработал будильник, который он сам ей и завел.
Откинув одеяло, Бастиан поднялся с кровати и вышел в зал.
Первым уроком сегодня стояло прорицание, и он собирался с чистым сердцем его прогулять, но не хотел пропустить появление Мэдерли.
– Умолкни, зараза! – страдальчески взмолилась тень за дверью, из-за которой раздавался оглушительный лай.
Дурацкие часы: копия башни, а вместо кукушки выскакивал черный пес.
– На трубу нажми! – громко подсказал Бастиан.
Лай стих, и вскоре дверь приоткрылась. Мэди протиснулась в узкую щелку и настороженно на него посмотрела. Белая блузка, синяя юбка, гольфы почти до колен – Бас толком не понимал, как можно выглядеть соблазнительно в таком скромном наряде, но факт оставался фактом.
– Кофе будешь? – спросил он.
– Нет, – быстро отказалась она.
Бастиан пожал плечами и отвернулся к плите.
– А давай установим правила совместного проживания, – неуверенно произнесла Мэди. – К примеру, не появляться на общей территории в трусах.
Бастиан обернулся и широко улыбнулся.
– Рад, что ты предложила, – миролюбиво сказал он. – Но я немного стесняюсь их снимать. Давай ты первая.
Тень вспыхнула и умчалась. А Бастиан заварил кофе, взял яблоко и направился в ее комнату.
Как он и понял по доносившимся вчера звукам, Мэди двигала стол. Слово Альваро оказалось для нее пустым звуком, и она попыталась защититься от возможного вторжения. Бастиан солгал бы, если бы сказал, что это не приходило ему в голову.
Узкая кровать была заправлена без единой складочки, а подушка взбита и поставлена уголком. Учебники для первого курса ровным рядком стояли на полке, а одну из декоративных подушек Мэди положила на подоконник. Бастиан задумчиво доел яблоко и, заглянув в ванную комнату, метким броском отправил огрызок в мусорную корзину, которая тут же зачавкала, проглотив угощение без следа.
На полке у зеркала сиротливо стояла зубная щетка, а на батарее сохли белые трусики. Бастиан немного поразмышлял над тем, не будет ли он озабоченным извращенцем, если высушит трусы Мэди с помощью светочар, но потом решил, что он, в конце концов, занят прямо противоположной задачей.
Выйдя из ванной, он снова посмотрел на стол, который теперь ютился у двери. Таскать его туда-сюда у тени не хватило сил. Даже обидно: пока он клеил артефакт-зеркалку, Мэди готовилась защищаться от него самого.
Что ж, у него найдется чем на это ответить.
***
Рыжую шевелюру Фалько я приметила издали и обрадовалась ему как родному.
– Привет! – просиял он улыбкой. – В столовку?
Я так волновалась, что кусок в горло не лез. А вот Фалько сожрал полную тарелку каши, умудряясь при этом еще и болтать.
– Архитектура света – мрак, как ни парадоксально, – жаловался он. – Все эти схемы отражений, преломление лучей – кромешный кошмар. Математика и строгий расчет. На втором месте в моем личном рейтинге отстоя – прорицание, но по противоположной причине. Там сплошные догадки, не за что уцепиться. Все равно что ловить солнечные зайчики.
– Твоя мать предсказательница, – вспомнила я.
– И это тоже, – вздохнул Фалько. – Прорицание преподает моя мать, и это ужасно.
Я лишь усмехнулась, не сумев проникнуться его страданиями. Оглядела столовку, невольно отметила недостатки: столы расставлены слишком тесно, стены уныло серые, да и выбор блюд небольшой – каша да оладьи. Сюда бы тетю Рут, уж она бы развернулась… Почти все столы были свободны, большинство студентов предпочитали не завтракать, а поспать подольше. Две девчонки в углу шушукались, тайком поглядывая на меня. А может, на Фалько.
– Травоведение тоже так себе, все эти листики, корешки – тоска, – продолжал он. – Зато препод обещал сводить нас в Ночь, чтобы нарвать каких-то особых цветов. Слушай, Мэди, ты ведь из Сумерек. У вас до Ночи – рукой подать. Ты ходила туда?
– Ага, – кивнула я. – И не раз.
– Серьезно? – изумился Фалько. – Тебе не было страшно?
– Было, – сказала я.
– Зачем же тогда ты туда пошла?
– Вообще-то как раз за травами, – ответила я. – За некоторые очень хорошо платят в лекарнях. А еще моя тетя умеет делать крышесносную настойку из тьмошника. Это такие ночные ягоды. Вкус волшебный.
– Так значит, в травоведении ты сечешь? – уважительно произнес Фалько.
– Скоро узнаем, – ответила я.
По пути в аудиторию я немного успокоилась. Школу я закончила хорошо, и учиться мне нравилось. Понятно, что наша скромная сумеречная школа не сравнится с академией чаросвет, но принцип должен быть одинаковым: старайся – и все получится.
А потом Фалько показал мне стену почета. Ну, или позора – в моем случае. На черной глянцевой стене сбоку от главной лестницы горели имена всех студентов, а рядом – рейтинг. На первом месте, в недосягаемой высоте, сияло имя Себастиана Альваро. А вот мое оказалось у самого плинтуса: Мэдерли Эванс, восемнадцать. Не успела я возмутиться, что должно быть на балл выше, как Фалько провел пальцами по стене, разворачивая расчет: девять – уровень света, десять – бонус при зачислении, минус один балл – ректор Шанрис за плохое поведение.
Видимо, этот балл, снятый ни за что, стал последней каплей. Мной овладела спортивная злость.
– Да уж… – протянул Фалько, виновато глянув на меня. – А что ты успела натворить?
– Пока ничего, – ответила я.
Но еще успею.
***
В аудитории уже собирался народ, и нас с Фалько встретили смешками и глумливыми шуточками.
– Фалько завел себе подружку? – спросил белобрысый парень, сидящий в углу за последней партой. – Или дама свободна?
– Бросай рыжего, садись ко мне, – осклабился еще один с задних рядов. – Можно сразу на коленки.
– Это что, та самая тень? – донесся взволнованный шепот.
Мельком оглядев аудиторию, я заметила, что парней вдвое больше, и все пялились на меня.
– В какой комнате ты живешь? – спросил еще один блондин, разглядывая меня с липким интересом. – Я бы заглянул…
– В башне Альваро, – ответила я. Толку скрывать?
Но такой реакции я никак не ожидала. Я будто произнесла чарослово: все парни как по команде потеряли ко мне интерес – сразу вспомнили об уроках, зашуршали тетрадями, уткнулись в учебники. Я недоверчиво улыбнулась и опустилась за парту рядом с Фалько. Я-то боялась, что надо мной будут смеяться или того хуже – стыдить.
– Ты живешь в башне Себастиана Альваро? – прошептала рыжая девушка, обернувшись ко мне с первой парты, и в ее зеленых глазах горел чистый восторг.
– Да, – подтвердила я.
– Ва-а-ау, – с придыханием протянула она. – Я Лекса. Может, я как-нибудь загляну к тебе в гости? Поболтаем, накрасим ногти, устроим пижамную вечеринку…
Я пожала протянутую руку с алыми коготками.
Жаль, у Бастиана нет пижамы. Его манера разгуливать по утрам в трусах выбила меня из колеи.
– Доброе утро, студенты! – донеслось от двери. – Где наша новенькая из Сумерек? – невысокая женщина с темными волосами, убранными от круглого лица ободком, нашла меня взглядом.
– Мэдерли Эванс, – представилась я, поднявшись.
– Я профессор Понки, садись. Рада приветствовать тебя среди юных чаров нашей академии. Сегодня мы продолжаем знакомство с ночной флорой, – взяв мел, профессор повернулась к большой прямоугольной доске. – Итак, ярчайший представитель семейства ходячих – гуляка. Пушистые листья, толстые полые стебли, – перечисляла она, схематично зарисовывая растение. – Ложноножки ядовиты и используются гулякой для защиты от грызунов.
Я знала это растение. Оно получило свое название за способность передвигаться с места на место.
– Кто-нибудь хочет что-то добавить? – предложила профессор Понки, обведя взглядом аудиторию. – Да, Мэдерли, говори, – подбодрила она, когда я подняла руку.
– Листья гуляки, если их высушить и перетереть, можно использовать как специи, – сказала я. – В супах и с тушеным мясом. Придает легкую кислинку и запах дыма.
За моей спиной послышались сдавленные смешки, а профессор Понки подошла к кафедре и заглянула в учебник.
– Ты уверена, Мэдерли? – переспросила она, подняв на меня глаза. – А как же ядовитые ложноножки? Не окажется ли эта приправа… эмм… отравой?
– Нет, – сказала я, уже жалея, что влезла. – Никто не умер.
Смех стал громче.
– Тишина, – потребовала профессор Понки. – Итак, гуляка любит почву, богатую органическими соединениями, и легко может переносить засуху, запасая влагу в стебле. Размножается почкованием. Мэдерли, – обратилась она ко мне. – Прости мое досужее любопытство, но как вы в Сумерках собираете травы? Насколько мне известно, ореол обитания того же гуляки находится за ночной границей. А пересекать ее очень опасно!
– Не очень, – возразила я. – Башня бьет в ночь метров на двести, ближе твари обычно не подходят. А гуляку можно подманить. Берешь кость, лучше овечью, привязываешь на веревку, бросаешь подальше, а через пару часов тянешь назад. Иногда, конечно, впустую. Или же кость вовсе сожрут вместе с веревкой. Но, скажем, раз из пяти можно получить гуляку. А крупного растения хватает надолго.
– Интересно, – пробормотала профессор Понки, делая пометки у себя в блокноте.
– Еще гуляку можно использовать для очищения ран, – добавила я. – Только нужно молодое здоровое растение.
– Ну, это совсем уж варварские методы! – возмутилась она. – Хотя, чисто в теории… Знаешь, это очень интересно! Хочешь написать доклад по гуляке? Я бы с удовольствием ознакомилась.
– Хочу, – согласилась я.
Доклад по гуляке? Сделаю, еще и с картинками. Напишу даже рецепт самогона на ложноножках, если это добавит мне балл или несколько.
Следующий урок вел мрачный мужчина с очень светлыми, почти белыми глазами и шрамами, от которых хотелось отвести взгляд.
– Профессор Дунгер был одним из лучших боевых чаров, – прошептал Фалько, который снова сидел рядом со мной. – Пока его, ну… не пожевали.
Уродливые шрамы сминали лицо профессора, одного уха не было вовсе, и держался он так, словно плохо владел левой половиной тела.
– Зубастая, клыкастая и смертельно опасная фауна ночи, – с плотоядным наслаждением объявил профессор Дунгер. – Вот что ждет вас на твареведении. Мэдерли, возьми конспект у кого-нибудь из группы и выучи основную классификацию. Сейчас мы проходим земноводных. Итак, зубохват, представитель хвостатых амфибий, одна из самых распространенных ночных тварей. Строение тела обычное: голова, конечности, хвост. Основные характеристики: склизкая гладкая кожа, голова вытянутая, клиновидная, вдоль позвоночника гребень.
– Только у самцов, – пробубнила я себе под нос, конспектируя лекцию.
– Совершенно верно, – подтвердил профессор Дунгер, и я виновато вскинула на него взгляд. Кто б мог подумать, что у него такой отличный слух – с одним-то ухом. – Гребень – отличительная черта самцов. Ты видела зубохвата, Мэдерли?
– Она его, небось, еще и съела, – выкрикнул кто-то с задних парт, и реплику поддержали дружным смехом.
Фалько тоже хмыкнул и, спохватившись, виновато глянул на меня.
– Вообще-то ты тоже ел зубохвата, – сказала я, повернувшись к нему. – Да-да, бубочки в кляре, с чесночным соусом.
Фалько позеленел, а профессор Дунгер улыбнулся, продемонстрировав отменно белые зубы.
– У зубохвата довольно нежное мясо, напоминает курицу, но запах специфический. Увы, чесночного соуса у меня не было… Тем не менее, он вполне съедобен, особенно если нет альтернативы. Что ж, я рад, что в нашей группе появился, так сказать, практик.
– А зачем нам вообще вот это все? – страдальчески протянула Лекса, тряхнув медными локонами. – Если даже мы попадем в ночную стражу, то не затем, чтобы охотиться на ящериц и лягушек. Казны наверняка хватит на то, чтобы обеспечить чаров достойным провиантом.
– В Ночи может случиться всякое, – ответил профессор Дунгер. – Зубохват относится к условно опасным тварям. Первым он не нападет, если только вы не подойдете близко к кладке. Однако укус у него очень болезненный. В длину зубохват достигает метра, но половина – это хвост. А вот его ближайший родственник, брогорох, совсем другое дело…
Я конспектировала, слушала, отвечала на вопросы, и внутри зрело какое-то новое чувство. Словно я попала не домой, нет, но туда, куда должна была. Словно здесь мое место.
А когда я перешагнула порог кабинета прорицания, ко мне навстречу стремительной походкой направилась высокая рыжая женщина. Сходство с Фалько было очевидным: рост, огненная грива. Остановившись напротив, она сгребла меня в объятия и крепко прижала к груди.
Я застыла, не зная, как реагировать, пока женщина слегка покачивала меня и вздыхала. Я покосилась на Фалько, и тот похлопал ее по плечу.
– Ма, ты ее пугаешь.
– Прости, Мэди, – всхлипнула она, отстранившись. – Ох, бедная девочка… Садись вот туда, ты ведь любишь сидеть у окна.
– Вообще-то это мое место, – заметил один из парней, зашедших в кабинет следом за нами.
– А ты, Дин, привыкай уступать женщинам, – отрезала она. – Тебе это умение еще очень пригодится, с твоими-то шестью дочерьми.
– Сколько? – в ужасе пискнул Дин. – Мадам Фокс, вы шутите? Скажите, что вы пошутили?
Она в ответ лишь загадочно улыбнулась и пошла к кафедре, а я на прямых ногах дошагала до парты у окна и села. Повернулась к Фалько.
– Это моя мама. Фелиция Фокс. И она видит будущее, – тихо пояснил он. – Знала бы ты, как это бесит! Она никогда не спрашивает, что я хочу на завтрак, отвечает на вопрос, которого я не задавал, а хуже всего – наказывает за проступки, которых я еще не совершал! Вот сегодня с утра она обозвала меня ябедой. И только сейчас я понял – почему. Ох, мама, я и правда ябеда…
– Кошмар, – искренне посочувствовала я. – Но, выходит, у меня все будет плохо?
– Да нет, – отмахнулся Фалько. – Не переживай. Может, и будут какие-то проблемы, но все должно хорошо закончиться. Вот если бы она поцеловала тебя в лоб – тогда да, конец.
– На сегодняшнем уроке, как и на предыдущем, будем открывать третий глаз, – сказала Фелиция. – Лекса, будь добра, раздай хрустальные шары всем ученикам. Будем ловить луч света и учиться концентрировать внимание на том, как он перетекает в гранях. Так же и в нашей судьбе существует множество граней реальности. Все зависит от нас самих.
Профессор Фокс была настоящей красавицей: стройная, высокая, с глазами цвета спелого крыжовника, но ее, похоже, не особенно волновала собственная внешность. Рыжие волосы торчали неровными прядями, как будто она сама их обрезала портняжными ножницами. Длинный зеленый балахон, расшитый переливающимися бусинами, смотрелся странно, хотя ей даже шел. Она быстро расхаживала вдоль доски, размахивая длинными руками, словно опаздывая куда-то, и на ее тонких запястьях позвякивали блестящие браслеты со множеством подвесок. Фелиция Фокс остановилась и посмотрела мне в глаза.
– Запиши это, Мэди, – сказала она. – Все зависит от тебя.
Открыть третий глаз с наскока мне не удалось. Шарик искрился и переливался в моих руках, и веселые солнечные зайчики бегали по стенам кабинета прорицания, но никаких откровений я не получила. Быть может, перед тем, как заглядывать в будущее, нужно узнать свое прошлое? Если Фелиция Фокс так легко смотрит вперед, то что ей стоит обернуться? От этой мысли у меня даже ладони вспотели, и я едва не выронила хрустальный шар.
Но если Фелиция увидит мое прошлое, то узнает и о задании Первого. И тогда меня немедленно выгонят из академии, если не еще что похуже. Но вдруг она уже знает!
Так я и промаялась сомнениями весь урок прорицания, а в моей тетради осталась единственная строка: все зависит от меня.
Что, если уже завтра я не сдам какую-нибудь контрольную и поеду домой? Будет очень обидно упустить возможность понять, кто я вообще такая. Откуда во мне чаросвет? Кем были мои родители? Почему той ужасной ночью выжила только я?
Когда прозвенел звонок, я набралась решимости и спустилась к кафедре Фелиции, однако меня обогнал Дин – тот самый блондин, чье место у окна я заняла.
– Вы ведь сказали, что судьба может быть многогранна, – угрюмо сказал он. – Откуда тогда такая уверенность? Ладно бы две дочки, ну, три… Но шесть?!
– Понимаешь, в чем дело, Дин, – вздохнула Фелиция Фокс и, приобняв его за плечи, повела к выходу из кабинета. – У кого-то судьба – нечто вроде хрустального шара: множество граней, огромное количество вариантов. А у кого-то – кубик. Смотри, как забавно, у кубика как раз шесть граней!
– Вообще не забавно! – возмутился он.
– Точно? – улыбнулась она.
Дин сурово уставился на нее, раздувая ноздри, и Фелиция миролюбиво сказала:
– Ладно, я пошутила.
Дин с подозрением посмотрел на нее и, кивнув, пошел прочь.
– Если тебе так будет легче, – пробормотала Фелиция ему в спину и повернулась ко мне. – Ты будешь в библиотеке сегодня, Мэди. Я тоже загляну. А пока не забивай себе голову, ступай. Фалько!
– Что еще? – страдальчески спросил он.
Она ласково ему улыбнулась и пригладила рыжие вихры.
– Люблю тебя, сын, – сказала Фелиция. – А оценки – не главное.
Он закатил глаза и пошел следом за мной.
– Вот видишь? – пожаловался Фалько, когда мы отошли от кабинета прорицания. – Она всегда так!
– Как? – уточнила я. – Любит тебя?
Если честно, я ему немного завидовала. Тетя Рут обычно проявляла свои чувства молчаливой заботой: новые варежки, теплый угол за печкой, припрятанный кусок пирога. Фалько, избалованный материнской любовью, даже не понимал, как это прекрасно, когда тебя обнимают просто так и открыто говорят о любви даже без особого повода.
– Оценки – не главное, – обиженно повторил он. – И что это значит? Что сейчас я налажаю. Может, если бы она так не сказала, я бы справился. Но теперь знаю, что провалюсь. Понимаешь?
– Наверное, – ответила я. – Но твоя судьба в твоих руках. Возьми и получи хорошую оценку. Сломай шаблон.
– Думаешь, получится? – с сомнением произнес Фалько, пропуская меня вперед в кабинет истории.
– Достаем двойные листочки, – сказал вместо приветствия невысокий мужчина в элегантном сером костюме.
В расписании предметов он значился как профессор Гильденсторм, преподаватель истории мира и шести великих домов. Седые волосы профессора, зачесанные назад, открывали высокий лоб, перечеркнутый морщинами вдоль и поперек, ниже лба кустились роскошные белоснежные брови, и остальные черты как будто терялись в их тени.
– Рассаживаемся по одному. Новенькая?
Из-под бровей выглянули колючие серые глаза, изучили меня, но не нашли ничего достойного внимания.
– Мэдерли Эванс, – представилась я. – Сегодня мой первый день, и я…
– Не отнимайте время у остальных, – оборвал он меня. – У вас была возможность подготовиться к занятию самостоятельно.
Умолкнув, я села за свободную парту, но, получив листок с вопросами, приободрилась. Мои одногруппники успели пройти только самое основное. Все просто. Это у нас в Сумерках и дети знают!
– Приступаем, – приказал профессор Гильденсторм. – Постарайтесь дать развернутые ответы по всем пунктам.
Когда прозвенел звонок, я еще дописывала последний вопрос, но профессор забрал листок у меня из рук.
– К следующему занятию прочтите главу про возникновение дома Альваро, – сказал он, собирая работы остальных студентов. – Будет опрос.
– То контрольная, то опрос, – простонал Фалько. – Профессор, еще ведь только начало года!
– Ученье – свет, – патетически произнес он. – Моя задача, как педагога, не допустить ни малейших теней в ваших познаниях.
Мне померещилось нечто зловещее насчет теней, но я выбросила это из головы. Даже если последний вопрос я дописать не успела, на предыдущие ответила очень подробно. Так что и с историей у меня все хорошо. Собрав сумку, я попрощалась с профессором и вышла из кабинета, мысленно поздравляя себя с удачным первым днем. Такими темпами я выбьюсь в отличницы академии чаросвет!
– В столовку? – спросил Фалько.
Я и правда проголодалась, но у меня было еще одно важное дело, в котором Фалько мог лишь помешать. Да, ночь прошла спокойно, но утро ясно показало, что к такому соседству я не готова. Если в первый же день Бастиан разгуливал передо мной в трусах, то что будет дальше? Страшно подумать! Поэтому я собиралась наведаться в женское общежитие и узнать, есть ли там все же места.
Вчера, пока я пыталась уснуть, мне в голову пришла отличная идея заручиться поддержкой Найрин. Да, Бастиан советовал держаться от нее подальше, но я была уверена – блондинка костьми ляжет, только бы выбить мне койку подальше от башни Альваро. Надо просто поговорить с ней и все объяснить, и как знать – может, мне удастся превратить врага в друга.
– Мне надо кое-куда отлучиться, – сказала я Фалько, не зная толком, как от него отделаться.
– А мне тоже, – смущенно признался он. – Девочки налево, мальчики направо, встречаемся здесь же. Идет?
Я глянула на дверь женского туалета и кивнула. Зашла внутрь и, дождавшись, когда соседняя дверь хлопнет, вышла. Порывшись в сумке, достала карту. Так, теперь мне надо проложить маршрут в женское общежитие и удрать, пока Фалько не вышел.
– Вот ты где.
Я подняла глаза и увидела ту саму блондинку. Найрин! Легка на помине!
– Привет, – растерянно улыбнулась я, толком не зная, с чего начать.
Однако Найрин заговорила первой. Она шагнула ко мне, перегородив проход, глянула в обе стороны опустевшего коридора. Сегодня она заплела волосы в две косички, повязала белые банты, а ее юбка была куда короче моей и даже не прикрывала колени, и этот нарочито детский стиль резко контрастировал с выражением ее лица – жестким и злым.
– Я не стану ничего объяснять тебе, тень, или тем более договариваться, – заявила Найрин. – С такими как ты надо действовать не пряником, а кнутом – лучше доходит. – Развернув ладонь в мою сторону, она произнесла: – Долорес.
Холодный белый свет рванул на меня волной, но не успела я испугаться, как он отхлынул назад, будто врезавшись в скалы. Портреты чаров на стенах коридора вздрогнули и покосились, где-то вдали с грохотом распахнулась дверь, а Найрин, жалобно вскрикнув, согнулась пополам.
Я инстинктивно прижала руку к груди, в которой бешено заколотилось сердце, и ощутила под блузкой шероховатую поверхность медальона-рыбки. А ведь я еще сомневалась, стоит ли его надевать!
Дверь позади хлопнула, и рядом появился Фалько.
– Что за шум? О, ты познакомилась с Найрин? – спросил он, заправляя рубашку в брюки. – Она в порядке?
Найрин вытерла ладонью взмокший лоб и выдохнув, оперлась о колени.
– Да, все нормально, – ответила я, взяв его под руку. – Женские дни. Там свободно, Найрин, проходи.
Мы обогнули ее, и Фалько завел разговор про контрольную по истории, которая отчего-то показалась ему сложной, но я его перебила:
– Ты знаешь чарослова?
– Вообще это высший уровень ментальной магии, которую изучают на старших курсах. Но я знаю парочку. Мама научила, – он помолчал и виновато добавил: – Мы не должны были использовать чарослова на тенях. Извини.
– Что значит «долорес»? – спросила я.
– Боль, – ответил Фалько. – Так-то за чарослова можно и из академии вылететь, если, конечно, найдутся свидетели. Но ты не бойся. Если кто опять начарует на тебя вожделение, я быстренько схвачу тебя и запру в женском туалете, пока не отпустит.
– Не надо, – ответила я. – Бастиан дал мне защитный артефакт.
– Очень предусмотрительно, – похвалил его Фалько.
Я обернулась и глянула на Найрин. Она уже выпрямилась и смотрела мне вслед, белая, как стена, на которую опиралась, и я отбросила всякие надежды с ней подружиться. Да и идею с переселением в женское общежитие лучше отложить. А то как бы меня не убили еще до первой сессии.
