Неподалеку от леса располагался дом с заросшим садом и высокой оградой. Алексис часто прибегал к диковатого типа саду, обожая дразнить привязанных собак. Он мог кататься у них на виду на траве, делая при этом максимально довольный и изнеженный вид, запрыгивать на ограждения и оттуда смотреть с невинным любопытством вниз, а мог даже пританцовывать, балансируя на низких крышах подвалов. Хитрый и веселый лис знал: пока собака на привязи, будь она самой огромной и бешеной из всех, которых ему приходилось встречать в жизни, она не представляет для него никакой опасности.

Здесь нужно заметить еще один, довольно любопытный и забавный отчасти факт: Алексис НИКОГДА не воровал у людей. Не то, чтобы он считал это бесчестного рода занятием, просто ему это было неинтересно и ненужно. К людям он забегал из чистого любопытства и желания встретить кого-то или что-то новое неизведанное для себя. Именно так он и познакомился с Джеймсом. Домашних кур и уток он тоже никогда не трогал – ему было достаточно источников разнообразной и богатой пищи в Бэкингемском лесу. Он даже иногда умудрялся общаться с некоторыми птицами, если находил их интересными собеседниками. Правда, домашние куры, болтавшие то и дело о бытовой жизни, казались ему скучными. Зато бойкие уточки, те, которые не сидели днями и ночами на берегу, а те, что плавали и ныряли, иногда очень смешили и развлекали его своими рассказами о перелетах и всегда новых историях. Он даже знал некоторых из них поименно, и мог узнавать по голосу. Поэтому можно было с уверенностью сказать, что Алексис приходил к людям отдыхать, когда они об этом даже не подозревали. Но в один из дней привычка навещать заросший в чисто английском стиле сад временно, но довольно резко перевернула его жизнь.

Один из псов, бывший ранее на привязи, стал казаться хозяевам старым и уже не пригодным для дневной службы. Поэтому его освободили и оставили в конуре на правах пенсионера: он также продолжал следить за порядком, но основную работу выполняли уже более молодые и сильные псы, многие из которых были привезенными с дальнего севера потомственными щенками хаски. Старый пес не был на них обижен. Но иногда, несмотря на преклонный возраст, в нем могла заиграть горячая охотничья жилка, и он выходил поддержать молодых в перелае, ночном вое на луну или сигналу о том, что к дому идет незнакомец. Старого пса звали Барни. Он часто заседал в конуре, наблюдая за двумя молодыми и крепкими хаски с забавными прозвищами Кекс и Хлеб, которые часто бесились, когда видели дразнившего их Алексиса.

И вот в один из дней эти трое решили провести хитрую, немного жесткую операцию, чтобы поймать игривого и любопытного лиса.

Кекс и Хлеб были жутко злы на Алексиса: за последние несколько дней он немало потрепал им нервы, при этом сам об этом даже не подозревал. Барни более спокойно относился и к лису, и к его похождениям, но отговаривать от решения молодых и горячих псов не стал. Он видел, как их светло-голубые глаза, выдававшие диковатую породу, горели злым огнем. Да он и сам, честно признаться, побаивался Кекса и Хлеба.

– Давай разберем этого рыжего хитрюгу на запчасти, – предложил Кекс, рыча и дрожа от бешенства. Из их пары он был самым молодым.

Более спокойный, но такой же легкий на расправу, Хлеб ответил:

– Мы его поймаем. И заставим раз и навсегда забыть это место. А иначе…

– Иначе? – предвкушая расправу, переспросил Кекс.

– Иначе от этого лиса не останется мокрого места, – утвердительно рыкнул Хлеб.

Если бы Алексис слышал их разговор, он бы точно больше никогда сюда бы не пришел. Но, увы, он не знал обо всем происходящим. Когда-то, пару недель назад, его лучший друг Джеймс предупреждал лиса, с целью отвадить его от новой привычки:

– Фокси, там стало не так безопасно. У хозяина дома, Генри, теперь двое новых чистопородных хаски. А злости этим ребятам не занимать. Прошу, не ходи туда больше.

– Но ведь они тоже на привязи! Фыр, – отвечал, весело виляя хвостом, Алексис, – Они мне не опасны! Но спасибо, что предупреждаешь.

– Надеюсь, ты окажешься прав, – неуверенно заметил Джеймс, – Но я что-то сомневаюсь в этом.

И сомневался умный такс недаром.

Тем роковым днем, когда Кекс и Хлеб решили осуществить свой план, один из их банды, вымолил, скулив, как щенок и делая максимально добрый вид, у хозяина свободу на более продолжительный срок во время прогулки. А вернувшись в конуру, Кекс (поскольку это был именно он) решил подготовиться к следующему дню: он обменялся с Барни ошейниками. В итоге получилось, что старый пес снова очутился на привязи, а молодой хаски был теперь на нелегальной свободе. Барни не спорил, будучи вовлеченным в их план, он даже не пытался возражать – ведь он боялся Кекса и Хлеба, но при всем при этом ему стало внезапно до боли жаль молодого лиса, которому эта банда уготовила зловещую кару. Но он ничего не мог поделать.

На следующий день, часам к одиннадцати утра, по своей привычке, около сада появился сияющий Алексис. Он был еще радостнее, чем обычно, поскольку прошлым вечером у него вновь было свидание с Искоркой. Пританцовывающей походкой он, как и обычно, направился к плетенной изгороди, где тоже любил часто бывать, вдыхая аромат росшего за нею винограда. Завидев издали свирепую морду Хлеба, сидящего в конуре, Алексис, улыбаясь так, как может улыбаться только такой обаятельный лис, как он, спокойно подошел ближе. Затем еще ближе. Потом он позволил себе необдуманную, но дерзкую фразу:

– Фыр, старина, ты и вправду похож на Хлебушек! Только немного просроченный и старый.

Хлеб зарычал, но не ответил ни слова. На какой-то момент в воздухе повисла гробовая тишина. Алексис, которому вначале было крайне забавно, прыснул от смеха, но потом его чуткая лисья интуиция начала подозревать неладное. Его заостренные уши, как маленькие антенны, начали двигаться, пытаясь уловить любой малейший шорох, выдававший опасность. И он не ошибся: сзади, около плетня, уже стоял, поигрывая мускулами, Кекс. Алексис почуял его запах явно и ощутимо. Однако он был хитер и далеко не глуп. Ощущая едва дрожащей от напряжения спиной близко стоящего хаски, Алексис решил притвориться, будто не заметил его. И как только он почувствовал, как злая псина готовится к прыжку, лис сумел рассчитать, куда он точно метит и, сделав акцент на неожиданности, рванул в сторону уже в момент прыжка Кекса. Тот свалился в траву, вдобавок ударившись головой о стену конуры. Понимая, что времени на побег совсем немного, Алексис, не раздумывая, бросился прочь, к выходу из сада. Его стройные длинные лапы двигались, как и всегда, быстро и стремительно. Он почти уже выскочил из-за калитки, как тут открываемая в противоположную сторону дверь чуть не сбила с ног напуганного лиса. Он едва успел увернуться, иначе бы, возможно, история сложилась бы совсем по-другому. Перед носом Алексиса оказались кожаные сапоги. Хозяин дома вернулся и теперь с нескрываемым интересом смотрел на лиса, который несколько минут назад едва не стал жертвой двоих разъяренных хаски.

– Лис? В моем саду? – задумчивый бас Генри едва не оглушил авантюриста. – И что же здесь делает такой красавец, а?

У Генри была привычка рассуждать иногда с самим собой или задавать себе вопросы вслух, вне зависимости от того, был ли он один или с собеседником. И пока Алексис пытался проскочить между огромных сапог сурового человека-великана, чтобы очутиться на желанной свободе, а тот уже прикидывал свои планы на его судьбу, за спиной несчастного лиса послышался лай. Это подбегал к хозяину Кекс, поминутно смахивая с ушей капли крови (он неудачно упал, благодаря хитрому маневру защищающего свою жизнь лиса).

Услышавший лай Алексис почувствовал, как сердце пропускает удары: один, второй, третий… Он уже почти протиснулся между сапог Генри, как вдруг с ужасом ощутил, как тот поднимает его за хвост. «Ой, ой, – успел подумать Алексис, взмывая в воздух, – Вот сейчас мне реально нехорошо… Страшно! И больно…»

Генри приподнял молодого лиса, поднес ближе к лицу, отчего в нос ему ударил противный запах табака.

–Так, таак, – приговаривал он, –Так, так…

Будучи солнечным оптимистом, Алексис никогда не паниковал. Но в этой ситуации его жизнь летела перед глазами, как бабочка, и ему становилось не по себе. Хотелось найти хоть какую-то опору даже в таком неожиданном и некомфортном положении. «Нет, здесь есть свои плюсы, – решил сам себя поддержать лис, – По крайней мере, этот ужасный хаски меня не разорвал.» Он поглядел вниз – и тут же отвернулся, поскольку на него залаял, безудержно плюясь слюной, Кекс. «Вот злюка! Фыр, я же ничего такого тебе не сделал!» – подумал лис.

Внезапно к Генри подбежал его младший сын. Мальчику недавно исполнилось двенадцать. Он любил животных, в отличие от отца, и теперь стоял, дергая того за подол куртки и просил, не переставая восхищенно смотреть на пленника:

– Папочка, давай его оставим! Такой красивый и пушистый лисенок! Я буду его кормить, и гладить, и любить.

– Ну, хорошо, – наконец задумчиво произнес Генри. «По крайней мере, – подумал он, – Такая красота теперь не сбежит. Надену на него ошейник».

«Уже совсем неплохо, – продолжал позитивно мыслить, успокаивая себя, Алексис, – Я остаюсь в живых!»

Он всегда позитивно мыслил. И потому произошедшее не сломило его дух.

У браконьера он провел около месяца, может, чуть меньше. Но настоящие друзья всегда приходят на помощь. Так и произошло.

Друзья пришли на помощь

Джеймс и его старший брат, Люцифер, пришли его спасать.

– Ахаха, – решил поиздеваться над ним Люцифер, – Алексис, ты жил как домашняя собачка! Поверить не могу.

– Фыр, я тебя сейчас укушу! – не выдержал Алексис, – Ты только представь, они хотели сделать из меня воротник!

В его блестящих карих глазах были расширены зрачки. Из-за отвращения к еде, которую ему давали, пока он был в плену, стройный и поджарый Алексис стал еще худее, но глаза горели решительно. Было видно, что он не собирается сдаваться, полагаясь на стечение обстоятельств. Он хотел свободы, не желая жить у семьи Генри – и, хотя пока не знал, каким образом сбежит, но он точно был настроен покинуть плен как можно скорее. Прошло несколько дней с его заточения. И вот однажды, в очередной раз подойдя к вставленной в стену стеклянной раме, Алексис едва смог узнать себя. Он внезапно увидел, как ребра стали чересчур выпирать, а живот стал настолько впалым, что ошейник-шлейка, который застегнул ему Генри, теперь едва держится. И тут он радостно фыркнул, сделав то, что не получалось в первые дни плена. Алексис выскочил из кожаной петли, не забыв пнуть лапой ненавистную пленительницу. Он ощущал радость и торжество. Ведь если задуматься, ему удалось обхитрить браконьеров, с помощью ими же совершенной ошибки. Они не подозревали, что ту ужасную, просроченную колбасу, которой Алексис не пожелал бы угостить даже врагов, он втайне прятал за ветхим столом, и все то время, что провел у них, пил лишь воду, да грыз рассыпанную на пороге возле двери землю. Голодный и терзаемый желанием убежать, он жил у них около месяца. И, конечно, это не могло не сказаться на физическом состоянии даже такого энергичного оптимиста, как Алексис. Он просмаковал еще немного счастье свободы, повалявшись на полу, с наслаждением размяв каждую часть своего тела, а затем решил действовать. Но тут на пути внезапно возникла дичайшая, тупая, как не заточенный нож, усталость. Алексис вдруг ощутил ее так сильно, что у него начало темнеть в глазах, голова закружилась, он едва не упал в обморок, но вовремя вскочил на лапы.

«Ох, – пронеслось в мозгу, – а ведь сил на побег может не хватить…

К счастью, в нужное время, в нужном месте, оказались его друзья, Люцифер и Джеймс. На Джеймса Алексис совсем не сердился, ведь он знал: такс не мог прийти раньше из-за службы, он охотился вместе с хозяином на кроликов, а место охоты было в пятидесяти километрах от тех краев, где жил Генри. Но он прибежал, как только выполнил долг, на помощь лучшему другу. Бросать Алексиса он бы никогда не стал. А вот на Люцифера бывший пленник был немного обижен. «Гррррр, старший брат, который вечно занят философствованием, не пришел бы вовремя, даже если б на мой дом упал метеорит!» – подумал Алексис. Но злился он недолго, ведь, стоит заметить, во-первых, что истинная причина позднего прихода Люцифера не была ему известна, а во-вторых, он был слишком рад своему освобождению, а еще – слишком уставшим, чтобы спросить об этой причине.

– Алексис, – услышал он свое имя, как во сне, – поторопись! Сейчас будем прыгать через окно.

Заботливый и рационально мыслящий Джеймс, как всегда, уже все продумал.

– Мой бедный друг, – заметил такс, – когда они втроем забирались с помощью шторы, свисающей с карниза, на подоконник, – Тебя теперь не отличить от скелетов в шкафу самого Генри!

– Ага, – решил отшутиться Алексис, – Мне не страшны теперь никакие даже самые хитрые капканы. Я буду просачиваться, хоть я не кот. Коты – это жидкость, и я теперь как жид…кость…

Глаза его слипались. Совсем не вовремя захотелось спать.

Но они были уже на окне и – слава богам! – прыгнули все вместе, одновременно, на землю. Люцифер, все это время молчавший, теперь решил внести свою лепту:

– Вот что, дорогой мой братец. Теперь во всех авантюрах, которые ты планируешь во время своих путешествий в чужие края, ты будешь посвящать меня. А я уж буду думать, давать мне тебе добро или нет. Ты красив, молод и горяч – не годится, если ты в неожиданный момент погибнешь, не успев как следует пожить. Джеймс согласно кивнул, соглашаясь с таким вердиктом. У Алексиса же не было сил, чтобы спорить, но в глубине души он все же подумал:

«Фыр, а где гарантия, что я стану рассказывать обо ВСЕМ? Ты уж прости, братэлло, но нет». Он усмехнулся в усы и вслух лишь ответил, адресуя благодарность обоим друзьям:

– Спасибо Вам большое, друзья! Не знаю, смог бы ли я найти выход в одиночку.

«Да, друг, я в тебя всегда верю!» – подумал Джеймс.

«Пфф, нет, конечно,» – подумал Люцифер.

Оба вслух не произнесли ничего, зато душевно обняли Алексиса.

– Это, конечно, не мое дело, – добавил Джеймс, сочувствующе поглядев на друга, – Но я бы на твоем месте поел что-нибудь, желательно мясного происхождения.

Люцифер лишь оценивающе поглядел на брата, словно бы рассуждая, сможет ли тот добраться до дома. Алексис покивал. Внезапно он зевнул, потянувшись.

– Знаешь, ты прав, – он снова зевнул, показав ряд острых клычков, – Но я бы, хоть это звучит и абсурдно, с большим удовольствием бы сейчас поспал.

Он не знал, но ощущал: ему было плохо, физическая усталость и голод привели к полной потере сил и даже аппетита. Но надо было идти. Оставаться рядом с домом Генри было опасно – их снова могли найти, уже всех троих в любой момент. Поэтому на помощь пришла идея Люцифера – забраться в фургон встречного грузовика, чтобы отъехать на солидное расстояние, а потом, оказавшись рядом с домом, справляться своими силами. Они вышли на обочину дороги и начали осуществлять план. Долго ждать им не пришлось – как только полоса горизонта окрасилась в багряные полосы заката, за ней появился фургон.

Грузовик остановился неподалеку от куста, за которым они прятались. Дождавшись, пока хозяин начнет менять колесо, друзья прошмыгнули тихо, словно мыши, в фургон и спрятались за огромными мешками, чтобы быть незамеченными. Никто не стал проверять наличие трех неожиданных пассажиров внутри машины. План удался!

Во время пути Люцифер вальяжно лежал на одном из мешков и, как всегда с ним бывало во время долгой дороги, размышлял о жизни. Джеймс сидел и наблюдал, взяв на себя роль стражника. А насытившийся приключением Алексис спал, накрывшись хвостом, свернувшись в калачик, поджав длинные лапы. Даже во сне он выглядел позитивно: улыбка, подрагивание чутких ушей, мерное дыхание, уютная поза – все это выдавало любившего жизнь оптимиста, которого ничто не могло изменить. Даже измучивший его браконьер не сломил Алексиса – он остался тем же жизнерадостным, позитивным красавцем-лисом с пышной шубкой, стройным телом и озорным взглядом.

Во время одной из остановок, когда люди выходили покурить на стоянку и поболтать, Люцифер как-то произнес, обращаясь не то к Джеймсу, не то к самому себе:

– Даа, завидую я Алексису, тут ничего не поделаешь.

Джеймс повел ушами. Он был единственный из всей компании, кто не спал ни разу за всю поездку.

– Завидуешь? – переспросил такс, – Почему?

Люцифер лишь пожал плечами и отвернулся. Но здесь нужно сказать, что контраст обоих братьев бывал заметен, как никогда, в самых трудных ситуациях. Люцифер всегда иронично относился к жизни, с мрачным подозрением встречая каждое событие нового дня. Алексис же мог радоваться любому моменту – он наслаждался им, и часто сиял от радости познания мира и желания с кем-нибудь этим поделиться. Именно поэтому, возможно несмотря на то, что Люцифер был старше, Алексис в их паре первым нашел себе подругу. Но это уже совсем другая история. А пока можно лишь вынести справедливый вердикт о том, что старший брат – чернобурый лис – чаще страдал от одиночества именно благодаря своей закрытости от мира. Рыжий, как рассветное солнце, Алексис мог жить с удовольствием в том же мире и не пресытиться этим. При этом лисьего обаяния и харизмы не были лишены ни тот, ни другой.

Хорошо отдохнув (он спал около трех дней!), Алексис проснулся, прислушиваясь к новым звуками.

Первым стало громкое урчание в животе. «Ой, – внезапно подумал лис, голодно облизнувшись, – Я ж ничего не ел несколько суток…И где это мы?» Он встал. Потянулся. Повел ушами. Заметив, что грузовик стоит на месте, пропуская внутрь фургона, где прятались трое друзей, солнечный свет. Ему внезапно захотелось выскочить отсюда, навстречу свету, теплу и природе. Но тут он почувствовал, как кто-то держит его за хвост, не давая выпрыгнуть наружу. Он возмущенно обернулся, но потом понял, что это был Джеймс.

– А, это ты, – радостно заметил Алексис, – Ты не знаешь, где мы находимся? И отпусти, пожалуйста, мой хвост, – вежливо добавил он. Такс напряженно зашептал:

– Тссс, говори тише! Выходить пока нельзя, я поэтому тебя и останавливаю. Мы ждем, пока люди отойдут на достаточное расстояние. А потом выходим, чтоб нас не заметили…

Заметив возмущение в глазах Алексиса, такс поспешно добавил:

– Я не стал специально сразу тебя будить. Я знаю, что ты любишь рисковать и, узнав первым обо всем, не стал бы никого из нас слушать.

– Аааа, – протянул лис, – понял. Но это не значит, что надо тянуть меня за хвост. Мне вообще-то больно!

Такс выпустил друга, виновато пробурчав:

– Рррр, прости. Но надо же было как-то тебя остановить! Энергии, я смотрю, у тебя сейчас прибавилось.

– Ага! Фыр, – радостно подтвердил Алексис, – Я тааак сладко поспал!

Он потянулся еще раз, прогнув спину, как кот, после продолжительного отдыха, помахав хвостом.

– Мне хочется уже сейчас выйти, – признался лис, – Только подумай, эти мешки такие вонючие и пыльные! Мне такое не нравится, фыр!

– Согласен. Пыль – это не экологично, – произнес, подходя к ним, Люцифер, – Но я позволю себе заметить, что, если б не твои авантюры, мы бы здесь вообще не оказались.

Алексис возмущенно фыркнул и повел плечом.

– Как будто бы я сам себя привязал к безумной семейке Генри! – Его карие глаза сердито сверкнули, встретившись с синими глазами брата. Каких-то несколько минут оба грозно буравили друг друга взглядами.

Джеймс проворчал про себя глядя на братьев:

– О, нееет. Нет, только не это.

Будучи дисциплинированной и сдержанной собакой, такс не любил конфликты и старался всегда дипломатично подходить к позициям ссорящихся сторон. Вот и сейчас он решительно прошагал на коротких лапках к Алексису и Люциферу и встал между ними.

– Так. Гав. Я недоволен. Вы спорите громко, но проблема от этого не решается. Вы, кстати, не забыли, что подвергаете себя риску быть обнаруженными громкими звуками?

Оба лиса почти синхронно уставились на Джеймса. Огонек в карих глазах Алексиса перестал гореть сердитыми искрами, уступив место тревоге, зрачки в синих очах Люцифера стали потихоньку расширяться, выдавая страх.

– Гав, – произнес такс, удовлетворенный произведенным эффектом, – Что будем делать…

Тут он замолчал, поскольку услышал рев мотора и громкие вопли, выдающие ругань приближающихся людей.

– Ой, – высказал за всех общее эмоциональное состояние Алексис. Будучи самым энергичным из всех троих, он взволнованно запрыгал на месте, первым завидев опасность, – Нас же могут обнаружить! Пора сматывать, хвостики!

Он, как молния, спрыгнул с фургона и понесся огненно-рыжей пулей в спасительные кустарники.

Люцифер мрачно кивнул и последовал его примеру. Но они не учли одного: Джеймс никогда не был торопыгой. И на сей раз это сыграло с ним злую шутку. Слишком пораженный нагрянувшими событиями за последние несколько суток, вдобавок, уставший после недосыпа (ведь он взял на себя роль неусыпного стражника во время путешествия), он остался стоять и смотреть на подбегающей к нему группе людей…

Когда Люцифер и Алексис оказались в спасительной ограде из самшитов, они внезапно осознали, что с ними нет их коротколапого друга.

Алексис сердился на себя за излишнюю поспешность, но еще больше он волновался за друга и теперь порывался выскочить из-за полосы самшитов, чтобы начать спасательную операцию. Люцифер, считающий, что здесь надо было действовать хитростью, держал его за хвост, не пуская и этим зля Алексиса. После очередной тщетной попытки вытащить пышный хвост из сильных лап брата, он решил притвориться, что смирился, признав поражение, и внезапно, перестав вырываться, сел рядом с Люцифером, устремив на него серьезный и немного доверчивый взгляд карих блестящих глаз, придававший ему милый и почти ангельский вид. Для усиления эффекта Алексис еще и брови сделал очень грустными и, не прекращая актерскую игру, продолжил смотреть на черного лиса. Наконец тот не выдержал, отпустил хвост и проворчал:

– Все, я не могу больше смотреть. Твоя взяла. Давай, колись, что ты задумал?

– Ха, всегда срабатывало, – довольно улыбнувшись, рассмеялся Алексис.

Торжествующе взмахнув освобожденным хвостом, он отошел на расстояние около десяти метров, на случай если Люцифер захотел бы снова ему помешать и начал делиться назревшим в голове планом:

– Значит, слушай…