Kitabı oku: «Тайны сыска. Дело гонца», sayfa 2
– Верне Дик, тогда ответьте мне, отчего вас вместе с Инной видели мило беседующих рядом, сидя на скамейке в Нойстком парке? – выдержке дознавателя можно было только позавидовать.
– Ну, видимо гулял. Заплутал я здесь в ваших южных дебрях, кругом один сплошной плавящийся асфальт, вот и бежал туда, где воздух был почище. А потом заблудился и сел спросить время и дорогу.
Горький привкус пропал окончательно, и я вздохнула на секунду с облегчением, внутренне радуясь, что можно пожить опять спокойно, не ощущая горечи во рту. Но лишь на миг, потому что потом вдруг поняла, что… Не врёт мужчина, не врёт. Юлит, выкручивается и явно выдаёт свою правду, покрывая совершенно иную, но и не врёт! А значит… расколоть его будет мало того, что не просто, так ещё придётся и освобождать из-под стражи, вновь отпуская на волю. А в том, что это и есть тот самый маньяк, что искал с самого утра наш отдел, я не сомневалась, ровно как и в том, что есть у него все шансы выйти чистым и сухим из воды. Тут и к гадалке не ходи! Вон как соловьем правду заливает.
– В таком случае, должно быть, и попала Инна в подвал гаража на Барской, находящийся всего в двух кварталах от вашей квартиры, сама, подвесилась и истыкала саму себя палочками живани-ши?
Я тихо присвистнула. Получается, этот Верне выбирал своих жертв, подсаживался к ним на лавочку, спрашивая время и дорогу, а после неизвестным мне способом заманивал в подвал, подвешивал и заставлял протыкать саму себя палочками живани-ши? Умно, что сказать… Очень умно! Но, палочка живани-ши призвана отбирать магическую силу, передавая её по своим каналам тому, кто хотел эту самую силу забрать себе. Тогда же для чего девушка протыкала палочкой саму себя? И как?
– Вы правильно подметили, – издевательски покивал головой Дик, – и умерла сама и палочкой воспользовалась тоже.
И снова ни капли лжи! Я уже начинала внутренне закипать от этого умельца лихо лавировать и играть словами. Таких порой обходят стороной больше, чем даже нас, Чувствующих (в частности сами мы, Чувствующие). От таких людей никогда не знаешь, чего ожидать, что они могут вывернуть в следующий момент и как одними только словами обратят ситуацию в свою пользу, выставив тебя дураком перед всеми.
Хотя в другой миг злость моя поутихла. Как бы то ни было, а маньяк нас не обманывал. Да, уворачивался от ответа и утаивал правду, однако и не врал. Поэтому…
Поэтому получался сущий сумбур! Ибо тогда Инна действительно проделала всё с собой сама, но с точки зрения логики и разума – это не возможно! В здравом-то уме так тем более. Хвостик догадки проскользнул мимо меня, быстро скрывшись за дверью и оставив меня растерянно хлопать глазами, продолжая размышлять в нужном направлении.
А допрос тем временем, похоже, переходил уже на второй круг. Старший показывал фото очередной девушки, спрашивал, знает ли маньяк её и по какой причине встречались в кафе они. А после пытался узнать, для чего её подвешивали за руки обнажённую на крюк к потолку и протыкали палочками живани-ши, которые, к слову, были не толще одного сантиметра, широки к низу и, словно игла, очень узки вверху. Проткнуть такой палочкой кожу ничего не стоит – ведь сперва человек её почти и не чувствует. Лишь после, когда палочка начнёт расширяться и действовать – охватит того дикая, ни с чем несравнимая, боль. Боль…
Ну, конечно же!
Выждав с минуту и выслушав очередной рассказ о том, как Верне Дик познакомился с новой жертвой, на этот раз в магазине домашних питомцев, а после, по доброте душевной, повёл ту в зоопарк (где, как оказалось, он работал надсмотрщиком), решив лично провести экскурсию и показать животных. Но что-то насторожило в этом рассказе меня, а именно тот факт, что Миру, очередную жертву этого сумасшедшего, сперва укусила змея, из-за чего та потеряла сознание, и Дику пришлось тащить её в медицинский пункт, по счастью располагавшийся неподалёку. Ну не бред ли? Бред, кончено же бред! Ведь просто так змеи не выползают из своих вольеров и не кусают девушек, а мужчина, вместо того, чтобы вызвать скорую или позвать кого-то на помощь, не тащит её сам в госпиталь. Но именно этот «бред» и послужил мне той последней деталью, не дающей увидеть всю картину целиком.
– А вам не кажется, что животные просто так из своих вольеров и клеток не выходят? – озвучил мои мысли следователь, сверля взглядом спокойного, словно удав, маньяка. А тот даже и ухом не повёл: усмехнулся и согласился, что надо бы провести инспекционную проверку этому зоопарку.
– Тогда как, по-вашему, змея выползла и укусила вашу спутницу? – процедил сквозь зубы дознаватель и я в этот момент не нашла более подходящей секунды для своего выступления.
– Элементарно, – прозвучал чужеродно голос мой в допросной. Две пары глаз как по команде уставились сверлящим взглядом на меня. И если Старший был озадачен и несколько озлоблен, то вот у маньяка был пугающий до дрожи интерес и какой-то непонятный огонек, искорка, на миг вспыхнувшая и тут же пропавшая, не позволяя разглядеть и понять её значения.
Дверь бесшумно закрылась, и под прицелом взглядов стало совсем неуютно, а чувство ощущения себя не в своей тарелке дало тут же о себе знать. Но я, напомнив мысленно цель такой самодеятельности, тут же взяла себя в руки и, представляя себя обычной хладнокровной дамочкой, спокойно прошла вглубь комнаты, не приближаясь к столу, а обходя его по периметру.
– Я, конечно, слышала о таком и даже имела честь видеть подобных людей, владеющих даром Гипнотизёра, который, хочу добавить, был слабо развит и позволял распространять своё влияние лишь только на животных, из-за чего гипнотизёрам приходилось работать в зоопарках или же цирках. Надсмотрщиком, дрессировщиком – называйте его должность сами, как на то вам угодно. – Спокойно проговорила я, медленно приближаясь к столу уже с другой стороны комнаты. – Однако, перед нами совершенно иной экземпляр, необычный и в силу развитый, способный распространять своё влияние не только на беззащитных животных, но и девушек, с ещё не проснувшимся в них даром, – резко оказавшись совсем рядом с маньяком, облокотилась с громким хлопком ладоней о стол, ожесточив свой голос настолько, насколько могло только пробрать этого сумасшедшего горохового шута.
Работать со своим голосом я умела – это одно из основных умений, которым должен владеть в совершенстве дознаватель. Ведь именно от этого зависит, насколько быстро ты сможешь получить информацию, не прибегая ни к одному пыточному и насильственному методу (совершенно не уместных здесь, для маньяка, который получает наслаждение от боли).
Верне проняло и едва заметно тот дрогнул, продолжая держаться словно скала: не сдвигаемая и нерушимая.
– Что вы имеете в виду, – спросил меня Старший, пытаясь то ли привлечь к своей персоне внимание, то ли действительно понять, к чему клоню я.
В любом случае, я ответила, не поворачивая головы и продолжая смотреть прямо в глаза убийце семи невинных девушек.
– Я говорю о тех девушках, что ещё не успели пройти инициацию. А, следовательно, они ещё не обрели свою полную магическую силу и не потеряли её насовсем. Согласитесь, управлять такими намного проще, ещё легче, чем лищенцами, ведь магия в этих прекрасных сосудах не отторгает, а наоборот – принимает чужеродную магию с распростёртыми объятиями. С такими детьми можно делать всё, что угодно, особенно если окажутся в умелых руках кукловода, – с приторной улыбочкой произнесла я, продолжая следить за реакцией допрашиваемого.
– Вы так прекрасно говорите, леди. Ваши голос, ваши глаза, ваш ум! Я покорён до глубины души великолепием вашим, – голосом змея искусителя прошипел Гипнотизёр, пристально смотря на меня своими тёмными с золотыми искорками глазами.
Какая ирония. Словно он на самом деле пытается загипнотизировать меня.
– Оставьте свои штучки, Верне Дик, – криво усмехнулась я, – эта птичка не была вам по зубам. И что? Теперь вы пойманы, нет смысла отпираться, ваша судьба и так уже предрешена. Бросьте, – вновь повторила я, видя, как собирается что-то маньяк сказать мне. – Ваша деятельность видна как на полотне. Что вы можете скрывать от нас? Ровным счётом ничего. Не так ли?
Глаза напротив зло блеснули, хотя лицо оставалось по-прежнему непринуждённым.
– Я всё ещё не понимаю, полковник, в чём моя вина, – процедил он сквозь зубы, смотря так же в ответ на меня.
– Вы загипнотизировали всех этих девушек, заставили их пойти с вами, раздеться, и дать добровольно себя подвесить к потолку. Не так ли? Так, можете даже не отвечать, я вижу это и по вашим глазам. Вот только минус в этой истории один – проткнуть при всём раскладе дел девушки сами себя не могли, поэтому не врите, Верне, не врите – доставляли боль девушкам вы. Конечно, получить магическую не окрепшую силу ещё в не прошедшем инициацию теле, было невозможно, она бы просто не усвоилась, рассеялась по воздуху, но вот доставить невыносимую боль жертве можно было.
– Вы так удивительно информированы в этом вопросе, лед…
– Не заговаривайте зубы мне, – жёстко оборвала я, отпрянув и опять отойдя от стола. – Это вы доводили до смерти девушек тех? Это вы протыкали их палочками живани-ши, чтобы с наслаждением после наблюдать, как обнаженное, истекающее кровью тело бьётся в агонии, задыхается в собственных криках боли и крови? Ну же, отвечайте, или ваш подвешенный язык неожиданно обвис, сровнявшись с челюстью?
– Нет, не я.
– Вы, – скривилась от горечи я. – Это вы. Вы же заставили змею выползти и укусить девушку, потому что та была сильнее. Конечно же, вы не могли знать её уровень, но чувствовали, что сильна девушка, сильна. Но ваша жажда пересилила вас и заставила пойти на такой отчаянный шаг. Не так ли, Верне Дик, не так ли? – теперь издевательски протягивала слова я, делая вид, будто б мне доставляет удовольствие раскалывать этот орешек. Это ещё больше злило маньяка, бесило, выводило из равновесия. Тактика говорить «правду» тут уже не срабатывала.
– Я не…
– Ложь, – вновь горечь и моё перекошенное от этого неприятного вкуса во рту лицо.
– Ложь? – усмехнулся он. – Тогда какой в этом смысл? Зачем мне сидеть и наслаждаться смертью каких-то там девиц?
От неожиданности заданного вопроса и капельки удивления я застыла на месте, вопросительно выгнув бровь. Впервые за весь разговор я кинула на дознавателя взгляд и, к счастью, не увидела более злости и раздражения, а лишь любопытство и интерес. То ли к делу, то ли к моей персоне, то ли ко всему в целом.
– О, – удивлённо сложила губки в букве «О», – детская травма, да? – мило оскалилась, смотря на умалишенного.
– Я здоров, – зло выкрикнул он, дернувшись было привстать. Но не тут-то было!
– Мы и не сомневались, – сухо произнесла, подойдя вновь к столу и сложив все фотографии в линию. – Травма, детская травма, что так долго копилась в вас. Обида, злость, отчаяние… они скапливались и лишь ещё больше разъедали ком обиды, пока, в конце концов, не вышли на новый уровень. На уровень разума. Скажите, что и это тоже не так? – позволила себе лёгкую усмешку на каменном, словно маске, лице.
Он и не сказал. Просто промолчал, отвернувшись от меня, от фотографий, и поняв, что отбрыкиваться более бесполезно.
Зааплодировав мысленно себе за такую маленькую победу, я повернулась и гордо отрапортовав: «Теперь он ваш», вышла, на негнущихся ногах пройдя в рабочий кабинет, где только смогла спокойно вздохнуть, перевести дух и для самой себя понять, что только что сотворила.
Ох, а ведь и влететь может! В первый же день за такое своеволие!
– Вот же… – тихо простонала я, опускаясь на стул как подкошенная и закрывая горящее от смущения лицо руками.
Чувствую, мне еще аукнется это своенравие. Хотя, с другой стороны я же помогла. Ладно, нужно брать себя в руки. Ничего плохо не произошло.
– Валентай, тебя шеф вызывает, – крикнул мне кто-то, открыв на мгновение дверь.
«Мне хана!» – пришла единственная мысль. Видимо, сейчас попросят написать рапорт об увольнении.
Я опустила голову, сделала глубокий вдох и направилась в кабинет начальника. Тот выглядел совершенно спокойным, и это придало мне немного уверенности. В ответ меня смерили оценивающим взглядом, указав на стул. Я быстро села.
– Мне только что доложили о том, что произошло в допросной, – начал говорить начальник, и я едва удержалась, чтобы не втянуть голову в плечи. – Должен признать, ваша помощь оказалась неоценимой. Этот парень скользкий тип, но теперь у него просто нет шансов. Думаю,…
Он явно хотел сделать еще парочку комплиментов моей работе, но тут открылась дверь, и в помещение вошло новое действующее лицо. Должна признать, при первом взгляде на него, мне уже хотелось спрятаться под стол. Мужчине этому было лет под шестьдесят, может чуть меньше. Выше меня на две головы, черные волосы с сединой, которая уже покрывала большую половину головы, квадратный подбородок, резкие скулы, карие глаза и шрам над правой бровью. Причем, весьма заметный. Одет в форму, значит коллега.
– Михей, какими судьбами? – поинтересовался босс, глядя на вновь прибывшего.
– У нас труп на свалке, – отрапортовал тот довольно басистым голосом, заставляющим вздрогнуть и тут же встать, вытянувшись по стойке «смирно». Вот уж кому надо было в том допросе участвовать.
– Опять? – вздохнул начальник. Судя по его тону, тема с трупами на свалке здесь является одной из наиболее «актуальных». Хм, и что с ними не так? Волнует большая смертность или же большая нераскрываемость подразделения? – Так, бери Валентайн и езжайте на место.
– Кого? – удивленно переспросил он.
– Позволь тебе представить – Валентайн, – шеф указал на меня. – Она наша Чувствующая. И с этого дня твоя напарница.
Я еле удержала удивлённый возглас. Если начальник так и дальше будет сообщать мне новости, (а перевод в отдельные следаки уже нечто) то к концу года кто-то сильно рискует остаться без ещё одного нормального сотрудника!
Бросив короткий взгляд на Михея, я непроизвольно вздрогнула.
«Мама моя дорогая!» – мысленно взмолилась, понимая, что мы вряд ли сработаемся. И это только мягко сказано.
– Мне не нужен напарник! – немного резко ответил Михей, окинув меня презрительным взглядом, от которого кровь в жилах буквально заледенела. Что ж, теперь понимаю, отчего начальник решил обрадовать нас такой замечательной новостью, как совместная работа, именно в подобной обстановке и при подобных обстоятельствах: чтобы не было времени думать, размышлять и препираться, а сразу встать и пойти на дело.
– Мои приказы не обсуждаются! – рявкнул босс, и я в очередной раз проявила чудеса самовыдержки. Вздрагивать при каждом взгляде и шорохе не в моей компетенции. – Вперед.
Напарник сжал зубы, развернулся и направился к выходу. Мне пришлось молча и безоговорочно последовать за ним. М-да, а ведь день начинался очень даже неплохо.
ГЛАВА 2
Михей шел очень быстро, и мне приходилось едва ли не бежать следом, чтобы успеть и не потерять «напарника» из виду. Конечно, можно было попросить двигаться и помедленнее. Но что-то мне подсказывало, что меня даже не услышат. Оказавшись на улице, я села в припаркованный автомобиль с отличительными знаками и он тут же тронулся с места. Должна признать – застегивать ремень безопасности при большой скорости и резких поворотах весьма сложно. Я два раза успела приложиться локтем о приборную панель. Больно. Но лучше промолчать, а то вдруг напарнику что в голову взбредет.
Ехали мы молча, но, правда, недолго. Свалка располагалась в двадцати минутах езды от города и имела дурную славу. Тут часто находили неизвестные тела или их части, торговали наркотиками, устраивали бои без правил или продавали детей. Ходили слухи, что славку контролирует какой-то синдикат бывших магов, но доказательств пока найти не удалось. Сие место занимало приличную площадь, и обойти её за один раз было просто нереально. Чем многие нарушители закона и пользовались. Конечно, тут имелись рабочие и надзиратели, но они старались не лезть в чужие дела- собственная шкура для них была дороже долга. Хорошо, что хоть иногда сообщали о вот таких происшествиях.
Когда мы оказались на месте, я сразу заметила толпу людей. Половина из них была зеваками, которым хотелось острых зрелищ. Ну и без репортеров не обошлось. Они столпились у ограничительной ленты в поисках новой сенсации. Постовой поприветствовал Михея, окинул меня заинтересованным взглядом и пропустил дальше. Я понятия не имела, что сейчас будет, но интуиция кричала об опасности. Быстрым шагом преодолев несколько дурно пахнущих горок мусора, мы вышли к нужному месту. Тут так же стояла охрана из стражей, и работал медэксперт. Он внимательно осматривал тело, не замечая никого вокруг.
– Дак, что тут? – спросил Михей, подходя ближе. Я последовала за ним, бегло бросая взгляды по сторонам.
– Девушка, чуть за двадцать. Умерла примерно двадцать четыре часа назад. Причину пока назвать не могу, – ответил тот, не поднимая головы. – Только после вскрытия. Убили явно не здесь. О, у нас новенькая, – обратили, наконец-то, внимание на нас. – Я Дак.
– Валентайн, или можно просто Валя, – представилась я, заинтересованно глядя на труп девушки.
В ней не было ничего примечательного. Обычная среднестатистическая внешность. Невысокий рост, немного субтильная фигура, светлые волосы и родинка над губой. Глядя на неё, мне казалось, будто жертва просто уснула. Внешних следов воздействия нет, даже одежда чистая, что уже странно. Все же это место не относится к самым благополучным. Сумочки при ней найти не удалось, так что сразу же определить личность не представлялось возможным. Надеюсь, её отпечатки есть в базе. Лет десять назад, всех граждан обязали сдать кровь и другие вещества на хранение, чтобы в случае чего можно было быстро обнаружить объект. Конечно, возмущений по этому поводу было море, но пришлось смириться. Поэтому определение личности погибшей – дело долговременное и в то же время вполне выполнимое.
Пока напарник беседовал с судмедэкспертом, я попыталась применить свой дар, который держала в строжайшем секрете. Совсем недавно, лет шесть назад, у меня появилась одна особенность – я видела души. Вот только рассказывать об этом никому не стала, так как данные знания относились к разряду некромантии и были запрещены государством. Любое проявление темной сущности и ты уже в лаборатории на опытах или ликвидации. Хотя, в моем случае дар вреда никому не причинял, но это мало что меняло. Мне приходилось самостоятельно изучать свою особенность, чтобы научиться с ней жить, и не выдавать себя. Опытным путем я установила, что душа находится около тела еще три дня после смерти. К сожалению, она не умеет разговаривать, но прикоснувшись к ней, я могу понять, что произошло. Правда, не всегда. Если душа не хочет говорить, то узнать что-то просто невозможно. И вот, глядя на девушку, я понимала, что тут случилась какая-то трагедия: над её телом не было души. Даже намека на неё. Обычно присутствовал хотя бы остаточный след в виде дымки. А в данном случае не было вообще ничего. И это невозможно. По крайней мере, я никогда с таким не сталкивалась. Мне даже захотелось прикоснуться к девушке, чтобы убедиться, что это не манекен.
– Ты куда руки тянешь, – раздался над ухом недовольный голос напарника. – Тебя что, не учили, что трупы трогать нельзя? Улики еще не собраны! Лучше уйди в сторону и дай настоящим профессионалам выполнить свою работу.
А вот это было уже обидно. Я ведь ничего плохого не сделала. Мне просто нужно было убедиться, что это когда-то было человеком. И к тому же, Мих мог подойти и тихо сказать, а не орать, как на малое неразумное дитя, при всех.
Отвратительно. Первый день на работе, а на меня уже смотрят с насмешкой и сочувствием. Должна признать – неприятно.
Проглотив все рвавшиеся наружу самые что ни наесть «лестные» высказывания в адрес мужчины, я всё же отошла в сторону, наблюдая за работой «настоящих стражей». Интересно, а я что, не настоящая? Искусственная, нереальная? Медэксперт продолжал колдовать над трупом. Мой названный напарник стоял с ним рядом и о чём-то тихо переговаривался. Возможно, обсуждали девушку, причины и версии её смерти. Впрочем, с тем же успехом они могут говорить о чём-то своём, личном.
Тяжело вдохнув разящий тухлятиной запах, отвела взгляд в сторону. Подойти ближе, чем на ярд к трупу мне всё равно не дадут, а отсюда мало что видно и понятно. Оставалось только с мизерной, но пользой провести эти несколько минут пребывания у гор мусора. Уже в который раз оглядываясь, словно в попытке найти что-то нужное, подсказывающее и дающее надежду на скорую разгадку дела, я наткнулась взглядом на женщину лет сорока в форме стража. Она стояла, прислонившись плечом к мужчине, и медленно курила сигару, выпуская губами длинные струи дыма, которые ветром тут же уносило дальше по округе. Черты лица женщины были жёсткими и в тоже время утончёнными, почти аристократическими. Чёрные длинные волосы, заплетённые в тугую косу, были собраны в пучок, а косая чёлка закрывала часть лица. Но даже отсюда я видела, каким любопытством блестели её тёмные глаза, смотревшие сквозь чёлку и струи дыма на меня.
От этого взгляда стало как-то неуютно. Холодная склизкая змея будто проползла мимо, обвивая кольцом мои ноги и оставляя на них следы удушения, словно на память о том, что смерть рядом с каждым.
Передёрнув нервно плечами, я отвернулась от странной парочки стражей. Михей, склонившийся и изучавший до этого с задумчивым видом труп, поднялся и, достав из кармана маленький блокнотик, что-то быстро начал записывать в нём.
– Атомный мужчина, не так ли? – усмехнулся голос рядом.
Сдержав доблестный порыв развернуться и втолковать бессмертному, что бывает с теми, кто незаметно подкрадывается со спины и пугает человека своими вопросами, я медленно повернула голову в сторону говорившего. И была очень удивлена, столкнувшись с взглядом тёмных, почти чёрных, глаз той самой женщины. Её тонкие губы растянулись в подобии приветственной улыбки. Ну прям Джоконда собственной персоной меня поприветствовала.
– Да, у него сложный характер, – осторожно подбирая слова, сказала я.
– Ядовитый, – вместо меня ответила она. – Давно вместе? – кивком головы указала страж на моего напарника, вновь затягиваясь и выпуская струю дыма табака.
– Первый день.
– А в управлении?
– Аналогично.
– Сочувствую, – сощурилась хитро женщина.
Я криво улыбнулась. То ли надо мной мастерски издеваются, то ли по-своему предостерегают.
– Валентайн, – протянула руку я.
– Рид, – пожала в ответ руку она. Бр, а ладонь-то у неё ледяная, словно безжизненная.
Интересно, что за дар у этой черноволосой Рид? Интуиция прямо вопит при виде неё об опасности, а запах смерти окружает, как этот дым от сигареты, со всех сторон. Неужели дар из разряда некромантских?
– И часто у вас трупы на свалках находятся? Что-то больно много шумихи по этому делу.
– Трупы часто, а вот мертвые тела магов – нет.
Я удивлённо присвистнула. Девушка маг! Так вот в чём дело! Ну да, в принципе, просто так рассматривать тело какого-нибудь убогого лишенца нас не отправили. Но как? Что-то не видно следов борьбы и насильственной смерти. Да и тех же следов от орудий убийства нет.
– Да суицидница наверняка опять. Мало что ли их, таких молодых и не справившихся с силой и гранями своей магии. Свихнулись, вот и творят с собой чёрте что.
– Что-то не похожа она на уставшую и разочарованную в жизни душу, – покачала головой я.
Тема самоубийства была для меня одной из самых болезненных. Я много повидала тел, много повидала тех, кто добровольно прощается с жизнью. И эти страшные лица… их ни с чем не спутаешь, особенно с той ясностью и пониманием, что изображены на лице этого трупа.
Рид фыркнула. Создавалось ощущение, что ей забавна эта ситуация. Словно все те тела, что находятся на свалке – всего лишь сумасшедшие, слетевшие с катушек юные магички и маги, не достойные жизни и уважения.
– Много-то ты видела их, отчаянных суицидников.
«Достаточно», – ответила мысленно. Но вслух ничего не сказала, а лишь неопределённо пожала плечами. В тот год погибло немало воспитанников интерната. Все они до единого прыгали с крыш, вешались, резались, бросались под машины и поезда… Я понятия не имею, что именно толкало их на это, но единственное, что я точно знаю – это то, что свершали самоубийство они не по собственной доброй воле. И сразу, как только появится возможность, я выясню причину этих происшествий. Ради Даны. Ради очищения её имени.
Что сказать… для мага самоубийство – это позор, это вечное чёрное пятно на памяти, клеймо на имении, роду. Нас и так назвать многочисленным народом нельзя, а тут ещё и постоянная убыль.
Кто-то окликнул Рид и она, скривившись, выругалась тихо сквозь зубы, развернулась и подошла к тому самому мужчине, с которым стояла до этого. Запах табака улетел вместе с его хозяйкой, оставив меня одну вновь дышать вонью свалки.
Я с интересом прокрутила в голове наш разговор. Вроде и ничего незначащий, а вроде и несущий в себе массу информации. Странный такой… оставляющий после себя некое послевкусие. Нет, не вкус лжи, который чувствовала на допросе, а нечто иное, совсем не похожее на правду. Любопытно. Это так на меня действует дар этой женщины или же у самой открылась новая грань распознавания? Надо будет проштудировать сегодня учебники.
К этому времени напарник что-то окончательно решил для себя и, похоже, для дела тоже, и коротко кивнув мне, отправился обходиться свалку по периметру. Не всю конечно – только ту часть, где был найден труп и несколько прилегающих участков, на случай, если можно было определить, не притащили ли её откуда-то из глубинки или центра свалки.
Краем глаза я заметила, как стражи погрузили труп в машину и увезли в лабораторию. Вслед за этой машиной засобирались и остальные стражи, а когда мы вернулись, то обнаружили только машину Миха и ещё одного стража, видимо доделывавшего какие-то свои дела.
Мы же во время осмотра свалки, естественно, ничего не нашли. Но то ли преступник был профессионалом, и не оставил за собой никаких следов, то ли здесь уже до нас криминалисты что надо проверили, пересмотрели и подобрали. В любом случае, для меня это не имело никакого значения – интуиция подсказывала, что загвоздка кроется в чём-то другом, и разгадку её мы не найдём здесь. По крайней мере, на свалке так точно.
Михей всё делал какие-то записи в маленьком блокнотике и, кажется, больно-то даже не смотрел на то, что вокруг, всё молча шагал, пребывая где-то в задумчивости. Наверняка решил пройтись и провести собственный осмотр только для того, чтобы осмыслить происходящее и упорядочить мысли, нежели действительно для дела. Но от этого мне не становилось легче: гробовое молчание со стороны мужчины, полное игнорирование моего присутствия и нежелание делится со мной информацией по делу здорово давило и пошатывало отнюдь не твёрдое равновесие на этом лезвии ножа взаимоотношений с напарником.
Возвращались назад в участок точно так же, как и выезжали оттуда: в молчании и на огромной скорости. Интересно, это он так злость свою снимает или пытается показать все «прелести» работы следователя в паре? Что-то ни один из этих вариантов мне не нравится.
– Куда теперь? – осмелилась таки спросить я, когда мы подъехали к отделению правопорядка. Выйдя из машины и захлопнув дверцу, в ожидании обратилась к напарнику. А он, усмехнувшись, с неприязнью глянул в ответ на меня.
– А у тебя что, дел никаких совсем нет?
И ответить на это я уже ничто не смогла. Достаточно с меня на сегодня его колкостей и «остроумных» замечаний.
Но заняться мне и впрямь было чем – в кабинете на столе меня ждала большая кипа бумаг, что не успела утром разобрать я. Перспектива провести свой остаток рабочего дня, копаясь в бумажках, не прельщала и не привлекала совсем, но делать нечего, и так сегодня вдоволь насомовольничалась, вон какое наказание за это подкинули. Хуже и не придумаешь. Злопамятный у нас начальник, однако! Наверняка это «напарничество» подкинул как наказание не только мне, но и самому Михею. Интересно только, что он натворил? Хотя с его-то характером… можно и без вопросов обойтись.
Стоило только зайти в здание, как вышеупомянутый мужчина с прескверным характером и нравом тут же скрылся в хитросплетении коридорчиков здания, в очередной раз давая понять, что в моей помощи он не нуждается совсем. И не то, чтобы я рвалась оказывать эту самую помощь, но ведь не оставлять же мне всё как есть! Надо и прямыми обязанностями заниматься. А оные плавно перетекли с секретарских в следовательские. Странная, однако, тенденция вырисовывается…
Печально повздыхав, поднялась на нужный этаж и направилась в кабинет, где пробыла всё утро. И не успела я открыть дверь, как нос к носу столкнулась со Старшим. Хорошо хоть не нос к двери (или вообще в двери!) – отстранёно подумала, смотря на человека, имя которого так и не удосужилась за сегодня запомнить я.
– Валентайн, вы что тут, без дела носитесь? – полугрозным, полушутовским тоном начал он. – Хотя б уважали работу коллег своих и не мешали им выполнять свои прямые обязанности!
Да что ж это… Сговорились они тут все, что ли! Один попрекает в безделье, теперь и второй!
Но только спустя несколько секунд до меня дошло, что Старший всего-навсего издевается надо мной. Ну, или пытается намекнуть, что б дала ему пройти, а не загораживала путь.
Смущённо отведя взгляд, послушно отошла в сторону, давая пройти мужчине. Но не сделав и шага, тот остановился, со смешинками в глазах посмотрев на меня.
– Кстати, забыл сказать, – начал он, протягивая мне руку, – благодарю за помощь в допросе с маньяком!
Я пожала руку в ответ, немного даже засмущавшись. Разве что внутренне. Внешне я по-прежнему оставалась невозмутима.
– Не за что, это ведь часть моих обязанностей.
«Ну, или, по крайней мере, мне так сказали, когда я только устраивалась сюда», – добавила уже мысленно про себя.
– И правда. Что-то я сплоховал, так торопился закончить дело, что совсем забыл о прибавлении в нашем отделе.
«А вспомнив, не захотел привлекать меня к делу – ибо нечего маленьким пигалицам с каким-то там распознающим ложь даром отнимать чужие лавры», – закончила речь за него.
Хитёр, однако, наш Старший. Не врёт, а недоговаривает!
Я на секунду прислушалась к себе, обратив внимания на свои ощущения и чувства. Вновь это во рту послевкусие, как после разговора с Рид. Хм… так вот что это! Похоже таки да, новая грань дара о себе даёт знать. Отрадно. И в тоже время печально – теперь придётся привыкать ещё и к тому, как от меня умело скрывают правду.
