Никита укладывает всё на нижнюю полку тележки, и мы двигаемся дальше.
Пробежавшись по всем отделам, наполняем тележку доверху. Везти и не пыхтеть не получается, она нереально тяжёлая и неповоротливая. А Зорин лишь подтрунивает.
– Давай, Барбариска! Я в тебе не сомневаюсь. Посмотри, вон бабулька и то шустрее тебя.
Ррр…
– Что нам осталось? Самое главное – мясо для шашлыка? – заглядывает через моё плечо в листок.
Ещё раз пробегаю глазами по списку, не упустила ли чего.
– Мясо купим на рынке, за день до поездки – в пятницу.
– Воу, Барбариска, да ты всё же не потеряла дар речи! А я уж подумал, что ты разучилась говорить, – смеётся, приобнимая меня за плечи.
Гад! Ускоряю шаг, выскальзывая из мужских объятий.
– В чью машину? – уточняет Никита, останавливаясь, как вкопанный, едва мы оказываемся на улице.
Разогнавшись, чуть не врезаюсь в его спину. Хватаюсь за мужские плечи, что позволяет в последний момент избежать столкновения моего носа с лопатками Зорина.
Бросив на меня взгляд через плечо, он снисходительно усмехается:
– Барбариска, ну что же ты?! Как водитель ты должна знать, что следует держать дистанцию.
Гад!
Сейчас тележкой с пакетами управляет именно он. Нет, я не изменила своего отношения к его помощи. Дело в другом. Расплачиваясь на кассе, Зорин воспользовался тем, что я отвлеклась на девочек-коллег, и перехватил тележку раньше меня.
Восстановив равновесие, отпускаю мужчину и обхожу его со словами:
– Давай в твою.
Делаю шаг, и до меня доходит, что я не знаю куда идти. Потому что понятия не имею, где стоит его машина, и вообще не представляю, как она выглядит.
Слышу позади себя смешок, и этот… поравнявшись со мной, вырывается вперёд. Следую за ним, пока Зорин не останавливается возле чёрной Audi. Открывает багажник, а там… идеальная чистота и полный порядок. Вот это дааа! Да он педант.
Загрузив пакеты в машину, Никита захлопывает дверцу багажника и интересуется:
– Что с конкурсами? Обсудим сегодня вечером?
Вот ещё! Уж с этим я и без него справлюсь. На крайний случай, попрошу помощи у Юлича.
– Спасибо за участие, – выдавливаю из себя и натянуто улыбаюсь. – Но я уже подготовила развлекательную программу. Награждать победителей конкурсов будем призами, которые остались с прошлого года. Мы же в прошлый раз так и не провели никаких игр, помнишь? – задумываюсь и жалю, смотря прямо в его подлые глаза: – Хотя, откуда тебе об этом знать? Ты же всего два месяца в нашей команде.
Никита, уже в который раз за последний час, приподнимает в удивлении брови. Ой, вот только не нужно этого притворного непонимания!
– Барбариска, если ты хочешь мне что-то сказать, говори.
Фыркаю. Что об этом говорить? Всё уже решено. Да и спокойно поговорить навряд ли получится. Итог будет один – мы поругаемся. А новые полномочия теперь дают ему возможность без проблем исключить меня из «Лаборатории». А я люблю то, чем занимаюсь, и не хочу прекращать проектную деятельность. И потому… первая отвожу взгляд. Сколько можно играть в гляделки?! Да и нужно возвращаться на работу. Мне по жизни не достаётся всё так легко, как некоторым…
– Всё, до пятницы. Встретимся в то же время и в том же месте. Я побежала! – бросаю на ходу и резво шагаю в сторону банка.
Искренне верю, что за два дня, оставшихся до встречи, не увижу Зорина. В четверг собираюсь на запланированную ещё неделю назад, видео-конференц-связь с центральным аппаратом по вопросам моего проекта. Размещаюсь в одной из переговорных и, включив монитор, настраиваю связь. Подключаюсь, и экран демонстрирует высшее руководство банка и… Зорина. Уже и туда приполз. Гад ползучий!
Весь такой находчивый, заинтересованный в результате моего проекта. Как всегда сыплет своими новаторскими идеями. И когда никто не видит, улыбается мне. Вот что за человек?! Сделал гадость, и как ни в чём не бывало!
А если задуматься, сделал ли он гадость? Вот если бы мне предложили должность, я бы думала о других? О тех, кто, возможно, достойнее меня… Абсолютно точно, нет. Я бы вообще долго не раздумывала. И без зазрения совести приняла бы это заманчивое предложение. Вот только… мне его не сделали…
В пятницу, ровно в назначенное время, стою возле проходных. Однако Зорина не видно даже на горизонте. Звонить принципиально не хочу. Подожду ещё десять минут и пойду одна.
Никита так и не появляется. Выбор без выбора – иду одна. Рынок, в отличие от супермаркета, находится чуть дальше, но всё так же в шаговой доступности. Всю дорогу, буквально, спиной чувствую чужой взгляд. Но держусь, не оборачиваюсь. Если он действительно идёт за мной, не хочу, чтобы он решил, будто я в нём нуждаюсь.
Мясом на рынке торгуют в отдельном павильоне. Но мне ещё нужен репчатый лук для шашлыка, поэтому дойдя до торговых рядов, я сворачиваю.
В обед здесь полно народу: покупатели толкаются, высматривая товар и цены в палатках, продавцы пытаются завлечь покупателей, выкрикивая, что только у них всё самое свежее.
С приходом весны снег стремительно начал таять, образовывая между рядами кашу и лужи. Но сотрудники рынка нашли решение – деревянные поддоны. Теперь чтобы не угодить по щиколотку в воду, покупателям приходится прыгать с поддона на поддон. Что ж, хоть так…
Вижу на развальчиках фрукты, овощи, орехи и сухофрукты. Ммм… Новый год давно прошёл, а я всё не могу успокоиться и уйти с рынка без мандаринов. Предвкушая угощение, покупаю килограмм и перехожу на другой поддон, перехватывая пакет с цитрусами в другую руку. Поворачиваю голову и вижу, уверенно пробирающегося сквозь толпу, Зорина.
Стою и не могу оторвать от него взгляда. А он… не знаю, куда он смотрит, ведь на нём опять солнцезащитные очки.
Когда ему остается до меня всего несколько шагов, чувствую толчок в плечо, теряю равновесие и оступаюсь на поддоне. Вынужденно схожу с него прямо в лужу, и, одновременно с этим, попадаю в мужские крепкие руки. Поднимаю глаза на Никиту, всматриваюсь в затемненные стёкла очков. В них угадывается направление его взгляда. Он смотрит… смотрит на мои… Кажется, я бормочу что-то протестующее. Но мужчина игнорирует, улыбается уголками губ и склоняется… мучительно… невыносимо медленно… Его мягкие губы легко… нежно касаются моих, будто боясь спугнуть. Дыхание перехватывает. Закрываю глаза и просто стою, не шелохнувшись.
– Ни стыда ни совести! Стоят посреди рынка! Растопырились, людя́м пройти не дадут! – слышу скрипучий старческий голос.
Резко распахиваю глаза, и солнечный свет мгновенно ударяет в лицо, заставляя щуриться. Картинка рябит, тёмные пятна скачут. Это что сейчас было?.. Надо же такому привидеться…
– Аля, всё в порядке? Тебе плохо? – взволнованно спрашивает Никита, склонившись и удерживая меня за плечи.
Лицо серьёзное. Напряжённое. Ой, можно подумать, он за меня переживает!
– Всё в порядке, голова немного закружилась, – бессовестно вру я, быстро-быстро моргая.
Чувствую, как его наглые руки медленно спускаются с моих плеч ниже, словно изучая контуры. Отталкиваю.
– Ты что делаешь? – возмущённо.
– Прости, Барбариска, не удержался, – а в глазах ни капли раскаяния. – Просто ты как принцесса в лучах солнца, вся светишься, – улыбается.
– Ага, мы все здесь принцессы. Приласкай и остальных! Особенно твоим объятиям обрадуются оголодавшие бабушки! Но не я! – невозмутимо вышагиваю из лужи и обхожу его.
Смеётся. Гад!
– Барбариска, куда ты так несёшься? За тобой не угонишься. Что-то в супермаркете я не заметил за тобой такой прыти, – догоняет меня Зорин.
Терпи-терпи-терпи.
Иду, пыхчу, но ни слова не говорю. Выхожу из торгового ряда и стремительно сворачиваю на дорогу, проходящую вдоль трамвайных путей. Рывок, и меня хватают за шарф, вынуждая сделать шаг назад и упереться спиной в твёрдое мужское тело. Успеваю только моргнуть, как под громкую весёлую музыку мимо нас пролетает белая «шестёрка».
От осознания, что именно могло сейчас произойти, у меня даже дыхание замерло. Но голова-то работает! И мозг посылает импульс: «Зорин уже минуту держит меня в своих руках», а я стою и вроде как даже сама прижимаюсь к его груди.
Нет, как мужчина он мне нравится. С самого первого дня знакомства. Но, он же… он же гад!
– Мне уже ничего не угрожает, Никит. Отпусти, – дергаюсь в попытке высвободиться, но его сильная рука, перехватившая меня за талию, держит крепко.
На улице оживлённо: вокруг снуют люди, машины… И всё же, сквозь весь этот шум я различаю слова.
– Не хочу, – выдыхая в затылок.
Низкий, хриплый, такой непохожий на его обычный, голос заставляет моё сердце трепыхаться словно бабочка.
– Тебя страшно отпускать. С такой невнимательностью ты до старости точно не доживёшь.
– Слушай, твои неоднократные упоминания пожилых женщин, наводят меня на определённые мысли… – всё же выбираюсь из его рук.
Смеётся, и я не выдерживаю и смеюсь следом.
В мясном павильоне всегда свой специфический запах, от которого я невольно морщусь и прикрываю нос шарфом.
– Останься на улице. Я сам куплю мясо, – замечает мою реакцию Никита.
– А ты разбираешься в нём? Сможешь выбрать? – с некоторой долей скепсиса уточняю я.
– Барбариска, чтобы ты знала – самыми тонкими знатоками, разбирающимися в качестве мяса, являются именно мужчины.
Фыркаю. Это я готова оспорить, но в другой раз. Иначе я сейчас задохнусь!
– Двенадцать килограмм свиной шейки, – разъясняю я и, получив кивок согласия, выскакиваю на свежий воздух.
Отойдя в сторонку и уткнувшись в телефон, просматриваю новости в социальных сетях, не замечая, как пролетает время, и из-за дверей павильона показывается Никита с двумя внушительными пакетами.
На проходных нас перехватывают охранники и настоятельно просят показать их содержимое. Беспрекословно подчиняемся, а затем доставляем мясо в одну из небольших столовых, которыми оборудован каждый этаж, поместив пакеты в холодильник.
После обеда, прикинув, распределяю по машинам ребят, планирующих поехать в Никольское, а поздним вечером, мы вдвоём с Никитой, принимаемся за приготовление шашлыка.
В итоге, мясо нарезано на кусочки, лук крупными кольцами, глаза слезятся, Никита умоляет меня не плакать, при этом сам роняет горючие слёзы. Успокаивает, пытается обнять, а я смеюсь и шлёпаю его по рукам. С ним комфортно.
Казалось бы, я должна его ненавидеть… Но не получается. Он всё время шутит, оказывает знаки внимания, пытается каждый раз меня коснуться, и мне приятно. Соблазнительный негодяй!
А ещё хочется есть. Жутко! Открываю холодильник, вспоминая о припасённых мной бутербродах, и замечаю заинтересованный мужской взгляд. Достаю свёрток и благородно делюсь перекусом с Зориным.
Немного утолив голод, укладываю ингредиенты слоями в заранее подготовленные пластиковые контейнеры, не забывая каждый раз солить мясо и приправлять его перцем. И последний штрих – несколько чайных ложечек яблочного уксуса. Уставшая, но довольная, с хлопком закрываю крышку на последнем контейнере. Шашлык к поездке готов!
Поднимаю глаза на Никиту, присевшего на край стола:
– К тебе или ко мне?
В удивлении приподнимает брови, а в уголках губ таится лёгкая улыбка.
– В машину, – добавляю.
Его улыбка становится шире.
Смеюсь и поясняю:
– Шашлык несём к тебе в машину?
Встаёт, подходит ко мне вплотную. Наши взгляды встречаются. Задумчивые глаза блуждают по моему лицу и задерживаются на губах. Его чуткие пальцы нежно скользят по моей скуле.