Всё надо делать постепенно, иначе получится много шума без результата.
Из десятка одинаковых вещей знаешь как сложно выбрать одну самую-самую? Это ведь про плохое можно сразу сказать - вот это ужасно, но вог это - еще хуже; с хорошим же всё обстоит куда тоньше.
Я хочу понять, когда "нормально" закончится и начнется уже моё привычное "очень хорошо".
Надо было поспешить - но не поторопиться.
Любой человеческий творец - это просто хорошо отлаженный приемник, который настраивается на ту или иную волну и транслирует ее по мере сил.
Кажется, я теперь понимаю, зачем люди заводят детей. Но ведь детей сперва надо дорастить до такого состояния, чтобы они развлекали уставшего от трудовых подвигов родителя своими безобидными шалостями. А если детей буду растить я - то они вместо того, чтобы развлекать меня своими шалостями, научатся быстро бегать и тут же убегут из дома. Которого у меня все равно нет.
- Меня не интересуют традиции. Меня интересует правда. Я на чьей стороне? (речь о стороне "плохих" и "хороших")
- Ты на нашей стороне. Это все, что я могу тебе гарантировать.
- А вы на чьей стороне?
- А мы на твоей.
мне постоянно кажется, что я как будто бы оказалась в освещённой комнате с огромным незанавешенным окном во всю стену. Наступила ночь. И свет не выключишь, и не спрячешься – снаружи все видят тебя очень хорошо, что бы ты ни делала. А делаю я одни только глупости.
– Это тебе изнутри комнаты так кажется, – вдруг очень по-человечески сказал шемобор, – на самом деле мир полон домов с огромными незанавешенными окнами во всю стену. Он буквально состоит из этих окон. За каждым окном сидит человек и дрожит: думает, что его преотлично видно другим людям, сидящим за другими окнами. Но даже если эти другие люди на какое-то время перестанут сидеть и дрожать в своих хорошо освещённых комнатах и выйдут на улицу, чтобы развеяться и поглядеть по сторонам, они увидят только миллионы светящихся точек. Каждая точка – это огромное окно во всю стену. Но тому, кто гуляет по улице, нет до этих окон никакого дела.
– Как бы мне хотелось выйти на улицу!
– Да пожалуйста, выходи. Но даже если ты останешься в своей комнате – поверь, все плевать хотели на твои проблемы, каждый по уши погряз в собственных комплексах и думает только о них. Равнодушие – величайшее благо современного общества. Всем на всех наплевать, и это очень обнадёживает!
Невозможно ведь поддерживать своё желание слишком долго, подкармливать его, подбадривать, рано или поздно оно если не исполняется, то перегорает. И вот тогда человек, не сумевший сохранить этот огонь, становится особенно жестоким к тем, кто продолжает мечтать, стремиться, и вот-вот достигнет того, о чём мечтал
это всё осень. Она как будто создана для уныния. Даже если у тебя всё хорошо – эти бесконечные дожди и всеобщий упадок сил всё равно испортят настроение. Не понимаю, как кто-то умудряется быть счастливым осенью?
– Счастливым можно быть в любое время года, – мечтательно прикрыл глаза Даниил Юрьевич. – Счастье – это вообще такой особый пятый сезон, который наступает, не обращая внимания на даты, календари и всё такое прочее. Оно как вечная весна, которая всегда с тобой, за тонкой стеклянной стенкой оранжереи. Только стенка эта так странно устроена, что иногда её не прошибить из пулемёта, а иногда она исчезает – и ты проваливаешься в эту оранжерею, в это счастье, в эту вечную весну. Но стоит тебе забыться, как приходит сторож – и выдворяет тебя на улицу. А на улице всё строго по календарю. Зима – так зима. Осень – так осень. Обычная весна с авитаминозом и заморозками – так обычная весна. Но оранжерея-то никуда не исчезла, в неё можно вернуться в любой момент, главное – поверить в то, что стеклянная стенка исчезла, поверить без притворства, без показной бодрости и долгой подготовки, непроизвольно, чтобы она и в самом деле исчезла