«Булочник и Весна» kitabından alıntılar, sayfa 4
Новый хлеб пишется, как стихи. Накатывает и не отпускает, пока его не задвинешь в печь.
Ирина вместе с цветами отзывчиво приняла летнюю позолоту.- Матушка, какая ж ты рыжая! - не постеснявшись моего присутствия, ляпнул однажды Коля.Ирина не обиделась - золото было ей к лицу, - только отмахнулась и пошла своей дорогой.
- Знаете, бывают люди, у которых всё есть, - проговорила она, гладя пальцами ткань. - И эти люди уже больше ничего не хотят в жизни. У них есть пристанище души. А у меня нет пристанища души, вот я и силюсь выдумать себе какую-нибудь плащ-палатку.
Я тупо смотрел на чужое счастье, и мне казалось, что моя душа набита жестянками из-под консервов. Стоит тронуть этот мешок - и десяток ржавых зазубрин раздерёт его стенки в кровь. Лучше замрем.
Я был растаскан внутри, как комната, - всё в свалку и половины не достаёт.
...передавал мне частичку Замысла, согласно которому не важно, что твоё дело табак. А важно-за что ты бьёшься, честно ли исполняешь предназначение или норовишь улизнуть, как подсказывает тебе трезвый рассудок.
.... искусство соткано из человечности... Ты жалей не разбирая, любого нуждающегося, даже эгоиста, даже миллионера. Только тогда с тобой будет ангел творчества. Потому что этот ангел не выносит ни малейшей чёрствости. Она опаляет ему крылья. чёрствость-это от слова чёрт.
Зачем мы нужны формации, которую интересует только, как она справляется со своими инстинктами?
Моя личная история закончилась. Теперь я мог с чистой совестью раздать себя-пусть каждый возьмёт, что ему нужно. Чем меньше останется-тем легче идти.
В пору отрочества папа рассказывал мне, как тайну: жизнь человека-дорогой козырь, который обязательно должен однажды сыграть. Им нельзя швыряться зазря. В крайнем случае можно отдать его, если дело того стоит.
