Kitabı oku: «Виртуал с чашкой кофе», sayfa 3

– Сорри. Ват из дыс?

Кудрявый молодой человек с удивлением посмотрел на него, точно оценивая адекватность своего визави.

– Это пэд. Как правильно? Планшьет.

– Кэн ай бай ю э дринк? – сообразил Ложечкин.

Кудрявый улыбнулся нездешней улыбкой и помотал головой:

– Нет. Я днем не пить. Но мы можем выпить после выставка. Смайлс,– представился он и положил на стол свою визитку.

– Ложечкин, – представился Артемий и вытащил последний экземпляр своей.

На следующий день американец позвонил новому знакомому и пригласил на лонг-дринк. Артемий смекнул, что парню с планшетом нужен свой человек из местных. В армии он возил генерала и хорошо понимал, что как нужно общаться со старшими по званию.

Сначала он работал у Смайлса личным шофером, но вскоре энергичный босс предложил ему стажировку в новом агентстве. Они тогда еще сидели в цеху бывшего завода, который стал похож на инопланетный корабль. Молодые люди с горящими глазами творили тут образы идеального мира. Здесь щелкали фотоаппараты, мерцали видеокамеры, звонили телефоны, трещали факсы и мигали компьютеры. Спутниковая «тарелка» обеспечивала связь с Нью-Йорком и другими городами, в которых работали филиалы их агентства. Этот рекламный мир, казалось, не спал ни секунды, пульсируя новыми креативными идеями и финансовыми потоками.

Та техника, которую Артемий впервые увидел на выставке, была только верхушкой айсберга. Основную часть этого мира составляли, как водится, люди. С ними надо было созваниваться, договариваться, утрясать проблемы, устраивать брифинги, митинги, кастинги… Контора росла как на дрожжах. Уже через год, когда рекламные щиты их агентства были установлены на всех городских магистралях, шеф получил указание осваивать новые цифровые технологии.

Тёма тогда еще мало что понимал. Новые способы обработки и передачи информации были для него темным лесом, но он уже хорошо усвоил, что в этом новом динамичном мире надо не только верно служить, но и развиваться самому. Он поступил на факультет социальных коммуникаций на заочное отделение. Это учебное заведение было как раз неподалеку от нового офиса их компании. Ложечкин настолько проникся духом международной рекламной индустрии, что даже стал брать уроки английского.

Правда, от смышленого рекламиста сначала вовсе не требовалось сложных мыслительных операций. Его задача была куда более практической – передать часть прибыли нужным людям, минуя все компьютерные и даже бумажные каналы. Он ездил по городу с кейсом наличности и каждый день рисковал и жизнью, и свободой.

Но постепенно местный ландшафт приобретал все более цивилизованные очертания, и Ложечкин все больше переключался на выполнение других поручений. Постепенно он стал аккаунт-менеджером, который, как уже говорилось в самом начале, отвечает за бюджет рекламной кампании.

Пересев с хозяйского автомобиля в отдельный кабинет, удачливый карьерист обзавелся своей первой «ласточкой», а еще спустя некоторое время стал задумываться и о машине своей мечты.

До вчерашнего вечера все шло по накатанной. «Баварец» каждый день радовал его своим удобным салоном и безопасной ездой. Новые проекты сулили хорошую прибыль. Его девушка по-прежнему проявляла к нему интерес, и он порой даже думал, а не стоит ли им пожениться. И вот вчерашний день разрушил все планы.

«А что если мне записаться к психоаналитику?» – подумал исчезнувший аккаунт. – Американцы всегда к ним обращаются, когда у них проблемы.

Он взял смартфон и провел по экрану невидимым пальцем. На запрос «скорая психологическая помощь» поисковик выдал свыше миллиона ссылок. Тёма не стал долго раздумывать и нажал на первый попавшийся номер.

Ему ответил механический голос, похожий на женский:

– Здравствуйте! Вы позвонили в центр психологический поддержки населения. Доводим до вашего сведения, что в целях вашей безопасности все разговоры записываются. Если у вас приступ страха, нажмите один. Если у вас трудная жизненная ситуация, нажмите два. Если вы страдаете от депрессии, нажмите три. Если вы собираетесь совершить суицид, нажмите четыре…

Ложечкин дал отбой. Звонить другим врачам ему расхотелось. Он стал перебирать в уме всех своих знакомых, с которыми мог бы поделиться свой проблемой.

8

Кривошеева аккуратно провела бритвой по указательному пальцу. Алые капли брызнули на лезвие и стали сбегать вниз по ладони.

«Если что-то можно объяснить просто, то не надо усложнять. Бритва Оккама. Принцип средневекового монаха-францисканца. Если существует несколько логически непротиворечивых объяснений, то верным следует считать самое простое из них,» – подумала она.

Проверив опытным путем, что бритва бывшего мужа еще острая, научная дама задрожала, как ягненок, в котором еще билось сердце, но яремная вена была уже вскрыта. Представив, что ее собственное сердце через несколько минут также может остановиться от потери крови, она стала судорожно искать бинт и перекись.

– Нет, увольнение – это не конец жизни, – произнесла она, затягивая повязку покрепче. Надо просто понять, какой закон я нарушила.

В ее вузе постоянно происходили довольно тревожные перемены. Когда она только начинала преподавать пятнадцать лет назад, на ее лекции ходили все студенты. Они внимательно слушали, записывали, а потом задавали интересные вопросы. Зато в последнее время аудитории все больше пустовали или вообще были закрыты на замок. Проходя по коридору, она нередко замечала, что кто-нибудь из коллег-преподавателей ведет занятие всего для одного-двух человек. Начальство устраивало проверки, грозилось штрафовать сотрудников и отчислять студентов, но спустя некоторое время волна стихала и все возвращалась на круги своя.

Перед последней сессией к ней подошел замдекана и мягко попросил поставить всем зачеты.

– Смелее внедряйте видеолекции и компьютерное тестирование, – предложил он. – Мы должны переходить на новые форматы. Руководство требует от нас идти в ногу со временем.

Кривошеева тогда не поняла, шутит с ней этот молодой парвеню или же говорит на полном серьезе.

– Но некоторые студенты вообще на лекции не ходят! – возмутилась она. – Они все время работают, а теорию изучать не хотят. Курсовые они скачивают из Интернета. Некоторые даже дипломы там покупают! Разве это образование?

Юный протеже Ростовской посмотрел сквозь нее, как будто доцент Кривошеева была стеклянной:

– Я вам передал пожелание Клавдии Семеновны. Она просит вас не затягивать.

– Хорошо, – согласилась Кривошеева. – С нового учебного года я буду показывать картинки.

Так делали уже многие ее коллеги. Кусочек текста и портрет ученого – вот и вся наука о коммуникациях. Молодые преподаватели быстрее ориентировались в новых веяниях. Они не утруждали себя разговорами со студентами, зато регулярно отправляли на корпоративный сайт фото и видео своих занятий, перекидывались друг с другом ссылками на онлайн-конференции и подавали отличные отчеты. Марина стала догадываться, что все мероприятия, на которых собирались люди – это всего лишь фотосессии для наполнения контента.

После разговора с молодым парвеню она не выдержала и пошла к Ростовской, которую знала много лет. Та, как ни странно, была в своем кабинете, а не где-нибудь на видео-семинаре.

Выслушав сбивчивый рассказ встревоженного доцента о противоречиях между формой и содержанием образовательного процесса, декан погрозила ей пальцем:

– Не портьте нам бухгалтерию. Нам нужны хорошие показатели.

– Но ведь это не учеба! – возмутилась Кривошеева. – Это профанация какая-то! Они ничего не осмысливают. Им даже учиться некогда: числятся на дневном, а сами работают. О вечерниках и заочниках я вообще молчу. Что учились – что нет.

– Вы не понимаете – это другое, – усмехнулась декан Ростовская, глядя в экран. – Мы переходим на новые форматы. Если вам не нравится, то вы определяйтесь поскорее. Знаете, сколько сейчас безработных преподавателей? Кстати, представьте к понедельнику фотоотчет о работе со студентами.

На следующей неделе ей записали выговор за нарушение трудовой дисциплины.

Ранка на пальце больше не сочилась, но саднила все сильнее.

«Я розовые-прерозовые ношу на носу очки,» – вспомнила Марина строчку из своего детского стихотворения.

Обычно это заклинание срабатывало, чтобы справиться с подступившей хандрой.

Мелодия собачьего вальса снова заставила ее вернуться в реальность. Звонила коллега с кафедры, и Кривошеева нехотя ответила.

– Мариночка, дорогая! – сбивчиво затараторила та. – Ты не обижайся на меня, пожалуйста.

– За что, Верочка? – удивилась экс-доцентка.

– Ну, понимаешь, Ростовская решила сделать финт ушами. Никакого ученого совета не было.

– То есть как? – еще больше удивилась Марина. – А как же решение не избирать меня?

– Да это все липа. Ростовская чего-то наобещала Люське. Вот та две недели ездила по членам ученого совета, собирая подписи. Ну, то есть, домой к каждому приезжала с протоколом. Ты меня поняла?

– И что, все подписали?

– Ну кто-то подписал, а кто-то нет. Но Люся, ты знаешь, девушка с характером. Очень непростая.

– По-моему, она проще, чем три копейки, – возразила Кривошеева. – У нее сознание самки примата. А весь ее характер – поднеси-убери.

– Ну, я не знаю, – замялась бывшая коллега. – Пока мы были в отпуске, ее взяли на ставку преподавателя. И представляешь, Ростовская уже отдала ей все твои часы. Но ты борись за себя. Иди к ректору. Требуй, чтобы тебе выдали протокол. Обратись к коллегам, в конце концов! Не сиди сложа руки.

Кривошеева тяжело молчала. Пятнадцать человек – кворум – были либо не в курсе, что творится за их спинами, либо были в доле этого подлого предприятия.

– Вера, скажи мне, – медленно произнесла Кривошеева. – А ты подписывала?

Теперь замолчала бывшая коллега. Наконец, она с трудом призналась:

– Мариш, ты знаешь, у меня трое аспирантов в этом году защищаются. Если Ростовская решит их «зарезать», то и мне на кафедре больше делать нечего. Не обижайся. Такова жизнь.

– Спасибо, Вера Петровна, – поблагодарила Марина свою бывшую приятельницу. – Надеюсь, что вы возьмете и моих аспирантов.

– Ну зачем ты так, Мариш? – возмутилась та, но Кривошеева повесила трубку.

Вымышленные розовые очки окончательно прояснили ситуацию. Чтобы увидеть еще больше, Марина достала с верхней полки старинного буфета настоящие розовые окуляры. Это была ее самая главная реликвия – игрушечные детские очки с розовыми линзами. Их кругляшки смыкались и образовывали восьмерку, или знак бесконечности. На широкой оправе были нарисованы клоуны, хлопушки и рожки с мороженым. Эти забавные клоунские очки были единственным напоминанием о погибшем сыне. Все остальное, что могло ей напомнить о нем, она выбросила из дома, как только вернулась из той злополучной поездки.

Когда ее Тимке было четыре года, они вдвоем поехали на море. В один из ветреных дней они пошли на пляж. Она велела сыну не подходить к воде, а сама спряталась от ветра за какой-то будкой. У нее была очень интересная книга, которую ей дали почитать всего на пару дней. Она зачиталась, а сын заигрался. Книжка, которую написал американский психолог, называлась «Воспитывать победителей». Тимке не удалось победить набежавшую волну. Эти розовые очки она купила ему в цирке за неделю до отпуска.

9

Менеджер-виртуал решил попрощаться со своим любимым детищем. Не без труда открыв ноутбук, он набрал в поисковике нужный адрес. Через три секунды на экране возник улыбающийся 3-D персонаж, похожий на Ложечкина, как сын на папашу.

Виртуальный человечек, подскакивая на одной ножке, радостно пробежался по экрану, который теперь изображал интерьер заведения под названием «Кофе-Кинг». Он был, этот человечек, таким маленьким – чуть больше кузнечика – но пятеро взрослых мужчин отдали все свои силы, чтобы он объявился на просторах Всемирной паутины. И сам малютка, и его курточка, и все прочие детали дружественного интерфейса были тщательнейшим образом продуманы и любовно отрисованы по пикселям. Концепцию, что в переводе с латыни означает «зачатие», разработал Ложечкин, а над ее техническим воплощением трудились, не отрывая рук от клавиатур, дизайнер, программист, верстальщик и аниматор .

Мультяшку звали «Мистер Кофейкинг». Ему был всего один день от роду. По случаю завершения проекта Смайлс пригласил вчера в свой кабинет всех отцов-героев. Для Ложечкина это была полная неожиданность, так как отношения с боссом в последнее время оставляли желать лучшего. Однако аризонский лимитчик пребывал в отличном настроении. Он точно нащупал золотоносную жилу и собирался перейти к промышленной разработке. Первый диджитал-проект оказался невероятно успешным. На столе для совещаний стояло шесть бокалов и бутылка «Белой лошади».

– У нас впереди – как это у вас говорят – a great business! Come on, guys!

Вся компания креативщиков, прихватив «Лошадь», перекочевала в переговорную. Там их уже ожидала взволнованный бренд-менеджер Королева.

По ее лицу было видно, что она испытывает самые противоречивые чувства: от нежности к новорожденному малышу до желания выжать из него по максимуму. Малютка-Кофейкинг был первенцем у транснациональной кофейной империи. Перед ним стояла практически невыполнимая миссия – сплотить армию лояльных приверженцев «Кофе-Кинга» в корпоративной битве с основным конкурентом – сетью «Коффе-Квин». Она, в свою очередь, уже давно имела положительный имидж и не собиралась сдавать позиции.

Улыбающийся от предвкушения больших денег Смайлс протянул Кате бокал. За круглым столом воцарилась волнительная тишина.

– Ну что ж, – взяла слово гостья, поднимая тост. – За успешное завершение проекта! Красавчеги! Умняшки! Криэйторы!

Затем представительница кофейных дел торжественно произнесла:

– Мне поручено сообщить вам, что наша компания планирует новый проект. «Коффе-Квин» – наша дочерняя компания. Но теперь мы хотим идти дальше. Нам нужно приложение для смартфонов. Я уже подготовила новое техзадание. Завтра, как только мы согласуем нюансы, можем подписать новый контракт.

Это предложение оказалось неожиданным даже для Смайлса. По его лицу было видно, что золотоносная жила оказалась еще богаче.

Вспоминая вчерашнее веселье, Тёма чувствовал прилив непонятной злобы. Он привел боссу перспективного клиента. Дизайнер тупо срисовал мультяшку с его собственной фотки. Прожженая бизнес-вумен решила еще раз стать виртуальной матерью. Все окружающие его люди поимели с его проекта свой гешефт, а он сам оказался без всего в прямом смысле слова. Даже его новый пиджак был ему теперь ни к чему.

Тем временем мистер Кофейкинг резвился в мире трехмерной графики. Он подначивал своего создателя получить еще больше бонусов за фотки счастливых встреч в «Кофе-Кинге» (как же они долго возились с этим саундтреком!). Малютка предлагал оставить жалобы по поводу плохого обслуживания (они три дня сочиняли эту воронку вопросов), чтобы получить моментальный фид-бэк. Он загадывал загадки, показывал видео и даже сам варил кофе прямо на экране. Этот виртуальный персонаж был чудо как хорош, но теперь совершенно бесполезен для своего криейтора.

Ложечкин прикрыл крышку ноутбука, но оттуда все еще слышалась веселая песенка о бонусной карте. Тогда Тёма в сердцах захлопнул всю кофейню и с горя придвинул к себе початую «Белую лошадь».

Попав в невидимое горло, огненная жидкость тоже стала невидимой. Это наблюдение навело Ложечкина на кое-какие мысли. Он вдруг вспомнил, как в детстве прочел пару книжек, где исчезали люди – кто целиком, а кто частично. Невидимки получили возможность безнаказанно отомстить всем своим врагам.

– Но я никому не собираюсь мстить, – неуверенно произнес менеджер-виртуал.

Вчера после встречи с Катей-кофейницей Смайлс велел увеличить в новом контракте их прибыль на пятнадцать процентов:

– Если выйдет счастливая парочка, то one of them мы отправим в Канны, Ты как, buddy, хочешь на creativity festival? Через год наша компания will open new office. Я хочу recommend you руководитель digital department. Только ты поехать туда один, no family. Это политика of the company. ОК?

– OK, – ответил Ложечкин. – Very good.

Он отлично понимал босса на обоих языках. Перед ним, как и четыре года назад, вдруг снова открывался новый прекрасный мир, только теперь он был гораздо более заманчив, чем экспозиция отраслевой выставки.

Конечно, они разработают новую виртуальную штуковину. Он обязательно поедет сначала в Канны, а потом в новый филиал их глобальной империи. Ему надо будет только успеть продать «баварца», чтобы не обременять себя ничем перед длительной командировкой. Конечно, это было странно, что в их холдинге была такая кадровая политика.

– No family? – на всякий случай уточнил Ложечкин.

Смайлс посмотрел на него, точно стоящий перед ним аккаунт был стеклянный:

– No. You may go, if you want.

На этом они попрощались, так и не запустив ни одного дротика в мишень дартса.

В лифте Тёма стал думать, что ему нова придется сделать выбор. Радость от завершения удачного проекта как-то улетучилась.

Он уже давно замечал, что среди его коллег почему-то совсем не было семейных. Но теперь Смайлс на чистом английском объяснил ему, в чем дело. Оказывается, те пластиковые люди, которыми все больше окружал себя американский босс, следили не только за твердыми и мягкими скиллами сотрудников. Они следили за жизнью каждого члена их команды, аккуратно выбраковывая ненужных. А ненужным человек становился тогда, когда кроме работы у него появлялись другие важные дела – например, семья и дети.

«Ладно, – подумал креативный карьерист. – Пока молодой, надо зарабатывать. И не надо на себя вешать никакое ярмо.»

Само собой, ему было жаль расставаться с Настей: он уже привык и к ее клубничному смузи, и к ее мягким губам. У них все шло хорошо и без всяких обязательств – встречались после работы в каком-нибудь кафе, а потом ехали к ней или к нему. Правда, в последние две недели в их отношениях что-то изменилось. Настя рассказала, что ее сократили и что у нее проблемы с выплатой кредита. А еще она стала требовать, чтобы они поскорее расписались.

Сравнивая перспективы семейной жизни и холостяцкого креатива, он, поколебавшись, выбрал второй вариант. Может быть, когда-нибудь, когда у него будет своя квартира и счет, как у Смайлса, он сам предложил ей и руку, и сердце. Но сейчас у него совсем другие планы, и она должна это понимать.

Он решил объясниться с Настей, не откладывая дело в долгий ящик и настрочил ей смс-ку, как только спустился на первый этаж.

«Блин, черствая стала, как вчерашний чизкейк, – оправдывал он сам себя, выходя из офиса. – Да мало ли свободных коз?»

Но поставить точку в их отношениях он решил красиво.

– Что будешь заказывать? – поинтересовался он, поцеловав Настю в последний раз. – Можем попробовать новое меню.

Девушка лишь покачала головой и отвела взгляд.

– Ну, может, смузи? – допытывался он. – Или айриш крим? Горячий шоколад?

Настя молчала и глядела куда-то поверх него и как будто совсем не хотела ни есть, ни пить. Ложечкин уже жалел, что вообще приехал к ней через весь центр, когда можно было просто послать смс-ку: «Извини. С сегодняшнего дня я занят.»

– Мне горячий шоколад, – наконец, выбрала подружка.

– И все? – удивился он.

– Да. Что-то нет аппетита.

Себе он взял кофе с карамелью – он еще ни разу его не пробовал.

Когда официант принял заказ, он решил не терять времени.

– Настя! Ты очень хорошая девушка, – начал он неуверенно. Я хочу тебе сказать, что наши отношения …

Подошедший официант поставил перед ними чашки. Тёме не хотелось, чтобы он был свидетелем их прощания. Он сразу положил на поднос все свои купоны и еще добавил на всякий случай несколько купюр.

– Итак, я хорошая девушка, – повторила Настя, когда довольный служитель оставил их одних.